(no subject)
Вообще мне кажется, что редко бывают отношения между одним человеком и вторым.
Чаще всего в отношениях трое. У молодых: он, она и их секс. У людей постарше: муж, жена и свекровь.
В моих отношениях я тоже обычно приходила с пакетом. В пакете. В общем- не одна.
Ребенка ещё можно воспитать своим, но что делать с текстом?
Текст другого не приручить, не покормить из бутылочки и не напишешь на нем свою фамилию. Он существует отдельно, но неразрывно с тем, кто его написал, и даже если не обращать внимание - он есть.
Самое неприятное, он всегда наблюдает. Всегда оценивает.
Не знаю, каково это с той стороны, но даже с этой бывает некомфортно. Ведь текст первым делом оценивает меня.
Как я недавно узнала из простой игрушки: отметь себя на шести шкалах в сравнении с другими, соедини точки, узри, -- самооценка у меня нестабильная и очень зависимая от достижений. Почитали текст и опубликовали - взлетела до небес. Не почитали -- рухнула в бездну.
А текст читают, только если в нем есть обезличенная жестокость к самому себе (или к другим, но я к другим не могу, порченая ДНК, не способна сознательно причинить боль другому).
Текст меня препарирует и обещает взамен you get no kick from champaigne (because this is a better kind of shit). Иногда, когда меня несёт на гребне волны в направлении очередной идеи о том, как коллективная аскеза способна трансформировать боль в продуктивность, так и случается. Но чаще я пишу тексты, которые слишком сложны, поэтому для обывателя ничем не отличаются от бреда. Здравствуй, бездна, давно не.
Мои партнёры строили отношения со мной посредством текста, через медиум текста, узнавали о том, что мне нравится и нет из моего текста и играли роли, которые нашептывал им текст, хотя текст живёт своей жизнью имеет свой мозг и свою сущность и свои желания, не обязательно пропорциональные моим (а у меня можно было просто спросить). Что из этого получалось?
Как минимум то, что на других в отношениях места не оставалось. В итоге были они и текст, с ним происходили жаркие споры in the bedroom, а я уходила.
Когда находится человек, который принципиально не видит смысла читать, что я пишу, потому что ему достаточно меня, я не понимаю. Я отучилась быть, стала протезом для текста, носителем букв. По- другому меня больше не трогает. Так Депант описывает отношения с наркотиками: скука. Сначала везде, где нет дури, потом и с дурью тоже, но без нее ещё хуже.
Что это значит?
Возможно, daddy wants me go to rehab but I say no no no. А может, я просто не понимаю, как происходит связь с миром и как появляется это самое коммюнити, о котором пишу.
А с другой стороны, откуда эта радикальная полуночная редукция, мол текст только для самоанализа и аскезы. Глупости! Почитала: одна продает свой ум через namedrop, другая свое тело через фотопруф, третья свой курс по психологии через советы прекратить слушать других (и тем самым начать слушать ее). Текст и маркетинг это сплайс двадцать первого века. Остаётся только понять, что продаю я через свой текст.
Похоже, ничего, на чем можно сделать деньги, статус и секс.
Просто душу.
Чаще всего в отношениях трое. У молодых: он, она и их секс. У людей постарше: муж, жена и свекровь.
В моих отношениях я тоже обычно приходила с пакетом. В пакете. В общем- не одна.
Ребенка ещё можно воспитать своим, но что делать с текстом?
Текст другого не приручить, не покормить из бутылочки и не напишешь на нем свою фамилию. Он существует отдельно, но неразрывно с тем, кто его написал, и даже если не обращать внимание - он есть.
Самое неприятное, он всегда наблюдает. Всегда оценивает.
Не знаю, каково это с той стороны, но даже с этой бывает некомфортно. Ведь текст первым делом оценивает меня.
Как я недавно узнала из простой игрушки: отметь себя на шести шкалах в сравнении с другими, соедини точки, узри, -- самооценка у меня нестабильная и очень зависимая от достижений. Почитали текст и опубликовали - взлетела до небес. Не почитали -- рухнула в бездну.
А текст читают, только если в нем есть обезличенная жестокость к самому себе (или к другим, но я к другим не могу, порченая ДНК, не способна сознательно причинить боль другому).
Текст меня препарирует и обещает взамен you get no kick from champaigne (because this is a better kind of shit). Иногда, когда меня несёт на гребне волны в направлении очередной идеи о том, как коллективная аскеза способна трансформировать боль в продуктивность, так и случается. Но чаще я пишу тексты, которые слишком сложны, поэтому для обывателя ничем не отличаются от бреда. Здравствуй, бездна, давно не.
Мои партнёры строили отношения со мной посредством текста, через медиум текста, узнавали о том, что мне нравится и нет из моего текста и играли роли, которые нашептывал им текст, хотя текст живёт своей жизнью имеет свой мозг и свою сущность и свои желания, не обязательно пропорциональные моим (а у меня можно было просто спросить). Что из этого получалось?
Как минимум то, что на других в отношениях места не оставалось. В итоге были они и текст, с ним происходили жаркие споры in the bedroom, а я уходила.
Когда находится человек, который принципиально не видит смысла читать, что я пишу, потому что ему достаточно меня, я не понимаю. Я отучилась быть, стала протезом для текста, носителем букв. По- другому меня больше не трогает. Так Депант описывает отношения с наркотиками: скука. Сначала везде, где нет дури, потом и с дурью тоже, но без нее ещё хуже.
Что это значит?
Возможно, daddy wants me go to rehab but I say no no no. А может, я просто не понимаю, как происходит связь с миром и как появляется это самое коммюнити, о котором пишу.
А с другой стороны, откуда эта радикальная полуночная редукция, мол текст только для самоанализа и аскезы. Глупости! Почитала: одна продает свой ум через namedrop, другая свое тело через фотопруф, третья свой курс по психологии через советы прекратить слушать других (и тем самым начать слушать ее). Текст и маркетинг это сплайс двадцать первого века. Остаётся только понять, что продаю я через свой текст.
Похоже, ничего, на чем можно сделать деньги, статус и секс.
Просто душу.