29 июня. Прогулка, шашлыки и танго
Утро 29 июня выдалось сложным. Мне три раза подряд снился один и тот же по содержанию, но с разными вариациями сон: я дарю Саше вышиванку и при этом:
• она оказывается маленькой
• Саша не хочет вставать и ругается, что я его бужу
• Вышиванка оказывается порванной и испачканной…
В общем, после третьего нервного просыпания терпение у меня закончилось, и я вылезла из-под уютного мужеского бока и взялась шуршать кулечками. А к чему мне это все снилось и при чем здесь вышиванка? Ну, просто 29 июня нашей семейной жизни исполнился год. Сонный Сашка в вышиванке, Юра, гарцующий вокруг нас и хихикающий: «Любовь-любовь», я, убедившаяся, что сонные кошмарики остались во сне - утро удалось.
Мы снова решили поберечь силы и устроить гуляния по Севастополю - на вечер намечались шашлыки и сбор всего родственнического семейства, поэтому ехать за тридевять земель было нелогично. Панорама, Исторический бульвар, набережная - культурная программа намечена.
В Панораму впускают порционно и в сопровождении экскурсовода. Бабушка-экскурсовод патетично закатывая глаза и подвывая начинает свой рассказ, мы недоуменно переглядываемся, стараясь не хихикать - уж слишком наигранными выглядят все эти вздохи и ахи. Впрочем, поправка на бабушку срабатывает быстро, и мы уже спокойно слушаем про Дашу Севастопольскую, про хирурга Пирогова, про инженерные войска. Гадаем с Юрой, что нарисовано на полотне, а что - «живые» и настоящие предметы. Я опять скатываюсь в состояние «как это было» и пытаюсь представить художника, вместо живописных парков и томных дам выбравшего писать войну. Наверное, над ним подшучивают солдаты, наверное, он - головная боль для командующего, за чьим отрядом он закреплен, наверное, в самом пылу сражения он торчит где-нибудь на виду и быстрыми мазками переносит на полотно окружающий пейзаж. И возможно, когда стрельба или разрыв снаряда раздаются слишком близко, он прикрывает руками наброски, как самое ценное, что сейчас у него есть. Мы давным-давно отстали от группы, бабушкин голос до нас почти не долетает, перекрываемый гулом других голосов, и мы с табличек читаем об оборонительных действиях и о том, что изображено. Юра под впечатлением, но скорее не от военных действий, а от того, как все это представлено.
- Мама, это же как надо было все придумать и сделать, чтоб лошадь нарисованная, телега настоящая, а все вместе - не отличить рисунок и не-рисунок!
Еще раз обходим панораму, но уже этажом ниже, чтобы не мешать экскурсантам и выходим на улицу. Дальше приключился казус с деньгами, о котором мы узнали благодаря любви к мороженому. Оказалось, что наличка осталась только у Юры - его карманные, которые хранились в моем кармане. На три порции мороженого как раз хватило. Хихикая вместе с продавщицей, я выбираю из кармана и кошелька мелочь, попутно обнаружив в кармане для мелочи не только российские монетки, но и копейки времен Советского Союза - их мне когда-то Юра заботливо напихал в кошелек, чтоб без денежек не ходила. «Прямо как в студенческие времена!» - насобирав таки денег на мороженое, мы идем плутать по улицам, заодно пробуя мороженое друг у друга.
Разобравшись с финансовым вопросом, идем гулять дальше. Разглядываем памятник генералу Тотлебену, рассуждаем, для чего на войне инженеры, выходим к боевым укреплениям - 4 бастиону. Конечно, мешки с песком и плетеные заграждения ненастоящие, ядра уже никто никогда не затолкает в пушку, но представить себе, как это было, вполне реально. За стеной бастиона взрослого человека почти не видно, макушка разве что маячит, а юное поколение не видать совсем. Видать только когда это самое поколение седлает пушку и кричит: «По французской армии! А-го-онь!»
Рядом с бастионом колесо обозрения, но ничего обозревать с него мы не стали.
Я хотела попасть в аквариум, и мы спускаемся к набережной. Аквариум действительно выглядит гораздо меньше, чем казался в детстве, а вот цены на посещение, наоборот - куда выше. Мы решаем, что рыб можно как-нибудь по телевизору посмотреть, а вместо этого прокатимся на катамаране. Уболтать катамаранных мужиков на скидку оказывается делом несложным, и мы поднимаемся на борт.
- Вы, конечно, не очень удачно приехали, тут сегодня-завтра дожди и грозы будут! - катамаранный дядька сидит на корточках у самого края пристани и ждет, пока зазывалы наберут компанию для прогулки. - Вон, уже надвигается, мы как раз в ту сторону поедем. - дядька беспечно машет рукой куда-то за наши спины, в сторону бледно-серой полоски, размазавшейся по краешку горизонта. - Да не бойтесь, он еще далеко, а мы уже сейчас поплывем!
Аудиогид рассказывает об окружающем пейзаже в унисон с движением катамарана. Мы плывем в бухту с военными кораблями, из воды торчит гребень подводной лодки, с белого госпитального судна «Енисей» нам машут руками оставшиеся на вахте матросы. Мы машем в ответ. Махание с «Енисея» приобретает более яростный характер, матросы свистят и зовут подниматься к ним на палубу. Я вдруг вспоминаю, что Юру иногда укачивает в маршрутках, оборачиваюсь к нему, но в ответ вижу физиономию, слегка светящуюся от счастья.
- Нравится? Интересно?
- Ага! Мама, а это правда подводная лодка торчит?
Прогулка заканчивается быстро, размазанная бледная полоса завтрашнего дождя уже не кажется такой страшной, мы снова на суше. Земля под ногами еще чуть покачивается, как будто бы мы все еще на катамаране.
К вечеру дома собирается вся родня. У брата пятилетний сын, общий язык с Юрой находится быстро, и уже скоро эта парочка носится по двору, распугивая местных котов. В мангале зреют угли, мы нанизываем мясо на шампуры, во дворе разговоры, смех, детские повизгивания. Создается очень уютное и теплое ощущение большой семьи. Вполголоса делюсь впечатлением с Сашей, он согласно кивает: «Да, и у меня тоже».
Усаживаемся за стол, среди тостов Сашка «сдает» и наш повод. Нас поздравляют, кричат «Горько!» и, узнав, где мы познакомились, требуют танго. Ну, танго так танго, правда, в походных сандалетах и на садовой плитке, но не это главное. Пока танцуем, кто-то из мужчин-зрителей говорит: «Конечно! Со мной бы так танцевали, я бы тоже женился…» Кажется, в этот момент мои щеки и уши приобрели малиновенький оттенок закатного солнца.
Вечер продолжается, разговоры идут, как им хочется, попутно выясняется, что тетины друзья хорошо знали моего папу. Сонный Юрка все пытается изображать бурную деятельность, но вскоре сдается и идет спать. Мы сидим во дворе и говорим обо всем подряд. Обещанный на завтра дождь с ветром не спеша подбирается к городу.
P.S. А год наза мы с Сашей о чем-то весело хохотали:
• она оказывается маленькой
• Саша не хочет вставать и ругается, что я его бужу
• Вышиванка оказывается порванной и испачканной…
В общем, после третьего нервного просыпания терпение у меня закончилось, и я вылезла из-под уютного мужеского бока и взялась шуршать кулечками. А к чему мне это все снилось и при чем здесь вышиванка? Ну, просто 29 июня нашей семейной жизни исполнился год. Сонный Сашка в вышиванке, Юра, гарцующий вокруг нас и хихикающий: «Любовь-любовь», я, убедившаяся, что сонные кошмарики остались во сне - утро удалось.
Мы снова решили поберечь силы и устроить гуляния по Севастополю - на вечер намечались шашлыки и сбор всего родственнического семейства, поэтому ехать за тридевять земель было нелогично. Панорама, Исторический бульвар, набережная - культурная программа намечена.
В Панораму впускают порционно и в сопровождении экскурсовода. Бабушка-экскурсовод патетично закатывая глаза и подвывая начинает свой рассказ, мы недоуменно переглядываемся, стараясь не хихикать - уж слишком наигранными выглядят все эти вздохи и ахи. Впрочем, поправка на бабушку срабатывает быстро, и мы уже спокойно слушаем про Дашу Севастопольскую, про хирурга Пирогова, про инженерные войска. Гадаем с Юрой, что нарисовано на полотне, а что - «живые» и настоящие предметы. Я опять скатываюсь в состояние «как это было» и пытаюсь представить художника, вместо живописных парков и томных дам выбравшего писать войну. Наверное, над ним подшучивают солдаты, наверное, он - головная боль для командующего, за чьим отрядом он закреплен, наверное, в самом пылу сражения он торчит где-нибудь на виду и быстрыми мазками переносит на полотно окружающий пейзаж. И возможно, когда стрельба или разрыв снаряда раздаются слишком близко, он прикрывает руками наброски, как самое ценное, что сейчас у него есть. Мы давным-давно отстали от группы, бабушкин голос до нас почти не долетает, перекрываемый гулом других голосов, и мы с табличек читаем об оборонительных действиях и о том, что изображено. Юра под впечатлением, но скорее не от военных действий, а от того, как все это представлено.
- Мама, это же как надо было все придумать и сделать, чтоб лошадь нарисованная, телега настоящая, а все вместе - не отличить рисунок и не-рисунок!
Еще раз обходим панораму, но уже этажом ниже, чтобы не мешать экскурсантам и выходим на улицу. Дальше приключился казус с деньгами, о котором мы узнали благодаря любви к мороженому. Оказалось, что наличка осталась только у Юры - его карманные, которые хранились в моем кармане. На три порции мороженого как раз хватило. Хихикая вместе с продавщицей, я выбираю из кармана и кошелька мелочь, попутно обнаружив в кармане для мелочи не только российские монетки, но и копейки времен Советского Союза - их мне когда-то Юра заботливо напихал в кошелек, чтоб без денежек не ходила. «Прямо как в студенческие времена!» - насобирав таки денег на мороженое, мы идем плутать по улицам, заодно пробуя мороженое друг у друга.
Разобравшись с финансовым вопросом, идем гулять дальше. Разглядываем памятник генералу Тотлебену, рассуждаем, для чего на войне инженеры, выходим к боевым укреплениям - 4 бастиону. Конечно, мешки с песком и плетеные заграждения ненастоящие, ядра уже никто никогда не затолкает в пушку, но представить себе, как это было, вполне реально. За стеной бастиона взрослого человека почти не видно, макушка разве что маячит, а юное поколение не видать совсем. Видать только когда это самое поколение седлает пушку и кричит: «По французской армии! А-го-онь!»
Рядом с бастионом колесо обозрения, но ничего обозревать с него мы не стали.
Я хотела попасть в аквариум, и мы спускаемся к набережной. Аквариум действительно выглядит гораздо меньше, чем казался в детстве, а вот цены на посещение, наоборот - куда выше. Мы решаем, что рыб можно как-нибудь по телевизору посмотреть, а вместо этого прокатимся на катамаране. Уболтать катамаранных мужиков на скидку оказывается делом несложным, и мы поднимаемся на борт.
- Вы, конечно, не очень удачно приехали, тут сегодня-завтра дожди и грозы будут! - катамаранный дядька сидит на корточках у самого края пристани и ждет, пока зазывалы наберут компанию для прогулки. - Вон, уже надвигается, мы как раз в ту сторону поедем. - дядька беспечно машет рукой куда-то за наши спины, в сторону бледно-серой полоски, размазавшейся по краешку горизонта. - Да не бойтесь, он еще далеко, а мы уже сейчас поплывем!
Аудиогид рассказывает об окружающем пейзаже в унисон с движением катамарана. Мы плывем в бухту с военными кораблями, из воды торчит гребень подводной лодки, с белого госпитального судна «Енисей» нам машут руками оставшиеся на вахте матросы. Мы машем в ответ. Махание с «Енисея» приобретает более яростный характер, матросы свистят и зовут подниматься к ним на палубу. Я вдруг вспоминаю, что Юру иногда укачивает в маршрутках, оборачиваюсь к нему, но в ответ вижу физиономию, слегка светящуюся от счастья.
- Нравится? Интересно?
- Ага! Мама, а это правда подводная лодка торчит?
Прогулка заканчивается быстро, размазанная бледная полоса завтрашнего дождя уже не кажется такой страшной, мы снова на суше. Земля под ногами еще чуть покачивается, как будто бы мы все еще на катамаране.
К вечеру дома собирается вся родня. У брата пятилетний сын, общий язык с Юрой находится быстро, и уже скоро эта парочка носится по двору, распугивая местных котов. В мангале зреют угли, мы нанизываем мясо на шампуры, во дворе разговоры, смех, детские повизгивания. Создается очень уютное и теплое ощущение большой семьи. Вполголоса делюсь впечатлением с Сашей, он согласно кивает: «Да, и у меня тоже».
Усаживаемся за стол, среди тостов Сашка «сдает» и наш повод. Нас поздравляют, кричат «Горько!» и, узнав, где мы познакомились, требуют танго. Ну, танго так танго, правда, в походных сандалетах и на садовой плитке, но не это главное. Пока танцуем, кто-то из мужчин-зрителей говорит: «Конечно! Со мной бы так танцевали, я бы тоже женился…» Кажется, в этот момент мои щеки и уши приобрели малиновенький оттенок закатного солнца.
Вечер продолжается, разговоры идут, как им хочется, попутно выясняется, что тетины друзья хорошо знали моего папу. Сонный Юрка все пытается изображать бурную деятельность, но вскоре сдается и идет спать. Мы сидим во дворе и говорим обо всем подряд. Обещанный на завтра дождь с ветром не спеша подбирается к городу.
P.S. А год наза мы с Сашей о чем-то весело хохотали: