Лиза Дьяконова. Дневники. Окончание
Сегодня - окончание истории про бедную Лизу, которая многим так полюбилась. Ее фотографий больше нет, но будут другие, подобранные по смыслу и наитию. Начало здесь, продолжение здесь. Абзацы буду разделять точками, а иначе жж слепит их в один комок. Ну, держитесь! Чай, печеньки есть?)
1901 год. Париж. Лиза встретилась с Ленселе вновь, и снова стала говорить, какая она никчемная, а он продолжил ее убеждать в обратном. Потом она рассказала про молодого человека, которого ей прочили в мужья в России, и о том, что замуж она вообще не хочет - вот еще, поступать в рабство к мужчине, который перед этим попользовался другими женщинами. А во Франции замужняя женщина вообще бесправна. А Ленселе сказал, что может так и надо, потому что французские женщины в большинстве своем темны и малограмотны, и логично, что они живут на иждивении мужей. Лиза возмутилась, Ленселе проводил ее до трамвая, и они простились.
.
Для Лизы все продолжалось, она мысленно с ним спорила и думала о новой встрече, а для него, видимо, все закончилось. Надоела она ему. Раздосадовала. И он прислал ей записку, что не может в следующий раз ее принять, дела. А потом еще одну - что уезжает. Лиза ждала. Потом как-то вечером ей захотелось прогуляться до его улицы, и она прогулялась, и посидела на скамейке:
«Сидя неподвижно на скамейке, я слушала тихий шелест листьев и голос ночи, таинственный и странный, и думала - где он теперь?.. И я уходила домой, должно быть, в том же настроении, с каким бабы-богомолки возвращаются с поклонения святым местам...»
.
Все-таки любовь - это болезнь. И симптомы у всех похожие. Вот это - бродить около дома предмета воздыханий с неясными целями - очень знакомо.
.
В русской читальне, где Лиза сидела и листала газеты, с ней познакомился юноша, и она тут же придумала попросить его сходить в больницу и спросить, не вернулся ли Ленселе (но о ней не говорить). Тот сходил и узнал, что господин Ленселе вообще не покидал Париж.
.
И опять Лиза ничего не поняла. Через какое-то время она пошла к Ленселе отдавать взятую у него медицинскую книгу. Ленселе сказал, что очень спешит, что его кузина тяжело больна, и удалился.
.
Лиза решила поехать в Лондон, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, от любви, в которую, как она догадалась, она вляпалась. Знакомый из читальни, которого Лиза прозвала немцем и с которым по-дружески общалась, порекомендовал ей знакомого, который помог ей устроиться в городе.
В Лондоне Лиза сразу окунулась в городскую жизнь, и англичане ей поначалу не понравились, показались уперто-туповатыми и не желающими понять иностранца:
«На днях пришлось быть на почте. Мне хотелось, чтобы чиновник сам заполнил бланк для пересылки денег, боялась сделать ошибку. А он хоть и понял, но не хотел этого сделать, и стоял как истукан, качая головой и хладнокровно повторяя «no-o».
Это вывело меня из себя, - и я даже по-английски сумела послать его к чёрту.
Русский, француз, конечно, тотчас же вспылили бы тоже, но англичанин даже бровью не повёл. Я рассердилась ещё больше, и в конце концов настояла-таки на своём, заставила его заполнить бланк...»
Настойчивая девушка)
Еще она отметила, что в английских семьях очень много детей - 7-9. И в Англии явное численное преобладание женщин перед мужчинами. Она купила себе велосипед и рассекала на нем по Лондону. И отметила в себе черты англичанки - умение держаться прямо и худощавое телосложение. А еще пришла в восторг от полицейских, которые помогали всем - и старым, и малым.
Ей понравилось, как англичане обустраивают жилище, какие они практичные. В общем, вроде все было совсем не плохо, но Лиза снова загрустила, и написала Ленселе письмо. Она бы, конечно, могла написать что-то хорошее, рассказать о Лондоне, например. Но это была бы не Лиза. Лиза написала:
«Мсье.
Это выше моих сил, и я не могу больше с этим справляться. Я знаю, что не должна обращаться с этим к Вам, но эта боль побеждает всё: гордость, самолюбие; мне кажется, что моё теперешнее существование сведено к этой ужасной муке, от которой единственное лекарство - смерть". И т.д.
.
И он ей ответил. Довольно подробно. Общий смысл был таков - она должна сама распоряжаться своей судьбой, а он только лекарствами может помочь. Но для нее важнее всего была подпись:
Преданный Вам
Ленселе.
.
Вот написал же «преданный», может, она ему небезразлична?
И тут вдруг - немец из Парижа приехал, который из избы-читальни. Да сцену ревности ей закатил! Этот мальчишка, оказывается, влюблен в нее был, надумал себе всего, а она и не замечала! Вот что значит - не знать мужчин! - подумала Лиза и выставила его за дверь, а потом сама уехала из Лондона в английскую провинцию, на побережье.
.
Там она сняла комнату, каждый день ходила купаться, занималась английским и помогала своей хозяйке с огородом. Труд на земле ее успокаивал.
Однажды вечером она отправилась на праздник садоводства и огородничества, и случайно попала в центр национальной игры, в которой юноши целовали понравившихся девушек. Тут же она оказалась в объятьях какого-то юноши, но извернулась как змея, и он поцеловал только газ на ее шляпе.
.
Там же, на побережье, Лиза перезнакомилась со всеми отдыхающими соотечественниками.
И со всеми заводила разговоры о равноправии женщин. Кто-то с ней спорил, кто-то переводил разговор на другие темы. И сама она разочаровывалась то в одном, то в другом из них. А после этих разговоров шла и разгребала в огороде навоз с сыном хозяйки, и думала, что эта работа важнее, чем «умные» разговоры. И вообще как-то прониклась к простым людям, которые не кичатся своей начитанностью и знаниями. А сын хозяйки, молодой офицер, в свою очередь тоже к ней неровно задышал. Очень удивился, что ей уже 26, а не 18, как он подумал, а потом догонял ее на велосипеде (она ехала впереди) и догнал только там, где было общество.
.
В конце концов, провинция ей тоже опротивела, и она, проездом через Лондон, отправилась в Париж, поближе к Нему. В Лондоне Лиза зашла в некий Женский институт, где познакомилась с заведующей музеем мисс Кэт, разговорилась и была приглашена в гости. В гостях она подняла на уши все собравшееся на файв-о-клок общество, высказывая свои смелые взгляды. Лиза была против жестоких наказаний в тюрьмах, а также против смертной казни. В финале своего выступления она уже кричала:
.
« - И вы ходите в церковь, читаете Библию - как смеете вы считать себя христианами, раз в своём законодательстве держитесь ветхозаветного правила «око за око, зуб за зуб?!» - закричала я в негодовании, от волнения мешая французский, немецкий и английский языки. - Ведь смертная казнь бессмысленна уже потому, что не достигает цели. Кого «вознаграждает» отдача одной жизни за другую? Родных убитого? - да ведь казнью преступника нельзя оживить его жертву».
.
Вот ведь! Три языка смешала, чтобы доказать всем, что они не правы! Можно только представить, какими глазами чопорные англичане смотрели на эту отчаянную девчонку. А еще она как-то осадила одного химика, который сомневался, можно ли разрешать женщинам становиться юристами, и произнес: «Ну, хорошо; только могут ли женщины-адвокаты быть хорошими матерями?» - «Ах, какое горе! - сострадательно ответила я ему в тон, - а могут ли быть мужчины-адвокаты хорошими отцами?». Он растерялся и не нашёлся, что ответить.
.
Знаете, кого она мне напоминает? Маргарет Тетчер в молодости. Та тоже очень упертая барышня была, которую поначалу никто всерьез не воспринимал.
.
Вернувшись в Париж, Лиза тут же пошла прогуляться по улице, на которой жил Ленселе.
.
В университете она познакомилась с двумя студентками-медичками, которые посвятили ее в жизнь медиков. И Лиза подумала, что вот так же и Ленселе все это проходил. Она не обожествляла его, даже наоборот, но поделать с собой ничего не могла:
«У него такие редкие волосы на голове. И как подумаешь, что люблю всеми силами души, со всей искренностью первого чувства - этого преждевременно истасканного парижанина... ужас!»
.
Эти же студентки считали, что «мужчина-девственник - что может быть хуже?» Они бы за такого замуж не хотели.
.
Лизе пришлось съехать от своей квартирной хозяйки, потому что та с жадности набрала троих жиличек с пианинами, включая Лизу (да, наша героиня еще и музицировала на досуге). У Лизы от пианин со всех сторон разболелась голова, она пошла к Ленселе, тот посоветовал ей съехать от хозяйки, выписал успокоительные. Лиза была счастлива услышать его голос.
.
Новая хозяйка с комнатой нашлись быстро. Лизе очень понравилась эта румяная как булочка, жизнерадостная и трудолюбивая женщина. А какими интересными оказались другие жильцы! Например, этажом ниже жила писательница Кларанс, которая захотела познакомиться с Лизой, и Лиза пришла. (Интересно, это люди из-за отсутствия телевизора и интернета были такими общительными?) Накануне Лиза прочитала «откровенно-сладострастный роман» мисс Кларанс, с гибкими телами, надушенными юбками и оргиями ночи.
.
Кларанс оказалась хромоножкой, но очень красивой и изящной - с короткими черными завитыми волосами, правильными чертами бледного лица, с хрупкой фигуркой в черном, идеально скроенном платье. Этакая Коко Шанель в молодости.
Она громко смеялась и наслаждалась мужским обществом художников и артистов. Строгая русская девушка Лиза ей очень понравилось. Завсегдатай салона Кларанс - толстый русский скульптор, - сразу стал подбивать к Лизе клинья, но она его отшила. И все-таки атмосфера в салоне была ей приятна.
.
Она стала заходить в гости, и постепенно привыкла к веселью, пошлым шуточкам, легкости бытия. Отдыхала тут своей измученной душой. А Кларанс постепенно стала практически ее подругой. Она исповедовала свободную любовь, не собиралась замуж, потому что не хотела детей («Ну какая я мать? Жалкая калека и немного истеричка»), а еще верила в переселение душ и даже «видела» духов.
.
А в университете в Лизу влюбился студент Бертье - «бедный мальчик, не отходит от меня ни на шаг». Он рассказал ей о бале интернов, на который может достать билет. Лиза оживилась - что за бал? О, там будет так весело, карнавально и неприлично. И там будет Ленселе. Значит, и она должна там быть.
.
Студент Бертье предан ей как верный пес, исполняет все ее приказания, но полюбить его она не может, хотя уже немного привыкла. Он пришел в восторг от ее распущенных волос, пообещал нарисовать ей костюм для бала, а потом заказать его.
.
И параллельно толстый скульптор уговаривает Лизу позировать ему обнаженной. Он нашел, чем ее зацепить: «Вот тебе и раз! а ещё считает себя передовой женщиной! Что ж, по-вашему, нечестно, неприлично - позировать для художника? По-вашему, выходит, что ремесло модели как труд - презренно? А туда же - кричат всякие громкие фразы об уважении к труду...» И обиделся. И Лиза согласилась. Но только до пояса! И она позировала ему, испытывая странно-приятные чувства. Скульптор не приставал, только восхищался.
А влюбленный студент тем временем смог добиться от Лизы поцелуя в губы, признался ей в любви и умолял: «Разрешите мне быть вашим пажом!» Она разрешила.
.
Подошел к финалу пошив костюма для бала. Лиза должна была стать то ли богиней, то ли римлянкой: «И я увидела в зеркале прекрасную, бледную молодую женщину с тёмными бровями и волной белокурых волос, которые падали почти до колен туники цвета mauve и в белом пеплуме, который падал с плеч красивыми мягкими складками... Узенькая ленточка mauve с цветными камнями, надетая на лоб, придавала лицу какое-то таинственное выражение и глаза из-под тёмных бровей смотрели серьёзно и важно...»
Бертье, конечно, пищал тихим писком - какая девушка пойдет с ним на бал! Он был в голубом костюме раба. А его друг-интерн в костюме римского патриция.
.
Интерны нарядились на бал кто во что горазд: «Египтяне, финикияне, средневековые монахи и пастушки Людовика XV, русские казаки и адвокат, алхимик и Пьеро - пёстрый поток наводнял залу...» А потом она увидела Его:
«Он шёл прямо на меня вдвоём с высоким красивым брюнетом, оба переодетые китайцами. Длинная коса смешно болталась сзади, так же как и длинное перо».
.
Ну же. Ну же! Подойди к нему, столкнись с ним нечаянно, пусть он тебя узнает! Пусть увидит, какая ты красивая и при этом нормальная! Но нет! Разве Лиза может подойти к предмету своей любви? Нет, она сделает все наоборот! Сначала она чуть было не упала в обморок, а потом сделала все, чтобы Ленселе ее не увидел. При этом она сама хотела видеть его! Мало того, она подумала, что если сейчас увидит, что он развратничает с женщинами, она зарэжет его! А потом умрет сама! И сжала в руке перочинный нож, который выронил ее паж.
.
Не очень понятно, в каком помещении происходил бал. Кажется, это все-таки был театр, потому что присутствовали ложи и была сцена. Постепенно публика становилась все более развязной, видимо, подогреваемая напитками. Женщины сбрасывали с себя накидки, оставаясь в полупрозрачных туниках, и тут началось действо: «С другого конца зала показалась колесница, на которой высился гигантский фаллос из красной меди, обвитый гирляндами роз и красного бархата. Около него две нагие женщины раскидывались в сладострастных позах. Колесницу окружала весёлая толпа пляшущих, играющих, поющих жрецов и жриц...» Ого! А что же Лиза?
.
«Красота и откровенность этого зрелища - совершенно ошеломили меня...» Дальше началась вообще какая-то вакханалия. И Лизе пришлось пройти мимо всех в костюмированном шоу, что она и сделала, боясь поднять глаза. Потом мужчины стали приставать к женщинам, а женщины к мужчинам, и Лиза захотела уехать. Так закончился для нее бал. Друг пажа проводил ее до дома, и на пороге вырвал у нее поцелуй. «Волна каких-то новых, неизвестных доселе ощущений пробежала по мне».
Потом наступил новый 1902 год, и Ленселе не прислал ей открытку, что не удивительно. А она продолжала собирать о нем информацию. Узнала, что у него когда-то был роман с пациенткой (это, кстати, могло бы ее и обнадежить). А какая-то дама сказала о нем, что он нечестный человек.
.
Когда Лиза пришла к Ленселе на прием, после того как он несколько раз перенес их встречу, она сказала, что не верит ему. Что все это отговорки - причины, по которым он не мог ее принять. Что она слышала от знакомых ему людей, что он нечестен. Ленселе удивился и стал мягко возражать. Но Лиза не унималась:
«- Да, мсье, Вы безупречны, но тут ведь дело и во мне. Я не уверена, что Ваше поведение не изменилось бы, если бы я приходила к Вам, напудрившись, в шёлковом белье розового цвета...
- Почему вы думаете, что моё поведение было бы совсем другое? - поспешно прервал он.
- Потому что... было бы другое... Я знаю, что Вы не прочь подразвлечься.
- Кто Вам сказал, что я любитель подразвлечься?
- Никто, мсье... но вы, мужчины, все на один манер...
- И женщины тоже. Вы ничем не лучше нас. Более того - женщины гораздо развращённее мужчин. И гораздо хитрее. А так как женщины, как правило, ещё и гораздо глупее, то они и стоят гораздо ниже мужчин.
Всё это он проговорил быстро, не останавливаясь, точно торопясь высказать свою мысль. Глаза его вспыхнули, и с минуту мы смотрели друг на друга как два врага.
Страшная усталость охватила меня...»
.
Это был конец. Она сказала, что больше не придет к нему, и выбежала на улицу. До конца дневников остается несколько страниц, на которых она пишет о своей безответной любви и о смерти. И о том, что она узнала, что Ленселе скоро женится.
.
Она пишет, что написала все прощальные письма, отворила окно и прощается с Ним:
«Будьте же счастливы в той же мере, что я была несчастна...»
.
Дневник окончен зимой. А Лиза, как известно, погибла летом, в горах. По пути в Россию она была в Австрии, и как-то утром решила одна пойти в горы, и сорвалась. Что это было - самоубийство? Случайность? В пользу самоубийства - ее несчастная любовь и общий пессимистичный тон ее дневников. В пользу случайности то, что она не написала никаких писем и не передала никому своих дневников. Брат нашел их случайно. А она бы хотела, чтобы эти дневники были опубликованы. Почему? Да потому что французскую часть дневников она переписывала по многу раз, и относилась к ней как художественному произведению. Это не значит, что она все придумала. Она делала так: каждый день записывала краткий конспект произошедшего, а потом прорабатывала его, описывала литературно, подбирая лучшие слова. И решила поставить точку зимой, а потом до лета работала с готовым текстом. Вот почему история любви бедной Лизы к французу Ленселе читается как настоящий роман. И вот почему ее дневники стали такими популярными. Лиза Дьяконова все же оставила след в истории, пусть и не став одной из первых женщин-юристов в России.