Богдан Каменский - участник Варшавского восстания 1944 года. Часть 2
Продолжение
Часть 1 Начало
Часть 3 Завершение
Строительство баррикад на Мокотове
Вы получили оружие? В чем заключалась Ваша служба?
Прежде всего нас привлекали к строительству баррикад. Между прочим, мы строили баррикады и на улице Пулавской напротив костела Св. Михаила. Была глубокая баррикада - глубокий ров, сделанный на улице Пулавской. Ров шел от парка Дрешера до улицы Дольной. Там проходили отряды на нижний Мокотов. Туда также эвакуировались раненые, которые были перенесены в госпиталь эльжбеток (назван в честь Св. Эльжбеты - ИС) на улице Тунецкой.
Вы могли бы рассказать, как Вы строили баррикады?
Строил при помощи лопаты - копал и выбрасывал землю на сложенные дорожные камни и тротуарные плиты. Все, что только можно было, что удавалось затянуть на баррикаду, все это укладывалось на баррикаду, а после еще засыпалось, поскольку ров был глубокий. (Ров) был минимум два метра в глубину, в ширину тоже на добрых два метра. Это была довольно большая баррикада, и нужно было ее выкапывать. Кроме того, баррикада обстреливалась артиллерией, поэтому время от времени какой-нибудь снаряд взрывался в баррикаде. Я не припомню непосредственного попадания, но баррикада была иногда разрушена артиллерией. Мы были напротив (улиц) Пулавской, напротив Роковецкой, где были отделы СС, где была большая группировка немецких войск, поэтому нас часто обстреливали.
Вы долго строили баррикаду?
Баррикаду мы строили несколько дней, нас то и дело туда вызывали, поскольку мы были расквартированы по улице Мальческого. Позже была захвачена школа на улице Воронича угол Пулавской. В школе мы захватили около тридцати пленных. Между тем наш отряд был также вызван на помощь, мы были в так называемой второй волне. Пленных потом поместили в подвалах на улице Туницкой, и мы их охраняли. Мы должны были им помогать и выносить ведра с фекалиями, должны были помогать добывать воду, должны были помогать добывать пищу. Во время Восстания все это нужно было добывать, но на счастье у нас было много сахара и макарон из кооператива “Сполем” на улице Розовой, где снабжалась вся “Башня”. Был для еды сахар, макароны и помидоры - такое было меню.
Почему Вы должны были помогать немцам?
Они носили ведра, но я должен был их охранять, чтобы не убежали.
Не возникало ли у Вас желание пустить им пулю в лоб?
Нельзя было. Пленного нельзя убивать. Это был пленный, он сдался. В конце концов, это были в основном люди в возрасте, которые были абсолютно ошеломлены. Они носили ведра, носили воду. Нужно было их просто охранять. Потом, когда Мокотов сдался, и весь гарнизон аковский с Мокотова оказался на Мокотовском форту в конце улицы Рацлавицклй (там. где когда-то была радиостанция), к нам приехал генерал фон Бах-Зелевский и сообщил нам, что мы признаны комбатантами (участниками боевых действий - ИС) и не будем расстреляны - будем признаны не бандитами, а солдатами регулярного войска. Оттуда мы пошли в плен.
Пленные немцы в руках повстанцев
Так это были пленные. Но немцы расстреливали пленных.
Пленные были выпущены немецкими отрядами, которые заняли нашу территорию. Отряды заняли улицу Тунецкую, поэтому мы оставили немцев. А что мы могли с ними сделать? Брать их в каналы тоже было нельзя, не было смысла, поэтому мы их оставили. Как немцы туда вошли, как их спасли и накормили - это уже их дело. Эти пленные потом ходили среди пленных Мокотова в Мокотовском форте и, практически, благодарили нас, что мы обошлись с ними по-людски. Это тоже был акцент, который важно подчеркнуть, если речь идет об истории Восстания, поскольку никто из тех пленных не был расстрелян и не был избит или каким-то образом не преследовался.
Действительно, эти немцы подходили к вам и благодарили?
Да. Так было.
Это просто удивительно, ведь немцы убивали повстанцев.
Немцы убивали, но это были солдаты Вермахта - в основном солдаты авиации. Это были пилоты, которые не имели таких… Эсэсовцы - конечно (убивали). Если бы это были СС или “украинцы”, тогда другое дело.
Это значит, что “украинцев” и эсэсовцев можно было убивать?
Нашелся один офицер СС, который приехал машиной, не зная, наверное, что в Варшаве идет Восстание, в самую середину нашей группировки на Мокотове. Он был очень нахальным. Конечно, мы его разоружили, обыскали. Сначала ничего не нашли, а позже обнаружили, что на бедре был закреплен пистолет. Забрали у него этот пистолет, и за владение необнаруженного пистолета он был расстрелян при аллее Независимости при так называемом Алказаре. Это был единственный случай, который я знал, но это был тип, который… Это был один образец ненависти к полякам.
А пленные летчики? Как они вели себя по отношению к вам? Как относились к повстанцам?
Пленные были счастливы, что находились среди своих. Сразу были накормлены и обмундированы, поскольку все время, практически все два месяца были в таких условиях, в которых были и повстанцы. Были обстреляны - улица Тунецкая обстреливалась тяжелой артиллерией, которая стояла на Мокотовском поле. Это был калибр 152 мм, это тяжелые снаряды, взрыв которых практически ликвидировал небольшой дом, которые были на Мокотове, поскольку были тяжелые выстрелы. Кроме того, были так называемые “коровы” или немецкие шестиствольные минометы, которые также нас бомбардировали. Взрыв такого снаряда даже на расстоянии нескольких метров бросал человека на стену дома или примерно на расстояние в несколько десятков метров. Это была огромная взрывная сила.
Немецкие пленные пробовали с Вами разговаривать?
Отец перед Восстанием сказал мне учить английский и немецкий, которого у нас было достаточно в нашей школе на Снядецких, 8. Я уже тогда хорошо знал немецкий, поскольку у нас был профессор, который постоянно повторял, что язык врага нужно знать. Это мне, конечно, потом очень помогло в моей “карьере” военнопленного, потом в Германии. Не помню, говорили ли мы. В любом случае, благодарили нас за то, что мы спасли их от огня их артиллерии, поскольку мы держали их в подвалах, не разрешали им выходить наружу, где они подвергались постоянному обстрелу. Не было большого перерыва между обстрелами. Нужно было протискиваться между домами.
Эти пленные получали такое же питание, как и повстанцы?
Такого питания как повстанцы, может, и не получали, но ограниченное количество тоже получали. Мы не могли морить их голодом. Они получали суп из перловки, с макаронами. Пережили два месяца и не умерли. Никто не умер, никто не погиб.
У Вас были какие-то обязанности?
Я был так называемым распорядителем - распорядителем охраны. В первый месяц Восстания в нашем охранном отряде, имея звание старшего стрельца (на самом деле это не звание), я был командиром секции, руководил охраной. Мы были высланы на форт на Садыбе. Потом были переброшены к Кроликарне.
В чем заключалась эта борьба?
Она заключалась в стрельбе по показывающимся немцам, на работе с оружием.
На Садыбе что-то должны были захватить или оборонять?
Мы обороняли форт на Садыбе, который был нашим повстанческим редутом на нижнем Мокотове. После нужно было оттуда отступить, поскольку было очень близко Виланова. В Виланове стояли венгры, которые не участвовали в борьбе с повстанцами. Напротив, помню такой момент, когда венгерский майор приехал бричкой, два красивых коня, на Мокотов. Его никто не задерживал. Между прочим привез нам гранаты. Эти гранаты были для нас символической помощью, но это была помощь, это были наступательные гранаты, очень эффективные - полностью черные с красной полоской. Среди наших гранат, которые у нас были, это был “мерседес” среди гранат.
Этот офицер приехал сам?
Приехал и сказал, что венгры не будут воевать (потом была другая ситуация с венграми, которую я пережил в связи с венграми). Венгры были уже практически интернированы, поскольку в это время венгры перешли на сторону россиян. Это были отделения, которые еще не знали, что должны с собой делать. В конце концов потом эти отделения немцы интернировали в лагеря, рядом с лагерями для пленных.
Куда этот майор заехал на бричке?
На улицу Мальчевского. Были разговоры в руководстве - я не мог в них участвовать, поскольку был молодым парнем.
Вы видели, как приехал этот венгр?
Да, видел, поскольку мы охраняли штаб, а штаб размещался на Мальчевского. Был там полковник “Даниэель” (полковник Каминский) и, между прочим, мой отец выполнял там довольно важные функции, поскольку был комендантом на площади Мокотов. Ему подчинялись пленные и отряд охраны, в котором я служил - так случайно вышло. Отец был, правда, инвалид, но обратился к полковнику “Даниэлю” и работал в штабе на Мальчевского.
В качестве кого?
Как комендант площади, как офицер. Был в звании капитана.
Как его звали?
Петр Каменский.
Ваш папа взял псевдоним во время Восстания?
Мой отец носил псевдоним “Роля” (название родового герба Каменских - ИС) .
Мемориальная доска в Музее Варшавского восстания. Капитан Петр Каменский "Роля". Колонка 156, позиция 25.
А другая история с венграми?
Это было позже, когда я был в плену и был эвакуирован с целой колонной военнопленных из Гамбурга на север, в Хосум, через весь Шлезвиг Гольштейн. Нас разместили в старом концентрационном лагере. Лагеря уже не было, были только бараки. Половина этого лагеря была разделена. В одной половине жили интернированные венгры (на самом деле еще с оружием), и был только один забор между нами, военнопленными и венграми. В то время, перед самой капитуляцией немцев, я очень сильно заболел паратифом. У меня была сильная горячка, я был без сознания. Через колючую проволоку венгры ходили к нам, мы к ним, это было абсолютное сотрудничество. Пришел майор - венгерский врач и дал мне лекарство, которое привело меня к тому, что потом, когда лагерь был занят англичанами, приехала скорая и забрали нас в госпиталь в Шлезвиге. Очнулся я в госпитале лишь тогда, как меня всего раздели и одели в пижаму. Очнулся я и увидел над собой ангела, который принес апельсины. Это была английская медсестра. В госпитале я пришел в себя, был там почти месяц на восстановлении. Это был английский военный госпиталь, который англичане сразу создали. Выгнали немецкий врачебный персонал, приехали англичане и англичане держали госпиталь под собой.
Иначе говоря, венгерский врач спас Вам жизнь?
Да.
А апельсин? Вы помните его вкус?
Помню вкус этого апельсина. Трудно забыть.
Одна из Варшавских баррикад
Вернемся еще к Восстанию. Вы были в охране, охраняли пленных, охраняли штаб. Чем Вы еще занимались?
Меня высылали на объекты. Вокруг Кроликарни были выкопаны окопы - я сидел в тех окопах и время от времени стрелял. У меня был карабин, и я стрелял из этого карабина. Немцы также нас обстреливали с улицы Хелмской на перекрестке с Бельведерской, так что мы с ними время от времени обменивались огнем. Мы много не стреляли, во-первых, не было много боеприпасов, а кроме того дальность была около 300-400 метров, поэтому трудно было узнать. Но я знаю, что в какой-то момент притащили пушку, из которой хотели нас обстреливать (малая пушка). Офицер, который был там, беспечно встал в позиции стоя, показывал: туда стрелять, туда стрелять. Тогда мне удалось, я наставил соответственно прицел и, о диво, этот немец дернулся, сразу развернулся, видимо, я ему что-то сделал.
Мы ходили с оружием в патруль в направлении Мокотовского форта. Немцы боялись, мы боялись, вот так мы и ходили друг возле друга, но ничего не происходило. Кроме того, наш отряд был использован для захвата складов на улице Ружаной, откуда мы выбили “украинцев”, а сами добыли много материала такого, как комбинезоны, еда, немного оружия. Так что это был очень знаменательный период, когда нужно было бороться.
Вы также имели такой комбинезон?
Да, я тоже имел. Серый комбинезон. Мы делали вид, что мы являемся танковым войском, поскольку полк “Башня” был танковым полком, поэтому у нас были танкистские нашивки, черно-желтые треугольники (каждый сделал себе из кокарды или тесемки). Мы носили нормальные повязки и под комбинезонами носили нормальную одежду, поскольку не было никаких иных мундиров.
Когда Вы находились у штаба, Вы впускали каждого или проверяли пропуска? Как это происходило?
Проверял, кто есть кто, так, как и несется караул. Нельзя было впускать каждого, кто захотел бы войти в штаб.
А были те, кто хотел войти без пропусков?
Не припоминаю себе. Это была строго охраняемая территория.
Случалось ли, что Вы ловили шпиона или лазутчика?
Нет, я нет. Мой отец был застрелен так называемым снайпером - “голубятником” - на улице Казимеровской угол Рацлавицкой. Вышел перед домом, получил выстрел в шею и через несколько минут умер.
Когда Вы об этом узнали?
Прибежал ко мне связной и сообщил, что отец погиб. Я пошел, должен был выкопать могилы, построить гроб и нужно было похоронить отца.
Повстанцев хоронили в скверах, во дворах домов. Лишь после войны останки погибших переносили на кладбища
Когда это было?
18 августа.
А мама с братом?
Моя мама была в подвалах той виллы, (перед которой) вышел отец. Было там несколько спрятавшихся семей, и была там моя мама с моим братом. Отец зашел, чтобы принести им немного дерева для так называемой козы - печурки, на которой они готовили. Невозможно было выйти из виллы, поскольку вся вилла полностью обстреливалась. Снаряды падали то с этой, то с другой стороны, через первый этаж, через партер, невозможно было выйти. Было безопасно только в подвале. Это была вилла, построенная бывшим владельцем так называемых петушков Гасецким. Очень хорошо построена, был хороший схрон, даже бетонный подвал, бетонные стены, поэтому, нужно признать, что для условий восстания это был необычайно безопасный схрон. Но, к сожалению, отец погиб.
Потом восстание угасало все больше и больше, наша территория сокращалась, так что в конце мы оказались на улице Балуского перед входом в каналы. (для того, чтобы сконцентрировать силы и уйти из немецкого окружения, повстанцы спускались в каналы, которыми было пронизано все подземелье Варшавы - ИС). Мы ждали вход в каналы и эвакуацию к Средместье. К сожалению, я понял, или может не к сожалению, что те, которые вошли, то после на Дворковой были расстреляны. Немцы вытаскивали их из каналов, недалеко от Балуцкого до Дворковой есть, может быть, километр.
Могила Петра Каменского на военном кладбище Повознки
Часть 1. Начало
Часть 3. Завершение
Часть 1 Начало
Часть 3 Завершение
Строительство баррикад на Мокотове
Вы получили оружие? В чем заключалась Ваша служба?
Прежде всего нас привлекали к строительству баррикад. Между прочим, мы строили баррикады и на улице Пулавской напротив костела Св. Михаила. Была глубокая баррикада - глубокий ров, сделанный на улице Пулавской. Ров шел от парка Дрешера до улицы Дольной. Там проходили отряды на нижний Мокотов. Туда также эвакуировались раненые, которые были перенесены в госпиталь эльжбеток (назван в честь Св. Эльжбеты - ИС) на улице Тунецкой.
Вы могли бы рассказать, как Вы строили баррикады?
Строил при помощи лопаты - копал и выбрасывал землю на сложенные дорожные камни и тротуарные плиты. Все, что только можно было, что удавалось затянуть на баррикаду, все это укладывалось на баррикаду, а после еще засыпалось, поскольку ров был глубокий. (Ров) был минимум два метра в глубину, в ширину тоже на добрых два метра. Это была довольно большая баррикада, и нужно было ее выкапывать. Кроме того, баррикада обстреливалась артиллерией, поэтому время от времени какой-нибудь снаряд взрывался в баррикаде. Я не припомню непосредственного попадания, но баррикада была иногда разрушена артиллерией. Мы были напротив (улиц) Пулавской, напротив Роковецкой, где были отделы СС, где была большая группировка немецких войск, поэтому нас часто обстреливали.
Вы долго строили баррикаду?
Баррикаду мы строили несколько дней, нас то и дело туда вызывали, поскольку мы были расквартированы по улице Мальческого. Позже была захвачена школа на улице Воронича угол Пулавской. В школе мы захватили около тридцати пленных. Между тем наш отряд был также вызван на помощь, мы были в так называемой второй волне. Пленных потом поместили в подвалах на улице Туницкой, и мы их охраняли. Мы должны были им помогать и выносить ведра с фекалиями, должны были помогать добывать воду, должны были помогать добывать пищу. Во время Восстания все это нужно было добывать, но на счастье у нас было много сахара и макарон из кооператива “Сполем” на улице Розовой, где снабжалась вся “Башня”. Был для еды сахар, макароны и помидоры - такое было меню.
Почему Вы должны были помогать немцам?
Они носили ведра, но я должен был их охранять, чтобы не убежали.
Не возникало ли у Вас желание пустить им пулю в лоб?
Нельзя было. Пленного нельзя убивать. Это был пленный, он сдался. В конце концов, это были в основном люди в возрасте, которые были абсолютно ошеломлены. Они носили ведра, носили воду. Нужно было их просто охранять. Потом, когда Мокотов сдался, и весь гарнизон аковский с Мокотова оказался на Мокотовском форту в конце улицы Рацлавицклй (там. где когда-то была радиостанция), к нам приехал генерал фон Бах-Зелевский и сообщил нам, что мы признаны комбатантами (участниками боевых действий - ИС) и не будем расстреляны - будем признаны не бандитами, а солдатами регулярного войска. Оттуда мы пошли в плен.
Пленные немцы в руках повстанцев
Так это были пленные. Но немцы расстреливали пленных.
Пленные были выпущены немецкими отрядами, которые заняли нашу территорию. Отряды заняли улицу Тунецкую, поэтому мы оставили немцев. А что мы могли с ними сделать? Брать их в каналы тоже было нельзя, не было смысла, поэтому мы их оставили. Как немцы туда вошли, как их спасли и накормили - это уже их дело. Эти пленные потом ходили среди пленных Мокотова в Мокотовском форте и, практически, благодарили нас, что мы обошлись с ними по-людски. Это тоже был акцент, который важно подчеркнуть, если речь идет об истории Восстания, поскольку никто из тех пленных не был расстрелян и не был избит или каким-то образом не преследовался.
Действительно, эти немцы подходили к вам и благодарили?
Да. Так было.
Это просто удивительно, ведь немцы убивали повстанцев.
Немцы убивали, но это были солдаты Вермахта - в основном солдаты авиации. Это были пилоты, которые не имели таких… Эсэсовцы - конечно (убивали). Если бы это были СС или “украинцы”, тогда другое дело.
Это значит, что “украинцев” и эсэсовцев можно было убивать?
Нашелся один офицер СС, который приехал машиной, не зная, наверное, что в Варшаве идет Восстание, в самую середину нашей группировки на Мокотове. Он был очень нахальным. Конечно, мы его разоружили, обыскали. Сначала ничего не нашли, а позже обнаружили, что на бедре был закреплен пистолет. Забрали у него этот пистолет, и за владение необнаруженного пистолета он был расстрелян при аллее Независимости при так называемом Алказаре. Это был единственный случай, который я знал, но это был тип, который… Это был один образец ненависти к полякам.
А пленные летчики? Как они вели себя по отношению к вам? Как относились к повстанцам?
Пленные были счастливы, что находились среди своих. Сразу были накормлены и обмундированы, поскольку все время, практически все два месяца были в таких условиях, в которых были и повстанцы. Были обстреляны - улица Тунецкая обстреливалась тяжелой артиллерией, которая стояла на Мокотовском поле. Это был калибр 152 мм, это тяжелые снаряды, взрыв которых практически ликвидировал небольшой дом, которые были на Мокотове, поскольку были тяжелые выстрелы. Кроме того, были так называемые “коровы” или немецкие шестиствольные минометы, которые также нас бомбардировали. Взрыв такого снаряда даже на расстоянии нескольких метров бросал человека на стену дома или примерно на расстояние в несколько десятков метров. Это была огромная взрывная сила.
Немецкие пленные пробовали с Вами разговаривать?
Отец перед Восстанием сказал мне учить английский и немецкий, которого у нас было достаточно в нашей школе на Снядецких, 8. Я уже тогда хорошо знал немецкий, поскольку у нас был профессор, который постоянно повторял, что язык врага нужно знать. Это мне, конечно, потом очень помогло в моей “карьере” военнопленного, потом в Германии. Не помню, говорили ли мы. В любом случае, благодарили нас за то, что мы спасли их от огня их артиллерии, поскольку мы держали их в подвалах, не разрешали им выходить наружу, где они подвергались постоянному обстрелу. Не было большого перерыва между обстрелами. Нужно было протискиваться между домами.
Эти пленные получали такое же питание, как и повстанцы?
Такого питания как повстанцы, может, и не получали, но ограниченное количество тоже получали. Мы не могли морить их голодом. Они получали суп из перловки, с макаронами. Пережили два месяца и не умерли. Никто не умер, никто не погиб.
У Вас были какие-то обязанности?
Я был так называемым распорядителем - распорядителем охраны. В первый месяц Восстания в нашем охранном отряде, имея звание старшего стрельца (на самом деле это не звание), я был командиром секции, руководил охраной. Мы были высланы на форт на Садыбе. Потом были переброшены к Кроликарне.
В чем заключалась эта борьба?
Она заключалась в стрельбе по показывающимся немцам, на работе с оружием.
На Садыбе что-то должны были захватить или оборонять?
Мы обороняли форт на Садыбе, который был нашим повстанческим редутом на нижнем Мокотове. После нужно было оттуда отступить, поскольку было очень близко Виланова. В Виланове стояли венгры, которые не участвовали в борьбе с повстанцами. Напротив, помню такой момент, когда венгерский майор приехал бричкой, два красивых коня, на Мокотов. Его никто не задерживал. Между прочим привез нам гранаты. Эти гранаты были для нас символической помощью, но это была помощь, это были наступательные гранаты, очень эффективные - полностью черные с красной полоской. Среди наших гранат, которые у нас были, это был “мерседес” среди гранат.
Этот офицер приехал сам?
Приехал и сказал, что венгры не будут воевать (потом была другая ситуация с венграми, которую я пережил в связи с венграми). Венгры были уже практически интернированы, поскольку в это время венгры перешли на сторону россиян. Это были отделения, которые еще не знали, что должны с собой делать. В конце концов потом эти отделения немцы интернировали в лагеря, рядом с лагерями для пленных.
Куда этот майор заехал на бричке?
На улицу Мальчевского. Были разговоры в руководстве - я не мог в них участвовать, поскольку был молодым парнем.
Вы видели, как приехал этот венгр?
Да, видел, поскольку мы охраняли штаб, а штаб размещался на Мальчевского. Был там полковник “Даниэель” (полковник Каминский) и, между прочим, мой отец выполнял там довольно важные функции, поскольку был комендантом на площади Мокотов. Ему подчинялись пленные и отряд охраны, в котором я служил - так случайно вышло. Отец был, правда, инвалид, но обратился к полковнику “Даниэлю” и работал в штабе на Мальчевского.
В качестве кого?
Как комендант площади, как офицер. Был в звании капитана.
Как его звали?
Петр Каменский.
Ваш папа взял псевдоним во время Восстания?
Мой отец носил псевдоним “Роля” (название родового герба Каменских - ИС) .
Мемориальная доска в Музее Варшавского восстания. Капитан Петр Каменский "Роля". Колонка 156, позиция 25.
А другая история с венграми?
Это было позже, когда я был в плену и был эвакуирован с целой колонной военнопленных из Гамбурга на север, в Хосум, через весь Шлезвиг Гольштейн. Нас разместили в старом концентрационном лагере. Лагеря уже не было, были только бараки. Половина этого лагеря была разделена. В одной половине жили интернированные венгры (на самом деле еще с оружием), и был только один забор между нами, военнопленными и венграми. В то время, перед самой капитуляцией немцев, я очень сильно заболел паратифом. У меня была сильная горячка, я был без сознания. Через колючую проволоку венгры ходили к нам, мы к ним, это было абсолютное сотрудничество. Пришел майор - венгерский врач и дал мне лекарство, которое привело меня к тому, что потом, когда лагерь был занят англичанами, приехала скорая и забрали нас в госпиталь в Шлезвиге. Очнулся я в госпитале лишь тогда, как меня всего раздели и одели в пижаму. Очнулся я и увидел над собой ангела, который принес апельсины. Это была английская медсестра. В госпитале я пришел в себя, был там почти месяц на восстановлении. Это был английский военный госпиталь, который англичане сразу создали. Выгнали немецкий врачебный персонал, приехали англичане и англичане держали госпиталь под собой.
Иначе говоря, венгерский врач спас Вам жизнь?
Да.
А апельсин? Вы помните его вкус?
Помню вкус этого апельсина. Трудно забыть.
Одна из Варшавских баррикад
Вернемся еще к Восстанию. Вы были в охране, охраняли пленных, охраняли штаб. Чем Вы еще занимались?
Меня высылали на объекты. Вокруг Кроликарни были выкопаны окопы - я сидел в тех окопах и время от времени стрелял. У меня был карабин, и я стрелял из этого карабина. Немцы также нас обстреливали с улицы Хелмской на перекрестке с Бельведерской, так что мы с ними время от времени обменивались огнем. Мы много не стреляли, во-первых, не было много боеприпасов, а кроме того дальность была около 300-400 метров, поэтому трудно было узнать. Но я знаю, что в какой-то момент притащили пушку, из которой хотели нас обстреливать (малая пушка). Офицер, который был там, беспечно встал в позиции стоя, показывал: туда стрелять, туда стрелять. Тогда мне удалось, я наставил соответственно прицел и, о диво, этот немец дернулся, сразу развернулся, видимо, я ему что-то сделал.
Мы ходили с оружием в патруль в направлении Мокотовского форта. Немцы боялись, мы боялись, вот так мы и ходили друг возле друга, но ничего не происходило. Кроме того, наш отряд был использован для захвата складов на улице Ружаной, откуда мы выбили “украинцев”, а сами добыли много материала такого, как комбинезоны, еда, немного оружия. Так что это был очень знаменательный период, когда нужно было бороться.
Вы также имели такой комбинезон?
Да, я тоже имел. Серый комбинезон. Мы делали вид, что мы являемся танковым войском, поскольку полк “Башня” был танковым полком, поэтому у нас были танкистские нашивки, черно-желтые треугольники (каждый сделал себе из кокарды или тесемки). Мы носили нормальные повязки и под комбинезонами носили нормальную одежду, поскольку не было никаких иных мундиров.
Когда Вы находились у штаба, Вы впускали каждого или проверяли пропуска? Как это происходило?
Проверял, кто есть кто, так, как и несется караул. Нельзя было впускать каждого, кто захотел бы войти в штаб.
А были те, кто хотел войти без пропусков?
Не припоминаю себе. Это была строго охраняемая территория.
Случалось ли, что Вы ловили шпиона или лазутчика?
Нет, я нет. Мой отец был застрелен так называемым снайпером - “голубятником” - на улице Казимеровской угол Рацлавицкой. Вышел перед домом, получил выстрел в шею и через несколько минут умер.
Когда Вы об этом узнали?
Прибежал ко мне связной и сообщил, что отец погиб. Я пошел, должен был выкопать могилы, построить гроб и нужно было похоронить отца.
Повстанцев хоронили в скверах, во дворах домов. Лишь после войны останки погибших переносили на кладбища
Когда это было?
18 августа.
А мама с братом?
Моя мама была в подвалах той виллы, (перед которой) вышел отец. Было там несколько спрятавшихся семей, и была там моя мама с моим братом. Отец зашел, чтобы принести им немного дерева для так называемой козы - печурки, на которой они готовили. Невозможно было выйти из виллы, поскольку вся вилла полностью обстреливалась. Снаряды падали то с этой, то с другой стороны, через первый этаж, через партер, невозможно было выйти. Было безопасно только в подвале. Это была вилла, построенная бывшим владельцем так называемых петушков Гасецким. Очень хорошо построена, был хороший схрон, даже бетонный подвал, бетонные стены, поэтому, нужно признать, что для условий восстания это был необычайно безопасный схрон. Но, к сожалению, отец погиб.
Потом восстание угасало все больше и больше, наша территория сокращалась, так что в конце мы оказались на улице Балуского перед входом в каналы. (для того, чтобы сконцентрировать силы и уйти из немецкого окружения, повстанцы спускались в каналы, которыми было пронизано все подземелье Варшавы - ИС). Мы ждали вход в каналы и эвакуацию к Средместье. К сожалению, я понял, или может не к сожалению, что те, которые вошли, то после на Дворковой были расстреляны. Немцы вытаскивали их из каналов, недалеко от Балуцкого до Дворковой есть, может быть, километр.
Могила Петра Каменского на военном кладбище Повознки
Часть 1. Начало
Часть 3. Завершение