Белое
Белое море, плещет волной за кормою.
На мокрой холодной палубе три матроса,
В полушубках, плывут, везут пиво на остров.
С похмелья едут…
И похоже не так просто, им гладь серую резать курсом.
Свихнуться можно.
Если волна не успокоится или сон не возьмет,
В серого цвета соленое поле затянет.
Бритые головы амбразивный ветер холодом трет.
Корабль с пивом морские метры неспешно перебирает.
Матросы делают вид, что они матросы,
Что особенно важно здесь общее ощущение утраты.
Они играют в матросов, которые везут пиво на остров,
Но расстояние выдаст театральную изнанку рабочей бригады.
В море живое неизбежно оказывается в тайном сговоре,
С криками чаек, холодным ознобом, неровной волною.
Водные массы не стерпят позы, мнут вертикальную форму,
Безумные, храбрые Чайки пикируют на кусок хлеба с ладони.
На мокрой холодной палубе три матроса,
В полушубках, плывут, везут пиво на остров.
С похмелья едут…
И похоже не так просто, им гладь серую резать курсом.
Свихнуться можно.
Если волна не успокоится или сон не возьмет,
В серого цвета соленое поле затянет.
Бритые головы амбразивный ветер холодом трет.
Корабль с пивом морские метры неспешно перебирает.
Матросы делают вид, что они матросы,
Что особенно важно здесь общее ощущение утраты.
Они играют в матросов, которые везут пиво на остров,
Но расстояние выдаст театральную изнанку рабочей бригады.
В море живое неизбежно оказывается в тайном сговоре,
С криками чаек, холодным ознобом, неровной волною.
Водные массы не стерпят позы, мнут вертикальную форму,
Безумные, храбрые Чайки пикируют на кусок хлеба с ладони.