К вопросу о провозглашении халифата организацией Исламское государство

[istp2012]

Чем можно объяснить впечатляющие успехи организации Исламское государство (ISIS, ИГИЛ)? Интригами западных разведок? Саудовским либо сионистским заговором? Той особой порочной притягательностью, которой, по мнению журналистов и политологов, обладает «тоталитарная» исламская идеология? У меня, доморощенного востоковеда-любителя, сложилось мнение, что все подобного рода «объяснения» совершенно несостоятельны. Как мне кажется, единственной причиной успехов ИГИЛ является массовая поддержка, которую организация получает со стороны одной этноконфессиональной группы1 - арабского суннитского населения Ирака.

Арабы-сунниты составляют около четверти населения страны2, но при этом, начиная с османских времен, являются государствообразующей нацией Ирака. Они скрепляют единство этой страны, поскольку вместе с арабами-шиитами формируют арабское большинство, а вместе с курдами-суннитами - суннитское большинство (или почти большинство). Образованное городское население Ирака всегда было по большей части арабо-суннитским, выходцы из этой группы контролировали ключевые посты в администрации и армии3. Они были хозяевами страны и при османах, и при англичанах, и в годы независимости. Все изменилось после 2003 г., когда американцы, оккупировав Ирак, привели к власти шиитское правительство и под лозунгом «де-баасизации» фактически устроили «де-суннификацию» иракской политики и силовых структур4. Сейчас сунниты подвергаются дискриминации и жестоким репрессиям, ненавидят багдадские власти и готовы вести с ними борьбу под любыми, самыми радикальными, лозунгами. Выходцев из суннитской общины часто называют «баасистами» (из-за их партийного прошлого), но, собственно говоря, они не столько разделяют официально провозглашавшиеся идеалы Баас, сколько просто тоскуют по тем временам, когда партия была у власти. При Саддаме эти люди исповедовали социалистическую баасистскую идеологию точно так же, как их предки при османах - суннитский орденский суфизм. Для нынешних арабов-суннитов и баасизм, и суфизм - не более чем этнические маркеры, и нет ничего удивительного, что в идеологии крупнейшего баасистского повстанческого движения - Накшбандийской армии (JRTN) - эти две идеологии смешиваются в странную, противоречивую амальгаму5. Здесь можно провести аналогию с тем, как, скажем, совмещаются православие и ленинский марксизм в идеологии КПРФ.


Если мы рассмотрим историю ИГИЛ, то увидим, что до тех пор, пока эта организация представляла собой всего лишь один из отрядов рыхлого исламского интернационала - ал-Ка’иды - и проводила политику, не привязанную к местным реалиям, она оставалась изолированной маргинальной группой. Известно, что основатель организации, Абу Мусаб аз-Заркави (исламист иорданско-палестинского происхождения), не доверял баасистам и держал их на расстоянии6. Аз-Заркави погиб в 2006 г., и вскоре его группа оказалась на грани уничтожения7. Ее спас массовый приток в 2008-2010 гг. местных кадров, бывших офицеров саддамовской армии и баасистов8. Как считается, именно благодаря их поддержке в мае 2010 г. лидером организации был избран Абу Бакр ал-Багдади, иракец, выходец из суннитского духовенства Самарры9. Ал-Багдади порвал с руководством ал-Ка’иды и стал сознательно ориентироваться на иракских арабов-суннитов (т.е. «баасистов»), не поступаясь, однако, ригоризмом салафитской риторики. С 2011 г. начинается лавинообразный рост численности и влиятельности ИГИЛ. За короткое время организация сумела полностью поставить под свой контроль все суннитское сопротивление Ирака. Опорой ИГИЛ стали те же города, которые в 2003-2004 гг. являлись символами сопротивления американской оккупации. Новая политика принесла блестящие результаты: в настоящее время ИГИЛ контролирует огромные территории в Ираке и Сирии с населением в 6 млн. чел. по каждую сторону границы10.

Создается впечатление, что государство, которое строит ал-Багдади, имеет двойственный, исламско-национальный характер. Как и во многих подобных случаях, мы, видимо, имеем здесь дело с удачным сочетанием двух полярно противоположных явлений. С одной стороны - пуристской идеологии, пребывающей в бесплотных эмпиреях чистого духа, нацеленной на построение математически строгих систем логики, гносеологии, этики. С другой стороны - стихийного национального чувства, переполненного нутряными человеческими страстями: страхом и восторгом, ненавистью и нежностью... Национальные чувства сами по себе немы и не обладают (как сейчас модно выражаться) собственной субъектностью, но зато они способны придать силы универсальным (в данном случае - исламистским) идеалам, вдохнуть в них душу, влить в эти абстрактные пустые формы свою живую кровь. Требуется особое мастерство, чтобы соединить столь различные силы, но не скатиться при этом в синкретизм, в бессильную эклектику. Нужно научиться выражать подспудную национальную страсть, используя для этого лишь аскетичный и строгий язык отвлеченной доктрины. Нужно научиться писать между строк - так, чтобы формально безупречный с шариатской точки зрения текст внезапно оказывался бы манифестом самого пламенного арабского национализма. Нынешние лидеры Исламского государства, безусловно, обладают подобного рода искусством.

Приняв в расчет национальный фактор, мы сможем, в частности, пролить свет на наиболее экстравагантную, неожиданную и во многом загадочную акцию ИГИЛ - провозглашение халифата, последовавшее в июне 2014 г. Да, конечно, салафитская идеология предполагает построение всемирного халифата, но при этом обычно имеется в виду, что он будет учрежден уже после победы международной исламской революции. Ранее ни одна из исламистских группировок не пыталась объявить своего лидера халифом, хотя мулла `Умар, глава афганских талибов, и приблизился к этому вплотную, называя себя амир ал-му’минин11. Минусы провозглашения халифата очевидны. Это, во-первых, риск поставить под сомнение серьезность своей организации (представ в виде ряженых клоунов), а во-вторых, неизбежность ухудшения отношений с другими исламскими группами. Разношерстные исламисты, разбросанные по всему миру, с трудом мирились даже с номинальным, очень мягким верховенством руководителей ал-Ка’иды, так что неудивительно, что притязания новоявленного халифа, который сразу же потребовал от них безусловного слепого подчинения, были ими категорически отвергнуты. Лишь небольшое число группировок признало ал-Багдади халифом12, причем все они действуют в странах, расположенных вдалеке от Ирака (Тунис, Филиппины, Нигерия и т.д.), и не могут принести ИГИЛ никакой реальной пользы. Крупнейший салафитский теоретик современности, иорданско-палестинский богослов Абу Мухаммад ал-Макдиси (который, кстати говоря, был в свое время наставником аз-Заркави), также не признал халифский титул ал-Багдади, хотя при этом и продолжает в целом с симпатией относиться к деятельности ИГИЛ13. Казалось бы, провозглашение халифата только подорвало престиж этой организации в международном исламском движении и принесло ей больше вреда, чем пользы.

Но если рассматривать эту декларацию как часть политики по привлечению симпатий арабов-суннитов, то все встает на свое место. С самого момента появления арабского национализма лозунг халифата служит одним из его символов. Так, Хашимиты, поднимая восстание против османских властей, планировали назвать свое будущее панарабское государство именно «Арабским халифатом», а не просто королевством14. У иракцев же, тем более, термин «халифат» совершенно однозначно связан с воспоминаниями о блестящем государстве первых Аббасидов, когда арабы-сунниты господствовали практически над всем цивилизованным миром, а Багдад, «город ал-Мансура и Харуна ар-Рашида, город ал-Джилани и ал-Кархи»15, был столицей их грандиозной империи. Для иракских арабов-суннитов халифат - это не какое-то сухое юридическое понятие. Это залог их национальной гордости, это их слава, свобода, процветание, счастье. Ал-Багдади, читая хутбу в мосульской мечети16, выглядел совершенно невозмутимым, пользовался строгим, сдержанным салафитским языком, говорил о шариатских обязанностях, обильно цитировал Коран. Он не упоминал ни об арабской нации, ни о ее всемирном величии. Но при этом и он, и его слушатели понимали, что халифат в Ираке - не то же самое, что халифат в любой другой стране мусульманского мира. Возможно, его и самого внутренне трясло от головокружительной близости древней столицы, от ее уже так явственно ощутимого обжигающего дыхания... Видимо, провозглашая халифат, ал-Багдади надеялся вызвать у иракских суннитов такой взрыв патриотического энтузиазма, который смел бы остатки правительственных войск, открыл бы ему дорогу на Багдад, позволил бы триумфально, среди ликующего людского моря, победным маршем вступить в столицу.

Мы знаем, что эти надежды не оправдались.

Примечания

1 Далее для простоты я буду говорить о «национальной группе», хотя это и не совсем верно: в советской этнографии термин «нация» принято использовать только для высшей, наиболее развитой формы существования этноса («буржуазная нация»).

2 Точных данных о численности этноконфессиональных групп Ирака не существует. Согласно американским данным, в настоящее время около 60-65% населения составляют шииты (подавляющее число шиитов - арабы), 15-20% - курды, следовательно на долю арабов-суннитов остается где-то около 15-20% (CIA’s The World Factbook).

По данным из советской литературы, на середину 1970-х гг., шииты составляли 57% населения, сунниты - 38%, причем из суннитов 57% - арабы, 37% - курды (Шпажников Г.А. Религии стран Западной Азии. М., 1976. С. 138, 140). Таким образом, на то время численность арабов-суннитов составляла около 22% населения Ирака.

Впрочем, согласно переписи 1987 г., доля арабов-суннитов в населении страны равна 38%, а арабов-шиитов - 42%. Шииты считают эти данные сфальсифицированными (Trofimov Y. After Minority Rule, Iraq’s Sunnis Refuse Minority Role. The Wall Street Journal, April 9, 2015).

3 Тихонова Е.В. Этноконфессиональные общины Ирака в годы британского мандата. М., 2007. С. 165, 201. О преобладании суннитов в руководстве Баас после 1968 г.: Львов В.В. Современная политическая элита Ирака: а есть ли будущее? // Политическая элита Ближнего Востока. М., 2000. С. 141 (PDF-файл). В то же время серьезной суннитско-шиитской вражды Ирак не знал вплоть до 1991 г., когда на юге страны началось инспирированное американцами шиитское восстание. Показательно, что даже во время ирано-иракской войны арабы-шииты сохраняли лояльность багдадскому правительству, сражаясь под его знаменами против своих иранских единоверцев: Люсин С.Г. Роль шиитского движения в общественно-политической жизни современного Ирака // Арабский мир в конце XX в. Материалы I-ой конференции арабистов Института востоковедения РАН. М., 1996. С. 54 (PDF-файл).

4 См., напр., интересную работу: Pavel R. The De-Baathification of Iraq. The development and implementation of an ostensibly necessary vetting policy that turned into a tool of sectarianism. A senior thesis..., University of Michigan, April 2012. P. 7. (PDF-файл). Автор показывает, что «де-баасизация» очень быстро превратилась в политику по установлению шиитского господства, не имеющего ничего общего с демократией в ее американском понимании. Причины такого разворота «де-баасизации» он с некоторой наивностью видит в некомпетентности оккупационных властей, а также в происках сладкоголосой сирены иракской оппозиции - Ахмеда Челеби. Мне же кажется достаточно очевидным, что, начиная с 90-х годов, разжигание межконфессиональной вражды среди мусульман проводилось совершенно сознательно и, более того, являлось важнейшей целью американской политики. Подобный план действий рассматривался уже в широко известной статье С. Хантингтона Столкновение цивилизаций? (1993), и его результаты мы сегодня видим воочию.

5 См. программные документы Накшбандийской армии: Декларация о появлении Накшбандийской армии (арабский текст и перевод - в этом журнале) и Символ веры Накшбандийского тариката (арабский текст - на сайте JRTN), а также текст аудиообращения Иззата ад-Дури от 12.07.2014 г. (арабский текст и перевод - в этом журнале).

6 L. Sly. The hidden hand behind the Islamic State militants? Saddam Hussein’s (Washington Post).

7 История организации до 2009 г. (вернее, ее событийная канва) представлена в следующем издании: Куделев В.В. «Аль-Каида» и война в Ираке. М., 2009 (PDF-файл).

8 Barrett R. The Islamic State. The Soufan Group, November 2014 (PDF-файл). P. 18.

9 В связи с избранием ал-Багдади обычно упоминается имя Хаджи Бакра. См., напр.: Barrett R. Op. cit. P. 24.

10 Barrett R. Op. cit. P. 8 (по состоянию на вторую половину 2014 г.).

11 Лидер талибов, мулла Мухаммад `Умар, был провозглашен «повелителем правоверных» (амир ал-му'минин, один из титулов халифа в Средние века) в апреле 1996 г. на собрании в Кандагаре (Сикоев Р.Р. Правление на основе шариата (на примере Исламского Эмирата талибов) // Ислам на современном Востоке: Регион стран Ближ. и Сред. Востока, Юж. и Центр. Азии. М., 2004. С. 115). Большинство исламистов по всему миру признает за муллой `Умаром этот титул (Barrett R. Op. cit. P. 13).

12 См. напр.: J.M. Berger. The Islamic State vs. al Quaeda (Foreign Policy).

13 В сети можно легко найти русские переводы заявлений ал-Макдиси по поводу организации Исламское государство.

14 Ведя в июле 1915 г. переговоры с англичанами о начале восстания против турок, глава Хашимитов, шериф Мекки Хусейн б. `Али, среди прочих требований выдвинул следующее: «Великобритания согласится на провозглашение Арабского халифата» (Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745 г. - конец XX в.). Изд. 2-е. М., 1999. С. 274). В марте 1924 г., после ликвидации халифата в Турции, Хусейн действительно попытался провозгласить себя халифом (Там же. С. 296).

15 Так вдохновенно именуется Багдад во вступительном слове к аудиообращению Иззата ад-Дури от 12.07.2014 г.

16 Ал-Багдади прочитал эту хутбу в Большой мечети Мосула 04.07.2014 г., через несколько дней после провозглашения халифата.