Краткая история современного искусства или жизнь и смерть Черного квадрата. Мысли по-ходу
Я поняла, что окончательно не люблю термин Московский концептуализм - теперь уже принципиально. Из-за всех этих чудо-интерпретаций он как бы совсем перестал что-либо обозначать. При том, что явление, скрывающееся под условным названием МК, черезвычайно интересное и многоплановое. Чтобы попытаться его понять, думаю, стоит начать с работы Никиты Алексеева "Краткая история современного искусства или жизнь и смерть Черного квадрата", которая в книге по концептуализму стоит в самом начале. Это большая удача, поскольку речь в ней идет о невозможности преодоления пропасти между пост-советским интеллектуальным пространством и, собственно, текстами о супрематизме Малевича. Любопытно, что автор называет эти тексты “комиксны[ми] по жанру и богословскому угару” и, воспринимая их таким образом, собственно, выражает приниципиально насмешливую позицию в отношении "неизведанного".
При чем тут “пропасть” и почему “удача”, что эта работа поставлена в книге первой, несмотря на алфавитную организацию сборника? Да при том, что образование этой пропасти имеет прямоеотношение к стилистике произведений МК. Мы как бы ощущаем эту пропасть все время - в (насмешливом) обращении авторов этого круга к языку зарубежных художников, чье творчество широко освещалось в полу-запрещеных арт-журналах 1970х-80х, но оставалось до конца неизведанным. Мы не только ощущаем эту пропасть, но и чувствуем тоску по поводу фатальной невозможности ее преодоления, причем, порой, эта тоска переживается с особенной силой и глубоко личностно, как, например, в ряде работ Ильи Кабакова. Сегодня Кабаков - самый известный русский художник в мире. Но не благодаря преодолению этой пропасти, а совсем необорот, благодаря ее прочному утверждению и - увеличению, как не парадоксально.
Т.е., возможно, возникновение МК - это попытка выяснения отношений между дискурсом московских интеллектуалов и западным художественным истэблишментом? Возможно, речь должна идти о строительстве некого эпистемологического корридора, соединяющего русскую художественную ситуацию с ситуацией, породившей круг вопросов (так, навскидку. По-конкретнее нужно смотреть по журнальной подписке Строгановской библиотеки, например) о стуле/стульях Кошута, перформансах Ива Кляйна, Бойса геометрии Сола ЛеВитта, унитазе Дюшана или консервных банках Уорхола... В определенном смысле эти произведения для (избранного) круга советских читателей оказывались увлекательной интеллектуальной головоломкой. Поэтому круг участников МК составляли далеко не только художники, но люди самых разных профессий (инженеры, искусствоведы, ученые, литераторы, поэты и проч), которых, в частности, привлекали нетрадиционные художественные практики, основанные скорее на жесте и языке, нежели умении рисовать. Далее можно говорить о стилистических особенностях художников данной группы, ее лидерах и т.д. И вовсе необязательно их рефлексия была связана с концептуальным искусством или concept art - в классическом понимании этого слова, которое, безусловно, имеется - но и с любым неочевидным "западным" художественным жестом.
Например, для Никиты Алексеева таковым оказался “Черный квадрат” Малевича, а также его тексты по Супрематизму.
Bсе "актуальное" русское искусство можно ассоциировать с подобной реакцией. Это может быть аналитическая работа, высказывание относительно нераспознанного художественного языка, попытка его распознания а также экспериментирование с его элементами в попытке выявить и представить новые формы высказывания и т.д. Последний момент - весьма принципиальный. Речь идет о новой форме художественного высказывания, т.е. о поиске новых средств выражения, апробации этих новых средств на зрительском восприятии - именно поэтому одним из любимых тем МК становится "игра со зрителем" - введении их в культурно-художественный контекст. Все эти действия постепенно начинают оборачиваться созданием нового культурного проекта.
Осталось лишь поставить это "нечто новое" в один ряд с зарубежным contemporary art.
И тут вопрос встал ребром: имеет ли на самом деле творчество МК отношение именно к концептуализму? В моем представлении, вопросы, поднимаемые данным кругом художников не имеют прямого отношения к вопросам, поднимаемым кругом зарубежного conceptual art. Тем не менее, если иметь в виду под концептуализмом черезвычайно общий и расплывчатый спектр художественных практик, которые (говоря словами Г. Флинта) ориентируются скорее на идею и способ ее реализации, нежели на вопросы формы и материала, то тогда конечно, как и большая часть искусства ХХ и ХХI века, упомянутые московские практики будут "концептуальными".
Вопрос лишь в том - каков результат данного вывода? Понимание того, что круг людей в Москве, рефлeксирующий по поводу западных художественных идей это - Московские концептуалиcты, в Польше - это польские концептуалисты, в Ленинграде - ленинградские, в Перми - пермские (на полном серьезе, такие были - назывались "Нехудожники") и т.п. Т.е. можно прогнозировать появление в будущем такого новомодного искусствоведческого тренда. Особенность его будет заключаться в эскалации маркетинговых результатов и нулевом влияниии на ситуацию в парадигматическом плане...
При чем тут “пропасть” и почему “удача”, что эта работа поставлена в книге первой, несмотря на алфавитную организацию сборника? Да при том, что образование этой пропасти имеет прямоеотношение к стилистике произведений МК. Мы как бы ощущаем эту пропасть все время - в (насмешливом) обращении авторов этого круга к языку зарубежных художников, чье творчество широко освещалось в полу-запрещеных арт-журналах 1970х-80х, но оставалось до конца неизведанным. Мы не только ощущаем эту пропасть, но и чувствуем тоску по поводу фатальной невозможности ее преодоления, причем, порой, эта тоска переживается с особенной силой и глубоко личностно, как, например, в ряде работ Ильи Кабакова. Сегодня Кабаков - самый известный русский художник в мире. Но не благодаря преодолению этой пропасти, а совсем необорот, благодаря ее прочному утверждению и - увеличению, как не парадоксально.
Т.е., возможно, возникновение МК - это попытка выяснения отношений между дискурсом московских интеллектуалов и западным художественным истэблишментом? Возможно, речь должна идти о строительстве некого эпистемологического корридора, соединяющего русскую художественную ситуацию с ситуацией, породившей круг вопросов (так, навскидку. По-конкретнее нужно смотреть по журнальной подписке Строгановской библиотеки, например) о стуле/стульях Кошута, перформансах Ива Кляйна, Бойса геометрии Сола ЛеВитта, унитазе Дюшана или консервных банках Уорхола... В определенном смысле эти произведения для (избранного) круга советских читателей оказывались увлекательной интеллектуальной головоломкой. Поэтому круг участников МК составляли далеко не только художники, но люди самых разных профессий (инженеры, искусствоведы, ученые, литераторы, поэты и проч), которых, в частности, привлекали нетрадиционные художественные практики, основанные скорее на жесте и языке, нежели умении рисовать. Далее можно говорить о стилистических особенностях художников данной группы, ее лидерах и т.д. И вовсе необязательно их рефлексия была связана с концептуальным искусством или concept art - в классическом понимании этого слова, которое, безусловно, имеется - но и с любым неочевидным "западным" художественным жестом.
Например, для Никиты Алексеева таковым оказался “Черный квадрат” Малевича, а также его тексты по Супрематизму.
Bсе "актуальное" русское искусство можно ассоциировать с подобной реакцией. Это может быть аналитическая работа, высказывание относительно нераспознанного художественного языка, попытка его распознания а также экспериментирование с его элементами в попытке выявить и представить новые формы высказывания и т.д. Последний момент - весьма принципиальный. Речь идет о новой форме художественного высказывания, т.е. о поиске новых средств выражения, апробации этих новых средств на зрительском восприятии - именно поэтому одним из любимых тем МК становится "игра со зрителем" - введении их в культурно-художественный контекст. Все эти действия постепенно начинают оборачиваться созданием нового культурного проекта.
Осталось лишь поставить это "нечто новое" в один ряд с зарубежным contemporary art.
И тут вопрос встал ребром: имеет ли на самом деле творчество МК отношение именно к концептуализму? В моем представлении, вопросы, поднимаемые данным кругом художников не имеют прямого отношения к вопросам, поднимаемым кругом зарубежного conceptual art. Тем не менее, если иметь в виду под концептуализмом черезвычайно общий и расплывчатый спектр художественных практик, которые (говоря словами Г. Флинта) ориентируются скорее на идею и способ ее реализации, нежели на вопросы формы и материала, то тогда конечно, как и большая часть искусства ХХ и ХХI века, упомянутые московские практики будут "концептуальными".
Вопрос лишь в том - каков результат данного вывода? Понимание того, что круг людей в Москве, рефлeксирующий по поводу западных художественных идей это - Московские концептуалиcты, в Польше - это польские концептуалисты, в Ленинграде - ленинградские, в Перми - пермские (на полном серьезе, такие были - назывались "Нехудожники") и т.п. Т.е. можно прогнозировать появление в будущем такого новомодного искусствоведческого тренда. Особенность его будет заключаться в эскалации маркетинговых результатов и нулевом влияниии на ситуацию в парадигматическом плане...