60-летняя старушка Ростова
Продолжаю перечитывать 4-ый том «Войны и мира» Л.Н.Толстого. Натолкнулась на забавное описание графини Ростовой, матери Наташи.
Ей за шестьдесят лет, но описание соответствует описанию глубокой старухи, какой бывают в 80 лет. «Она была совсем седа и носила чепчик, обхватывавший все лицо рюшем. Лицо ее было сморщено, верхняя губа ушла, и глаза были тусклы». Вспомните для сравнения внешний вид современных женщин ее возраста.
Но еще больше поражает описание психологии этой женщины. «После так быстро последовавших одна за другой смертей сына и мужа она чувствовала себя нечаянно забытым на этом свете существом, не имеющим никакой цели и смысла. Она ела, пила, спала, бодрствовала, но она не жила. Жизнь не давала ей никаких впечатлений. Ей ничего не нужно было от жизни, кроме спокойствия, и спокойствие это она могла найти только в смерти. Но пока смерть еще не приходила, ей надо было жить, то есть употреблять свое время, свои силы жизни». В то же время по описанию поведения графини не видно, чтобы она была такой развалиной или была в депрессии. Она гоняет своих горничных, сердится на родню и прочее.
Затем Толстой очень странно описывает соответствие между ее потребностями и поведением. Как известно, у низко организованных существ поведение строится по принципу стимул-реакция, в то время как у высоко организованных поведение подчинено целям. Но Лев Николаевич придумывает для описания старушки нечто новое.
«В ее жизни не видно было никакой внешней цели, а очевидна была только потребность упражнять свои различные склонности и способности. Ей надо было покушать, поспать, подумать, поговорить, поплакать, поработать, посердиться и т. д. только потому, что у ней был желудок, был мозг, были мускулы, нервы и печень. Все это она делала, не вызываемая чем-нибудь внешним, не так, как делают это люди во всей силе жизни, когда из-за цели, к которой они стремятся, не заметна другая цель - приложения своих сил. Она говорила только потому, что ей физически надо было поработать легкими и языком. Она плакала, как ребенок, потому что ей надо было просморкаться, и т. д. То, что для людей в полной силе представляется целью, для нее был, очевидно, предлог. … Когда нужно было поплакать, тогда предметом был покойный граф. Когда нужно было тревожиться, предлогом был Николай и его здоровье; когда нужно было язвительно поговорить, тогда предлогом была графиня Марья. Когда нужно было дать упражнение органу голоса, - это бывало большей частью в седьмом часу, после пищеварительного отдыха в темной комнате, - тогда предлогом были рассказы все одних и тех же историй и все одним и тем же слушателям».
Все-то у этих женщин не так! У мужчин есть цели, а эти и плачут только для того, чтобы просморкаться. :)
Это писал о 60-летней женщине 40-летний мужчина. Интересно, когда Толстой в свои 80 лет перечитывал этот текст, не казался ли он ему странным? Ведь для 70-80 летних мужчин 60-летняя женщина молодайка. :)
Ей за шестьдесят лет, но описание соответствует описанию глубокой старухи, какой бывают в 80 лет. «Она была совсем седа и носила чепчик, обхватывавший все лицо рюшем. Лицо ее было сморщено, верхняя губа ушла, и глаза были тусклы». Вспомните для сравнения внешний вид современных женщин ее возраста.
Но еще больше поражает описание психологии этой женщины. «После так быстро последовавших одна за другой смертей сына и мужа она чувствовала себя нечаянно забытым на этом свете существом, не имеющим никакой цели и смысла. Она ела, пила, спала, бодрствовала, но она не жила. Жизнь не давала ей никаких впечатлений. Ей ничего не нужно было от жизни, кроме спокойствия, и спокойствие это она могла найти только в смерти. Но пока смерть еще не приходила, ей надо было жить, то есть употреблять свое время, свои силы жизни». В то же время по описанию поведения графини не видно, чтобы она была такой развалиной или была в депрессии. Она гоняет своих горничных, сердится на родню и прочее.
Затем Толстой очень странно описывает соответствие между ее потребностями и поведением. Как известно, у низко организованных существ поведение строится по принципу стимул-реакция, в то время как у высоко организованных поведение подчинено целям. Но Лев Николаевич придумывает для описания старушки нечто новое.
«В ее жизни не видно было никакой внешней цели, а очевидна была только потребность упражнять свои различные склонности и способности. Ей надо было покушать, поспать, подумать, поговорить, поплакать, поработать, посердиться и т. д. только потому, что у ней был желудок, был мозг, были мускулы, нервы и печень. Все это она делала, не вызываемая чем-нибудь внешним, не так, как делают это люди во всей силе жизни, когда из-за цели, к которой они стремятся, не заметна другая цель - приложения своих сил. Она говорила только потому, что ей физически надо было поработать легкими и языком. Она плакала, как ребенок, потому что ей надо было просморкаться, и т. д. То, что для людей в полной силе представляется целью, для нее был, очевидно, предлог. … Когда нужно было поплакать, тогда предметом был покойный граф. Когда нужно было тревожиться, предлогом был Николай и его здоровье; когда нужно было язвительно поговорить, тогда предлогом была графиня Марья. Когда нужно было дать упражнение органу голоса, - это бывало большей частью в седьмом часу, после пищеварительного отдыха в темной комнате, - тогда предлогом были рассказы все одних и тех же историй и все одним и тем же слушателям».
Все-то у этих женщин не так! У мужчин есть цели, а эти и плачут только для того, чтобы просморкаться. :)
Это писал о 60-летней женщине 40-летний мужчина. Интересно, когда Толстой в свои 80 лет перечитывал этот текст, не казался ли он ему странным? Ведь для 70-80 летних мужчин 60-летняя женщина молодайка. :)