Вечныя жиды

[kalakazo]

В Спас на Крови
уже в восьмом часу утра
вовсю горят паникадила,
словно свершается служба Неведомому Богу,
какой свидетели - одни только ангелы Божии,
хотя на деле просто намываются полы
перед открытием музею.
У приоткрытой дверцы в алтарь,
зевая, мерно похаживает охранник,
всматриваясь через Михайловский
на утреннюю зарю
и на пронзительно
вскрикивающих над Мойкой
пёстрых чаек.
Шестнадцать лет минуло,
как стали снимать с собора
ветхия леса,
и целое поколение
целеустремлённых и уверенных в себе
выросло, кто эти самые леса
и сплошной забор
уже и не помнит вовсе.
А ведь почти тридцать лет моей жизни,
точнее двадцать семь, пронеслись совместно
с самым тягостным видением
моего больного града:
очевидная мерзость запустения
на месте святыни,
как фиговым листом,
прикрытая покоселым забором
и саркофагом из прогнившей опалубки.
Каким-то утробным чутьём
я догадывался,
что здесь-то и находится
средоточие нашего бытия -
некий центр мира,
как раз та самая пуповина,
оторвавшись когда-то от какой
мы доселе и блуждаем в
сумеречных потёмках.
И когда на "заре перестройки"
владыка Алексий Ридигер
вдруг добровольно отказался
по какой-то "нечуткости"
и от Иссакия,
а заодно и от Спаса на Крови,
стало уже тогда
мне совсем очевидно,
что скитаться нам, вот так, суждено
уже до скончания Века сего.
И первое, что успокоенный Георгий Бутиков приказал -
это выбросить из храма плиту,
залитую монаршей кровию...