Анхель Гутьеррес. Режиссер. Из дневников 2
Ночью вдруг вскочил с постели вспотевший - осенило! Что со мной произошло?! Нет-нет - не то! Что же это случилось со мной? Я в ловушке! Мой сценарий практически закрыт, запрещён непонятно кем, и незаметно меня завели в какие-то сети, и я барахтаюсь в судорогах, ищу выход - куда? Я не заметил, как стал бороться за какой-то непонятный фильм с армянином Кареном. Звоню в Ленинград, в Госкомитет - утвердят, не утвердят! Что? Ведь моя единственная задача в кино, ради которой я поступил на Высшие режиссёрские курсы, - это мой сценарий о судьбе испанских детей в России! Меня совсем запутали, закрутили. Опомнись, Анхель, куда тебя завели? Всё остановить, повернуть руль и решить мой вопрос! Фу, чёрт, совсем меня опутали! Вдруг всё понял! С.А. Герасимов с таким интересом взялся за мой сценарий, и вдруг всё замерло. Тайна, так и не открыл мне её. Объединение «Юность» замолкло напрочь.
Какой-то вдруг Арнальдо появился из Киева. Ему дали мой сценарий в Испанской компартии, чуть ли не сама Долорес Ибаррури. Без моего ведома! Ему предложили снять документальный фильм об испанцах в России, и предлагают мне в нём сниматься. Какой-то бред! Кто стоит за всем этим? Кто правит балом? Почему С.А. Герасимов вдруг отказался? Предупредили его, кто? Почему относятся к моему сценарию об испанцах в России, который называется «Я ходил в море за апельсинами», как к атомной бомбе? Чего так боятся? Алов и Наумов, которым я дал прочитать, в восторге: «Это глобальная тема, - говорят. - Потрясающе интересно: дети войны, мечта о родине, о потерянном рае». Может, кого-то пугает, что в море нет апельсинов? А у мечты - что есть материальное? А у идеала?..
Десять лет я жду, пробиваю, стучу во все двери, обиваю пороги всех инстанций - тишина. Десять лет жизни! Что можно было сделать за это время? Поставил пять спектаклей, и все запрещены со скандалом. А я всё чего-то жду - дурак! Обманываю себя. Боюсь потерять эту мою родную землю, в которую я врос корнями. И страшное, трагическое предчувствие Испании. Как лопнувшая , струна IV акта «Вишнёвого сада» - предчувствие как явь. Не смерти, нет. Это голос адских мук, непостижимый внутренний стон, пронизывающий, точно острая пила моё сердце пилит. Этот звук пробуждает в душе ужасное потрясение. Страх, отчаяние - что это? Но больше ждать нельзя - время! Броситься в пустоту без парашюта? Перебороть себя и обстоятельства, превозмочь себя - в этом смысл, вот так!
Был утром у Андрея. Он не выходит из дома, сидит как затворник. Лариса всегда очень рада моему приходу. Он без работы и в опале. Всё реже выходит в прежние артуровские компании-попойки. Очень грустный, сосредоточенный и очень одинок...
Большое пятно на потолке продолжает капать, и сыплется штукатурка. Андрей то и дело глядит на это место с раздражением и тоской и взглядом как бы говорит: «Того и гляди - зальёт всю квартиру, а то и обвалится потолок к е. м.». Он действительно очень боится, говорит, что ему снится, что всю квартиру затопило, и он чуть не утонул. На стенах висят всякие бумажки на кнопках с важными для него делами. Например, «Встреча и разговор с Фридрихом Г.», «Сделать что-то», «Написать то-то», «Решить с героем» и т. д. Висят также две-три фотографии, на которые он часто поглядывает - Солоницына и Донатаса Баниониса, который снимался у него в «Солярисе».
По дороге к Андрею я всегда захожу в гастроном, а по субботам - на рынок и покупаю какие-нибудь продукты: польскую курицу, мясо, творог и вино. Он совершенно без денег. Рассказывает, что на «Мосфильме» ему предлагают всякие сценарии на «колхозные или рабоче-производственные темы»...
Говорили о режиссёрах кино...
Разговор зашёл о Михаиле Ромме. Он вместе с Райзманом преподавал у нас на Высших курсах кинорежиссёров. Мы к нему относились с огромным уважением. В ту эпоху он считался у нас новатором-революционером, особенно после фильма «Девять дней одного года» (1962 г.). В1964 году он работал вместе с Майей Туровской над художественно-документальным фильмом «Обыкновенный фашизм» и на курсах рассказывал нам об этой работе. Андрей очень любит Ромма. Он был его учителем во ВГИКе (я этого не знал). Андрей рассказал, что когда его не хотели принимать во ВГИК, Ромм за него встал горой (и за Шукшина тоже). И не хочет видеть его слабости. Может, он прав. Но всё-таки я решил сказать то, что о нём думаю.
Мы немного поспорили. - Он, конечно, очень талантлив, чертовски умен и чудесный педагог. Но как режиссёр? - Ты что говоришь! А «Пышка»? «Тринадцать»?
- Андрей, он твой учитель, и понятно, что ты обожаешь его... Ну, «Тринадцать», «Пышка», «Убийство на улице Данте» и «Девять дней одного года» - всё это не стоит одного твоего «Иванова детства». Я уж не говорю о «Рублёве». Да, талантливо, интересно, но это не Довженко или Барнет, не Пудовкин... Я о другом... Он работал на этот строй. Все фильмы о Ленине: «Ленин в октябре» снята в 1937 году - годы «красного террора» и жесточайших репрессий, а Ленин выглядит у него чуть ли не ангелом - Христом-спасителем, скромным, добреньким!
Ну, правда, иногда с хитрецой народной - как же, надо очеловечить дьявола! И на солнце есть пятна: перекипает молоко бедной, доброй женщины, у которой он скрывается... В это страшное время сделаны оба фильма: «Ленин в 1918 году» и этот. В самые страшные годы расстрелов и сталинских репрессий... Расстреливали без суда и следствия. А ты помнишь его «Мечту»? Гитлер и Сталин договорились разделить Польшу, советские войска заняли Западную Украину, грабили население... Были 1939-1940 годы - предвоенные. Позорная Финская война. Я тогда жил в Ленинграде... Заняли Прибалтику, Закарпатье, Молдавию... А Ромм прославляет оккупацию - это «освобождение несчастного народа». Хороший актёр Астангов. Хорошая деталь - пан Станислав Коморовский стирает свои последние носки. Габрилович - талантливый сценарист и Раневская - гениальная актриса. Ну, может быть, монтажно и неплохо сделано, и с точки зрения ритма хорошо... Но это же обыкновенный фашизм, Андрей! Ты меня прости, я понимаю, что тебе обидно это слушать: он твой любимый учитель. Он прекрасный человек, умный, талантливый педагог, и мы благодарны своим учителям, но чем он отличался от Пырьевского «Партийного билета»?
На эту тему мы много спорили у Сергея Аполлинариевича дома. Помнишь? Там и Дионисио был. Время такое: мы все верили, что окружены врагами, капитализмом, троцкистами. Верили в идею коммунизма и справедливости, верили в Сталина и готовы были умереть за него. Что делали в это время Мандельштам, Пастернак, Ахматова, Зощенко, Прокофьев, Шостакович? Что делал твой отец? А ты сам что делаешь все эти годы? Почему снимаешь «Рублёва», а не фильм про свинарку или доярку, которые перевыполняют план по мясу и надою молока? А ведь ты мог бы сделать очень талантливые фильмы и быть очень богатым, уважаемым человеком на своей родине? Ты прости меня, Андрей, может быть - жестоко, но ты умный и честный художник! Ты рискуешь своей жизнью, подвержен жесточайшей критике: запрещают твои фильмы, пытаются загнать в угол, не платя зарплаты и прочее. Но почему-то ты в полном одиночестве отстаиваешь свои принципы, у тебя есть идеал, есть Бог, своя правда, и ты готов страдать за это до смерти. Прости ещё раз за правду...
- Может быть... Может быть... Мы любим и уважаем наших учителей, и наша любовь беззаветная, может быть, ослепляет нас. Любовь отнимает у нас объективность. Может быть, ты прав. Но есть человеческая привязанность, благодарность к учителю, как и отцу, и матери... Но любовь ослепляет. Да...
Андрей покраснел и долго молчали. Потом сказал:- Но я по жизни буду благодарен Михаилу Ромму. Я ему обязан тем, что я стал режиссёром. Он меня принял во ВГИК, любил и верил в меня, всегда помогал. Он удивительный человек и прекрасный педагог. Я всю жизнь буду в долгу перед Роммом - всё ему должен! - Да-да, конечно, Андрюша. Мало того, думаю - и прости меня, ради Бога! - что, если за что-то будут помнить Ромма, так именно за то, что он нашёл и открыл тебя. За это памятник ему можно поставить.
Снова молчали. Потом Андрей сказал, что никто на родине его не поздравляет с вручением премии «Критики» в Каннах за «Рублёва». В Москве идут закрытые просмотры (в Доме литераторов, журналистов и др.), но ни одного звонка. Это обидно...- Поздравили французы, итальянцы - выдающиеся кинематографисты со всего мира. Первым поздравил Вайда. Феллини, Антониони... Но от наших - ни одного поздравления - ни одного звонка!
1972 7 июня. Через несколько дней мать Августа уезжает в Испанию. Все уже уехали в Испанию. Скоро два года, как уехала Алехандра. Pozuelo está preparando los papeles. Me quedaré aquí solo. Надо решать. Уж более четырёх месяцев как не пишу маме. Они тоже мне не пишут. Слишком долго я обдумываю и упускаю драгоценное время. Надо действовать. Я безвольная тряпка, дряхлая тряпка, мне уже за сорок. Осталось мало лет активной жизни. Там всё надо начать сначала, всё! Ни кола ни двора, ни работы, ни друзей. Чтобы всё начать с нуля, надо, по меньшей мере, быть здоровым. Если, в конце концов, придётся умереть, какой смысл жить безрадостно, без любви. Так, шаляй-валяй. Нет, ни минуты более терять не имею право!
Я просто баловень судьбы, всю жизнь везло. Я был молод, избалован. Всё шло гладко и легко, без особых препятствий. В работе всё приходило ко мне само, предлагают на выбор разные постановки в театрах, на телевидении. А я - как разборчивая невеста. Мне до сих пор везло, и я как должное принимал всё и не научился бороться и преодолевать трудности. Время изменилось, и я постарел. Пока ещё мне легко, но если уеду в Испанию, мне придётся всё начать с самого начала. Надо воспитывать в себе бойцовские качества. Ринуться в бой, действовать. Самое смешное, что я это давно знаю и прекрасно умею в этом убеждать других. Почему же себя никак не могу убедить и перестроиться, действовать целеустремлённо? Ответ простой - трудно, очень трудный шаг. Что, мужества не хватает, милый мой? Вот что...
Володя Максимов позвонил полковнику. Я, может быть, в отчаянии, в почти невменяемом состоянии решил поехать на Лубянку. Володя убеждал меня, клялся и божился, что хуже не будет, а вдруг этот человек поможет со сценарием. Я внутренне был убеждён в том, что не должен говорить ни с каким полковником. Долго сопротивлялся, но чёрт меня дёрнул послушаться совета друга. Проклинал и ненавидел себя, но всё-таки поехал в самый ненавистный дом: Лубянка, подъезд 6.
Меня ждал человек в штатском и почему-то предложил спуститься и войти в его кабинет. Представились. Я, кажется, чуть дрожал от обстоятельств пренеприятных... Он спокойно и корректно, как будто дело было самое обыденное, взял мой сценарий:- Я за два дня с удовольствием прочитаю и, если в чём-то смогу помочь, сделаю. Анхель Георгиевич, позвоните дня через три. Хорошо? - Хорошо...И мы расстались. Я вышел на узкую улицу, почему-то оглядываясь, как вор или предатель, не видел ли меня кто...
Премерзкое ощущение.
Через три дня он позвонил (всё это было на прошлой неделе). Встретил меня точно в условленное время, на той же узкой и тихой улице, на той стороне, другой человек. (Или я не узнал его на нервной почве?) Это меня удивило и насторожило, хотя я старался взять себя в руки и делать вид, что «я не я и лошадь не моя».- Сценарий интересен. Много хороших мест. По-моему, нет особых причин его запретить. Только, может быть, одно-два места... Я бы сцену в порту, когда испанцы уезжают, снял бы... Зачем она? И вот ещё вступление в пионеры... Клятва - зачем это? Сталина давно уже нет. XX Съезд, культ личности у нас осуждены. Снимите, Анхель Георгиевич! Зачем эта клятва, Сталин?..- Но это же было. Момент времени. Чистота, наивность, наше детство. Это же правда. - Да-да, конечно, но уберите Сталина - сейчас он ни к чему...
Он предложил выйти на узкую улицу. Говорил негромко и вкрадчиво, то и дело оглядываясь куда-то. Мы прошли несколько шагов и вдруг:- Да, я не спросил вас, Анхель Георгиевич, вы не курите?- Спасибо, бросил.
- Это хорошо. Я вот хотел попросить... Это так, пустяк. Я постараюсь что-то сделать, поговорить... А вы можете?.. Вы часто бываете в Испанском центре? Я смекнул, и что-то ёкнуло в сердце. Но сказал правду. Слава Богу, не пришлось лгать. - Очень редко. Почти не бываю. Я никогда не любил туда ходить, уж и не помню, когда я там был в последний раз. Мне там скучно, и я никого там не знаю. - Но вы же с каким-то испанцем там встречаетесь иногда?! Могли бы вы, Анхель Георгиевич, рассказать мне, кто там бывает, о чём говорят, какие проблемы обсуждают?..- Вы меня простите, но я этого не могу сделать. Даже готов жертвовать своим фильмом, но я не могу это сделать. Да и не встречаюсь я в Испанском центре ни с каким испанцем по простой причине, что я там практически не бываю...- А разве вы не отдыхали этим летом с испанцем? Он мне говорил, что встречался с вами. Кажется, в Крыму?.. - ? - Да-да, Анхель Георгиевич, он мне говорил, что встречал вас. Вы там отдыхали.
- Нет, вас кто-то плохо информирует. Не встречался я нигде ни с каким испанцем, а в Крыму я не был ни в этом году, ни в прошлом... Так что, извините, ничем я вам не смогу быть полезным. Простите за беспокойство. - М-да... Ну, что ж... Но я прошу вас о нашем разговоре не надо говорить никому. Он протянул мне папку с моим сценарием.
- Не беспокойтесь. Всего хорошего. - До свидания.
Ура! Расцвёл мой кактус! Проснулся утром и вижу красивейший большой цветок с множеством длинных белоснежных лепестков. Аромат нежнейший и тончайший. Целый вечер возился с моим чудесным кактусом и радовался, что он у меня вдруг расцвёл. Это просто чудо! Кто-то говорил мне, что кактусы расцветают чуть ли ни один раз в 1000 лет. Во всяком случае - это большая редкость, и человек, у которого расцвёл кактус, должен быть счастливым. Суеверие, но приятно. Цветок настолько красивый и своеобразный, и я до такой степени взволнован этим событием, что решил нарисовать его. Достал акварель и принялся за дело. Часа три-четыре пытался написать этот чудесный цветок и слушал удивительные молдавские песни Марики Балан. Я старался «поймать» на бумаге белый сказочный цветок. Как прекрасно и с какой душой поёт Марика
10 октября. Рано утром купался. Хорошо. Уехали в горы на съёмки «пикника», но не было погоды. Изумительное ущелье. Другое. Первое - это Бзыбское ущелье. Пообедали и, как всегда, изжога. Вернулись, и я снова искупался, заплыл очень далеко. Плавал минут 30. Попадались гнусные склизкие медузы, но вода чудесная. Все сказали, что я в горах поправился, а Хейфиц и Генрих - «будто в санатории побывал» и хорошо загорел. Почти белая и довольно большая борода.
Вечером Иосиф Ефимович пригласил к себе в дом творчества. Прогулялся километра 3-5. Посидел у них в номере, выпили чаю, поговорили немного обо всём, но, главное, о фильме и о творческой атмосфере. Угостил коньяком. Когда провожал ужинать, Иосиф Ефимович вдруг сказал мне: «Подошёл как-то ко мне Генрих и с затаённой завистью сказал: "А знаете, что в Ленинграде на студии срочно потребовали анкетные данные Анхеля?.. Это в связи с Государственной премией "Салют, Мария!"».
Для меня это стало неожиданностью и даже подозрительно (пахнет КГБэшно). Бог с ними!
После ужина мы с Хейфицем прошлись и поговорили, в основном, о невероятной коррупции в Грузии и о деле Мжаванадзе. Все тащат, все крадут. Страшные факты. И самое во всём этом ужасное - то, что этого самого Мжаванадзе наградили орденом Октябрьской революции и с почётом проводили на пенсию. И, конечно, пенсия! Это же вор и мошенник огромного масштаба. Как же может быть, чтобы он не знал о том, что у его жены подпольная фабрика. Предложили развестись с ней, чтобы спасти её от суда. Если у ректора медицинского института обнаружили при обыске 6 миллионов рублей, не говоря о драгоценностях, золоте, бриллиантах и прочем. А за столько лет, какой капитал нажил Мжаванадзе со своей хохлушкой. Ужас!
По дороге встретили здорового, крепкого сложения мужчину лет 65. Он рассказывал о своём пребывании в Курской и Орловской областях. - Слушайте, трудно поверить, но я видел собственными глазами бездорожье, полуразвалившиеся хаты с соломенными крышами, а в магазинах - совершенно пусто, ничего. Какие-то консервы, каменные пряники. Рассказывал про фильм о Хрущёве, который он видел где-то в Лионе. Когда мы отошли, Иосиф Ефимович спросил меня: - Знаете, кто этот человек? - Нет.
- Что ты! Это знаменитый лётчик, который полярников спасал. Мазурук Илья, герой сталинских пятилеток. Он ещё говорил: «У себя дома не можем порядок навести, а всё пытаемся помогать всяким там арабам, кубинцам, африканцам. Надо нам здесь, дома у себя сначала порядок наладить».
1972 18 октября. Холодная, дождливая погода. Съёмки не состоялись. Серьёзно волнуюсь. Скучаю по Москве и своим. Начинаю обрастать бородой. Делаю гимнастику. Не курю. Купаюсь. Немного простудил грудь.
Вечером прогулялся с Гелем по берегу. Говорили. - Я считаю, что вам надо уехать и не терять драгоценного времени. Тем более - в таком возрасте, когда каждый год на счету, каждый месяц. Даже и не думайте об этом ни часу. Сейчас у нас в России создалось такое положение, сложнейшее, затяжное. Полный и абсолютный застой, полный экономический крах и невиданная коррупция. Сами знаете, что у нас творится в стране. И это надолго. Лет пять-шесть протянется это ужасное положение. А то и больше, и хуже будет. Никто не даст вам делать ваш фильм, и вообще никому ничего делать не дадут! Это невозможно! А потерять 5-6 лет - это катастрофа, всё, конец! Пока ещё не раздавили - уезжайте!
Ведь пришло сейчас в силу новое поколение бюрократов. «Улыбчивый» бюрократизм. Это страшно! Я ведь их хорошо знаю. Они ничего не дадут! Это мёртвое дело. Я хорошо знаю всю нашу систему, всё прошёл и понял, что от этого ужасного бардака нам не выбраться никогда!
Революционный идеализм уже давно кончился и превратился в такой обнажённый, наглый цинизм, когда уже воруют и грабят открыто, на глазах. Этот строй удивительно способствует процветанию всех пороков и уродств русского народа. Ничего удобнее для русского человека придумать невозможно. Это удивительно! Я всё прошёл. Я верил - и вот...
Ведь я был секретарём комсомольской организации крупнейшего военного завода. Экономику и организацию производства (оплот труда), дисциплину, производительность труда, и настроения рабочих, и прочее - всё это я хорошо изучил и знаю. Трудно себе представить, что творится в экономике и во всей этой уродливой области. Там настоящая мафия на самой верхушке, сицилийская - в подмётки не годится. Там академики, талантливые математики, жёсткие, хваткие, умнейшие и расчётливые бизнесмены нового социалистического типа! Улыбчивые советники президентов. Всё у них в руках, вся информация! Они же, эти улыбчивые аппаратчики, прекрасно понимают, что вот-вот всё рухнет. Экономика - это всё, когда в яблоке появится червяк - конец яблоку, всё, хозяин яблока - не яблоко, а червяк. И тогда настаёт момент, когда яблоко падает гнилым наземь. Всё! Как! Или, извини за выражение, п... империи! Конец! Я это хорошо знаю, поверь мне.
Я ведь потом был председателем профкома института, так что хорошо знаком с нашей советской структурой, законодательством и кодексом. И последний мой общественный пост - Председатель Общества дружбы Великобритании и Советского Союза. Ну, это организация целиком под контролем и «эгидой» Комитета Государственной Безопасности. Каждый мой шаг контролировался: где я был, с кем, когда, о чём говорил, что ел - всё! И я должен был постоянно информировать их о каждой моей встрече. Это невозможно, невыносимо! А, главное, что сделать что-либо полезное в этом обществе совершенно невозможно. Всё подчинено обогащению валютного фонда, больше ничего нас не волнует. Никакая там дружба, всё это сплошная х... Валюта - вот всё, что интересует государство.
Короче, я всем говорю, всем по собственному опыту, а не просто это мои интеллигентские настроения или чувствования. Я хорошо это знаю, всё сам изучил изнутри и говорю вам: уезжайте как можно скорее, не теряйте времени. Я никуда не могу уехать, моя родина - Ленинград, и здесь я и умру, но вы... Зачем вам терпеть это наше безобразие, почему вы должны жить и мучиться в нашем русском бардаке? Нет, не жить, нет! Мы тут не живём, никто здесь не живёт, мы существуем, все существуют, кто с большим, кто с меньшим комфортом, кто совсем нищий (большинство). Страна рабов и жуликов. Царство посредственности, царство социалистических бюрократов нового поколения, улыбчивых бюрократов. Уезжайте, друг мой, вы талантливый и чистый человек, может, вы ещё успеете сделать что-нибудь полезное для своего народа. У вас большой талант и опыт. Столько лет вы прожили в социалистической России. Не теряйте времени, никого не слушайте, уезжайте. Вам есть, что сказать. Лишь бы у вас было крепкое убеждение!
Нет, дорогой мой Анхель, нет, вы не рождены, чтобы сказку сделать былью. Нет! Мы рождены, чтоб сказку, красивую мечту сделать адом, сплошным ГУЛАГом. Мы рождены, чтобы делать своё дело, свою работу, да-да, именно работу в этой жизни! И надо попытаться эту работу выполнить, сделать. Уезжайте, дорогой мой, и нас, несчастных и добрых друзей, не забывайте. А уж мы вас помнить будем добрым словом всегда. Не думайте больше, бегите из этого ада, спасайтесь, дорогой мой друг!..
Было уже поздно, но мы продолжали гулять по берегу чёрного буйного моря. Как гениальный наш петербуржец всё предвидел и предсказал в «Бесах»... Всё там написано, всё.
Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадёт;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет - смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жён
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мёртвых тел
Начнёт бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек;
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь и поймёшь,
Зачем в руке его булатный нож:
И горе для тебя! - твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет всё ужасно, мрачно в нём,
Как плащ его с возвышенным челом.
- Это чьи? Мандельштама, Блока?..
- Михаила Юрьевича...
- Ух, ты... Не знал... А вы, испанец... М-да-а...
- «Предсказание» называется, в тридцатом году написано.
- М-да!.. Всё уже было написано, а мы не знали, не читали, мы не хотели знать! Никогда не хотим знать правду... Но самое удивительное, дорогой мой, это то, что вы, испанец, мне, русскому, из Санкт-Петербурга, открываете мне такое! Русского гения. Это потрясающе! Я непременно прочитаю и маме скажу, что испанец, которого она так почитает, мне открыл... Это совершенно гениально!
1972 Зашёл Август и Фернандо Марселино с другими ребятами. Августин рассказал, что смотрел по телевидению передачу о том, что будут издавать труды и речи Леонида Брежнева. В это время в дверь позвонила соседка.- Я стою за капустой, занять вам очередь? - Что!? И капусты нет?! - Конечно! Ни капусты, ни картошки, ни фруктов... Ничего нет!
- Дошло до того, что даже на рынке нет ни яблок и никаких фруктов. Дожили! Конец света. Ладно там - фрукты, нам хотя бы картошки купить... На днях хотел картошку купить, два часа в очереди простоял. Кошмар какой-то! А когда до меня очередь дошла, мне выдали только 6 килограммов. - Конечно, а ты, что ли, не знал?
- Откуда? Я думал, что постою два битых часа в очереди, но всё-таки мешок картошки домой возьму. На полгода хватит, а мне 6 кило дают. Издевательство какое-то...
- Это уже конец, полный...- Зато вышли из печати 2 тома сочинений Леонида Брежнева.И все захохотали.
8 июля. Жадно вчитываюсь в каждое выступление на XIV съезде. Кабы можно было вывезти эту книгу!
ОВИР. Поехал забрать мою визу.
- Я могу попросить разрешение в течение года или двух вернуться в Советский Союз? Впустят меня? Я женился и хотел бы уехать на родину с правом возвращения сюда в течение, скажем, года... Это в принципе возможно?
- Нет. Мы этим вопросом не занимаемся. Обратитесь в своё отделение милиции или... Кто вашими делами занимается. Красный Крест? - Да.
- Вот туда и обращайтесь. А я только выдаю готовые документы советских граждан, выезжающих за границу. Заполните этот бланк и подпишитесь.
- Что это? - Обязательство для граждан Советского Союза, выезжающих в капиталистические страны.
Читаю: Обязательство. Я .... гражданин Советского Союза, въезжая в ..., обещаю всегда и всюду в продолжение всего времени моего пребывания за границей хранить и не разглашать государственные тайны, соблюдать неукоснительно все правила поведения советского гражданина за границей. - Но ведь я теряю своё гражданство. Как же я могу подписать это? - Все подписывают...
- Но я не все. Как я могу обещать стране, которая лишает меня гражданства?.. Ведь я, как только пересеку границу, де-факто теряю советское гражданство и становлюсь подданным Короля Испании. Как же вы требуете, чтобы я подписал бумагу о том, что я верен Советскому Союзу? - Но все граждане Советского Союза подписывают.
- Но вы же сейчас, когда дадите мне визу, отберёте мой советский паспорт! - Да. - Но это же нелепо. Я это не подпишу.
- Не подпишете? - Нет. - Тогда и визу вам не дам. И положил визу обратно в ящик. Я:- Не беспокойтесь, я с удовольствием буду продолжать жить в России и даже готов умереть здесь.
Разговор с Клавдией Ивановной: - Анхель, это пустяки. Пустая формальность. Все подписывают эту бумагу. Подумаешь! Подпиши - ничего особенного, подпиши - и всё. - Не могу, Клавдия Ивановна. Если вам не трудно, позвоните туда. - Они меня не слушают.
Разговор с Долорес:- ¡Qué problema! Me dicen que todos los que se van, firman ese papel. Todos. - Pero yo no soy «todos». Para mí ese de «todos» no es un argumento.
Позвонил Володе Перцову (ЦК партии), объяснил причину моего беспокойства. - Анхель, я сейчас же позвоню туда и распоряжусь. Что за чепуха! Не беспокойся - всё будет решено. Хорошо, что позвонил. Это какие-то глупые формальности, я всё сейчас устрою. Тебя позовут, чтобы дать визу. Позвони попрощаться.- Спасибо, позвоню, Володя.
По дороге зашёл в «закрытый» магазин «Берёзка», померил пиджак-блейзер, хотя знал, что не могу купить - нет ни сертификатов, ни валюты, но всё же решил померить почему-то. Мал, мне предложили другой - примерил, посмотрел на себя в зеркало - хорошо! Потом с грустью снял и вышел. Не схожу ли с ума?
***
советский и испанский театральный режиссёр, актёр, профессор ГИТИСа, профессор и новатор Королевской высшей школы драматического искусства в Мадриде, создатель мадридского Камерного театра имени А. П. Чехова, создатель Школы театрального искусства в Мадриде.
Отец - Анхель Гутьеррес был шахтёром в провинции Астурия. В 17 лет он эмигрировал на Кубу, женился на кубинке Пилар Рамирес. Их сын, тоже Анхель, был вторым ребёнком в семье. В 1934 году отец перевёз жену с детьми к себе на родину, в горное селение Пинтуэлес в Астурии. С четырёх лет Анхелито работал пастухом в астурийских горах. Однажды на деревенском празднике Анхелито услышал скрипку, звуки которой очаровали его.
В 1936 году началась гражданская война в Испании. Под бомбежками в октябре 1937 года на китайском грузовом судне «Сон Тай» в числе других испанских детей Анхеля вместе с сестрой Анхелиной отправили из города Хихона для эвакуации в Советский Союз. Младшую трёхлетнюю сестру отказались взять на борт по возрасту, её дальнейшая судьба неизвестна. Во Франции детей пересадили на советский пароход «Кооперация», который направлялся в Ленинград.
Анхель с сестрой оказались в детском доме № 8 в Ленинграде. Советское правительство приняло решение организовать специальные детские дома для испанских детей, где были созданы все условия для сохранения национального кода: обучение велось на русском и испанском языках, были переведены на испанский язык все учебники средней школы, воспитанники учили национальные песни и танцы. Здесь он начал заниматься музыкой и рисованием, играл в духовом оркестре и ходил во Дворец пионеров учиться играть на рояле. В летний период детей вывозили на отдых в оздоровительные лагеря в предместьях Ленинграда (Мартышкино, Царское село (Пушкин), Сестрорецк, Гатчина).
Великая Отечественная война 1941-1945 гг. застала Анхеля в оздоровительном лагере Сестрорецка (на границе с Финляндией), откуда детей быстро перевезли в Ленинград. Юноши старше 17 лет добровольцами ушли на фронт, многие из них погибли. Началась блокада Ленинграда. Девушки работали в военных госпиталях, младшие школьники рыли окопы, несли дежурство по ночам на крышах домов и сбрасывали зажигательные бомбы. Позже, под бомбежкой, по «Дороге жизни» детей удалось эвакуировать в город Миасс. В эвакуации дети продолжили учёбу в школе, работали в колхозах, на заготовках торфа, валили лес и давали концерты в военных госпиталях. В конце 1943 г. детский дом перевели в подмосковную Тарасовку, а позднее - в Болшево, где Анхель окончил среднюю школу № 1.
Ещё в детском доме дирижёр балета Большого театра А. Ройтман приезжал в Болшево заниматься теорией музыки с Анхелем и настаивал, чтобы молодой человек связал свою жизнь с музыкой.
Воспитанники детского дома в Болшево часто посещали находившийся рядом Дом творчества кинематографистов. Там отдыхали знаменитые актёры и режиссёры того времени. Марк Донской и Сергей Герасимов советовали ему стать режиссёром кино: «…Есть профессия, которая включает в себя и музыку, и живопись, и литературу. Она содержит в себе всё, она - всеобъемлющая. Это профессия - режиссёр кино…».
Но, в результате, Анхель решил стать театральным режиссёром и в 1948 г. поступил на режиссёрский факультет ГИТИСа. Художественным руководителем курса был народный артист РСФСР Андрей Михайлович Лобанов, Анхеля часто приглашали на свои репетиции известные мастера: Н. М. Горчаков, Ю. А. Завадский, М. О. Кнебель. Режиссёрскую практику проходил в Московском академическом художественном театре (МХАТе). Окончил ГИТИС с отличием в 1953 году.
...находясь в городе Миассе Анхель впервые познакомился с произведениями А. П. Чехова «Наденька», «Человек в футляре», «Каштанка», которые его потрясли. В студенческие годы он продолжил углублённое изучение творчества А. П. Чехова, который стал его любимым писателем. Эта любовь привела А. Гутьерреса в театр Таганрога, где прошла защита его дипломной работы. Возможно, А. Гутьеррес - режиссёр, который поставил самое большое количество спектаклей по произведениям А. П. Чехова.
Дневники режиссёра - документ эпохи... На одном из первых занятий в ГИТИСе Андрей Михайлович Лобанов посоветовал: «…писать дневники, как это делали Чехов, Толстой, Пушкин, Руссо… Режиссёр - мыслитель своего времени. Он наблюдает жизнь, изучает её. Научитесь видеть, наблюдать жизнь во всех её проявлениях. Наблюдайте за человеком, научитесь видеть его суть… Все записывайте в дневник…».
Анхель начал писать дневник в 16 лет. Его дневники раскрывают секреты закулисья театральной жизни СССР и Испании. В настоящий момент опубликованы дневники советского периода - с 1948 по 1974 гг. Готовятся к публикации дневниковые записи испанского периода с 1974 г. по наше время. «Это документ эпохи! Издавай и не меняй ни строчки!» - сказал Дионисио Гарсия, друг детства Анхеля.
Прошёл три года режиссёрской практики в Московском академическом художественном театре (МХАТ). В Московском драматическом театре им. М. Н. Ермоловой (главный режиссёр в 1944-1956 гг. - А. М. Лобанов) играл в спектакле А. М. Лобанова «Годы молодые» по повести «Студенты» Юрия Трифонова. После окончания ГИТИСа получил приглашение работать от нескольких театров, но выбрал Таганрогский драматический театр им. А. П. Чехова. Работал три года в Таганроге и поставил 8 спектаклей, самые удачные - «Годы странствий» А. Арбузова, 1955, «Пигмалион» Б. Шоу, 1956, «Плутни Скапена» Ж-Б. Мольера, 1954. Были поставлены: «Баллады и романсы» к 100-летию со дня смерти А. Мицкевича в Каунасском драматическом театре и «Деревья умирают стоя» А. Касоны в Донском театре драмы и комедии имени В. Ф. Комиссаржевской в столице казачества Новочеркасске.
В 1956 году Анхель возвращается в Москву и Л. В. Баратов приглашает его на преподавательскую работу в родной ГИТИС. В течение 18 лет А. Гутьеррес преподает «Мастерство актёра» на режиссёрском и актёрском факультетах. Среди учеников - оперный певец Владислав Пьявко, актёры театра и кино Валерий Золотухин, Олег Вавилов, Ирина Андрианова, Нина Шацкая, Владимир Токарев, актриса и певица Раиса Мухаметшина, актёр и иллюзионист Амаяк Акопян, артист оперетты Эмиль Орловецкий и многие другие. На репетиции и прогоны спектакля «Шесть персонажей в поисках автора» приходили Б. А. Покровский, Ю. П. Любимов, А. В. Эфрос, О. Н. Ефремов и будущий режиссёр Анатолий Васильев.
В 1958-1967 годах был режиссёром в Московском музыкально-драматическом цыганском театре «Ромэн». В то время в театре работали И. И. Ром-Лебедев и Ляля Чёрная - основатели театра. Ведущие артисты: Сергей Шишков, Ольга Янковская и Ольга Петрова.
Первая постановка - спектакль «Девчонка из табора». Преодолев сопротивление руководства театра, в этом спектакле он вывел на большую сцену неизвестную молоденькую цыганку Раису Удовикову (Raya Bielenberg). Спектакль получил первую премию фестиваля «Театральная весна Москвы», 1959 г.
В течение 10 лет в театре с аншлагами шёл поставленный А. Гутьерресом спектакль «Кармен из Трианы». Эта постановка стала большим событием как для театра, так и для начинающего режиссёра (художник Э. Стенберг и осветитель Шухмин). В спектакле играли легендарные артисты: Ляля Чёрная, Ольга Петрова, Марика Балан, Мария Скворцова, Сергей Шишков, Борис Ташкентский и другие. В 1960 г. на репетиции «Кармен из Трианы» приходил студент школы-студии МХАТ Владимир Высоцкий. Он учился играть на гитаре у цыганских мастеров-виртуозов: И. И. Ром-Лебедева и В. Е. Полякова.
В 1962 году А. Гутьерреса назначили художественным руководителем молодёжной цыганской студии при театре. Анхель пригласил в студию своего друга Ю. П. Любимова. В студии были поставлены спектакли - «Саламанкская пещера» М. Сервантеса и «Вестсайдская история» Л. Бернстайна. В этих спектаклях очень талантливо играли Алексей Хмелёв и Георгий Жемчужный. Ю. П. Любимов блестяще работал над пьесой «Африканские страсти», П. Меримэ.
Высшие курсы сценаристов и режиссёров кино Мечта сделать два кинофильма (об испанских детях в Советском союзе и о Дон Кихоте) привела его на Высшие курсы сценаристов и кинорежиссёров. Он попал во второй набор в мастерскую М. И. Ромма. Вместе с ним на курсе учились: Глеб Панфилов, Василий Ливанов, Толомуш Океев, Александр Аскольдов, Георгий Юнгвальд-Хилькевич, Николай Рашеев, Юрий Рогов, Марк Осепьян, Юрий Петров и другие. По окончании курсов в 1964 году Анхель написал сценарий «Я ходил в море за апельсинами» (об испанских детях в СССР).
Однажды Анхелю позвонил известный режиссёр Иосиф Ефимович Хейфиц и предложил сыграть главную роль в фильме «Салют, Мария!» с Адой Роговцевой. Фильм имел огромный успех в СССР и других странах, получил много премий.
Во время работы над сценарием фильма «Зеркало» Андрей Тарковский помогал Анхелю сокращать его сценарий «Я ходил в море за апельсинами». Тарковский попросил Анхеля подарить ему эпизод эвакуации испанских детей в разгар испанской гражданской войны, этот эпизод вошёл в «Зеркало». Анхель организовал участие испанцев в картине, был задействован как актёр и помогал А. Тарковскому при монтаже испанского эпизода. После того, как 8 августа 1974 г. А. Гутьеррес покинул Советский Союз, по решению председателя Госкино Ф. Т. Ермаша из фильма были исключены кадры с его участием. Остался один план и закадровый голос в диалоге с Маргаритой Тереховой.
После десяти лет борьбы, несмотря на помощь Сергея Герасимова и Андрея Тарковского, сценарий фильма «Я ходил в море за апельсинами» был запрещен.
Отчаявшись, в 1974 году Анхель Гутьеррес уехал в Испанию. После отъезда его имя в СССР постарались забыть, некоторые его ученики и друзья в своих мемуарах предпочитали о нём не упоминать (либо поработала цензура). Ценой неимоверных усилий в совершенно чужой, порой даже враждебной Испании, Анхель вновь добился признания как педагог, режиссёр театра и кино.
Какой-то вдруг Арнальдо появился из Киева. Ему дали мой сценарий в Испанской компартии, чуть ли не сама Долорес Ибаррури. Без моего ведома! Ему предложили снять документальный фильм об испанцах в России, и предлагают мне в нём сниматься. Какой-то бред! Кто стоит за всем этим? Кто правит балом? Почему С.А. Герасимов вдруг отказался? Предупредили его, кто? Почему относятся к моему сценарию об испанцах в России, который называется «Я ходил в море за апельсинами», как к атомной бомбе? Чего так боятся? Алов и Наумов, которым я дал прочитать, в восторге: «Это глобальная тема, - говорят. - Потрясающе интересно: дети войны, мечта о родине, о потерянном рае». Может, кого-то пугает, что в море нет апельсинов? А у мечты - что есть материальное? А у идеала?..
Десять лет я жду, пробиваю, стучу во все двери, обиваю пороги всех инстанций - тишина. Десять лет жизни! Что можно было сделать за это время? Поставил пять спектаклей, и все запрещены со скандалом. А я всё чего-то жду - дурак! Обманываю себя. Боюсь потерять эту мою родную землю, в которую я врос корнями. И страшное, трагическое предчувствие Испании. Как лопнувшая , струна IV акта «Вишнёвого сада» - предчувствие как явь. Не смерти, нет. Это голос адских мук, непостижимый внутренний стон, пронизывающий, точно острая пила моё сердце пилит. Этот звук пробуждает в душе ужасное потрясение. Страх, отчаяние - что это? Но больше ждать нельзя - время! Броситься в пустоту без парашюта? Перебороть себя и обстоятельства, превозмочь себя - в этом смысл, вот так!
Был утром у Андрея. Он не выходит из дома, сидит как затворник. Лариса всегда очень рада моему приходу. Он без работы и в опале. Всё реже выходит в прежние артуровские компании-попойки. Очень грустный, сосредоточенный и очень одинок...
Большое пятно на потолке продолжает капать, и сыплется штукатурка. Андрей то и дело глядит на это место с раздражением и тоской и взглядом как бы говорит: «Того и гляди - зальёт всю квартиру, а то и обвалится потолок к е. м.». Он действительно очень боится, говорит, что ему снится, что всю квартиру затопило, и он чуть не утонул. На стенах висят всякие бумажки на кнопках с важными для него делами. Например, «Встреча и разговор с Фридрихом Г.», «Сделать что-то», «Написать то-то», «Решить с героем» и т. д. Висят также две-три фотографии, на которые он часто поглядывает - Солоницына и Донатаса Баниониса, который снимался у него в «Солярисе».
По дороге к Андрею я всегда захожу в гастроном, а по субботам - на рынок и покупаю какие-нибудь продукты: польскую курицу, мясо, творог и вино. Он совершенно без денег. Рассказывает, что на «Мосфильме» ему предлагают всякие сценарии на «колхозные или рабоче-производственные темы»...
Говорили о режиссёрах кино...
Разговор зашёл о Михаиле Ромме. Он вместе с Райзманом преподавал у нас на Высших курсах кинорежиссёров. Мы к нему относились с огромным уважением. В ту эпоху он считался у нас новатором-революционером, особенно после фильма «Девять дней одного года» (1962 г.). В1964 году он работал вместе с Майей Туровской над художественно-документальным фильмом «Обыкновенный фашизм» и на курсах рассказывал нам об этой работе. Андрей очень любит Ромма. Он был его учителем во ВГИКе (я этого не знал). Андрей рассказал, что когда его не хотели принимать во ВГИК, Ромм за него встал горой (и за Шукшина тоже). И не хочет видеть его слабости. Может, он прав. Но всё-таки я решил сказать то, что о нём думаю.
Мы немного поспорили. - Он, конечно, очень талантлив, чертовски умен и чудесный педагог. Но как режиссёр? - Ты что говоришь! А «Пышка»? «Тринадцать»?
- Андрей, он твой учитель, и понятно, что ты обожаешь его... Ну, «Тринадцать», «Пышка», «Убийство на улице Данте» и «Девять дней одного года» - всё это не стоит одного твоего «Иванова детства». Я уж не говорю о «Рублёве». Да, талантливо, интересно, но это не Довженко или Барнет, не Пудовкин... Я о другом... Он работал на этот строй. Все фильмы о Ленине: «Ленин в октябре» снята в 1937 году - годы «красного террора» и жесточайших репрессий, а Ленин выглядит у него чуть ли не ангелом - Христом-спасителем, скромным, добреньким!
Ну, правда, иногда с хитрецой народной - как же, надо очеловечить дьявола! И на солнце есть пятна: перекипает молоко бедной, доброй женщины, у которой он скрывается... В это страшное время сделаны оба фильма: «Ленин в 1918 году» и этот. В самые страшные годы расстрелов и сталинских репрессий... Расстреливали без суда и следствия. А ты помнишь его «Мечту»? Гитлер и Сталин договорились разделить Польшу, советские войска заняли Западную Украину, грабили население... Были 1939-1940 годы - предвоенные. Позорная Финская война. Я тогда жил в Ленинграде... Заняли Прибалтику, Закарпатье, Молдавию... А Ромм прославляет оккупацию - это «освобождение несчастного народа». Хороший актёр Астангов. Хорошая деталь - пан Станислав Коморовский стирает свои последние носки. Габрилович - талантливый сценарист и Раневская - гениальная актриса. Ну, может быть, монтажно и неплохо сделано, и с точки зрения ритма хорошо... Но это же обыкновенный фашизм, Андрей! Ты меня прости, я понимаю, что тебе обидно это слушать: он твой любимый учитель. Он прекрасный человек, умный, талантливый педагог, и мы благодарны своим учителям, но чем он отличался от Пырьевского «Партийного билета»?
На эту тему мы много спорили у Сергея Аполлинариевича дома. Помнишь? Там и Дионисио был. Время такое: мы все верили, что окружены врагами, капитализмом, троцкистами. Верили в идею коммунизма и справедливости, верили в Сталина и готовы были умереть за него. Что делали в это время Мандельштам, Пастернак, Ахматова, Зощенко, Прокофьев, Шостакович? Что делал твой отец? А ты сам что делаешь все эти годы? Почему снимаешь «Рублёва», а не фильм про свинарку или доярку, которые перевыполняют план по мясу и надою молока? А ведь ты мог бы сделать очень талантливые фильмы и быть очень богатым, уважаемым человеком на своей родине? Ты прости меня, Андрей, может быть - жестоко, но ты умный и честный художник! Ты рискуешь своей жизнью, подвержен жесточайшей критике: запрещают твои фильмы, пытаются загнать в угол, не платя зарплаты и прочее. Но почему-то ты в полном одиночестве отстаиваешь свои принципы, у тебя есть идеал, есть Бог, своя правда, и ты готов страдать за это до смерти. Прости ещё раз за правду...
- Может быть... Может быть... Мы любим и уважаем наших учителей, и наша любовь беззаветная, может быть, ослепляет нас. Любовь отнимает у нас объективность. Может быть, ты прав. Но есть человеческая привязанность, благодарность к учителю, как и отцу, и матери... Но любовь ослепляет. Да...
Андрей покраснел и долго молчали. Потом сказал:- Но я по жизни буду благодарен Михаилу Ромму. Я ему обязан тем, что я стал режиссёром. Он меня принял во ВГИК, любил и верил в меня, всегда помогал. Он удивительный человек и прекрасный педагог. Я всю жизнь буду в долгу перед Роммом - всё ему должен! - Да-да, конечно, Андрюша. Мало того, думаю - и прости меня, ради Бога! - что, если за что-то будут помнить Ромма, так именно за то, что он нашёл и открыл тебя. За это памятник ему можно поставить.
Снова молчали. Потом Андрей сказал, что никто на родине его не поздравляет с вручением премии «Критики» в Каннах за «Рублёва». В Москве идут закрытые просмотры (в Доме литераторов, журналистов и др.), но ни одного звонка. Это обидно...- Поздравили французы, итальянцы - выдающиеся кинематографисты со всего мира. Первым поздравил Вайда. Феллини, Антониони... Но от наших - ни одного поздравления - ни одного звонка!
1972 7 июня. Через несколько дней мать Августа уезжает в Испанию. Все уже уехали в Испанию. Скоро два года, как уехала Алехандра. Pozuelo está preparando los papeles. Me quedaré aquí solo. Надо решать. Уж более четырёх месяцев как не пишу маме. Они тоже мне не пишут. Слишком долго я обдумываю и упускаю драгоценное время. Надо действовать. Я безвольная тряпка, дряхлая тряпка, мне уже за сорок. Осталось мало лет активной жизни. Там всё надо начать сначала, всё! Ни кола ни двора, ни работы, ни друзей. Чтобы всё начать с нуля, надо, по меньшей мере, быть здоровым. Если, в конце концов, придётся умереть, какой смысл жить безрадостно, без любви. Так, шаляй-валяй. Нет, ни минуты более терять не имею право!
Я просто баловень судьбы, всю жизнь везло. Я был молод, избалован. Всё шло гладко и легко, без особых препятствий. В работе всё приходило ко мне само, предлагают на выбор разные постановки в театрах, на телевидении. А я - как разборчивая невеста. Мне до сих пор везло, и я как должное принимал всё и не научился бороться и преодолевать трудности. Время изменилось, и я постарел. Пока ещё мне легко, но если уеду в Испанию, мне придётся всё начать с самого начала. Надо воспитывать в себе бойцовские качества. Ринуться в бой, действовать. Самое смешное, что я это давно знаю и прекрасно умею в этом убеждать других. Почему же себя никак не могу убедить и перестроиться, действовать целеустремлённо? Ответ простой - трудно, очень трудный шаг. Что, мужества не хватает, милый мой? Вот что...
Володя Максимов позвонил полковнику. Я, может быть, в отчаянии, в почти невменяемом состоянии решил поехать на Лубянку. Володя убеждал меня, клялся и божился, что хуже не будет, а вдруг этот человек поможет со сценарием. Я внутренне был убеждён в том, что не должен говорить ни с каким полковником. Долго сопротивлялся, но чёрт меня дёрнул послушаться совета друга. Проклинал и ненавидел себя, но всё-таки поехал в самый ненавистный дом: Лубянка, подъезд 6.
Меня ждал человек в штатском и почему-то предложил спуститься и войти в его кабинет. Представились. Я, кажется, чуть дрожал от обстоятельств пренеприятных... Он спокойно и корректно, как будто дело было самое обыденное, взял мой сценарий:- Я за два дня с удовольствием прочитаю и, если в чём-то смогу помочь, сделаю. Анхель Георгиевич, позвоните дня через три. Хорошо? - Хорошо...И мы расстались. Я вышел на узкую улицу, почему-то оглядываясь, как вор или предатель, не видел ли меня кто...
Премерзкое ощущение.
Через три дня он позвонил (всё это было на прошлой неделе). Встретил меня точно в условленное время, на той же узкой и тихой улице, на той стороне, другой человек. (Или я не узнал его на нервной почве?) Это меня удивило и насторожило, хотя я старался взять себя в руки и делать вид, что «я не я и лошадь не моя».- Сценарий интересен. Много хороших мест. По-моему, нет особых причин его запретить. Только, может быть, одно-два места... Я бы сцену в порту, когда испанцы уезжают, снял бы... Зачем она? И вот ещё вступление в пионеры... Клятва - зачем это? Сталина давно уже нет. XX Съезд, культ личности у нас осуждены. Снимите, Анхель Георгиевич! Зачем эта клятва, Сталин?..- Но это же было. Момент времени. Чистота, наивность, наше детство. Это же правда. - Да-да, конечно, но уберите Сталина - сейчас он ни к чему...
Он предложил выйти на узкую улицу. Говорил негромко и вкрадчиво, то и дело оглядываясь куда-то. Мы прошли несколько шагов и вдруг:- Да, я не спросил вас, Анхель Георгиевич, вы не курите?- Спасибо, бросил.
- Это хорошо. Я вот хотел попросить... Это так, пустяк. Я постараюсь что-то сделать, поговорить... А вы можете?.. Вы часто бываете в Испанском центре? Я смекнул, и что-то ёкнуло в сердце. Но сказал правду. Слава Богу, не пришлось лгать. - Очень редко. Почти не бываю. Я никогда не любил туда ходить, уж и не помню, когда я там был в последний раз. Мне там скучно, и я никого там не знаю. - Но вы же с каким-то испанцем там встречаетесь иногда?! Могли бы вы, Анхель Георгиевич, рассказать мне, кто там бывает, о чём говорят, какие проблемы обсуждают?..- Вы меня простите, но я этого не могу сделать. Даже готов жертвовать своим фильмом, но я не могу это сделать. Да и не встречаюсь я в Испанском центре ни с каким испанцем по простой причине, что я там практически не бываю...- А разве вы не отдыхали этим летом с испанцем? Он мне говорил, что встречался с вами. Кажется, в Крыму?.. - ? - Да-да, Анхель Георгиевич, он мне говорил, что встречал вас. Вы там отдыхали.
- Нет, вас кто-то плохо информирует. Не встречался я нигде ни с каким испанцем, а в Крыму я не был ни в этом году, ни в прошлом... Так что, извините, ничем я вам не смогу быть полезным. Простите за беспокойство. - М-да... Ну, что ж... Но я прошу вас о нашем разговоре не надо говорить никому. Он протянул мне папку с моим сценарием.
- Не беспокойтесь. Всего хорошего. - До свидания.
Ура! Расцвёл мой кактус! Проснулся утром и вижу красивейший большой цветок с множеством длинных белоснежных лепестков. Аромат нежнейший и тончайший. Целый вечер возился с моим чудесным кактусом и радовался, что он у меня вдруг расцвёл. Это просто чудо! Кто-то говорил мне, что кактусы расцветают чуть ли ни один раз в 1000 лет. Во всяком случае - это большая редкость, и человек, у которого расцвёл кактус, должен быть счастливым. Суеверие, но приятно. Цветок настолько красивый и своеобразный, и я до такой степени взволнован этим событием, что решил нарисовать его. Достал акварель и принялся за дело. Часа три-четыре пытался написать этот чудесный цветок и слушал удивительные молдавские песни Марики Балан. Я старался «поймать» на бумаге белый сказочный цветок. Как прекрасно и с какой душой поёт Марика
10 октября. Рано утром купался. Хорошо. Уехали в горы на съёмки «пикника», но не было погоды. Изумительное ущелье. Другое. Первое - это Бзыбское ущелье. Пообедали и, как всегда, изжога. Вернулись, и я снова искупался, заплыл очень далеко. Плавал минут 30. Попадались гнусные склизкие медузы, но вода чудесная. Все сказали, что я в горах поправился, а Хейфиц и Генрих - «будто в санатории побывал» и хорошо загорел. Почти белая и довольно большая борода.
Вечером Иосиф Ефимович пригласил к себе в дом творчества. Прогулялся километра 3-5. Посидел у них в номере, выпили чаю, поговорили немного обо всём, но, главное, о фильме и о творческой атмосфере. Угостил коньяком. Когда провожал ужинать, Иосиф Ефимович вдруг сказал мне: «Подошёл как-то ко мне Генрих и с затаённой завистью сказал: "А знаете, что в Ленинграде на студии срочно потребовали анкетные данные Анхеля?.. Это в связи с Государственной премией "Салют, Мария!"».
Для меня это стало неожиданностью и даже подозрительно (пахнет КГБэшно). Бог с ними!
После ужина мы с Хейфицем прошлись и поговорили, в основном, о невероятной коррупции в Грузии и о деле Мжаванадзе. Все тащат, все крадут. Страшные факты. И самое во всём этом ужасное - то, что этого самого Мжаванадзе наградили орденом Октябрьской революции и с почётом проводили на пенсию. И, конечно, пенсия! Это же вор и мошенник огромного масштаба. Как же может быть, чтобы он не знал о том, что у его жены подпольная фабрика. Предложили развестись с ней, чтобы спасти её от суда. Если у ректора медицинского института обнаружили при обыске 6 миллионов рублей, не говоря о драгоценностях, золоте, бриллиантах и прочем. А за столько лет, какой капитал нажил Мжаванадзе со своей хохлушкой. Ужас!
По дороге встретили здорового, крепкого сложения мужчину лет 65. Он рассказывал о своём пребывании в Курской и Орловской областях. - Слушайте, трудно поверить, но я видел собственными глазами бездорожье, полуразвалившиеся хаты с соломенными крышами, а в магазинах - совершенно пусто, ничего. Какие-то консервы, каменные пряники. Рассказывал про фильм о Хрущёве, который он видел где-то в Лионе. Когда мы отошли, Иосиф Ефимович спросил меня: - Знаете, кто этот человек? - Нет.
- Что ты! Это знаменитый лётчик, который полярников спасал. Мазурук Илья, герой сталинских пятилеток. Он ещё говорил: «У себя дома не можем порядок навести, а всё пытаемся помогать всяким там арабам, кубинцам, африканцам. Надо нам здесь, дома у себя сначала порядок наладить».
1972 18 октября. Холодная, дождливая погода. Съёмки не состоялись. Серьёзно волнуюсь. Скучаю по Москве и своим. Начинаю обрастать бородой. Делаю гимнастику. Не курю. Купаюсь. Немного простудил грудь.
Вечером прогулялся с Гелем по берегу. Говорили. - Я считаю, что вам надо уехать и не терять драгоценного времени. Тем более - в таком возрасте, когда каждый год на счету, каждый месяц. Даже и не думайте об этом ни часу. Сейчас у нас в России создалось такое положение, сложнейшее, затяжное. Полный и абсолютный застой, полный экономический крах и невиданная коррупция. Сами знаете, что у нас творится в стране. И это надолго. Лет пять-шесть протянется это ужасное положение. А то и больше, и хуже будет. Никто не даст вам делать ваш фильм, и вообще никому ничего делать не дадут! Это невозможно! А потерять 5-6 лет - это катастрофа, всё, конец! Пока ещё не раздавили - уезжайте!
Ведь пришло сейчас в силу новое поколение бюрократов. «Улыбчивый» бюрократизм. Это страшно! Я ведь их хорошо знаю. Они ничего не дадут! Это мёртвое дело. Я хорошо знаю всю нашу систему, всё прошёл и понял, что от этого ужасного бардака нам не выбраться никогда!
Революционный идеализм уже давно кончился и превратился в такой обнажённый, наглый цинизм, когда уже воруют и грабят открыто, на глазах. Этот строй удивительно способствует процветанию всех пороков и уродств русского народа. Ничего удобнее для русского человека придумать невозможно. Это удивительно! Я всё прошёл. Я верил - и вот...
Ведь я был секретарём комсомольской организации крупнейшего военного завода. Экономику и организацию производства (оплот труда), дисциплину, производительность труда, и настроения рабочих, и прочее - всё это я хорошо изучил и знаю. Трудно себе представить, что творится в экономике и во всей этой уродливой области. Там настоящая мафия на самой верхушке, сицилийская - в подмётки не годится. Там академики, талантливые математики, жёсткие, хваткие, умнейшие и расчётливые бизнесмены нового социалистического типа! Улыбчивые советники президентов. Всё у них в руках, вся информация! Они же, эти улыбчивые аппаратчики, прекрасно понимают, что вот-вот всё рухнет. Экономика - это всё, когда в яблоке появится червяк - конец яблоку, всё, хозяин яблока - не яблоко, а червяк. И тогда настаёт момент, когда яблоко падает гнилым наземь. Всё! Как! Или, извини за выражение, п... империи! Конец! Я это хорошо знаю, поверь мне.
Я ведь потом был председателем профкома института, так что хорошо знаком с нашей советской структурой, законодательством и кодексом. И последний мой общественный пост - Председатель Общества дружбы Великобритании и Советского Союза. Ну, это организация целиком под контролем и «эгидой» Комитета Государственной Безопасности. Каждый мой шаг контролировался: где я был, с кем, когда, о чём говорил, что ел - всё! И я должен был постоянно информировать их о каждой моей встрече. Это невозможно, невыносимо! А, главное, что сделать что-либо полезное в этом обществе совершенно невозможно. Всё подчинено обогащению валютного фонда, больше ничего нас не волнует. Никакая там дружба, всё это сплошная х... Валюта - вот всё, что интересует государство.
Короче, я всем говорю, всем по собственному опыту, а не просто это мои интеллигентские настроения или чувствования. Я хорошо это знаю, всё сам изучил изнутри и говорю вам: уезжайте как можно скорее, не теряйте времени. Я никуда не могу уехать, моя родина - Ленинград, и здесь я и умру, но вы... Зачем вам терпеть это наше безобразие, почему вы должны жить и мучиться в нашем русском бардаке? Нет, не жить, нет! Мы тут не живём, никто здесь не живёт, мы существуем, все существуют, кто с большим, кто с меньшим комфортом, кто совсем нищий (большинство). Страна рабов и жуликов. Царство посредственности, царство социалистических бюрократов нового поколения, улыбчивых бюрократов. Уезжайте, друг мой, вы талантливый и чистый человек, может, вы ещё успеете сделать что-нибудь полезное для своего народа. У вас большой талант и опыт. Столько лет вы прожили в социалистической России. Не теряйте времени, никого не слушайте, уезжайте. Вам есть, что сказать. Лишь бы у вас было крепкое убеждение!
Нет, дорогой мой Анхель, нет, вы не рождены, чтобы сказку сделать былью. Нет! Мы рождены, чтоб сказку, красивую мечту сделать адом, сплошным ГУЛАГом. Мы рождены, чтобы делать своё дело, свою работу, да-да, именно работу в этой жизни! И надо попытаться эту работу выполнить, сделать. Уезжайте, дорогой мой, и нас, несчастных и добрых друзей, не забывайте. А уж мы вас помнить будем добрым словом всегда. Не думайте больше, бегите из этого ада, спасайтесь, дорогой мой друг!..
Было уже поздно, но мы продолжали гулять по берегу чёрного буйного моря. Как гениальный наш петербуржец всё предвидел и предсказал в «Бесах»... Всё там написано, всё.
Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадёт;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет - смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жён
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мёртвых тел
Начнёт бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек;
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь и поймёшь,
Зачем в руке его булатный нож:
И горе для тебя! - твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет всё ужасно, мрачно в нём,
Как плащ его с возвышенным челом.
- Это чьи? Мандельштама, Блока?..
- Михаила Юрьевича...
- Ух, ты... Не знал... А вы, испанец... М-да-а...
- «Предсказание» называется, в тридцатом году написано.
- М-да!.. Всё уже было написано, а мы не знали, не читали, мы не хотели знать! Никогда не хотим знать правду... Но самое удивительное, дорогой мой, это то, что вы, испанец, мне, русскому, из Санкт-Петербурга, открываете мне такое! Русского гения. Это потрясающе! Я непременно прочитаю и маме скажу, что испанец, которого она так почитает, мне открыл... Это совершенно гениально!
1972 Зашёл Август и Фернандо Марселино с другими ребятами. Августин рассказал, что смотрел по телевидению передачу о том, что будут издавать труды и речи Леонида Брежнева. В это время в дверь позвонила соседка.- Я стою за капустой, занять вам очередь? - Что!? И капусты нет?! - Конечно! Ни капусты, ни картошки, ни фруктов... Ничего нет!
- Дошло до того, что даже на рынке нет ни яблок и никаких фруктов. Дожили! Конец света. Ладно там - фрукты, нам хотя бы картошки купить... На днях хотел картошку купить, два часа в очереди простоял. Кошмар какой-то! А когда до меня очередь дошла, мне выдали только 6 килограммов. - Конечно, а ты, что ли, не знал?
- Откуда? Я думал, что постою два битых часа в очереди, но всё-таки мешок картошки домой возьму. На полгода хватит, а мне 6 кило дают. Издевательство какое-то...
- Это уже конец, полный...- Зато вышли из печати 2 тома сочинений Леонида Брежнева.И все захохотали.
8 июля. Жадно вчитываюсь в каждое выступление на XIV съезде. Кабы можно было вывезти эту книгу!
ОВИР. Поехал забрать мою визу.
- Я могу попросить разрешение в течение года или двух вернуться в Советский Союз? Впустят меня? Я женился и хотел бы уехать на родину с правом возвращения сюда в течение, скажем, года... Это в принципе возможно?
- Нет. Мы этим вопросом не занимаемся. Обратитесь в своё отделение милиции или... Кто вашими делами занимается. Красный Крест? - Да.
- Вот туда и обращайтесь. А я только выдаю готовые документы советских граждан, выезжающих за границу. Заполните этот бланк и подпишитесь.
- Что это? - Обязательство для граждан Советского Союза, выезжающих в капиталистические страны.
Читаю: Обязательство. Я .... гражданин Советского Союза, въезжая в ..., обещаю всегда и всюду в продолжение всего времени моего пребывания за границей хранить и не разглашать государственные тайны, соблюдать неукоснительно все правила поведения советского гражданина за границей. - Но ведь я теряю своё гражданство. Как же я могу подписать это? - Все подписывают...
- Но я не все. Как я могу обещать стране, которая лишает меня гражданства?.. Ведь я, как только пересеку границу, де-факто теряю советское гражданство и становлюсь подданным Короля Испании. Как же вы требуете, чтобы я подписал бумагу о том, что я верен Советскому Союзу? - Но все граждане Советского Союза подписывают.
- Но вы же сейчас, когда дадите мне визу, отберёте мой советский паспорт! - Да. - Но это же нелепо. Я это не подпишу.
- Не подпишете? - Нет. - Тогда и визу вам не дам. И положил визу обратно в ящик. Я:- Не беспокойтесь, я с удовольствием буду продолжать жить в России и даже готов умереть здесь.
Разговор с Клавдией Ивановной: - Анхель, это пустяки. Пустая формальность. Все подписывают эту бумагу. Подумаешь! Подпиши - ничего особенного, подпиши - и всё. - Не могу, Клавдия Ивановна. Если вам не трудно, позвоните туда. - Они меня не слушают.
Разговор с Долорес:- ¡Qué problema! Me dicen que todos los que se van, firman ese papel. Todos. - Pero yo no soy «todos». Para mí ese de «todos» no es un argumento.
Позвонил Володе Перцову (ЦК партии), объяснил причину моего беспокойства. - Анхель, я сейчас же позвоню туда и распоряжусь. Что за чепуха! Не беспокойся - всё будет решено. Хорошо, что позвонил. Это какие-то глупые формальности, я всё сейчас устрою. Тебя позовут, чтобы дать визу. Позвони попрощаться.- Спасибо, позвоню, Володя.
По дороге зашёл в «закрытый» магазин «Берёзка», померил пиджак-блейзер, хотя знал, что не могу купить - нет ни сертификатов, ни валюты, но всё же решил померить почему-то. Мал, мне предложили другой - примерил, посмотрел на себя в зеркало - хорошо! Потом с грустью снял и вышел. Не схожу ли с ума?
***
советский и испанский театральный режиссёр, актёр, профессор ГИТИСа, профессор и новатор Королевской высшей школы драматического искусства в Мадриде, создатель мадридского Камерного театра имени А. П. Чехова, создатель Школы театрального искусства в Мадриде.
Отец - Анхель Гутьеррес был шахтёром в провинции Астурия. В 17 лет он эмигрировал на Кубу, женился на кубинке Пилар Рамирес. Их сын, тоже Анхель, был вторым ребёнком в семье. В 1934 году отец перевёз жену с детьми к себе на родину, в горное селение Пинтуэлес в Астурии. С четырёх лет Анхелито работал пастухом в астурийских горах. Однажды на деревенском празднике Анхелито услышал скрипку, звуки которой очаровали его.
В 1936 году началась гражданская война в Испании. Под бомбежками в октябре 1937 года на китайском грузовом судне «Сон Тай» в числе других испанских детей Анхеля вместе с сестрой Анхелиной отправили из города Хихона для эвакуации в Советский Союз. Младшую трёхлетнюю сестру отказались взять на борт по возрасту, её дальнейшая судьба неизвестна. Во Франции детей пересадили на советский пароход «Кооперация», который направлялся в Ленинград.
Анхель с сестрой оказались в детском доме № 8 в Ленинграде. Советское правительство приняло решение организовать специальные детские дома для испанских детей, где были созданы все условия для сохранения национального кода: обучение велось на русском и испанском языках, были переведены на испанский язык все учебники средней школы, воспитанники учили национальные песни и танцы. Здесь он начал заниматься музыкой и рисованием, играл в духовом оркестре и ходил во Дворец пионеров учиться играть на рояле. В летний период детей вывозили на отдых в оздоровительные лагеря в предместьях Ленинграда (Мартышкино, Царское село (Пушкин), Сестрорецк, Гатчина).
Великая Отечественная война 1941-1945 гг. застала Анхеля в оздоровительном лагере Сестрорецка (на границе с Финляндией), откуда детей быстро перевезли в Ленинград. Юноши старше 17 лет добровольцами ушли на фронт, многие из них погибли. Началась блокада Ленинграда. Девушки работали в военных госпиталях, младшие школьники рыли окопы, несли дежурство по ночам на крышах домов и сбрасывали зажигательные бомбы. Позже, под бомбежкой, по «Дороге жизни» детей удалось эвакуировать в город Миасс. В эвакуации дети продолжили учёбу в школе, работали в колхозах, на заготовках торфа, валили лес и давали концерты в военных госпиталях. В конце 1943 г. детский дом перевели в подмосковную Тарасовку, а позднее - в Болшево, где Анхель окончил среднюю школу № 1.
Ещё в детском доме дирижёр балета Большого театра А. Ройтман приезжал в Болшево заниматься теорией музыки с Анхелем и настаивал, чтобы молодой человек связал свою жизнь с музыкой.
Воспитанники детского дома в Болшево часто посещали находившийся рядом Дом творчества кинематографистов. Там отдыхали знаменитые актёры и режиссёры того времени. Марк Донской и Сергей Герасимов советовали ему стать режиссёром кино: «…Есть профессия, которая включает в себя и музыку, и живопись, и литературу. Она содержит в себе всё, она - всеобъемлющая. Это профессия - режиссёр кино…».
Но, в результате, Анхель решил стать театральным режиссёром и в 1948 г. поступил на режиссёрский факультет ГИТИСа. Художественным руководителем курса был народный артист РСФСР Андрей Михайлович Лобанов, Анхеля часто приглашали на свои репетиции известные мастера: Н. М. Горчаков, Ю. А. Завадский, М. О. Кнебель. Режиссёрскую практику проходил в Московском академическом художественном театре (МХАТе). Окончил ГИТИС с отличием в 1953 году.
...находясь в городе Миассе Анхель впервые познакомился с произведениями А. П. Чехова «Наденька», «Человек в футляре», «Каштанка», которые его потрясли. В студенческие годы он продолжил углублённое изучение творчества А. П. Чехова, который стал его любимым писателем. Эта любовь привела А. Гутьерреса в театр Таганрога, где прошла защита его дипломной работы. Возможно, А. Гутьеррес - режиссёр, который поставил самое большое количество спектаклей по произведениям А. П. Чехова.
Дневники режиссёра - документ эпохи... На одном из первых занятий в ГИТИСе Андрей Михайлович Лобанов посоветовал: «…писать дневники, как это делали Чехов, Толстой, Пушкин, Руссо… Режиссёр - мыслитель своего времени. Он наблюдает жизнь, изучает её. Научитесь видеть, наблюдать жизнь во всех её проявлениях. Наблюдайте за человеком, научитесь видеть его суть… Все записывайте в дневник…».
Анхель начал писать дневник в 16 лет. Его дневники раскрывают секреты закулисья театральной жизни СССР и Испании. В настоящий момент опубликованы дневники советского периода - с 1948 по 1974 гг. Готовятся к публикации дневниковые записи испанского периода с 1974 г. по наше время. «Это документ эпохи! Издавай и не меняй ни строчки!» - сказал Дионисио Гарсия, друг детства Анхеля.
Прошёл три года режиссёрской практики в Московском академическом художественном театре (МХАТ). В Московском драматическом театре им. М. Н. Ермоловой (главный режиссёр в 1944-1956 гг. - А. М. Лобанов) играл в спектакле А. М. Лобанова «Годы молодые» по повести «Студенты» Юрия Трифонова. После окончания ГИТИСа получил приглашение работать от нескольких театров, но выбрал Таганрогский драматический театр им. А. П. Чехова. Работал три года в Таганроге и поставил 8 спектаклей, самые удачные - «Годы странствий» А. Арбузова, 1955, «Пигмалион» Б. Шоу, 1956, «Плутни Скапена» Ж-Б. Мольера, 1954. Были поставлены: «Баллады и романсы» к 100-летию со дня смерти А. Мицкевича в Каунасском драматическом театре и «Деревья умирают стоя» А. Касоны в Донском театре драмы и комедии имени В. Ф. Комиссаржевской в столице казачества Новочеркасске.
В 1956 году Анхель возвращается в Москву и Л. В. Баратов приглашает его на преподавательскую работу в родной ГИТИС. В течение 18 лет А. Гутьеррес преподает «Мастерство актёра» на режиссёрском и актёрском факультетах. Среди учеников - оперный певец Владислав Пьявко, актёры театра и кино Валерий Золотухин, Олег Вавилов, Ирина Андрианова, Нина Шацкая, Владимир Токарев, актриса и певица Раиса Мухаметшина, актёр и иллюзионист Амаяк Акопян, артист оперетты Эмиль Орловецкий и многие другие. На репетиции и прогоны спектакля «Шесть персонажей в поисках автора» приходили Б. А. Покровский, Ю. П. Любимов, А. В. Эфрос, О. Н. Ефремов и будущий режиссёр Анатолий Васильев.
В 1958-1967 годах был режиссёром в Московском музыкально-драматическом цыганском театре «Ромэн». В то время в театре работали И. И. Ром-Лебедев и Ляля Чёрная - основатели театра. Ведущие артисты: Сергей Шишков, Ольга Янковская и Ольга Петрова.
Первая постановка - спектакль «Девчонка из табора». Преодолев сопротивление руководства театра, в этом спектакле он вывел на большую сцену неизвестную молоденькую цыганку Раису Удовикову (Raya Bielenberg). Спектакль получил первую премию фестиваля «Театральная весна Москвы», 1959 г.
В течение 10 лет в театре с аншлагами шёл поставленный А. Гутьерресом спектакль «Кармен из Трианы». Эта постановка стала большим событием как для театра, так и для начинающего режиссёра (художник Э. Стенберг и осветитель Шухмин). В спектакле играли легендарные артисты: Ляля Чёрная, Ольга Петрова, Марика Балан, Мария Скворцова, Сергей Шишков, Борис Ташкентский и другие. В 1960 г. на репетиции «Кармен из Трианы» приходил студент школы-студии МХАТ Владимир Высоцкий. Он учился играть на гитаре у цыганских мастеров-виртуозов: И. И. Ром-Лебедева и В. Е. Полякова.
В 1962 году А. Гутьерреса назначили художественным руководителем молодёжной цыганской студии при театре. Анхель пригласил в студию своего друга Ю. П. Любимова. В студии были поставлены спектакли - «Саламанкская пещера» М. Сервантеса и «Вестсайдская история» Л. Бернстайна. В этих спектаклях очень талантливо играли Алексей Хмелёв и Георгий Жемчужный. Ю. П. Любимов блестяще работал над пьесой «Африканские страсти», П. Меримэ.
Высшие курсы сценаристов и режиссёров кино Мечта сделать два кинофильма (об испанских детях в Советском союзе и о Дон Кихоте) привела его на Высшие курсы сценаристов и кинорежиссёров. Он попал во второй набор в мастерскую М. И. Ромма. Вместе с ним на курсе учились: Глеб Панфилов, Василий Ливанов, Толомуш Океев, Александр Аскольдов, Георгий Юнгвальд-Хилькевич, Николай Рашеев, Юрий Рогов, Марк Осепьян, Юрий Петров и другие. По окончании курсов в 1964 году Анхель написал сценарий «Я ходил в море за апельсинами» (об испанских детях в СССР).
Однажды Анхелю позвонил известный режиссёр Иосиф Ефимович Хейфиц и предложил сыграть главную роль в фильме «Салют, Мария!» с Адой Роговцевой. Фильм имел огромный успех в СССР и других странах, получил много премий.
Во время работы над сценарием фильма «Зеркало» Андрей Тарковский помогал Анхелю сокращать его сценарий «Я ходил в море за апельсинами». Тарковский попросил Анхеля подарить ему эпизод эвакуации испанских детей в разгар испанской гражданской войны, этот эпизод вошёл в «Зеркало». Анхель организовал участие испанцев в картине, был задействован как актёр и помогал А. Тарковскому при монтаже испанского эпизода. После того, как 8 августа 1974 г. А. Гутьеррес покинул Советский Союз, по решению председателя Госкино Ф. Т. Ермаша из фильма были исключены кадры с его участием. Остался один план и закадровый голос в диалоге с Маргаритой Тереховой.
После десяти лет борьбы, несмотря на помощь Сергея Герасимова и Андрея Тарковского, сценарий фильма «Я ходил в море за апельсинами» был запрещен.
Отчаявшись, в 1974 году Анхель Гутьеррес уехал в Испанию. После отъезда его имя в СССР постарались забыть, некоторые его ученики и друзья в своих мемуарах предпочитали о нём не упоминать (либо поработала цензура). Ценой неимоверных усилий в совершенно чужой, порой даже враждебной Испании, Анхель вновь добился признания как педагог, режиссёр театра и кино.