Игорь Бирман. ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ (заметки о советской экономической теор
Советские экономические теория и практика - моя профессия и предмет этой статьи - исключительно объемная тема. И она вряд ли сужается при попытке говорить лишь о противоречиях, уж чего-чего, но вот этого в советской экономике явный избыток. Поэтому отнюдь не от избытка скромности я называю статью "заметками", зто всего лишь, так сказать, первый подступ к теме.
Бытует такое представление: марксизм (в том числе его экономическая теория) устарел, никто его всерьез не принимает, стоит ли им вообще заниматься. Стоит! Хотим ли мы того или нет, но число стран, исповедующих марксизм, растет; еще ни одна страна, попавшая под власть коммунистической партии, не вывернулась, не освободилась ни от партии, ни от теории. На всех континентах, кроме лишь далекой Австралии, существуют государства, официальной религией которых провозглашен марксизм, марксистами называют себя многомиллионные партии в Западной Европе, на всех научных конференциях в Америке я встречал немало марксистов.
Скажут, что многое плохое в СССР, в том числе в экономике, объясняется не марксовой теорией, а тем, что ее там извратили, что ее там неправильно применяют, что вполне возможен, так сказать, марксизм с разумным лицом. В известной мере это верно, тем более, что ни сам Маркс, ни Энгельс, ни Ленин ничего более или менее определенного, и тем паче детального, об организации социалистической (или коммунистической) экономики не написали, у них есть лишь отрывочные, а иногда и противоречивые высказывания по этому поводу. Это, конечно, так, но экономическая теория социализма, в том виде, в котором она существует в СССР, да и во всех других социалистическо-коммунистических странах, всеми своими корнями уходит в марксизм чистой воды, она вполне марксистская. В особенности зто так по отношению к марксовой теории трудовой стоимости, о которой я совсем не говорил в статье, но только лишь по одной причине - очень трудно говорить о таких специальных вещах популярно.
Разумеется, требовалось бы определить, что именно я понимаю под социализмом и/или коммунизмом , ....я все же называю "социалистической" экономику фактически существующую в СССР.
Необходимо также оговорить, что понятие, которым я оперирую дальше "развитие экономики" весьма несовершенно, оно скорее интуитивно. Именно так, интуитивно, мы полагаем, что экономика развивается, когда она производит больше, но без установления цели (целей) движения, это определение может оказаться сильно неверным. В частности, экологические последствия промышленного роста ставят под сомнение всю концепцию экономического роста. А к несколько менее очевидному - когда экономика работает на себя, а когда на людей - мы сейчас и обратимся.
Производство для производства Описывая капиталистическое производство, Маркс во втором томе "Капитала" ("Процесс обращения капитала") говорит о так называемом воспроизводстве, то есть о том, как производство воспроизводит самое себя. Здесь он делит всю экономику на производство "орудий и средств производства" и "производство предметов потребления". Ничего худого в этом нет; для иллюстративных целей это вполне допустимо, да и мы дальше воспользуемся таким подразделением. Хотя, с другой стороны, здесь много условностей, если не противоречий, и западные экономисты (не марксисты) над этим делением подтрунивают.
Как бы то ни было, Маркс такое деление произвел и назвал получившиеся части соответственно 1-ми 2-м подразделениями общественного производства. В том же втором томе Маркс рассмотрел процесс общественного производства на схемах с условными числами. Довольно простые схемы, в которых 1-е подразделение растет несколько быстрее 2-го. К этому же вопросу в одной из своих юношеских работ "По поводу так называемого вопроса о рынках" обратился Ленин. Он покритиковал (это надо понимать по-ленински) народников, которые, разумеется, извратили Маркса, привел свои собственные схемы, а в них опять 1-е подразделение росло быстрее 2-го.
Заметим при этом, что ни Маркс ни Ленин ни словечка не сказали о том, как это вообще должно быть, является ли такой более быстрый рост обязательной закономерностью.
Вопрос стал актуальным и существенно важным в конце 20-х годов при составлении первого пятилетнего плана. Началась индустриализация страны, что практически означало рост производства средств производства за счет производства предметов потребления. Тут-то и пригодились марксовы схемы - в них же теоретически показывалось то же самое. Термины "1-е и 2-е подразделения" стали употребляться с неимоверной частотой по отношению ко всему народному хозяйству, совокупности всех его отраслей. Отдельно для промышленности придумали термины - группа А и группа Б - что, грубо говоря, равносильно делению на тяжелую и легкую промышленность (несколько позже придумали и "группу В" для военного производства, но обычно ее не выделяют из группы А).
А когда еще позже началось "теоретическое обоснование" фактической экономической политики, когда были сформулированы знаменитые "экономические законы" (о них мне, видимо, придется когда-нибудь писать специально), среди них едва ли не важнейшим был провозглашен особый "закон преимущественного роста 1-го подразделения общественного производства". Закон ... Так что и спорить с ним не приходилось. И быстро росли объемы промышленного производства, возникали сотни и тысячи заводов тяжелой промышленности, выпускались грузовые, но не пассажирские вагоны, а производство предметов потребления едва ли вообще росло. Оправдывалось это необходимостью срочно преодолеть экономическую отсталость страны, а также экономически подготовиться к близкой войне. Эти факторы даже тогда вполне можно было бы посчитать временными, но закон провозглашался как вневременной.
В 1913 г., согласно советской официальной статистике, группа А составляла примерно треть всего промышленного производства, а две трети приходилось на группу Б. Примерно такое же соотношение сохранилось и в 1917 г. и в 1928 г. А уже в 1940 г. более 60% всего промышленного производства составляли "орудия и средства производства" и меньше 40% - "средства потребления". В 1945 г. это было соответственно 75% и 25%. После войны происходило то же самое: объемы промышленного производства стремительно росли, а жизненный уровень населения еле двигался вверх (с ужасающе низкого во время войны, со страшного послевоенного голода на Украине). Что касается других отраслей народного хозяйства, то здесь дело обстояло ничуть не лучше. Сельское хозяйство никак не могло приблизиться к объемам производства в царской России, жилищное строительство было мизерным, строительство и транспорт росли, но опять-таки для самого производства.
Наступает 1953 г., и коллективное руководство стремится снискать себе поддержку населения. Жизненный уровень отчаянно низок, надо что-то делать. Да вот незадача, средств на все не хватает: если увеличить производство потребительских товаров, начать наконец жилищное строительство, то придется средства переместить, как же тогда с теорией? Не беда, сам товарищ Маленков объявляет, что, дескать, закон о преимущественном росте не так уж безусловен, что вполне теоретически допустимо, а практически необходимо пересмотреть подход "некоторых теоретиков"; в общем, давайте-ка выпускать товары для населения.
Немедленно находятся и некоторые теоретики. Молодой и весьма юркий П. Мстиславский печатает статью в ведущем теоретическом журнале "Вопросы экономики" с нужными цитатами и нужными выводами. Но ненадолго .
В решающей фазе борьбы Хрущев вменяет Маленкову в вину отступление от марксизма. Понятно, что это лишь предлог, но знаменательно - что именно было предлогом. В былые годы Мстиславского ждал бы лагерь, теперь его лишь понижают, после искреннего покаяния, в младшие научные сотрудники.
Едва оттолкнув конкурента, Хрущев, не переводя дыхания и не пускаясь в теоретические дебри, сам старается что-то сделать с жизненным уровнем. Для этого приходится урезать (временно!) военные расходы и чуточку притормозить рост тяжелой промышленности. Жизненный уровень несколько поднимается, но много медленнее, чем хотелось бы, а рост промышленности существенно замедляется. А тут еще кубинский кризис 1962 г., после которого опять и уже надолго возобновляется форсированное строительство военной машины.
После ухода Хрущева новая "команда" объявляет намерение что-то сделать с экономикой (об этом - ниже), но мало что получается. В декабре 1970 г., как раз 10 лет назад, разражаются те польские события. В это время на рассмотрении Политбюро находится народнохозяйственный план на следующий, 1971 г., а пока Госплан во всю готовит проект нового пятилетнего плана. Немедленно следует команда - изменить основные пропорции плана, по возможности поднять производство потребительских товаров. И в результате впервые во всей практике советского планирования в плане предусматривается несколько более быстрый рост потребительских товаров по сравнению с ростом средств производства.
Наученные опытом Мстиславского теоретики не спешат. Лучшее, что они придумали - по-тихому изъять из учебников и статей этот самый закон, подальше от греха. Рассуждают же они, да и то без большого нажима, что вообще законы не надо понимать слишком абсолютно, что могут быть отдельные колебания, что важны общие, долговременные тенденции. (Все это само по себе вполне разумно.)
В 1971 г. удельный вес группы Б достигает пика - 26,6% от общего объема промышленного производства, уже в следующем году он немного снизился, затем дошел до 26% в 1976 г., где так и остался.
Зачем я рассказал всю эту историю? Не для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать теоретическую гибкость советских вождей и учено-идеологической братии. А чтобы показать коренное отличие советской экономической системы от всех других: она так устроена, что производство работает в подавляющей степени само на себя, и лишь в сравнительно небольшой части - на выпуск продукции для нужд людей. Действительно, задумаемся над этим поразительным фактом: в царской России две трети промышленной продукции шло на потребление, а в социалистической советской экономике - только лишь одна четвертушка, три четверти всей продукции возвращается в производство, расходуется на него (а также на военные цели).
Стремясь быть понятным, я упрощаю целый ряд вещей и надо Хотя бы оговорить некоторые из них. И то, что в данном случае советская статистика несколько подвирает не в свою пользу, хотя и не нарочно.И что сегодняшнее производство несравненно выше механизировано, как говорят экономисты, капиталоемко, что естественным образом повышает удельный вес работы "на себя" по сравнению с началом века (эту общую тенденцию верно отметил Маркс в третьем томе "Капитала"). И, повторю, на эти показатели сильно влияет упоминавшаяся группа В - военные расходы.
При всем том этот факт настолько разителен, что, может быть, лучше всего характеризует результаты социалистического хозяйствования.
Стоит отметить, что западные специалисты с трудом это понимают.
Надо ли винить в этом теорию? Безусловно, хотя и не упоминавшиеся выше изгибы теоретической линии насчет соотношений 1-го и 2-го подразделений (групп А и Б): как раз эти изгибы и показывают, что при осознании проблемы, при желании ее разрешить теоретическая линия изогнулась бы еще раз и в нужную сторону. Речь о другом.
есть какие-то вещи, через которые даже весьма гибкие советские начальствующие и еще более гибкие прислуживающие идеологи не могут преступить, это такие фундаментальные вещи,от которых им трудно, если вообще возможно отказаться без открытого разрыва с марксизмом...
...Именно вопрос о собственности - общественной (в советских условиях - государственной) или же частной - и составляет центральный пункт, который заслуживает подробного обсуждения, настолько подробного, что я обращусь к нему в будущем специально. Пока же лишь скажу, что именно социалистическая собственность на орудия и средства производства является наиболее важной причиной глубокой неэффективности советской экономики вообще и рассматриваемого нами здесь феномена - преимущественной работы производства "на себя" - в частности.
И, кстати, еще одно замечание- советская экономическая практика значительно больше идеологизирована, значительно больше зависит от теории, чем западные экономики. Западные экономические теории в основном объясняют (не всегда удовлетворительно и редко понятно) что на самом деле происходит, они отнюдь не часто служат как основополагающее руководство для институционных изменений. Даже самый значительный в этом отношении случай - использование кейнсианских идей о дефицитном государственном бюджете и государственных крупномасштабных тратах для стимулирования развития экономики Рузвельтом и Гитлером - не противоречит моему заявлению. Капитализм от этого видоизменился, реэко возросла роль государственных действий в экономике, но, во-первых, капитализм остался все же капитализмом, а, во-вторых, Трудно указать другой случай такого же масштаба. Имея в виду даже послевоенные изменения в экономиках многих западных стран, в частности, резкий скачок английской экономики к социализму и теперешний возврат ее к "более чистому капитализму" под влиянием идей Милтона Фридмэна, все же, как мне кажется, нельзя сказать, что западные экономики в целом следуют теориям. Здесь происходит одновременный процесс как развития теории, так и весьма существенного развития экономических структур и часто зти структуры изменяются сначала, а затем теория пытается их объяснить.
В СССР же экономическая теория едва движется вперед, а экономические структуры вот уже 50 лет неподвижны (об этом много подробнее ниже). Но все же здесь есть довольно хорошее соответствие теории и практики, причем практика не изменяется главным образом потому, что направление таких изменений противоречило бы теории. Именно в этом, крайне важном моменте советская экономическая практика очень серьезно зависит от теории.
Заканчивая эту часть статьи, должен сказать, что сама по себе концепция более быстрого развития 1-го подразделения заслуживает серьезного внимания. Очень может быть, что в целом, в тенденции, по мере механизации и автоматизации труда, производство "средств производства" и на самом деле должно развиваться несколько быстрее. Во всяком случае, весьма любопытны были бы соответствующие подсчеты за длительное время по разным странам, хотя их крайне трудно сделать из-за отсутствия сответствующей статистики. Однако, не вызывает сомнений, что фактически произведенная коренная перестройка всего советского народного хозяйства, в результате которой лишь одна четверть всей промышленной продукции идет для потребления людей не вызывалась реальной экономической необходимостью.
Сложившиеся пропорции являются следствием пренебрежения советских правителей к нуждам собственного народа и, что отнюдь не менее важно, следствием глубокой неэффективности производства.
Осознается ли все это властями? В только что опубликованных директивах к составлению очередного пятилетнего плана ("Известия" от 2 декабря 1980 г.) предусматривается несколько более быстрый рост группы Б, но, во-первых, разница в темпах с группой А очень невелика, и, во-вторых, это только план, что произойдет в действительности, как говорится, надо будет посмотреть.
Скажу также, что у рассматриваемой проблемы (противоречия) есть множество разных аспектов, каждый из которых вполне заслуживает отдельного рассмотрения. Тут и сложившееся отношение к группе А (вообще к первому подразделению) как к неизмеримо более важному, чем к группе Б (вообще, ко второму подразделению), что сказывается даже и на выборе профессии молодежью: в Бауманский институт идут лучшие, в пищевой и текстильный - худшие.
Тут также и тот поразительный факт, что в СССР создано довольно много важного и нужного в науке и технике относительно военной сферы и тяжелой промышленности и буквально ничего в сфере обеспечения повседневных потребностей людей. Действительно, как верно заметил мне В. Шляпентох, невозможно указать за все годы советской власти ни одного более или менее крупного научно -технического достижения именно в этой последней сфере. Вся бытовая техника, все создающие удобства людей вещи были изобретены и впервые применены за границей.
Две пары ножниц Подробнее теперь о том, что уже упоминалось выше, но заслуживает подробного разбора -о жизненном уровне населения, о том, как именно советская экономика этот уровень обеспечивает.
Фундаментальное положение всей теории марксизма таково: в ходе исторического развития человеческое общество неуклонно движется к коммунизму, который, надо ли напоминать это читателю, представляет собой общество, где каждый потребляет по потребности. Ни больше ни меньше. Ни больше потому, что это очевидно неразумно, ни меньше, так как это противоречит определению.Вряд ли стоит подробно говорить о нелепости самой концепции. Нелепой по той простой причине, что потребности человека безграничны, а ресурсы, возможности всегда ограничены. Уместно заметить, что само понятие "ограниченность ресурсов" как раз и подразумевает их ограниченность по отношению к потребности и что это "понятие („scarse productive resources")
является центральным в определении экономики как науки.
Дабы удовлетворить все потребности, надо, чтобы ресурсы стали неограниченными, что представляет собой ненаучную фантастику. Есть тут, правда, всякие ухищрения типа - будущие люди будущего коммунистического общества будут разумны, "сознательны", не будут желать невозможного, но это, разумеется, не более, чем ухищрения. Вся эта концепция имела некоторый смысл более 100 лет назад, когда она и была объявлена; под "потребностями" неявно подразумевались тогда элементарные вещи - пища, жилье, одежда. Эти потребности уже в наше время в нормальных странах более или менее удовлетворяются: скажем, население США, Западной (!) Германии, Швеции питается и одевается практически "по потребностям", имеет достаточно комфортабельные жилища. Но в том-то и дело, что потребности далеко не ограничиваются такими элементарными компонентами; появляются и быстро растут все новые потребности - связь, далекие путешествия, личное приобщение к вершинам искусства, какие-то ранее немыслимые, а теперь все более стандартные удобства.
Подчеркну, что постоянный рост потребностей является как основным возражением против всего учения о коммунизме, так и основным предметом нашего обсуждения в этом разделе статьи.
Итак, удовлетворение потребностей людей являлось основополагающим и сразу же после Октябрьской контрреволюции многие в стране воодушевленно верили, что очень скоро, чуть ли не сразу, оно наступит. Не получилось. Жизненный уровень, который во время первой мировой войны существенно не изменился (заметим это, факт сам по себе весьма примечательный), во время гражданской войны страшно упал. Стоит заметить, что это произошло не в результате военных действий и прямых разрушений, а из-за практического паралича хозяйственной жизни. Дела были настолько плохи, что пришлось развернуться на 180 градусов - ввести НЭП - и экономика сразу же чудесно возродилась. Жизненный уровень поднялся очень быстро почти к довоенному (напомню, я выше уже отметил, что к 1928 г. соотношения групп А и Б было практически таким же, как и в царской России).
Бытует такое представление: марксизм (в том числе его экономическая теория) устарел, никто его всерьез не принимает, стоит ли им вообще заниматься. Стоит! Хотим ли мы того или нет, но число стран, исповедующих марксизм, растет; еще ни одна страна, попавшая под власть коммунистической партии, не вывернулась, не освободилась ни от партии, ни от теории. На всех континентах, кроме лишь далекой Австралии, существуют государства, официальной религией которых провозглашен марксизм, марксистами называют себя многомиллионные партии в Западной Европе, на всех научных конференциях в Америке я встречал немало марксистов.
Скажут, что многое плохое в СССР, в том числе в экономике, объясняется не марксовой теорией, а тем, что ее там извратили, что ее там неправильно применяют, что вполне возможен, так сказать, марксизм с разумным лицом. В известной мере это верно, тем более, что ни сам Маркс, ни Энгельс, ни Ленин ничего более или менее определенного, и тем паче детального, об организации социалистической (или коммунистической) экономики не написали, у них есть лишь отрывочные, а иногда и противоречивые высказывания по этому поводу. Это, конечно, так, но экономическая теория социализма, в том виде, в котором она существует в СССР, да и во всех других социалистическо-коммунистических странах, всеми своими корнями уходит в марксизм чистой воды, она вполне марксистская. В особенности зто так по отношению к марксовой теории трудовой стоимости, о которой я совсем не говорил в статье, но только лишь по одной причине - очень трудно говорить о таких специальных вещах популярно.
Разумеется, требовалось бы определить, что именно я понимаю под социализмом и/или коммунизмом , ....я все же называю "социалистической" экономику фактически существующую в СССР.
Необходимо также оговорить, что понятие, которым я оперирую дальше "развитие экономики" весьма несовершенно, оно скорее интуитивно. Именно так, интуитивно, мы полагаем, что экономика развивается, когда она производит больше, но без установления цели (целей) движения, это определение может оказаться сильно неверным. В частности, экологические последствия промышленного роста ставят под сомнение всю концепцию экономического роста. А к несколько менее очевидному - когда экономика работает на себя, а когда на людей - мы сейчас и обратимся.
Производство для производства Описывая капиталистическое производство, Маркс во втором томе "Капитала" ("Процесс обращения капитала") говорит о так называемом воспроизводстве, то есть о том, как производство воспроизводит самое себя. Здесь он делит всю экономику на производство "орудий и средств производства" и "производство предметов потребления". Ничего худого в этом нет; для иллюстративных целей это вполне допустимо, да и мы дальше воспользуемся таким подразделением. Хотя, с другой стороны, здесь много условностей, если не противоречий, и западные экономисты (не марксисты) над этим делением подтрунивают.
Как бы то ни было, Маркс такое деление произвел и назвал получившиеся части соответственно 1-ми 2-м подразделениями общественного производства. В том же втором томе Маркс рассмотрел процесс общественного производства на схемах с условными числами. Довольно простые схемы, в которых 1-е подразделение растет несколько быстрее 2-го. К этому же вопросу в одной из своих юношеских работ "По поводу так называемого вопроса о рынках" обратился Ленин. Он покритиковал (это надо понимать по-ленински) народников, которые, разумеется, извратили Маркса, привел свои собственные схемы, а в них опять 1-е подразделение росло быстрее 2-го.
Заметим при этом, что ни Маркс ни Ленин ни словечка не сказали о том, как это вообще должно быть, является ли такой более быстрый рост обязательной закономерностью.
Вопрос стал актуальным и существенно важным в конце 20-х годов при составлении первого пятилетнего плана. Началась индустриализация страны, что практически означало рост производства средств производства за счет производства предметов потребления. Тут-то и пригодились марксовы схемы - в них же теоретически показывалось то же самое. Термины "1-е и 2-е подразделения" стали употребляться с неимоверной частотой по отношению ко всему народному хозяйству, совокупности всех его отраслей. Отдельно для промышленности придумали термины - группа А и группа Б - что, грубо говоря, равносильно делению на тяжелую и легкую промышленность (несколько позже придумали и "группу В" для военного производства, но обычно ее не выделяют из группы А).
А когда еще позже началось "теоретическое обоснование" фактической экономической политики, когда были сформулированы знаменитые "экономические законы" (о них мне, видимо, придется когда-нибудь писать специально), среди них едва ли не важнейшим был провозглашен особый "закон преимущественного роста 1-го подразделения общественного производства". Закон ... Так что и спорить с ним не приходилось. И быстро росли объемы промышленного производства, возникали сотни и тысячи заводов тяжелой промышленности, выпускались грузовые, но не пассажирские вагоны, а производство предметов потребления едва ли вообще росло. Оправдывалось это необходимостью срочно преодолеть экономическую отсталость страны, а также экономически подготовиться к близкой войне. Эти факторы даже тогда вполне можно было бы посчитать временными, но закон провозглашался как вневременной.
В 1913 г., согласно советской официальной статистике, группа А составляла примерно треть всего промышленного производства, а две трети приходилось на группу Б. Примерно такое же соотношение сохранилось и в 1917 г. и в 1928 г. А уже в 1940 г. более 60% всего промышленного производства составляли "орудия и средства производства" и меньше 40% - "средства потребления". В 1945 г. это было соответственно 75% и 25%. После войны происходило то же самое: объемы промышленного производства стремительно росли, а жизненный уровень населения еле двигался вверх (с ужасающе низкого во время войны, со страшного послевоенного голода на Украине). Что касается других отраслей народного хозяйства, то здесь дело обстояло ничуть не лучше. Сельское хозяйство никак не могло приблизиться к объемам производства в царской России, жилищное строительство было мизерным, строительство и транспорт росли, но опять-таки для самого производства.
Наступает 1953 г., и коллективное руководство стремится снискать себе поддержку населения. Жизненный уровень отчаянно низок, надо что-то делать. Да вот незадача, средств на все не хватает: если увеличить производство потребительских товаров, начать наконец жилищное строительство, то придется средства переместить, как же тогда с теорией? Не беда, сам товарищ Маленков объявляет, что, дескать, закон о преимущественном росте не так уж безусловен, что вполне теоретически допустимо, а практически необходимо пересмотреть подход "некоторых теоретиков"; в общем, давайте-ка выпускать товары для населения.
Немедленно находятся и некоторые теоретики. Молодой и весьма юркий П. Мстиславский печатает статью в ведущем теоретическом журнале "Вопросы экономики" с нужными цитатами и нужными выводами. Но ненадолго .
В решающей фазе борьбы Хрущев вменяет Маленкову в вину отступление от марксизма. Понятно, что это лишь предлог, но знаменательно - что именно было предлогом. В былые годы Мстиславского ждал бы лагерь, теперь его лишь понижают, после искреннего покаяния, в младшие научные сотрудники.
Едва оттолкнув конкурента, Хрущев, не переводя дыхания и не пускаясь в теоретические дебри, сам старается что-то сделать с жизненным уровнем. Для этого приходится урезать (временно!) военные расходы и чуточку притормозить рост тяжелой промышленности. Жизненный уровень несколько поднимается, но много медленнее, чем хотелось бы, а рост промышленности существенно замедляется. А тут еще кубинский кризис 1962 г., после которого опять и уже надолго возобновляется форсированное строительство военной машины.
После ухода Хрущева новая "команда" объявляет намерение что-то сделать с экономикой (об этом - ниже), но мало что получается. В декабре 1970 г., как раз 10 лет назад, разражаются те польские события. В это время на рассмотрении Политбюро находится народнохозяйственный план на следующий, 1971 г., а пока Госплан во всю готовит проект нового пятилетнего плана. Немедленно следует команда - изменить основные пропорции плана, по возможности поднять производство потребительских товаров. И в результате впервые во всей практике советского планирования в плане предусматривается несколько более быстрый рост потребительских товаров по сравнению с ростом средств производства.
Наученные опытом Мстиславского теоретики не спешат. Лучшее, что они придумали - по-тихому изъять из учебников и статей этот самый закон, подальше от греха. Рассуждают же они, да и то без большого нажима, что вообще законы не надо понимать слишком абсолютно, что могут быть отдельные колебания, что важны общие, долговременные тенденции. (Все это само по себе вполне разумно.)
В 1971 г. удельный вес группы Б достигает пика - 26,6% от общего объема промышленного производства, уже в следующем году он немного снизился, затем дошел до 26% в 1976 г., где так и остался.
Зачем я рассказал всю эту историю? Не для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать теоретическую гибкость советских вождей и учено-идеологической братии. А чтобы показать коренное отличие советской экономической системы от всех других: она так устроена, что производство работает в подавляющей степени само на себя, и лишь в сравнительно небольшой части - на выпуск продукции для нужд людей. Действительно, задумаемся над этим поразительным фактом: в царской России две трети промышленной продукции шло на потребление, а в социалистической советской экономике - только лишь одна четвертушка, три четверти всей продукции возвращается в производство, расходуется на него (а также на военные цели).
Стремясь быть понятным, я упрощаю целый ряд вещей и надо Хотя бы оговорить некоторые из них. И то, что в данном случае советская статистика несколько подвирает не в свою пользу, хотя и не нарочно.И что сегодняшнее производство несравненно выше механизировано, как говорят экономисты, капиталоемко, что естественным образом повышает удельный вес работы "на себя" по сравнению с началом века (эту общую тенденцию верно отметил Маркс в третьем томе "Капитала"). И, повторю, на эти показатели сильно влияет упоминавшаяся группа В - военные расходы.
При всем том этот факт настолько разителен, что, может быть, лучше всего характеризует результаты социалистического хозяйствования.
Стоит отметить, что западные специалисты с трудом это понимают.
Надо ли винить в этом теорию? Безусловно, хотя и не упоминавшиеся выше изгибы теоретической линии насчет соотношений 1-го и 2-го подразделений (групп А и Б): как раз эти изгибы и показывают, что при осознании проблемы, при желании ее разрешить теоретическая линия изогнулась бы еще раз и в нужную сторону. Речь о другом.
есть какие-то вещи, через которые даже весьма гибкие советские начальствующие и еще более гибкие прислуживающие идеологи не могут преступить, это такие фундаментальные вещи,от которых им трудно, если вообще возможно отказаться без открытого разрыва с марксизмом...
...Именно вопрос о собственности - общественной (в советских условиях - государственной) или же частной - и составляет центральный пункт, который заслуживает подробного обсуждения, настолько подробного, что я обращусь к нему в будущем специально. Пока же лишь скажу, что именно социалистическая собственность на орудия и средства производства является наиболее важной причиной глубокой неэффективности советской экономики вообще и рассматриваемого нами здесь феномена - преимущественной работы производства "на себя" - в частности.
И, кстати, еще одно замечание- советская экономическая практика значительно больше идеологизирована, значительно больше зависит от теории, чем западные экономики. Западные экономические теории в основном объясняют (не всегда удовлетворительно и редко понятно) что на самом деле происходит, они отнюдь не часто служат как основополагающее руководство для институционных изменений. Даже самый значительный в этом отношении случай - использование кейнсианских идей о дефицитном государственном бюджете и государственных крупномасштабных тратах для стимулирования развития экономики Рузвельтом и Гитлером - не противоречит моему заявлению. Капитализм от этого видоизменился, реэко возросла роль государственных действий в экономике, но, во-первых, капитализм остался все же капитализмом, а, во-вторых, Трудно указать другой случай такого же масштаба. Имея в виду даже послевоенные изменения в экономиках многих западных стран, в частности, резкий скачок английской экономики к социализму и теперешний возврат ее к "более чистому капитализму" под влиянием идей Милтона Фридмэна, все же, как мне кажется, нельзя сказать, что западные экономики в целом следуют теориям. Здесь происходит одновременный процесс как развития теории, так и весьма существенного развития экономических структур и часто зти структуры изменяются сначала, а затем теория пытается их объяснить.
В СССР же экономическая теория едва движется вперед, а экономические структуры вот уже 50 лет неподвижны (об этом много подробнее ниже). Но все же здесь есть довольно хорошее соответствие теории и практики, причем практика не изменяется главным образом потому, что направление таких изменений противоречило бы теории. Именно в этом, крайне важном моменте советская экономическая практика очень серьезно зависит от теории.
Заканчивая эту часть статьи, должен сказать, что сама по себе концепция более быстрого развития 1-го подразделения заслуживает серьезного внимания. Очень может быть, что в целом, в тенденции, по мере механизации и автоматизации труда, производство "средств производства" и на самом деле должно развиваться несколько быстрее. Во всяком случае, весьма любопытны были бы соответствующие подсчеты за длительное время по разным странам, хотя их крайне трудно сделать из-за отсутствия сответствующей статистики. Однако, не вызывает сомнений, что фактически произведенная коренная перестройка всего советского народного хозяйства, в результате которой лишь одна четверть всей промышленной продукции идет для потребления людей не вызывалась реальной экономической необходимостью.
Сложившиеся пропорции являются следствием пренебрежения советских правителей к нуждам собственного народа и, что отнюдь не менее важно, следствием глубокой неэффективности производства.
Осознается ли все это властями? В только что опубликованных директивах к составлению очередного пятилетнего плана ("Известия" от 2 декабря 1980 г.) предусматривается несколько более быстрый рост группы Б, но, во-первых, разница в темпах с группой А очень невелика, и, во-вторых, это только план, что произойдет в действительности, как говорится, надо будет посмотреть.
Скажу также, что у рассматриваемой проблемы (противоречия) есть множество разных аспектов, каждый из которых вполне заслуживает отдельного рассмотрения. Тут и сложившееся отношение к группе А (вообще к первому подразделению) как к неизмеримо более важному, чем к группе Б (вообще, ко второму подразделению), что сказывается даже и на выборе профессии молодежью: в Бауманский институт идут лучшие, в пищевой и текстильный - худшие.
Тут также и тот поразительный факт, что в СССР создано довольно много важного и нужного в науке и технике относительно военной сферы и тяжелой промышленности и буквально ничего в сфере обеспечения повседневных потребностей людей. Действительно, как верно заметил мне В. Шляпентох, невозможно указать за все годы советской власти ни одного более или менее крупного научно -технического достижения именно в этой последней сфере. Вся бытовая техника, все создающие удобства людей вещи были изобретены и впервые применены за границей.
Две пары ножниц Подробнее теперь о том, что уже упоминалось выше, но заслуживает подробного разбора -о жизненном уровне населения, о том, как именно советская экономика этот уровень обеспечивает.
Фундаментальное положение всей теории марксизма таково: в ходе исторического развития человеческое общество неуклонно движется к коммунизму, который, надо ли напоминать это читателю, представляет собой общество, где каждый потребляет по потребности. Ни больше ни меньше. Ни больше потому, что это очевидно неразумно, ни меньше, так как это противоречит определению.Вряд ли стоит подробно говорить о нелепости самой концепции. Нелепой по той простой причине, что потребности человека безграничны, а ресурсы, возможности всегда ограничены. Уместно заметить, что само понятие "ограниченность ресурсов" как раз и подразумевает их ограниченность по отношению к потребности и что это "понятие („scarse productive resources")
является центральным в определении экономики как науки.
Дабы удовлетворить все потребности, надо, чтобы ресурсы стали неограниченными, что представляет собой ненаучную фантастику. Есть тут, правда, всякие ухищрения типа - будущие люди будущего коммунистического общества будут разумны, "сознательны", не будут желать невозможного, но это, разумеется, не более, чем ухищрения. Вся эта концепция имела некоторый смысл более 100 лет назад, когда она и была объявлена; под "потребностями" неявно подразумевались тогда элементарные вещи - пища, жилье, одежда. Эти потребности уже в наше время в нормальных странах более или менее удовлетворяются: скажем, население США, Западной (!) Германии, Швеции питается и одевается практически "по потребностям", имеет достаточно комфортабельные жилища. Но в том-то и дело, что потребности далеко не ограничиваются такими элементарными компонентами; появляются и быстро растут все новые потребности - связь, далекие путешествия, личное приобщение к вершинам искусства, какие-то ранее немыслимые, а теперь все более стандартные удобства.
Подчеркну, что постоянный рост потребностей является как основным возражением против всего учения о коммунизме, так и основным предметом нашего обсуждения в этом разделе статьи.
Итак, удовлетворение потребностей людей являлось основополагающим и сразу же после Октябрьской контрреволюции многие в стране воодушевленно верили, что очень скоро, чуть ли не сразу, оно наступит. Не получилось. Жизненный уровень, который во время первой мировой войны существенно не изменился (заметим это, факт сам по себе весьма примечательный), во время гражданской войны страшно упал. Стоит заметить, что это произошло не в результате военных действий и прямых разрушений, а из-за практического паралича хозяйственной жизни. Дела были настолько плохи, что пришлось развернуться на 180 градусов - ввести НЭП - и экономика сразу же чудесно возродилась. Жизненный уровень поднялся очень быстро почти к довоенному (напомню, я выше уже отметил, что к 1928 г. соотношения групп А и Б было практически таким же, как и в царской России).