Бурдин, Брудхерс, Монастырский, Булатов. Анализ
"В концептуальном искусстве идея или концепт - самый важный аспект работы. Когда художник пользуется концептуальной формой искусства, это означает, что все планирование уже сделано и все решения уже приняты, так что исполнение оказывается чисто формальным актом. Идея становится машиной, которая движет искусством". Сол ЛеВитт
Работы Московских концептуалистов интересны именно тем, какого рода средства в них используются для выражения той или иной идеи. В то время как в классическом концептуализме выбор изобразительных средств является чисто формальным занятием. Мне кажется, поэтому здесь не приходится говорить о какиx-либо ощущениях в принципе (будь-то сопереживание, движение, чувство пространства и т.д. и т.п.). Поскольку данные работы полностью распрощались с эстетикой, oни более ничего не выражают и никаких чувств или ощущений не вызывают. Например, для Кошута совершенно не важно, что показывать - стул, стол или будильник.В ранее упомянутой статье Кети Чухров пишет:
"Московский Концептуализм ... весьма отличается от Западного концептуализма... Это различие кроется не столько в методологии, сколько в исторических и биополитических условиях их развития...
...[П]о причине наличия советского социального и политического контекста, материальной культуры, экономики и даже этики, работы Московского Концептуализма, осознанно или нет, превосходят рационализм, комбинаторику, имманентность и индексированную точность Западного концептуализма".
Я хотела бы поспорить с данным утверждением. Работы Московского Концептуализма кардинально - и методологически, и предметно и как угодно еще - отличаются от работ классического западного концептуального искусства. Например, возьмем четыре работы, представленные в качестве концептуальных в статье Кети.
1. Работа Бургина является концептуальной - в ней средство передачи идеи не играет совершенно никакой роли. Пол ли это, потолок, стена или дверь.
2. Работа Брудхерса по-большей части формальна. Ее идея полностью определяется средством: в ассамбляже замурованы 44 тетрадей с поэзией самого Брудхерса - жест обесценивания и одновременно возрождения его искусства в новой форме. К концептуализму отношения не имеет.
3. Работа Монастырского "Ветка" - подразумевает игру со зрителем, провоцируя некие переживания. Признаюсь, я неверно определила эту работу ранее как пост-минималистскую театральность. Это не объектностный, а вполне конкретный "статичный перформанс", с которого действия или ощущения не считываются напрямую (это не изображение, как у Брудхерса), но который провоцирует зрителя на мысль о действии и его результате в качестве ощущения. Мне вообще очень нравятся работы Монастырского. Но к концептуализму данная вещь отношения не имеет.
4. Работа Эрика Булатова "Иду" использует концепт в качестве живописного средства выражения. Здесь все вообще наоборот. Здесь идея формальна, а средство выражения - первично. Слово, его форма придает живописи дополнительную экспрессию, аффектирует пространство. Это - живопись, очень интересная для своего времени.
Работы Московских концептуалистов интересны именно тем, какого рода средства в них используются для выражения той или иной идеи. В то время как в классическом концептуализме выбор изобразительных средств является чисто формальным занятием. Мне кажется, поэтому здесь не приходится говорить о какиx-либо ощущениях в принципе (будь-то сопереживание, движение, чувство пространства и т.д. и т.п.). Поскольку данные работы полностью распрощались с эстетикой, oни более ничего не выражают и никаких чувств или ощущений не вызывают. Например, для Кошута совершенно не важно, что показывать - стул, стол или будильник.В ранее упомянутой статье Кети Чухров пишет:
"Московский Концептуализм ... весьма отличается от Западного концептуализма... Это различие кроется не столько в методологии, сколько в исторических и биополитических условиях их развития...
...[П]о причине наличия советского социального и политического контекста, материальной культуры, экономики и даже этики, работы Московского Концептуализма, осознанно или нет, превосходят рационализм, комбинаторику, имманентность и индексированную точность Западного концептуализма".
Я хотела бы поспорить с данным утверждением. Работы Московского Концептуализма кардинально - и методологически, и предметно и как угодно еще - отличаются от работ классического западного концептуального искусства. Например, возьмем четыре работы, представленные в качестве концептуальных в статье Кети.
1. Работа Бургина является концептуальной - в ней средство передачи идеи не играет совершенно никакой роли. Пол ли это, потолок, стена или дверь.
2. Работа Брудхерса по-большей части формальна. Ее идея полностью определяется средством: в ассамбляже замурованы 44 тетрадей с поэзией самого Брудхерса - жест обесценивания и одновременно возрождения его искусства в новой форме. К концептуализму отношения не имеет.
3. Работа Монастырского "Ветка" - подразумевает игру со зрителем, провоцируя некие переживания. Признаюсь, я неверно определила эту работу ранее как пост-минималистскую театральность. Это не объектностный, а вполне конкретный "статичный перформанс", с которого действия или ощущения не считываются напрямую (это не изображение, как у Брудхерса), но который провоцирует зрителя на мысль о действии и его результате в качестве ощущения. Мне вообще очень нравятся работы Монастырского. Но к концептуализму данная вещь отношения не имеет.
4. Работа Эрика Булатова "Иду" использует концепт в качестве живописного средства выражения. Здесь все вообще наоборот. Здесь идея формальна, а средство выражения - первично. Слово, его форма придает живописи дополнительную экспрессию, аффектирует пространство. Это - живопись, очень интересная для своего времени.