В ожидании чуда, или что будет после Путина?

[irinazarifian]

Слово «чудо» как один из вариантов политического развития Россия уже не раз звучало в прогнозах на ближайшее будущее. На фоне прочих прогнозов - от скептического «ничего не изменится» до самых мрачных ожиданий полного краха, большой войны и развала страны. В основном о чуде говорят писатели и филологи. И я тоже думаю, что это возможно.

Основанием ожидания чуда у этой части наблюдателей является, конечно, не вера в «Святую Русь», и не привычка к метафорическим интерпретациям, а то, что можно назвать жанровым несоответствием. Поведение обеих сторон - и власти, и общества - не вписывается в каноны гармонии. Это какой-то чрезмерный фарс, разыгранный на реальной крови, какая-то патологически одуревшая публика, беспричинная драка и грызня, какая-то глупейшая, безумная всемирная авантюра. Все это патологически чересчур, как будто назрел нарыв и вот-вот лопнет.

Из этого ожидания возникает много вопросов и две вполне рациональные мысли: какие перемены грядут и что можно сделать, чтобы они прошли максимально безболезненно и успешно?

Если чудо произойдет, перемены, я думаю, коснутся не персоналий, а затронут более глубокий уровень политических отношений. Неправильно считать, что путинский режим является неким наростом на русской истории. Напротив, он скорее является выражением все той же системы, доведенной до отвратительного абсурда.

Словом «система» российские жители привыкли обозначать совокупность общественных связей, из которой нет выхода. Это бытовое представление вполне соответствует понятиям структурной лингвистики о языковой системе. Элемент, попавший в систему, начинает функционировать так, как требует система, занимает определенную позицию и принимает значение, предписанное системой.

Так и в российской политической системе: можно посадить на начальственное место кого угодно, даже ноль, главное, чтобы оно было посажено в Кремль/Смольный/обком партии (позиция). И тогда возникает функциональная система смысловых оппозиций, которая работает по правилам системы. Российские жители хорошо знают это и без лингвистики.

Они также неплохо знают историю. В течение одного - двух поколений граждане России пережили крушение сталинизма, хрущевскую оттепель, брежневский застой, горбачевскую перестройку, ельцинские реформы и путинский неосталинизм. Этот исторический опыт полностью убеждает их в том, что внутри системы, к которой они находятся, перемены невозможны. Из книжек они вычитали, что и раньше было похоже. Мнения тех, кто находится у власти - от сочинений вице-губернатора Салтыкова-Щедрина до сентенций премьера Черномырдина - убеждают в том же. Стоит ли удивляться, что граждане России не сопротивляются насилию, подчиняются любой дурости, и вообще предпочитают частную жизнь общественной?

Действительно, система заставляет людей вести себя определенным образом. Есть общие признаки у, казалось бы, разных в политическом, идеологическом, экономическом отношении эпох. Что это за признаки и в чем заключается «система»?

Рассуждения о том, что такова, дескать, русская культура, кажутся расплывчатыми. Равно как и напоминания о монголо-татарском иге, крепостном состоянии, имперских замашках, монархическом сознании. Кроме того, слово «культура» имеет сладкий привкус и служит своего рода оправданием.

Намного точнее сказать, что природа «системы» - коммуникативная.  С древнейших времен известно, что любое государство - это общение (Аристотель. Политика). Коммуникация - это базовый уровень политической организации любого общества. Семья, гражданские общества и государство составляют взаимосвязанные круги общения. Государство есть ничто иное как полный круг общения всех граждан. Это не правительственные органы и инструменты власти, как толкует нам русский словарь. Государство - это политическое общение всех составляющих государство людей, объединяющее все остальные круги по принципу включения.

Традиционная модель политического общения и есть та система, которая веками удерживает российское общество в однотипном состоянии. Она заключается в организации каналов коммуникации и в принципах общения между властью и обществом, с одной стороны, и между членами социальных групп, с другой.

Язык и каналы политической коммуникации

В Российской модели политической коммуникации есть ряд правил и функций, которые заданы по умолчанию.

К ним относится, например, пренебрежение к интересам и благополучию отдельного человека и согласие людей на пренебрежение их интересами. Это общее место политической риторики, у него есть множество выражений. А усваивается оно из коллективистского воспитания. Индивидуальные интересы как бы запрещаются изначально.  Слово «я» в публичной речи, как правило, не произносится.

Волюнтаристские действия российских правителей - от Ивана IV и Петра I до сегодняшнего дня - эксплуатируют этот принцип. Чем, скажите, так называемые «гайдаровские» реформы отличаются от сталинской коллективизации? По своей сути это такой же классовый волюнтаризм, только с обратным знаком. Это традиционное пренебрежение интересами людей перед так называемым общественным интересом, который выражается в некоей абстрактной идее («шок - это по-нашему»). Когда сегодня российские граждане выражают готовность ничего не есть ради Путина («голодать будем, но сплотимся вокруг вождя»), они опираются на этот же принцип, считая его, а не себя самих, высшей ценностью. Обе стороны плюют на Конституцию, утверждающую обратное.

Когда наша либеральная/оппозиционная/демократическая публика дуется на другую часть публики, условно именуемую «ватой», она забывает, что, по сути, ничего не сделала, чтобы заслужить у «ваты» уважение. С другой стороны, «ватные», презирающие «либеральных» за болтовню, вполне справедливо заслуживают презрения сами, потому что ничего не хотят слышать и позволяют вливать себе в уши настоящие информационные помои, если таковые исходят от центральной власти.
Не слышат они никого кроме центрального телевидения потому, что так заведено: никого не слушать, кроме центральной власти. Это базовое разделение на говорящих и слушающих задано системой отношений между обществом и властью. Это установка по умолчанию. Это функция, заданная коммуникативной системой. Оппозиция, говорящая поперек власти, нарушает системные правила.

Однонаправленность и иерархичность - сверху вниз - жестко регламентированные традицией правила коммуникации, которые означают отсутствие реального общественного диалога. Вместо диалога имеет место монолог власти. Реальный диалог, то есть обмен высказываниями, фактически отсутствует в российской модели политической коммуникации. Известно, однако, что аудитория, слушатели, всегда так или иначе направляют говорящего. Российская власть существует не в вакууме. Она говорит то, что готова от нее услышать публика. Власть направляется согласием публики и ведет себя соответственно некоторому запросу, пока этот запрос не противоречит традиционной модели.

Из этого следует, в частности, несколько характерных моментов. Во-первых, ответ публики на действия власти адресован не самой власти, а фактически себе самой. Например, критика действий власти выливается в анекдоты. Художественная сатира и литературная критика 19 века, советские писатели и поэты за пределами Союза писателей, самиздат, и шире, представители неофициального искусства в целом - вот каналы, по которым общество дает ответ на действия власти. Цензура - только один из инструментов, который направляет критические высказывания в неформальное русло.

В постсоветской России цензуры вроде бы официально и нет, но критика действий власти все равно автоматически перенаправляется за пределы собственно политического диалога, например, сейчас в социальные сети. В то время как СМИ всегда самоцензурируются. Реально независимые свободные СМИ, реальная конкуренция политических партий, реальные дебаты в Думе, общественные требования, выдвигаемые непосредственно к самой власти - все это не получается. Даже краткий период открытой критики в период Перестройки не выходит за традиционные рамки, потому что такова была установка сверху. Это критика власти по требованию самой власти.  Пока такое требование было, была критика. Поменялись люди в Кремле - и нет критики.

Другим вариантом ответа является молчание, спровоцированное страхом. Третьим вариантом - бессмысленный бунт, разрядка накопившегося гнева, вызванного пренебрежением.

Во-вторых, однонаправленность информационных потоков приводит к закрытости власти и к замкнутому, практически кастовому состоянию так называемых «элит». В этом задействован ряд семиотических механизмов, усвоенных через язык. Например, любимая россиянами игра в «угадайку».  Она заключается в том, что власть тщательно скрывает свои планы, а все остальные - пытаются разгадать, что же там происходит.

Более того, когда кто-то выходит и говорит: «Мы собираемся делать то-то и то-то, а вы как думаете?» - то такой политический деятель воспринимается как ненастоящий царь. Попытка Гласности - то есть информационной открытости власти - продержалась недолго. Российским слушателям это скучно. Они требуют закулисья. Им нравится вычислять, куда исчез Путин, кто главнее в текущем составе политбюро, почему и на самом ли деле ушли из Сирии, кто будет следующим преемником, кто больше наворовал и т.д. Оскорбленными они себя от этого не чувствуют. Напротив, те, кто каким-то образом вхож в кабинеты и даже в боковой коридор рядом с каморкой уборщицы начальственного туалета, получают от этого дивиденды и ни с чем не сравнимый общественный вес.

Правила предписывают, что публичные высказывания по общезначимым политическим вопросам не должны быть ясно сформулированы. Напротив, они формулируются как серия намеков, болтовня вокруг да около, идеологические мифы, неопределенность партийных съездов, фигуры речи.  Языковые навыки русской публичной политики - это так называемый эзопов язык. Даже автор Перестройки М.С. Горбачев всегда и до настоящего времени говорит отчасти намеками. Разгадывание намеков зависит от степени лингвистического чутья слушателей и их причастности к государственным тайнам. Предполагается по умолчанию, что все граждане все понимать не должны.

Отсюда - чрезвычайное развитие тайнописи и тайноречия, обмен кодами, понятными избранным, а также привычка публики ко лжи, исходящей от власти. Русские люди убеждены, что власть всегда лжет, и принимают это как незыблемое правило.

Поэтому безобразная ложь Путинской пропаганды не вызывает у них ожидаемого приступа тошноты. Путинский режим эксплуатирует этот коммуникативный навык, а публика соглашается с тем, что ей безбожно врут во вред ей самой. Более того, понимая, что ей лгут, публика сходу подключается и даже старается превзойти как само начальство, так и друг друга. Она только отчасти делает это их страха сказать неугодное. Она делает это по установленном правилам игры - мы понимаем, что врем, но будем врать вместе с вами, потому что это такая игра под названием «политика». Этот хор из фальшивых голосов нас с вами объединяет.

Переор так называемых «свидетелей Путина», которые собираются у Соловьева-Толстого - идет в согласии с этим правилом. Пропаганда додумалась просто поэксплуатировать этот исторический навык. Так же «одобряли и поддерживали» на партийных съездах. Путинская пропаганда в принципе ничего нового не придумала. Стоит собрать вместе компанию, понимающую остроту момента, и она сама распропагандирует любые гнусности, дурости и преступления власти.

Кроме привычки к хоровому пению, есть еще и убежденность населения, что те, кто сидят в Кремле, обладают какими-то особенными компетенциями (им «виднее»). Раз в Кремле сидит, значит знает. При этом мало кто задумывается над тем, что там могут сидеть случайные лица. И даже хуже того. Как например, обстояло дело с попаданием в Кремль Путина и компании. Но все согласились (по умолчанию, поскольку Кремль), что это и есть специалисты в государственном управлении, забыв, что это специалисты совсем другого рода. Характерно, что на Путина в Кремле согласилась не только «вата», но и партии СПС, Яблоко и другие либеральные/оппозиционные/демократические деятели.

Характерно, что находится немыслимое количество так называемых ученых специалистов, которые готовы восполнить недостаток компетенции лиц, обосновавшихся во власти. Сколько задействовано подсчитать нельзя, но отлично известно, что их заказы выполняют университеты и академические институты. Чем не сталинские шарашки? С той лишь разницей, что нынешние идут туда добровольно. Поскольку власть в России означает кормушку.

Общение социальных групп и сообществ

Закрытость и замкнутость власти транслируется на другие части общества. Особенно на так называемые «элиты», в том числе либеральные/демократические/оппозиционные. Попробуйте написать кому-нибудь, объявляющему себя демократическим лидером. Попробуйте сделать предложение, от которого, по сути, глупо отказываться, в ответ на их же призыв, что нужны, дескать, люди и идеи. Сто процентов, вам даже не ответят, проверено многократно. Неответ на письма - это, по-русски, признак высокого состояния ума. Замечу, что в любом другом месте, неответ означает хамство. Египетского фараона Эхнатона египтяне фараоном не считали, потому что он пренебрегал своей основной обязанностью - отвечать на письма подданных.

Самодурство, помпадурство и корпоративное хамство - удел не только околовластных, но и многих других кругов: сеятелей наук и искусств, журналистов и всех других, мнящих себя носителями культуры среди папуасов.

Можно ли сказать, что у жителей России есть ощущение общности нации? Мы очень четко различаем свой и чужой круг прежде всего по речи и нюансам поведения. В этом, разумеется, сказываются бывшие сословные различия, уровень образования, разный тип семейного воспитания. В сравнении с общим типом образования и воспитания, составляющим нейтральный фон, купеческое или поповское наследие выделяются особенно остро. Постсоветские метаморфозы российского общества вывели эти сословия на верх общественной иерархии. Этим современная конструкция иерархии отличается от классического состояния России, когда поповская и купеческая субкультуры были маргинальными. Теперь же их плохо реконструированное мировоззрение и ценности доминируют, что не может не раздражать людей, потому что находится в диссонансе с национальной историей.

При Путине разорванность кругов общения дошла до последней крайности. Сделано это преднамеренно, потому что так удобно власти. Она хочет избежать политической консолидации гражданского общества. Поэтому в ход идут самые грубые, но проверенные методы: объявляются новые «враги народа», противопоставляются социальные группы, разжигается ненависть к инакомыслящим, на неугодных навешивают ярлык «либерала», на протестующих «пятой колоны, в пропаганду вводятся «скрепы» для искусственного объединения вокруг вождя. И конечно главный аргумент терпеть пока терпится - сконструированные внешние враги.  Но получается все равно криво.

Гражданское общество действительно не объединяется политически, но это не означает, что люди не настроены против государственной власти и ее представителей. Только в России все граждане без исключения готовы без разговоров дружить против верховной власти, законов и местного начальства. Всеобщим выражением этой установки является коррупция.

Коррупция - это защитный механизм, который выработало российское общество перед лицом беззаконной власти. Это способ защитить интересы своего круга и свои собственные перед лицом власти, которая не хочет считаться с интересами людей и пренебрегает законами. Сюда относится и кумовство, и взяточничество, и разворовывание государственных средств. В коррупцию втянуты все чиновники - от гаишника до президента - и все, кто с ними коррумпировано связан. В основе всего этого лежит отстраненность граждан от государства. Они не считают государственные, т.е. общие интересы своими личными и действуют в интересах своей узкой группы, своего отдельного круга общения.

Как защититься от неправедного суда? Или от «девушки» в окошке выдачи справок? Вообще от любого произвола? Универсальный способ - взятка. Люди привыкли, что называется, «договариваться». Они привыкли дружить против государства. Только в России, наверно, можно услышать от продавца в магазине совет не покупать вот эту колбасу, потому что несвежая. Или от сотрудника какой-нибудь парикмахерской пойти в другую, потому что у них «не очень». Все это в других странах невозможно себе представить. Любой сотрудник будет защищать интересы компании, в которой служит.

Коммуникативной основой такого странного поведения является раздельность устного и письменного общения. Писанные законы в России принципиально не совпадают с реальностью. Власти дают пример  гражданам, плюя на законы, переделывая их всякий раз на новый лад. И вообще не используя. Стоит дать указание сверху, и неугодного не будет. В ответ российские жители дружат между собой устно, и эта дружба образует Российское гражданское общество.

Поэтому сетования оппозиции на то, что в России гражданского общества нету, безосновательны. Гражданское общество есть, другое дело что оно принципиально аполитично.

Коммуникативные способы управления

В умах российских граждан есть две параллельные прямые.  С одной стороны, они всей душой ненавидят власть и чиновников, с другой стороны всегда готовы подчиняться. Эта давняя привычка. Политзанятия и разговоры на кухне никогда не совпадали по смыслу. Официально русский человек говорит и думает одно, а неофициально совсем другое. Рейтинг Путина во многом создается от привычки к двоемыслию. Поддержка Путина означает ровным счетом согласие подчиняться верховной власти какой бы она ни была, в силу уверенности, что на власть повлиять невозможно.

Идеологи российской власти придумали целый ряд мифов, который поддерживают эту конструкцию. Один из них - царская власть от бога, следовательно, не нам ее менять. Можно проследить происхождение этого мифа вплоть до Византии и далее до Римских императоров и даже еще дальше.

Российский фокус заключается в том, что миф о помазаннике божием до сих пор живет в национальном подсознании. Хотя нормальный российский житель так не говорит и не думает, есть целая серия вытекающих из этого мифа выводов, который он, житель, вполне признает. Например, оправдание террора и репрессий. Так дескать, богу угодно. Вариант - испытание, наказание за грехи. Светский вариант: историческая закономерность, целесообразность, издержки борьбы за идею.

Русские люди до сих по не знают, имеет ли самодержавная власть и связанное с ней насилие историческое оправдание. Русские писатели и историки пытались выяснить этот вопрос, начиная с «Медного всадника», но ответ до сих пор не найден. Если, например, немцы однозначно решили называть период национал-социализма отдельным, выпадающим из общего хода истории периодом, исключением из правил, и предприняли усилия для того, чтобы это никогда не повторилось, то в России такого самоанализа пока не произошло. Этот важнейший вопрос остается открытым.

Почему Россия периодически возвращается к состоянию внутреннего террора? Расширение территории и внешние враги как универсальное оправдание насильственной централизации власти не соответствует историческим фактам. Российская империя расширялась как в условиях репрессивных режимов, например, при Петре I, так не репрессивных, как, например, в царствование Екатерины II. В то время как большинство походов Ивана IV закончились неудачей и потерей земель.

Возможно, прецедент террористического государства в период опричнины был только страшной случайностью, связанной с приходом к власти клинического садиста, а все остальное -  посттравматические последствия? Или это самооправдание, потому что не сумели противостоять и итоге бесславно закончили смутой? Или решили, что это и есть российская конструкция власти, когда правитель действует среди своего народа как чужеземный хан, подавляя волю страхом, делает, что ему вздумается? Характерно, что элементы произвола сохраняются в России всегда. Трудно найти период в российской истории, когда бы власть могла быть названа действительно народной (за исключением отдельных местных вариантов).

Власть в России - всегда чужая, и есть целый ряд синонимических выражений, которые подчеркивают это обстоятельство, например, народ и партия.

Другое основание террора - смена элит, точнее, расширение участников политического процесса. Диктатура пролетариата на деле означала включение прежде необразованного класса в систему государственного управления. Чернь у власти - основа диктатуры. Неизбежным результатом репрессивных процедур является деградация управленческого аппарата. С этой точки зрения историю России можно изобразить как большое поле, которое постоянно грубо перелопачивается, так что верхний плодородный слой утаптывается вниз, а сверху оказывается глина. На ней снова сеют семена, но как только укрепляются новые всходы, приходит в власти следующий пахарь, и история повторяется.

Действительно, деятельность в области управления является такой же профессией, как все остальные. Она требует профессиональной подготовки. Кроме того, она требует личностной подготовки управленцев, которая дается воспитанием и устоявшейся традицией. Это позволяет избежать перекосов, чрезвычайных мер, сохранять равновесие в обществе.  Известное преимущество монархий заключается именно в поддержании традиций благородного управления.

В России же, несмотря на монархию, получается так, что благородные качества управленцев: честь, личное достоинство, право на собственное мнение, инициатива, уважение к нижестоящим - мешают власти. Подчиненный должен быть трепетен. Если считать точкой отсчета эпоху Екатерины, которая в порядке исключения подбирала кадры из разряда рыцарей, дальнейшая эволюция управленческого аппарата Российской империи породила безликое чиновничество типа «извините, я Вас обрызгал».

Остальные всегда мешали.  Деспотизм переносится и на малые круги, на профессиональные корпорации и внутрисемейные отношения.  Сюда же относится моральное уничтожение превосходства. Как будто есть невидимая секира, которая сечет головы выше среднего роста.  Происходит это в основном потому, что начальнику, которому по умолчанию дозволяется чинить произвол, невыгодны соперники. По этой же причине, а не в силу некоей «духовной общности» уничтожаются те, кто хочет думать самостоятельно.

Характерно, что, когда в СССР вполне сформировалась новая управленческая элита - а произошло это примерно к 1970 годам, когда примерно достигли дореволюционного уровня в массовом образовании, а советские партийные управленцы осознали границы дозволенного, во всяком случае, отменили диктатуру, наступила новая эпоха перепашки.

На наших глазах произошла постепенная деградация управленческого аппарата. Благие намерения Ельцина привлечь новых деятелей, противопоставленных советскому партийному чиновничеству под именем «либералов», закончились приходом к власти выходцев из КГБ. При этом, кроме понятной версии заговора, подкрепленной фактами, сработали, очевидно все те же охранительные механизмы авторитарной власти, что и всегда. Сработала древняя привычка подчиняться решениям сверху. Слово «преемник» объясняет этот механизм.

Тем самым к власти пришла самая маргинальная за всю историю России группировка. Никогда в России тайная полиция не была в чести. Никогда, даже в самые крутые сталинские времена КГБ не стояло над партией, т.е. над собственно управленческим аппаратом. И вот на тебе!

В итоге получилось то, что сейчас имеем. Путинизм оформился за счет эксплуатации коммуникативных привычек российского общества посредством информационной политики и пропаганды. Эта эволюция - результат развития все той же пресловутой «системы». Если посмотреть на происходящее со стороны, можно сказать, что Путин дан России в качестве зеркала, в которое она должна посмотреть на себя и ужаснуться.

Само имя «Путин» звучит как насмешка над теми, кто веками искал какого-то особенного «русского пути». Восхвалял и возвеличивал свои пороки, противопоставляя себя остальному миру, выискивал достоинства там, где их нет, обижался на превосходство, лукаво мудрствовал.  Кичился какой-то смутной «соборностью», «духовностью», шестой частью суши, пушками и кулаками, угнетал ближних и дальних, разводил полную нищету посреди полной таблицы Менделеева, раболепствовал, лгал.

В итоге произошел перенос ценностных понятий из области положительных смыслов в отрицательную. Не только политических понятий, таких как права человека, но и собственно поведенческих норм. Например, миролюбие. Возможно, это парадоксально для имперской нации, но русские люди привыкли ощущать себя миролюбцами. И между прочим,  власти раньше старались, по крайней мере, этому не мешать. Даже СССР занимался программами разрядки напряженности, «мы за мир» и подобные политические лозунги транслировались в массовое сознание. Теперь же имеет место неприкрытая агрессия и милитаризация, попытка переноса террористических методов управления и влияния на область внешней политики. И это тоже транслируется. Уже второй год Россия находится в состоянии войны со всем миром. Начиная с Крыма и Украины, война расширяется, а русские люди отказываются это слышать и понимать.

Путинизм - это крайнее, доведенное до гротеска, выражение системы отношений, сложившейся веками. Это вырожденная система традиционной модели политической коммуникации. И этот факт внушает мысль о неизбежности перемен.

Отсюда - главный вопрос.  Если чудо все-таки произойдет, где гарантия, что российское общество через некоторое время снова не скатится назад, к привычной модели политических отношений? Даже если вдруг к власти придут убежденные демократы, здравомыслящие, прогрессивные люди?

Не превратятся ли снова партии, выборы, суды, парламент в часть государственно-политической машины? История нам уже показала, что политические декларации не получаются, равно как из заимствования извне. Необходимо найти внутренние ресурсы.

Возможно, нужна специальная деятельность по изучению этих вопросов, исследовательская, аналитическая база. В отличие от власти, у оппозиции такого ресурса нет. Есть только отдельные мнения, но, как всегда, нет ясного преставления о том, что нужно делать. Поэтому политической силы, способной осуществить перемены, пока не видно. И избиратели это понимают, отсюда рейтинги.  Возможно, нужна большая аналитическая группа, Think Tank. Но где гарантии что эта группа не превратится в очередной мафиозный клан под руководством «авторитета»?

Возможно нужно всенародное обсуждение. Но где гарантия, что его не будет модерировать пропаганда и агенты власти?

Возможно, нужно просто подождать, и перемены произойдут сами? Внезапно исчезнет морока, откроются глаза, просветятся головы и все станет на правильные места.

Вдруг само так получится? Будут восстановлены размытые национальные ценности и ясно сформулированы понятия. Школа будет учить языкам и наукам, а не ура-патриотизму.

Будут проанализированы и отслежены исторические истоки национальных пороков. Даны четкие определения историческим преступлениям. Злодеи будут названы злодеями, а не полусвятыми. И не будет ничего лишнего придумываться, потому что речь идет о прецедентах деятельности.

Будет пересмотрен статус институтов, которые эксплуатируют вредные привычки и тиражируют ретроградные идеи. РПЦ станет церковью для тех, кто хочет, а не идеологическим отделом Кремля. Телевидение перестанет оглуплять население, а будет показывать интересное и доброе. Программа Время вместо баек о новых видах оружия передаст хорошие новости. ФСБ будет заниматься только тем, чем должны заниматься спецслужбы, а ее агенты будут люстрированы на предмет занятия должностей в государственном управлении и дипломатии.

Будут введены в законодательном порядке и гарантированы перекрестным общественным контролем принципы открытости власти.

Будут разработаны действующие гарантии прав и свобод, такие как землепользование. Введено антимонопольное законодательство по эксплуатации земельных ресурсов и недр, и прочее и прочее для всенародного блага.

Люди, говорящие по-русски, станут мыслить рационально.

Когда-нибудь,все это неизбежно произойдет. Если опять не скатится. Остается только немного подождать.