Простодушие
Желание, которое есть в людях - забрать у других себе, - ограбив, забрав, убив тех самих других, неразрывно соединено с ревностью за "святые" идеалы. Настолько неразрывно, что если сказать наоборот - тоже будет правда: ненависть к тем, кто не разделяет мои высокие идеалы непременно делает моим все, принадлежащее им.
Желание добыть на востоке богатства неразрывно было соединено в рыцарской Европе с мыслью об освобождении "святых мест".
Люди неспособны просто разделить эти два стремления, оба они идут каким-то образом в одном потоке сознания, поддерживая одно другое.
Это простодушие настолько истинно и природно, что не может быть замечено ими. Оно внутри единой цельной природы первичного человека - пойти, убить и забрать себе добро того, которого убил.
Это простодушие настолько истинно и природно, что даже великие не замечали его. У Шевченко в поэме "Гайдамаки" жених с невестой думают о будущей жизни, как основать хозяйство, и он говорит - пиду, добуду "свяченого" (нож) и затем, орудуя освященным ножом в общем движении с другими, добудет средства, заберет их у тех врагов народа, которых зарежет, и принесет своей невесте, чтобы женившись, они начинали хозяйство не с нуля.
Эти два типа желаний неразделимы, видимо, потому, что эгоизм весь мир считает принадлежащим себе, поэтому любая чужая вера посягает на мою веру простым своим существованием: что-то в этом мире - не мое. Так же и добро других - это мое добро, есть только препятствия для того, чтобы его взять и им пользоваться. Но это препятствие такой же природы как и сила, ловкость зверя, животного, которого нужно убить, чтобы воспользоваться его мясом и шкурой.
Это как вытащить ведро воды из колодца и принести домой, как из дерева, камня или метала вытесать, выточить нужную вещь. Нужно просто преодолеть силу сопротивления - силу тяготения земли, сопротивление материала, вот и все, в любом случае, чтобы получить из природного материала то, что тебе надо, нужны просто сила и умение.
Желание добыть на востоке богатства неразрывно было соединено в рыцарской Европе с мыслью об освобождении "святых мест".
Люди неспособны просто разделить эти два стремления, оба они идут каким-то образом в одном потоке сознания, поддерживая одно другое.
Это простодушие настолько истинно и природно, что не может быть замечено ими. Оно внутри единой цельной природы первичного человека - пойти, убить и забрать себе добро того, которого убил.
Это простодушие настолько истинно и природно, что даже великие не замечали его. У Шевченко в поэме "Гайдамаки" жених с невестой думают о будущей жизни, как основать хозяйство, и он говорит - пиду, добуду "свяченого" (нож) и затем, орудуя освященным ножом в общем движении с другими, добудет средства, заберет их у тех врагов народа, которых зарежет, и принесет своей невесте, чтобы женившись, они начинали хозяйство не с нуля.
Эти два типа желаний неразделимы, видимо, потому, что эгоизм весь мир считает принадлежащим себе, поэтому любая чужая вера посягает на мою веру простым своим существованием: что-то в этом мире - не мое. Так же и добро других - это мое добро, есть только препятствия для того, чтобы его взять и им пользоваться. Но это препятствие такой же природы как и сила, ловкость зверя, животного, которого нужно убить, чтобы воспользоваться его мясом и шкурой.
Это как вытащить ведро воды из колодца и принести домой, как из дерева, камня или метала вытесать, выточить нужную вещь. Нужно просто преодолеть силу сопротивления - силу тяготения земли, сопротивление материала, вот и все, в любом случае, чтобы получить из природного материала то, что тебе надо, нужны просто сила и умение.