Thank You for My Service - военные мемуары - часть 7 (+21)
Был странный момент трепета, когда Фултон сорвал LAW с задней части моей экипировки, и я приготовился пересечь пятидесятиметровый разрыв между нашими отрядами. Я не боялся, что меня расстреляют. Что меня действительно волновало, так это облажаться. Фултон, как придурок, приказал мне в 7 часов вечера - менее 8 часов назад - принести эту штуку на задание. В 8 вечера я привязывал его к своему снаряжению. Промежуточный час был временем, когда мне приходилось учиться управлять им. У меня был полевой мануал все время, я прошел через пару тестовых запусков с неразорвавшейся ракетой, которая была у нас в Conex, но я понятия не имел, смогу ли я точно выстрелить из LAW. Я даже не знал до сих пор, работает ли он.
Когда пули АК проносятся мимо моей головы и летят в грязь, я хватаю LAW и начинаю пробиваться к переднему элементу. Когда я бегаю по сельхозугодьям и весь в грязи, я мысленно просматриваю полевое руководство. Я помню, как подумал: Это какое-то серьезное дерьмо Джона Рэмбо.
Я не чувствовал себя Рэмбо; это была не та внутренняя эмоция. (Это будет позже.) Это было больше похоже на переживание вне тела, как если бы я был в аудитории в театре и смотрел, как все происходит на большом экране. Как ни странно, мне было весело. Нет, вообще-то это неправда. У меня было время моей жизни, и я не хотел, чтобы оно закончилось, пока или если оно не закончилось, потому что я закончил.
(Если вам интересно, я доступен для детских вечеринок по случаю дня рождения и выступлений в средней школе.)
К тому времени, как я добрался до фронта, 3-е отделение выяснило, откуда исходит огонь, и они подсветили это для меня. Это было окно спальни на втором этаже примерно в 150 метрах от дома. Поскольку на этом LAW не было инфракрасного излучения, потому что это был устаревший кусок дерьма, мне пришлось сделать выстрел через окошко прицела невооруженным глазом. Я повторил движения еще раз. Он в готовности. Он взведен. Предохранитель отключен. Он указывает в правильном направлении. Ладно, пора.
Я занял позицию и сделал хороший двухсекундный вдох. Исчезло то яркое чувство, которое у меня было 30 секунд назад, когда я бегал по открытым сельхозугодьям. Вместо этого был набор эмоций, которые, как я полагаю, были очень похожи на то, что происходит в момент перед тем, как кто-то выбрасывает первую подачу на бейсбольном матче Высшей лиги. Глубоко в душе хочется нанести удар прямо в рукавицу ловца. Но на самом деле, чего вы хотите ещё больше, так это не вонзить его в грязь, не бросить высоко и не попасть в талисман. Итак, чтобы успокоить нервы, вы должны сказать себе, что никто не будет нацеливать оружейный радар на ваш быстрый мяч, и сконцентрироваться на том, чтобы перебросить его через пространство. Это все, что тебе нужно сделать.
«Ебать это», - подумал я, - «я даже не знаю, будет ли эта штука стрелять». Я просто надеюсь, что она долетит к тому ебаному окну.
«Задняя зона взрыва очищена ?!» - закричал я.
«Чисто!».
С безоткатной винтовкой или гранатометом, в данном случае с термобарическим LAW, вы никогда не дергаетесь и не ожидаете отдачи, потому что отдачи на самом деле нет. Обычно именно пауза между нажатием на спусковой крючок и запуском заставляет большинство людей врасплох. Я нажал кнопку, держал ее ровно и стал ждать запуска.
Иншалла, мамкоёбыри. 2 секунды спустя боеприпас покинул трубу и обнулил окно, которое парни из 3-го отделения подсветили для меня. Как и описано в полевом руководстве, это здание взорвалось, БУМ именно там, куда я прицелился.
Я отошел от пусковой установки, как делал это тысячу раз раньше. Никакого пота. Это ни в коем случае не было выстрелом на миллион, но, учитывая обстоятельства, это было лучше, чем плохо. Я думаю, если измерить его по шкале знаменитых первых бросков, где 1 балл был у Gary Dell’Abate на матче Mets в 2009 году [американский радиопродюссер, 9 мая 2009 года он проиграл церемониальную первую подачу на игре «Mets». Поле прошло неважно, так как мяч приземлился на третьей базовой линии и попал в судью], а 10 - у George W. Bush на стадионе Янки после 11 сентября [президент бросил первую подачу], я бы сказал, что я довольно многое досталось W.
После того, как мы зачистили то, что осталось от здания, мы закончили все веселье. Вы знаете, типа как сортировать умерших врагов и залечивать раны чувакам, которые только что пытались нас убить. Мне очень хотелось прямо в лицо Фултону высказаться о том, как я нанес удар, но я не мог, потому что знал, что у него будет идеальный камбэк: я же говорил тебе об этом.
Chapter 10 / Глава 10
Иракская рейв-вечеринка (Iraqi Rave Party)
Не каждый день в батальоне рейнджеров бывает тир как на карнавальном дне. Иногда вы забываете об этом. Вы также забываете, что вы склонны действовать немного иначе, чем другие виды вооруженных сил, и что они смотрят на вас иначе, чем вы видите себя. Часто вы не понимаете этого, пока вас не вытащат из рейдов прямого действия и не прикрепят к другим отрядам на короткие периоды времени для выполнения определенных задач или для заполнения, когда другие элементы отряда возвращаются домой.
В какой-то момент в Ираке мне поручили возглавить команду огневой поддержки рейнджеров вместе с четырьмя другими рейнджерами в парашютно-десантной группе PJ на двухнедельную ротацию CSAR (combat search and rescue - боевой поиск и спасение). Команды CSAR обычно первыми приступают к работе каждый раз, когда падает американский вертолет или самолет. Когда мы получаем звонок, рейнджеры обеспечивают безопасность и охраняют место крушения, в то время как PJ проводят восстановление и оказывают любую необходимую медицинскую помощь сбитым пилотам и экипажу. Как только они будут готовы к выходу, рейнджеры планируют передвижение для эвакуации и возвращаются на базу.
Потеря авиационных средств во время войны - не редкость, особенно в неблагоприятных условиях жарких и пыльных иракских пустынь и гор Hindu Kush в Афганистане на высоте 14000 футов. Тем не менее, это было достаточно редким явлением, чтобы, когда это происходило, попадало в выпуск новостей дома. Это мне подсказало, что за 2 недели до того, как я должен был вернуться в свой взвод для более прямых действий, был отличный шанс, что это может быть приятный, тихий небольшой отпуск.
Примерно в 10 часов четвертого вечера моих 2 недель с PJ я был в комнате нашей команды, глубоко погруженный в суровое соло на экспертном уровне Guitar Hero III: Legends of Rock [музыкальная видеоигра], когда наше радио сообщило: «У нас есть сбитый самолет».
Так много для отдыха. Беспилотный дрон «Predator» вышел из строя во время взлета и разбился примерно в 10 милях от периметра нашей базы. Бросившись в комнату с оборудованием, я первым делом подумал: «Проклятье, я НИКОГДА не собираюсь пробиваться «Сквозь огонь и пламя» таким путём!». [Through the Fire and Flames - песня металл группы DragonForce, в игре Guitar Hero III: Legends of Rock открываемая как бонусная]
Потом я понял, что переодеваюсь и, наверное, даже никого не застрелю. Это было ещё более разочаровывающим. Надеть весь свой бронежилет и прикрепить обычное оружие для миссии CSAR без определенного противника - все равно что надеть презерватив, чтобы заняться сексом с надувной куклой. Конечно, технически это экшн, но не похоже, что ты что-то поймаешь ...
Затем мастер-взломщик во мне взял верх: Подожди ... я могу взорвать эту штуку?
Раньше я пробивал множество дверей и стен, но никогда не делал ничего такого большого и сложного. Я понятия не имел, сколько демо мне понадобится, чтобы выполнить работу. В такие неуверенные моменты, как эти, будь то взрывы дрона или зажигание вечеринки, я следую очень простой формуле: P = Много. Никто никогда не говорил: «Проклятье, бро, ты принес слишком много выпивки на барбекю!». И я подозревал, что никто не будет жаловаться на то, что разбившийся дрон может слишком сильно взорваться.
Зная это, я набил свой рюкзак пластиковой взрывчаткой C4, несколькими дополнительными нитями предохранителя времени и некоторыми инициаторами заряда… на всякий случай. Колеса вверх. Давайте веселиться.
Мы взлетели на двух «Черных ястребах» и совершили легкий восьмиминутный перелет к месту крушения. Когда птицы устремились обратно на базу, мы быстро обезвредили обломки. Я поставил свою команду в оборону вокруг места происшествия, пока PJ пытались захватить что-нибудь секретное со сбитого самолета. PJ похожи на игроков величайшего в мире «Where’s Waldo?» [серия детских книг, где надо найти персонажа на картинке]. Дайте им хоть немного времени, и неважно, где что спрятано, они найдут это дерьмо и схватят его. Все шло гладко, когда я услышал потрескивание радиочастоты боевого диспетчера ВВС. Я остановился и встал рядом с ним на колено, чтобы узнать, в чем дело.
«Роджер, мы немедленно запускаем QRF [quick reaction force - силы быстрого реагирования] для поддержки», - сказал человек по другую сторону радиосигнала.
«Да, мы все здесь, парни», - спокойно ответил боевой контролер.
«Стойте у ворот, не надо входить, приём». Боевые контролеры являются экспертами в области захвата аэродромов, управления воздушным движением, связи воздух-земля, огневой поддержки и всевозможных методов управления и контроля. Когда один из них говорит вам, что всё готово, значит, всё готово.
«Отрицательно», - ответил голос. «Мы на пути к вашей позиции».
Иисус Генриетта Христос, кто ведёт это шоу ослов? Потому что это явно были не мы - парни со всей подготовкой и с оружием. В этот момент мне просто было интересно, какие QRF они отправляют. Я знал, что с учетом того, насколько близко и не угрожающе было наше местоположение, пехотное подразделение не могло быть наготове для такого рода вещей. Всё, что я мог сделать, это терпеливо ждать, чтобы узнать. Затем снова затрещало радио.
«Роджер… ммммм… где вы находитесь? Наш GPS не работает». Это была армия, так что это не удивительно, что оборудование, разработанное для того, чтобы сказать вам, какую часть сэндвича с супом вы откусили, не работает. Тем не менее, не особо обнадеживает тот факт, что QRF были настолько медленными в освоении. Боевой контроллер считал точную десятизначную сетку.
Тишина.
«Как поняли, приём?» - сказал контроллер.
Ничего. Затем я увидел вдалеке белые огни «Хамви», прорывающиеся через линию деревьев, ограничивавших нашу позицию примерно на 400 метров с каждой стороны.
«КАК ПОНЯЛИ, ПРИЁМ!?».
Наконец-то радио снова ожило. «Я думаю ... гм ... мы потерялись».
«Проклятье, эти парни доставляют больше хлопот, чем этот дрон», - сказал я, разочаровавшись ещё больше. Они не только усложняли задачу, отвлекая нас от текущей задачи, но и привлекали к нам внимание, управляя мисс Дейзи [Отсылка к фильму «Driving Miss Daisy»] с включенными белыми фарами.
«Спроси их, видят ли они мой ебаный ИК-лазер», - сказал я боевому контролеру. «Я привяжу их к нашей позиции».
«Вы, парни, видите ИК?» - сказал он в рацию. «400 метров к северо-востоку от вашей позиции».
«Ммм, негативно, у нас нет ночного видения».
Ох. Что. За. Херня.
Это всё. С меня достаточно этого дерьма. Если я собирался умереть здесь из-за чего-то глупого, это будет моя глупость, а не эта ерунда. Я попросил PJ использовать его радио.
«Вы видите перед собой лесную полосу?» - спросил я.
«Роджер».
«Въезжай в лесную полосу, а затем езжай на восток». Тишина.
«ПОВЕРНИТЕ НАЛЕВО».
«Хорошо. Роджер».
«Когда вы пересечете линию деревьев, поверните направо. Тогда ищите ChemLights [химические огни]».
Если вы никогда не были в армии или в ночном клубе в Лас-Вегасе, ChemLights - это те неоновые палочки, которые вы ломаете, чтобы активировать, а затем они светятся в темноте в течение 12 часов. Когда вы видите один в клубе, это означает: «Посмотри на меня, я обдолбаный по яйца». В данном случае это означало: «Посмотри на меня и, пожалуйста, не стреляй».
Я полез в сумку, вытащил зеленый ChemLight и синий ChemLight и сломал их. Поскольку у парней не было ночного видения, я подумал, что это единственный способ быстро доставить их на нашу позицию. Если пройти посреди иракской пустыни, как ебаный рейвер в Burning Man, было тем, что нам нужно было сделать, чтобы отработать эту цель и вернуться в Guitar Hero, то это то, что я собирался сделать.
«У меня будет сине-зеленый ChemLight. Не стреляй в меня».
«Роджер».
«Да, но это нужно уточнить. Что ты не собираешься делать?».
«Стрелять в парня с ChemLights, сэр».
«Точно. А теперь поторопись».
PJ и я убедились, что у нас была одинаковая частота радио, чтобы он мог передавать любую важную информацию, исходящую от Хаммеров, затем я закинул оружие за спину и начал забег на 300 с лишним метров к линии леса. С зелеными и синими огнями ChemLights в моих руках я выглядел так, будто только что поймал на улице Tron, когда он трахал жену соседа. Когда я пересек лесную полосу, я увидел белые огни конвоя Хамви. Оказалось, что было 4 машины. Я поднял ChemLights и помахал ими.
«Они меня видят?» - спросил я PJ.
«Это отрицательно».
Ты решил трахнуть меня кулаком.
«Скажи им, чтобы они смотрели прямо перед собой!».
Вы могли подумать, что размахивания парой блестящих светящихся палочек в кромешной тьме ночи посреди нигде будет достаточно, чтобы привлечь внимание конвоя, полного обученных американских солдат, но, очевидно, это не так. Так что я начал агрессивно прыгать вверх и вниз, в основном выполняя афганские прыжки (гуглите это дерьмо) [https://www.youtube.com/watch?v=Y8LSnuGTO5w - Afghani Jumping Jacks], в надежде, что какие бы нелепые формы ни создавали мои фонари, они привлекут их внимание. Наконец, их белые огни вспыхнули, сигнализируя о том, что они меня заметили.
По мере того, как Хаммеры мчались ко мне, в моем мозгу проносились возможности: Какую именно марку тупости я собирался встретить за рулем ведущего автомобиля? Кто бы это ни был, я хотел запутать их и напомнить им, что я был сертифицированной машиной для убийств, прикрепленной к команде законных ангелов-хранителей, и если вы убьете кого-либо из нас по собственной глупости, это, по сути, измена. Это было так нелепо, мысли проносились у меня в голове. Я чувствовал себя одним из тех старых ветеранов Второй мировой войны, которые отчитывают детей за мягкотелость, потому что они ездят в школу, а не ходят, как каждый день, по снегу в обе стороны. Я не собираюсь придираться к каким-либо конкретным военным подразделениям, потому что, если вы подняли руку, чтобы служить этой стране, ну, у вас есть мое уважение. При этом из этой рутины Keystone Kops [вымышленные юмористические внешние признаки некомпетентных полицейских в немом кино] было очевидно, что не все предназначены для того, чтобы быть «ботинками на земле».
Когда машины наконец подъехали, в них находилось инженерное подразделение Национальной гвардии, полное несчастных ублюдков, которые выглядели так, будто только что проснулись после хорошего ночного отдыха. Если у нас было что-то общее, так это то, что никто из нас не знал, что делать друг с другом. Я задавался вопросом, как эти болваны оказываются за периметром в ситуации, значительно превышающей их уровень подготовки, в то время как они задавались вопросом, что это за крутые штуки в моем комплекте. Однако времени на прелюдию не было, поэтому я прыгнул на бок ведущего Хамви и направил их к месту крушения.
Я поставил гвардейское подразделение в наилучшую оборонительную позицию с моими рейнджерами, учитывая, что у них не было ночного видения и их комплекты даже близко не подходили к пребыванию здесь. Это не их вина. Они просто следовали приказам, вероятно, от командира, который хотел «посмотреть на какие-то действия» до того, как его турне закончится. Им просто повезло, что у меня больше не было времени думать о том дерьмовом шоу, которым оно могло стать.
«Мы готовы к работе. PJ получили то, что нам нужно. Они сказали, что мы можем нанести удар с места», - объявил боевой диспетчер. Затем он задал вопрос, который был музыкой для моих ушей.
«У вас есть демо?».
У меня?
Я был похож на человека-кулака, пробивающего стену: О, даааааааааааа.
Никогда раньше не взрывая дрон Predator, теперь у меня был серьезный случай, когда я не знал, что за херню творю. Всё, в чем я мог быть достаточно уверен, было то, что если бы я выглядел действительно круто, делая это, я был бы в порядке. Поэтому я приказал своей команде оттеснить всех на минимальное безопасное расстояние, затем я прыгнул обратно, вытащил C4 из своей сумки, подвесил поперек планера (там было на самом деле достаточное количество взрывчатки, чтобы избавиться от огромного Predator) и вдобавок обмотал все большие, доступные части самолета шнурами. Как только у меня кончилось дерьмо, которое взрывается, я подключил его к одному из пятиминутных предохранителей, которые я взял с собой, и стал ждать, чтобы прикончить эту иракскую рейв-вечеринку так, как было способно только правительство Соединенных Штатов: с помощью многомиллионного шоу фейерверков.
Поджиг…
Мы с руководителем команды PJ побежали туда, куда мы всех хапихнули, включая подразделение Национальной гвардии, чтобы насладиться…
БУМ!
Произошел мощный взрыв, разбудивший все окрестности. Если бы у кого-нибудь в этом богом забытом месте была машина, которую стоило бы украсть, сработала бы каждая сигнализация в радиусе мили. Что касается дрона ... эээ, какой дрон? Эта штука была паром. Довольные работой, мы поехали домой. Через 8 минут из темноты спустились 2 Черных ястреба и подхватили нас.
Когда пыль поднялась и накрыла конвой Национальной гвардии, который мы оставляли позади, я посмотрел вниз и обнаружил, что весь отряд смотрит на нас с трепетом, как будто они увидели, как ангелы прыгают на колесницы смерти, чтобы вернуться в адский огонь. Это был мой первый настоящий взгляд на себя в чужом зеркале с тех пор, как я отправился домой в отпуск после первого развертывания. Когда вы проводите так много времени, тренируясь, живя и сражаясь с одной группой парней, вы начинаете сравнивать себя только с ними, а не с более многочисленным населением дома или солдатами в обычных вооруженных силах. Для этого инженерного подразделения Национальной гвардии мы были воплощением плаката о вербовке, висящего в витрине магазина рядом с их местным Piggly Wiggly [американская сеть супермаркетов] или в коридоре средней школы на День карьеры, когда они готовились к выпуску. Мы были безмолвными зеленоглазыми убийцами, которые приходили и уходили под покровом тьмы, и они на самом деле мельком увидели нас во плоти. Мы прошли путь от Guitar Hero до супергероя за пару часов, что было довольно круто, хотя я лично отвергаю этот ярлык героя, так как я никогда не мог победить в этой ебаной игре, как бы я ни старался.
Chapter 11 / Глава 11
Balad. James Balad.
Согласно клише, последний год в старшей школе должен быть лучшим годом в вашей жизни. У вас есть солидная группа друзей, с которыми вы росли последние 3 года. У вас все набрано, и вы знаете, как работает дерьмо. Вы знаете все приемы и ярлыки - что важно, а что нет. Ты капитан той или иной команды, у тебя есть привилегии, которых даже младшие дети не понимают. По сути, вы управляете школой, а администраторы не мешают вам, пока вы не взорвете слишком много вещей или не забеременеете слишком большим количеством людей.
За вычетом ограничения на взрывы - проломы должны проламываться - вот как это было во время моей пятой командировки в качестве рейнджера. Я приближался к последнему году моего воинского контракта. Я сделал Е-5 (сержант) в предыдущей поездке. Все мои приятели были либо руководителями команд, либо руководителями отделений. И что лучше всего, в отличие от старшей школы, я не должен был выпускаться, если не хотел. Это развертывание могло быть своего рода победным кругом, или я могу повторить его и сделать еще четыре года с несколькими подписями на наборе документов о восстановлении. Приступая к пятому развертыванию, я склонялся к последнему.
Намеренно или нет, но армия приняла это решение с трудом, когда они отправили нас в Балад, Ирак, в июне 2008 года. Оперативный темп при этом развертывании был аналогичен предыдущим поездкам, и мы попадали в TIC (troops in contact - войска в контакте) почти каждый ночь. Редко мы попадали в сухую яму. А поскольку это было с конца лета до начала осени, не было и тех, кто бросает курить в холодную погоду. Были только бойцы. В результате в нашем распоряжении была большая часть авиационных средств базы, и мы выполняли большинство наших миссий как HAF (helicopter assault force - вертолетные штурмовые силы), в стиле серьезного дерьма типа «Apocalypse Now», «Ride of the Valkyries».
Все это было как подарок богов войны. Вся эта романтизация войны, с которой мы с Фултоном флиртовали в наши первые пару лет, постепенно переросла в полноценный роман, и мы были очень взволнованы, чтобы попасть на ёблю. Когда дело доходило до боя, мы с Фултоном во всем сходились во взглядах. Отрубить голову парню повлияет на отношения, но я также думаю, что за два года, прошедшие с тех пор, как Брем и Барраза были убиты, многие их уроки лидерства закодировались в нашей ДНК. Эти парни всегда первыми входили в дверь, потому что их миссия номер один заключалась в том, чтобы их команды вернулись домой к своим семьям. Если кто-то и собирался получить выстрел, пробивающий дверь или очищающий здание, то это должны быть они. Вот как они это видели. Мы с Фултоном не говорили об этом напрямую, но в этой поездке у нас было негласное понимание, что мы будем первыми ломиться в дверь, и хотя мы не хотели, чтобы нас застрелили, если мы это сделаем ... ну ... Это. Мы просто хотели убить как можно больше плохих парней и сделать так, чтобы наши люди вернулись домой.
Когда вы приходите к такому пониманию с братом или просто с самим собой, это одно из самых освобождающих ощущений, которые у вас когда-либо были в вашей жизни. Я чувствовал себя в десять раз легче, в сто раз быстрее, в тысячу раз сильнее. В то время я думал, что это состояние ума было уникальным для опыта войны, и это заставляло меня хотеть жить каждый день, каждую миссию, снова и снова так долго, как я мог. Как бесконечное лето. Лишь намного позже я понял, что это чувство или что-то очень близкое к нему можно испытать и вне войны. Вы можете получить это в искусстве, в отношениях и в бизнесе. Всё, что для этого нужно - это позволить себе рисковать и позволить себе потерпеть неудачу.
Отчасти это прозрение стало настолько мощным, потому что Балад был лучшей базой, на которой я находился с момента вступления в армию. У меня была своя капсула (частные жилые помещения - это что-то особенное в армии). Там был ебаный бассейн с милыми шезлонгами. Представьте, что вы собираетесь в летний лагерь, и, пока вас не было, какой-то богатый ребенок переехал в этот район, и его отец построил новый скейт-парк и нанял Tony Hawk [американский профессиональный скейтбордист], чтобы тот давал бесплатные уроки каждый день. Это было так.
И варианты еды, милый дом Алабама, были великолепны: Peet’s Coffee, Cinnabon, Taco Bell. Поскольку большая часть моих развертываний проводилась на передовых базах, я привык жить без рюкзака и есть MRE (meals ready to eat - сухпай) и дерьмо, которое сковывало вас, как ноги гейши. Peet’s и Taco Bell были не просто восхитительны, они установили часы на мое утреннее и вечернее дерьмо. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким регулярным. Я никогда не понимал, почему людям ставят клизмы, но если они заставят вас почувствовать что-то вроде моей первой недели в Баладе, тогда считайте меня обращенным.
Прогулка на базу в Баладе действительно походила на попадание в серию MTV Cribs. Есть два способа отреагировать на такое изобилие после того, как вы столкнулись с жуткой нехваткой: вы можете медленно смаковать это, оценивая каждый укус, или вы можете наедаться им, пока не захотите, чтобы вас вырвало, чтобы вы могли освободить место в желудке для большего количества.
Я не знал, к какому типу я буду склоняться, пока однажды, расслабляясь в бассейне, я не решил подплыть к одной из самых горячих девушек, которых я когда-либо видел, OCONUS (outside the Continental United States - за пределами континентальной части США) и поздороваться. Эта девушка была не просто «горячей». Я говорю о реальной жизни, о горячих улицах Нью-Йорка. Она была Wendy Peffercorn [второстепенный персонаж в фильме 1993 года «The Sandlot» - прекрасная спасательница в общественном бассейне] из бассейна, и она была там каждый день.
«Привет, я Мэт ...».
«Вы Black Ops?» - сказала Венди суровым, но заинтригованным голосом.
Ох, Венди. Ты знаешь ответ на этот вопрос. И ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. Когда вы в развертывани и гуляете по большой базе, такой как Балад, отделения обслуживания отличаются различными цветами рубашек и шорт, которые носят люди. У армии есть серые футболки и шорты с надписью, как вы уже догадались: «Армия». Военно-воздушные силы, которые, судя по вращающейся двери их униформы, спонсируются Benjamin Moore [Фирма элитных американских красок], имеют любой цветовой узор, который они выбрали в тот день с надписью «Военно-воздушные силы».
Подразделения специальных операций действительно стараются не выделяться. Мы носим черные шорты PT, коричневые футболки без знаков различия, бороды, татуировки и 5% жира. Ничто нас не выдаёт.
Венди, эта красивая, чудесная молодая женщина, точно знала, кем и чем я был. Давно поняла, что спецназ имеют определенную привлекательность. За границей женщины тоже это знали. Они знали, что вы, скорее всего, были теми парнями, которые убили Терри Талибана ночью в защиту американского образа жизни, а затем вернулись на базу и проснулись на следующий день, как будто ничего не произошло. Они видели и вели настоящую войну - добрые люди рассказывают истории и снимают фильмы. Многие люди хотели узнать эти истории, чтобы похвастаться перед друзьями, когда они вернутся домой. Рискну даже сказать, что некоторым из них были нужны эти истории.
Спать с тобой было почти как спать с обложкой любовного романа: На его рубашке всё ещё была кровь, и в его глазах было такое стальное выражение, будто он хотел что-то сказать мне, но не мог. В тот момент я никогда в жизни не чувствовала себя такой уязвимой. Я хотела утешить его, взрастить его и быть женщиной,по которой он скучал в этом мире ...
Вопрошая, не был ли я «Black Ops» - термин, который никто в вооруженных силах даже не использует, если только они не наебывают всех вокруг - Венди сообщила мне, что она искала фантазию о деплойменте специальных операций. Ей не пришлось говорить ни слова. Я был счастлив услужить. Тем не менее, я должен был сыграть круто, если собирался склеить её, потому что весь мой взвод смотрел на меня из-за бассейна, ожидая, когда я проиграю, чтобы они могли нырнуть и сделать свой собственный забег на неё. Если я сорву дело, и она вылезет из бассейна, у меня может не быть второго шанса.
Тут сработала минометная сигнализация. Минометная сигнализация - это радарная система, охватывающая всю базу, которая должна предупреждать вас о приближающихся минах, которые имеют вероятность попадания внутрь базы. В половине случаев устройство выходит из строя и срабатывает случайным образом, но все по-прежнему должны следовать протоколу, что в данном случае означало выход из бассейна и укрытие в безопасном месте или занять позицию в положении лежа.
«Этому ебаному миномету лучше бы попасть по мне, если он собирается заблокировать мои яйца», - пробормотал я себе под нос, лежа ничком на террасе у бассейна. Поднять с пола свою рожу и собраться с мыслями, чтобы продолжить знакомство с самой горячей девушкой на базе - не самый простой переход в мире. У меня был большой жизненный опыт, но мне было еще 22 года, и такая плавность требует некоторого рэпа уровня красного пояса.
«Все чисто!» - кто-то крикнул.
Ну конечно.
Я не помню, что сказал после того, как отряхнулся и снова разговорился с Венди, но мне удалось получить ее адрес электронной почты и очаровать её своей игрой со смайликами. Несколько дней спустя я «одолжил» грузовик Hilux из автопарка, и у нас было первое свидание за пределами сломанного иракского Taco Bell. У меня было розовое блюдо с тако. У нее был лучший буррито. Если это не любовь, я не знаю, что это такое. Практически каждый день, начиная с этого момента, я ходил с ней в бассейн, мы весь день были как «50 оттенков серого» [Fifty Shades of Grey - абсолютно бездарный и тупой рассказ, который невозможно читать, написанный совершенной тупой бабой, и по которому сняли одноименный фильм, такой же бездарный и тупой], а затем я шел пожрать и готовился к отъезду на нашу ночную миссию. Это было невероятно.
Оглядываясь назад, я понимаю, что жил фантазией как татуированная, более тупая версия настоящего Джеймса Бонда. Моё имя Балад. Джеймс Балад. В то время, однако, мне казалось, что я иду по стопам Джона Рэмбо: человека, который жил для войны и которому нечего было терять.
Фильмы о Рэмбо были моими любимыми в детстве, еще до того, как я узнал, что хочу пойти в армию. Вот этот парень, которого сыграл Сильвестр Сталлоне, был самым крутым парнем. Он никогда не умирал. Черт, его даже не застрелили. Но он жил с этой постоянной душевной болью, которая заставляла его продолжать идти вперед, потому что война была всем, что у него оставалось. Это был Рэмбо против всего мира. Убить или быть убитым. Таков был его менталитет, и это то, что мне в нем нравилось. Вот кем я хотел быть. К середине этого пятого развертывания я почувствовал себя ближе к этому чувству, чем когда-либо прежде.
Я никогда никому из своей команды не рассказывал об этом, потому что, честно говоря, это было ужасно глупо. Кто такое дерьмо говорит? Ответ - никто, поэтому я не сказал этого вслух, хотя я думал об этом каждую секунду каждую ночь, когда мы были на цели. Чем более напряженной становилась ситуация, тем глубже я проникал в самые странные части своего мозга. Во время ночных миссий я буквально думал про себя: «Я Рэмбо. Удачи в попытках убить меня, мамкоёбырь, потому что я не дам себя выебать».
Не поймите неправильно: я не был склонен к самоубийству. Думать, что ты умрешь, и хотеть умереть - это совершенно разные вещи. У меня не было желания смерти. Просто, по моему опыту, чем больше вы раскрываетесь и сталкиваетесь с темными реальностями, которые существуют в жизни, тем более комфортно вы чувствуете себя с идеей смерти. Иногда тебе всё равно, умрешь ли ты или люди, за которыми ты охотишься, до тех пор, пока это не те люди, которыми ты руководишь. Трудно объяснить людям, которые никогда не работали в этом качестве. Мне просто так нравилось то, что я делаю, особенно в этой командировке, что никто ничего не мог сделать - и уж тем более какой-нибудь дерьмовый террорист - чтобы помешать мне это сделать. Я имею в виду, подумай об этом: я просыпался в 6 часов вечера, показывал людям, как создавать сумасшедшие заряды, чтобы взрывать здания, затем я отправлялся в тренировочные рейды, ел немного Cinnabon и получал сообщение на пейджер, чтобы выйти в посреди ночи стрелять парням в лицо, прежде чем прикатиться домой, чтобы отодрать одну из самых горячих блондинок, с которыми мне когда-либо доводилось делить постель. А на следующий день я снова возвращаюсь к этому.
Я дрался, пировал и ебался. ЕЖЕДНЕВНО. Это встроено в мужской генетический код, и я достиг максимума на всех уровнях, во всем развертывании таким образом, который, как я знал, будет со мной, куда бы я ни пошел в жизни, как бы долго эта жизнь ни продлилась. И чем больше я всё это делал, тем больше мне хотелось - тем больше мне было нужно - чтобы продолжать это делать.
Однако это легче сказать, чем сделать, потому что в конечном итоге вы играете в очень опасную игру, в которой ключ к победе - это выяснить, как долго вы можете играть в неё, при этом получая удовольствие. И не заблуждайтесь: убивать плохих парней - это весело. Некоторые ребята действительно хороши в игре, но потом им это надоедает и они отстраняются. Либо мысленно они уже устали, либо физически просто проверяют себя. Мне казалось, что веселье никогда не прекращается, но я начал понимать, что существуют и другие виды веселья, и что, возможно, они были более здоровыми, чем те, которые были у меня.
Между четвертым и пятым развертываниями в начале 2008 года я, наконец, присоединился к революции в социальных сетях и создал страницу на MySpace. Сначала я не особо об этом думал; это был просто способ оставаться на связи с моими братьями и некоторыми из моих друзей из старшей школы. В Balad я проверял её примерно каждую неделю, чтобы читать сообщения и отвечать на них. Проверять его еженедельно, а не ежедневно, в конечном итоге превратилось в пытку, потому что вместо того, чтобы видеть поток повседневных жизненных событий, я видел огромное скопление беззаботной поебени отовсюду в моем Топ-8, из-за чего казалось, что все их существование было одним долгим выходным днём. Я просматривал фотографии домашних вечеринок и костров на пляже - все, что делают обычные 22-летние - а затем направлялся в комнату для подготовки, чтобы собрать заряды для ночной миссии, которая могла быть какой-то дерьмовой грязной кирпичной херней, полной бородатых засранцев, которые вытирают задницы голыми руками. Когнитивный разрыв был огромным, и он начал играть с моей головой.
Теперь я понимаю, что то, на что я смотрел, было второй половиной того клише о старшем классе средней школы, о котором я говорил ранее. В какой-то момент вы сталкиваетесь с парнями, которые закончили учебу на год или два раньше вас, и они открывают вам маленький секрет: после школы есть ещё кое-что, и это намного лучше. Доминировать в старшей школе - это круто и всё такое, но колледж? Работаешь на себя? Не нужно ничего делать, если хочешь какое-то время побыть бездельником? Это реально. Это свобода. И это невъебенно охуенно.
MySpace приложил зеркало к моему лицу и заставил меня посмотреть в него, и я обнаружил человека, решения которого привели к адски тяжелым моральным и физическим потерям, как бы он ни хотел это отрицать. Затем в мою голову закрался ещё один вопрос: смогу ли я когда-нибудь вернуться в реальный мир и ассимилироваться? Мне казалось, что перейти от охоты на людей с помощью лазеров к охоте на «нормальную работу» в частном секторе будет практически невозможно. Идея прохождения гражданского собеседования при приеме на работу была до странности ужасающей:
Интервьюер: Есть ли у вас управленческий опыт?
Мэт: Я был руководителем группы.
Интервьюер: Отлично. Скажите, а как вы обычно справлялись с конфликтами?
Мэт: Обычно используя короткоствольный карабин М4. Но иногда и вертолеты.
Интервьюер: Спасибо… Мы свяжемся с вами.
Для меня это было больше, чем мимолетное беспокойство, потому что крайний срок повторного контракта приближался. До недавнего времени я был настроен. Я собирался подписать эти бумаги и продолжать делать то, что делали мы: жить мечтой. Но внезапно решение стало не таким однозначным. Оставалось всего 2 дня, чтобы принять решение, как пришло сообщение от одного из моих лучших друзей дома, который знал, что мое развертывание подходит к концу.
Эй, Мэт, когда ты вернешься, почему бы тебе не пожить с нами? Мы переезжаем в Лос-Анджелес, там трое из нас вместе снимают дом. Мы собираемся ебать дерьмо. Скучаю по тебе, бро, мы будем рады видеть тебя.
Я помню, как сидел и смотрел на экран, не зная, как ответить. Поразмыслив, я набрал: Что вы, ребята, собираетесь делать на работе?
На следующий день я проверил свои сообщения и нашел такой ответ: Ты что, ебучий папаша? Чувак, нам 22. Кто изойдет на гавно? Мы собираемся тусоваться и ебать горячих цыпочек всё лето. Мы разберемся, когда доберемся туда. Ты в деле? Нужно знать об этом в ближайшее время, чтобы мы могли заполнить нашу комнату, если ты не хочешь приходить.
Слова «ты что, ебучий папаша?» ужалили меня, потому что это было правдой. Проклятие. Почему меня волнует, что они делают на работе? Забудь об ассимиляции в рабочей силе, смогу ли я быть нормальным ребенком и снова повеселиться? Неужели я видел слишком много, чтобы прожить жизнь типичного 22-летнего парня? Если его предложение показалось мне привлекательным - а так оно и было - моей единственной заботой должны были быть вечеринки и встречи всё лето, а не то, собираемся ли мы держать свет включенным, пока мы это делаем. Собирался ли я слишком быстро стареть и сжечь себя здесь и пропустить все мои 20, если останусь? Наверное. Будет ли более полезным остаться? Может быть. Не пожалею ли я, что не дал шанс беззаботному 20-летке? Я не знал.
После изнурительных мыслей в течение следующих 48 часов я решил не записываться повторно. Преследуя свои военные мечты с 16 лет, после 5 боевых командировок за свою страну, множества мелких промахов и нескольких трагических смертей, я решил вернуться домой и снова попытаться стать ребенком. Я ухожу с войны и кончаю с ней раз и навсегда. На данный момент по крайней мере….
Когда пули АК проносятся мимо моей головы и летят в грязь, я хватаю LAW и начинаю пробиваться к переднему элементу. Когда я бегаю по сельхозугодьям и весь в грязи, я мысленно просматриваю полевое руководство. Я помню, как подумал: Это какое-то серьезное дерьмо Джона Рэмбо.
Я не чувствовал себя Рэмбо; это была не та внутренняя эмоция. (Это будет позже.) Это было больше похоже на переживание вне тела, как если бы я был в аудитории в театре и смотрел, как все происходит на большом экране. Как ни странно, мне было весело. Нет, вообще-то это неправда. У меня было время моей жизни, и я не хотел, чтобы оно закончилось, пока или если оно не закончилось, потому что я закончил.
(Если вам интересно, я доступен для детских вечеринок по случаю дня рождения и выступлений в средней школе.)
К тому времени, как я добрался до фронта, 3-е отделение выяснило, откуда исходит огонь, и они подсветили это для меня. Это было окно спальни на втором этаже примерно в 150 метрах от дома. Поскольку на этом LAW не было инфракрасного излучения, потому что это был устаревший кусок дерьма, мне пришлось сделать выстрел через окошко прицела невооруженным глазом. Я повторил движения еще раз. Он в готовности. Он взведен. Предохранитель отключен. Он указывает в правильном направлении. Ладно, пора.
Я занял позицию и сделал хороший двухсекундный вдох. Исчезло то яркое чувство, которое у меня было 30 секунд назад, когда я бегал по открытым сельхозугодьям. Вместо этого был набор эмоций, которые, как я полагаю, были очень похожи на то, что происходит в момент перед тем, как кто-то выбрасывает первую подачу на бейсбольном матче Высшей лиги. Глубоко в душе хочется нанести удар прямо в рукавицу ловца. Но на самом деле, чего вы хотите ещё больше, так это не вонзить его в грязь, не бросить высоко и не попасть в талисман. Итак, чтобы успокоить нервы, вы должны сказать себе, что никто не будет нацеливать оружейный радар на ваш быстрый мяч, и сконцентрироваться на том, чтобы перебросить его через пространство. Это все, что тебе нужно сделать.
«Ебать это», - подумал я, - «я даже не знаю, будет ли эта штука стрелять». Я просто надеюсь, что она долетит к тому ебаному окну.
«Задняя зона взрыва очищена ?!» - закричал я.
«Чисто!».
С безоткатной винтовкой или гранатометом, в данном случае с термобарическим LAW, вы никогда не дергаетесь и не ожидаете отдачи, потому что отдачи на самом деле нет. Обычно именно пауза между нажатием на спусковой крючок и запуском заставляет большинство людей врасплох. Я нажал кнопку, держал ее ровно и стал ждать запуска.
Иншалла, мамкоёбыри. 2 секунды спустя боеприпас покинул трубу и обнулил окно, которое парни из 3-го отделения подсветили для меня. Как и описано в полевом руководстве, это здание взорвалось, БУМ именно там, куда я прицелился.
Я отошел от пусковой установки, как делал это тысячу раз раньше. Никакого пота. Это ни в коем случае не было выстрелом на миллион, но, учитывая обстоятельства, это было лучше, чем плохо. Я думаю, если измерить его по шкале знаменитых первых бросков, где 1 балл был у Gary Dell’Abate на матче Mets в 2009 году [американский радиопродюссер, 9 мая 2009 года он проиграл церемониальную первую подачу на игре «Mets». Поле прошло неважно, так как мяч приземлился на третьей базовой линии и попал в судью], а 10 - у George W. Bush на стадионе Янки после 11 сентября [президент бросил первую подачу], я бы сказал, что я довольно многое досталось W.
После того, как мы зачистили то, что осталось от здания, мы закончили все веселье. Вы знаете, типа как сортировать умерших врагов и залечивать раны чувакам, которые только что пытались нас убить. Мне очень хотелось прямо в лицо Фултону высказаться о том, как я нанес удар, но я не мог, потому что знал, что у него будет идеальный камбэк: я же говорил тебе об этом.
Chapter 10 / Глава 10
Иракская рейв-вечеринка (Iraqi Rave Party)
Не каждый день в батальоне рейнджеров бывает тир как на карнавальном дне. Иногда вы забываете об этом. Вы также забываете, что вы склонны действовать немного иначе, чем другие виды вооруженных сил, и что они смотрят на вас иначе, чем вы видите себя. Часто вы не понимаете этого, пока вас не вытащат из рейдов прямого действия и не прикрепят к другим отрядам на короткие периоды времени для выполнения определенных задач или для заполнения, когда другие элементы отряда возвращаются домой.
В какой-то момент в Ираке мне поручили возглавить команду огневой поддержки рейнджеров вместе с четырьмя другими рейнджерами в парашютно-десантной группе PJ на двухнедельную ротацию CSAR (combat search and rescue - боевой поиск и спасение). Команды CSAR обычно первыми приступают к работе каждый раз, когда падает американский вертолет или самолет. Когда мы получаем звонок, рейнджеры обеспечивают безопасность и охраняют место крушения, в то время как PJ проводят восстановление и оказывают любую необходимую медицинскую помощь сбитым пилотам и экипажу. Как только они будут готовы к выходу, рейнджеры планируют передвижение для эвакуации и возвращаются на базу.
Потеря авиационных средств во время войны - не редкость, особенно в неблагоприятных условиях жарких и пыльных иракских пустынь и гор Hindu Kush в Афганистане на высоте 14000 футов. Тем не менее, это было достаточно редким явлением, чтобы, когда это происходило, попадало в выпуск новостей дома. Это мне подсказало, что за 2 недели до того, как я должен был вернуться в свой взвод для более прямых действий, был отличный шанс, что это может быть приятный, тихий небольшой отпуск.
Примерно в 10 часов четвертого вечера моих 2 недель с PJ я был в комнате нашей команды, глубоко погруженный в суровое соло на экспертном уровне Guitar Hero III: Legends of Rock [музыкальная видеоигра], когда наше радио сообщило: «У нас есть сбитый самолет».
Так много для отдыха. Беспилотный дрон «Predator» вышел из строя во время взлета и разбился примерно в 10 милях от периметра нашей базы. Бросившись в комнату с оборудованием, я первым делом подумал: «Проклятье, я НИКОГДА не собираюсь пробиваться «Сквозь огонь и пламя» таким путём!». [Through the Fire and Flames - песня металл группы DragonForce, в игре Guitar Hero III: Legends of Rock открываемая как бонусная]
Потом я понял, что переодеваюсь и, наверное, даже никого не застрелю. Это было ещё более разочаровывающим. Надеть весь свой бронежилет и прикрепить обычное оружие для миссии CSAR без определенного противника - все равно что надеть презерватив, чтобы заняться сексом с надувной куклой. Конечно, технически это экшн, но не похоже, что ты что-то поймаешь ...
Затем мастер-взломщик во мне взял верх: Подожди ... я могу взорвать эту штуку?
Раньше я пробивал множество дверей и стен, но никогда не делал ничего такого большого и сложного. Я понятия не имел, сколько демо мне понадобится, чтобы выполнить работу. В такие неуверенные моменты, как эти, будь то взрывы дрона или зажигание вечеринки, я следую очень простой формуле: P = Много. Никто никогда не говорил: «Проклятье, бро, ты принес слишком много выпивки на барбекю!». И я подозревал, что никто не будет жаловаться на то, что разбившийся дрон может слишком сильно взорваться.
Зная это, я набил свой рюкзак пластиковой взрывчаткой C4, несколькими дополнительными нитями предохранителя времени и некоторыми инициаторами заряда… на всякий случай. Колеса вверх. Давайте веселиться.
Мы взлетели на двух «Черных ястребах» и совершили легкий восьмиминутный перелет к месту крушения. Когда птицы устремились обратно на базу, мы быстро обезвредили обломки. Я поставил свою команду в оборону вокруг места происшествия, пока PJ пытались захватить что-нибудь секретное со сбитого самолета. PJ похожи на игроков величайшего в мире «Where’s Waldo?» [серия детских книг, где надо найти персонажа на картинке]. Дайте им хоть немного времени, и неважно, где что спрятано, они найдут это дерьмо и схватят его. Все шло гладко, когда я услышал потрескивание радиочастоты боевого диспетчера ВВС. Я остановился и встал рядом с ним на колено, чтобы узнать, в чем дело.
«Роджер, мы немедленно запускаем QRF [quick reaction force - силы быстрого реагирования] для поддержки», - сказал человек по другую сторону радиосигнала.
«Да, мы все здесь, парни», - спокойно ответил боевой контролер.
«Стойте у ворот, не надо входить, приём». Боевые контролеры являются экспертами в области захвата аэродромов, управления воздушным движением, связи воздух-земля, огневой поддержки и всевозможных методов управления и контроля. Когда один из них говорит вам, что всё готово, значит, всё готово.
«Отрицательно», - ответил голос. «Мы на пути к вашей позиции».
Иисус Генриетта Христос, кто ведёт это шоу ослов? Потому что это явно были не мы - парни со всей подготовкой и с оружием. В этот момент мне просто было интересно, какие QRF они отправляют. Я знал, что с учетом того, насколько близко и не угрожающе было наше местоположение, пехотное подразделение не могло быть наготове для такого рода вещей. Всё, что я мог сделать, это терпеливо ждать, чтобы узнать. Затем снова затрещало радио.
«Роджер… ммммм… где вы находитесь? Наш GPS не работает». Это была армия, так что это не удивительно, что оборудование, разработанное для того, чтобы сказать вам, какую часть сэндвича с супом вы откусили, не работает. Тем не менее, не особо обнадеживает тот факт, что QRF были настолько медленными в освоении. Боевой контроллер считал точную десятизначную сетку.
Тишина.
«Как поняли, приём?» - сказал контроллер.
Ничего. Затем я увидел вдалеке белые огни «Хамви», прорывающиеся через линию деревьев, ограничивавших нашу позицию примерно на 400 метров с каждой стороны.
«КАК ПОНЯЛИ, ПРИЁМ!?».
Наконец-то радио снова ожило. «Я думаю ... гм ... мы потерялись».
«Проклятье, эти парни доставляют больше хлопот, чем этот дрон», - сказал я, разочаровавшись ещё больше. Они не только усложняли задачу, отвлекая нас от текущей задачи, но и привлекали к нам внимание, управляя мисс Дейзи [Отсылка к фильму «Driving Miss Daisy»] с включенными белыми фарами.
«Спроси их, видят ли они мой ебаный ИК-лазер», - сказал я боевому контролеру. «Я привяжу их к нашей позиции».
«Вы, парни, видите ИК?» - сказал он в рацию. «400 метров к северо-востоку от вашей позиции».
«Ммм, негативно, у нас нет ночного видения».
Ох. Что. За. Херня.
Это всё. С меня достаточно этого дерьма. Если я собирался умереть здесь из-за чего-то глупого, это будет моя глупость, а не эта ерунда. Я попросил PJ использовать его радио.
«Вы видите перед собой лесную полосу?» - спросил я.
«Роджер».
«Въезжай в лесную полосу, а затем езжай на восток». Тишина.
«ПОВЕРНИТЕ НАЛЕВО».
«Хорошо. Роджер».
«Когда вы пересечете линию деревьев, поверните направо. Тогда ищите ChemLights [химические огни]».
Если вы никогда не были в армии или в ночном клубе в Лас-Вегасе, ChemLights - это те неоновые палочки, которые вы ломаете, чтобы активировать, а затем они светятся в темноте в течение 12 часов. Когда вы видите один в клубе, это означает: «Посмотри на меня, я обдолбаный по яйца». В данном случае это означало: «Посмотри на меня и, пожалуйста, не стреляй».
Я полез в сумку, вытащил зеленый ChemLight и синий ChemLight и сломал их. Поскольку у парней не было ночного видения, я подумал, что это единственный способ быстро доставить их на нашу позицию. Если пройти посреди иракской пустыни, как ебаный рейвер в Burning Man, было тем, что нам нужно было сделать, чтобы отработать эту цель и вернуться в Guitar Hero, то это то, что я собирался сделать.
«У меня будет сине-зеленый ChemLight. Не стреляй в меня».
«Роджер».
«Да, но это нужно уточнить. Что ты не собираешься делать?».
«Стрелять в парня с ChemLights, сэр».
«Точно. А теперь поторопись».
PJ и я убедились, что у нас была одинаковая частота радио, чтобы он мог передавать любую важную информацию, исходящую от Хаммеров, затем я закинул оружие за спину и начал забег на 300 с лишним метров к линии леса. С зелеными и синими огнями ChemLights в моих руках я выглядел так, будто только что поймал на улице Tron, когда он трахал жену соседа. Когда я пересек лесную полосу, я увидел белые огни конвоя Хамви. Оказалось, что было 4 машины. Я поднял ChemLights и помахал ими.
«Они меня видят?» - спросил я PJ.
«Это отрицательно».
Ты решил трахнуть меня кулаком.
«Скажи им, чтобы они смотрели прямо перед собой!».
Вы могли подумать, что размахивания парой блестящих светящихся палочек в кромешной тьме ночи посреди нигде будет достаточно, чтобы привлечь внимание конвоя, полного обученных американских солдат, но, очевидно, это не так. Так что я начал агрессивно прыгать вверх и вниз, в основном выполняя афганские прыжки (гуглите это дерьмо) [https://www.youtube.com/watch?v=Y8LSnuGTO5w - Afghani Jumping Jacks], в надежде, что какие бы нелепые формы ни создавали мои фонари, они привлекут их внимание. Наконец, их белые огни вспыхнули, сигнализируя о том, что они меня заметили.
По мере того, как Хаммеры мчались ко мне, в моем мозгу проносились возможности: Какую именно марку тупости я собирался встретить за рулем ведущего автомобиля? Кто бы это ни был, я хотел запутать их и напомнить им, что я был сертифицированной машиной для убийств, прикрепленной к команде законных ангелов-хранителей, и если вы убьете кого-либо из нас по собственной глупости, это, по сути, измена. Это было так нелепо, мысли проносились у меня в голове. Я чувствовал себя одним из тех старых ветеранов Второй мировой войны, которые отчитывают детей за мягкотелость, потому что они ездят в школу, а не ходят, как каждый день, по снегу в обе стороны. Я не собираюсь придираться к каким-либо конкретным военным подразделениям, потому что, если вы подняли руку, чтобы служить этой стране, ну, у вас есть мое уважение. При этом из этой рутины Keystone Kops [вымышленные юмористические внешние признаки некомпетентных полицейских в немом кино] было очевидно, что не все предназначены для того, чтобы быть «ботинками на земле».
Когда машины наконец подъехали, в них находилось инженерное подразделение Национальной гвардии, полное несчастных ублюдков, которые выглядели так, будто только что проснулись после хорошего ночного отдыха. Если у нас было что-то общее, так это то, что никто из нас не знал, что делать друг с другом. Я задавался вопросом, как эти болваны оказываются за периметром в ситуации, значительно превышающей их уровень подготовки, в то время как они задавались вопросом, что это за крутые штуки в моем комплекте. Однако времени на прелюдию не было, поэтому я прыгнул на бок ведущего Хамви и направил их к месту крушения.
Я поставил гвардейское подразделение в наилучшую оборонительную позицию с моими рейнджерами, учитывая, что у них не было ночного видения и их комплекты даже близко не подходили к пребыванию здесь. Это не их вина. Они просто следовали приказам, вероятно, от командира, который хотел «посмотреть на какие-то действия» до того, как его турне закончится. Им просто повезло, что у меня больше не было времени думать о том дерьмовом шоу, которым оно могло стать.
«Мы готовы к работе. PJ получили то, что нам нужно. Они сказали, что мы можем нанести удар с места», - объявил боевой диспетчер. Затем он задал вопрос, который был музыкой для моих ушей.
«У вас есть демо?».
У меня?
Я был похож на человека-кулака, пробивающего стену: О, даааааааааааа.
Никогда раньше не взрывая дрон Predator, теперь у меня был серьезный случай, когда я не знал, что за херню творю. Всё, в чем я мог быть достаточно уверен, было то, что если бы я выглядел действительно круто, делая это, я был бы в порядке. Поэтому я приказал своей команде оттеснить всех на минимальное безопасное расстояние, затем я прыгнул обратно, вытащил C4 из своей сумки, подвесил поперек планера (там было на самом деле достаточное количество взрывчатки, чтобы избавиться от огромного Predator) и вдобавок обмотал все большие, доступные части самолета шнурами. Как только у меня кончилось дерьмо, которое взрывается, я подключил его к одному из пятиминутных предохранителей, которые я взял с собой, и стал ждать, чтобы прикончить эту иракскую рейв-вечеринку так, как было способно только правительство Соединенных Штатов: с помощью многомиллионного шоу фейерверков.
Поджиг…
Мы с руководителем команды PJ побежали туда, куда мы всех хапихнули, включая подразделение Национальной гвардии, чтобы насладиться…
БУМ!
Произошел мощный взрыв, разбудивший все окрестности. Если бы у кого-нибудь в этом богом забытом месте была машина, которую стоило бы украсть, сработала бы каждая сигнализация в радиусе мили. Что касается дрона ... эээ, какой дрон? Эта штука была паром. Довольные работой, мы поехали домой. Через 8 минут из темноты спустились 2 Черных ястреба и подхватили нас.
Когда пыль поднялась и накрыла конвой Национальной гвардии, который мы оставляли позади, я посмотрел вниз и обнаружил, что весь отряд смотрит на нас с трепетом, как будто они увидели, как ангелы прыгают на колесницы смерти, чтобы вернуться в адский огонь. Это был мой первый настоящий взгляд на себя в чужом зеркале с тех пор, как я отправился домой в отпуск после первого развертывания. Когда вы проводите так много времени, тренируясь, живя и сражаясь с одной группой парней, вы начинаете сравнивать себя только с ними, а не с более многочисленным населением дома или солдатами в обычных вооруженных силах. Для этого инженерного подразделения Национальной гвардии мы были воплощением плаката о вербовке, висящего в витрине магазина рядом с их местным Piggly Wiggly [американская сеть супермаркетов] или в коридоре средней школы на День карьеры, когда они готовились к выпуску. Мы были безмолвными зеленоглазыми убийцами, которые приходили и уходили под покровом тьмы, и они на самом деле мельком увидели нас во плоти. Мы прошли путь от Guitar Hero до супергероя за пару часов, что было довольно круто, хотя я лично отвергаю этот ярлык героя, так как я никогда не мог победить в этой ебаной игре, как бы я ни старался.
Chapter 11 / Глава 11
Balad. James Balad.
Согласно клише, последний год в старшей школе должен быть лучшим годом в вашей жизни. У вас есть солидная группа друзей, с которыми вы росли последние 3 года. У вас все набрано, и вы знаете, как работает дерьмо. Вы знаете все приемы и ярлыки - что важно, а что нет. Ты капитан той или иной команды, у тебя есть привилегии, которых даже младшие дети не понимают. По сути, вы управляете школой, а администраторы не мешают вам, пока вы не взорвете слишком много вещей или не забеременеете слишком большим количеством людей.
За вычетом ограничения на взрывы - проломы должны проламываться - вот как это было во время моей пятой командировки в качестве рейнджера. Я приближался к последнему году моего воинского контракта. Я сделал Е-5 (сержант) в предыдущей поездке. Все мои приятели были либо руководителями команд, либо руководителями отделений. И что лучше всего, в отличие от старшей школы, я не должен был выпускаться, если не хотел. Это развертывание могло быть своего рода победным кругом, или я могу повторить его и сделать еще четыре года с несколькими подписями на наборе документов о восстановлении. Приступая к пятому развертыванию, я склонялся к последнему.
Намеренно или нет, но армия приняла это решение с трудом, когда они отправили нас в Балад, Ирак, в июне 2008 года. Оперативный темп при этом развертывании был аналогичен предыдущим поездкам, и мы попадали в TIC (troops in contact - войска в контакте) почти каждый ночь. Редко мы попадали в сухую яму. А поскольку это было с конца лета до начала осени, не было и тех, кто бросает курить в холодную погоду. Были только бойцы. В результате в нашем распоряжении была большая часть авиационных средств базы, и мы выполняли большинство наших миссий как HAF (helicopter assault force - вертолетные штурмовые силы), в стиле серьезного дерьма типа «Apocalypse Now», «Ride of the Valkyries».
Все это было как подарок богов войны. Вся эта романтизация войны, с которой мы с Фултоном флиртовали в наши первые пару лет, постепенно переросла в полноценный роман, и мы были очень взволнованы, чтобы попасть на ёблю. Когда дело доходило до боя, мы с Фултоном во всем сходились во взглядах. Отрубить голову парню повлияет на отношения, но я также думаю, что за два года, прошедшие с тех пор, как Брем и Барраза были убиты, многие их уроки лидерства закодировались в нашей ДНК. Эти парни всегда первыми входили в дверь, потому что их миссия номер один заключалась в том, чтобы их команды вернулись домой к своим семьям. Если кто-то и собирался получить выстрел, пробивающий дверь или очищающий здание, то это должны быть они. Вот как они это видели. Мы с Фултоном не говорили об этом напрямую, но в этой поездке у нас было негласное понимание, что мы будем первыми ломиться в дверь, и хотя мы не хотели, чтобы нас застрелили, если мы это сделаем ... ну ... Это. Мы просто хотели убить как можно больше плохих парней и сделать так, чтобы наши люди вернулись домой.
Когда вы приходите к такому пониманию с братом или просто с самим собой, это одно из самых освобождающих ощущений, которые у вас когда-либо были в вашей жизни. Я чувствовал себя в десять раз легче, в сто раз быстрее, в тысячу раз сильнее. В то время я думал, что это состояние ума было уникальным для опыта войны, и это заставляло меня хотеть жить каждый день, каждую миссию, снова и снова так долго, как я мог. Как бесконечное лето. Лишь намного позже я понял, что это чувство или что-то очень близкое к нему можно испытать и вне войны. Вы можете получить это в искусстве, в отношениях и в бизнесе. Всё, что для этого нужно - это позволить себе рисковать и позволить себе потерпеть неудачу.
Отчасти это прозрение стало настолько мощным, потому что Балад был лучшей базой, на которой я находился с момента вступления в армию. У меня была своя капсула (частные жилые помещения - это что-то особенное в армии). Там был ебаный бассейн с милыми шезлонгами. Представьте, что вы собираетесь в летний лагерь, и, пока вас не было, какой-то богатый ребенок переехал в этот район, и его отец построил новый скейт-парк и нанял Tony Hawk [американский профессиональный скейтбордист], чтобы тот давал бесплатные уроки каждый день. Это было так.
И варианты еды, милый дом Алабама, были великолепны: Peet’s Coffee, Cinnabon, Taco Bell. Поскольку большая часть моих развертываний проводилась на передовых базах, я привык жить без рюкзака и есть MRE (meals ready to eat - сухпай) и дерьмо, которое сковывало вас, как ноги гейши. Peet’s и Taco Bell были не просто восхитительны, они установили часы на мое утреннее и вечернее дерьмо. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким регулярным. Я никогда не понимал, почему людям ставят клизмы, но если они заставят вас почувствовать что-то вроде моей первой недели в Баладе, тогда считайте меня обращенным.
Прогулка на базу в Баладе действительно походила на попадание в серию MTV Cribs. Есть два способа отреагировать на такое изобилие после того, как вы столкнулись с жуткой нехваткой: вы можете медленно смаковать это, оценивая каждый укус, или вы можете наедаться им, пока не захотите, чтобы вас вырвало, чтобы вы могли освободить место в желудке для большего количества.
Я не знал, к какому типу я буду склоняться, пока однажды, расслабляясь в бассейне, я не решил подплыть к одной из самых горячих девушек, которых я когда-либо видел, OCONUS (outside the Continental United States - за пределами континентальной части США) и поздороваться. Эта девушка была не просто «горячей». Я говорю о реальной жизни, о горячих улицах Нью-Йорка. Она была Wendy Peffercorn [второстепенный персонаж в фильме 1993 года «The Sandlot» - прекрасная спасательница в общественном бассейне] из бассейна, и она была там каждый день.
«Привет, я Мэт ...».
«Вы Black Ops?» - сказала Венди суровым, но заинтригованным голосом.
Ох, Венди. Ты знаешь ответ на этот вопрос. И ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. Когда вы в развертывани и гуляете по большой базе, такой как Балад, отделения обслуживания отличаются различными цветами рубашек и шорт, которые носят люди. У армии есть серые футболки и шорты с надписью, как вы уже догадались: «Армия». Военно-воздушные силы, которые, судя по вращающейся двери их униформы, спонсируются Benjamin Moore [Фирма элитных американских красок], имеют любой цветовой узор, который они выбрали в тот день с надписью «Военно-воздушные силы».
Подразделения специальных операций действительно стараются не выделяться. Мы носим черные шорты PT, коричневые футболки без знаков различия, бороды, татуировки и 5% жира. Ничто нас не выдаёт.
Венди, эта красивая, чудесная молодая женщина, точно знала, кем и чем я был. Давно поняла, что спецназ имеют определенную привлекательность. За границей женщины тоже это знали. Они знали, что вы, скорее всего, были теми парнями, которые убили Терри Талибана ночью в защиту американского образа жизни, а затем вернулись на базу и проснулись на следующий день, как будто ничего не произошло. Они видели и вели настоящую войну - добрые люди рассказывают истории и снимают фильмы. Многие люди хотели узнать эти истории, чтобы похвастаться перед друзьями, когда они вернутся домой. Рискну даже сказать, что некоторым из них были нужны эти истории.
Спать с тобой было почти как спать с обложкой любовного романа: На его рубашке всё ещё была кровь, и в его глазах было такое стальное выражение, будто он хотел что-то сказать мне, но не мог. В тот момент я никогда в жизни не чувствовала себя такой уязвимой. Я хотела утешить его, взрастить его и быть женщиной,по которой он скучал в этом мире ...
Вопрошая, не был ли я «Black Ops» - термин, который никто в вооруженных силах даже не использует, если только они не наебывают всех вокруг - Венди сообщила мне, что она искала фантазию о деплойменте специальных операций. Ей не пришлось говорить ни слова. Я был счастлив услужить. Тем не менее, я должен был сыграть круто, если собирался склеить её, потому что весь мой взвод смотрел на меня из-за бассейна, ожидая, когда я проиграю, чтобы они могли нырнуть и сделать свой собственный забег на неё. Если я сорву дело, и она вылезет из бассейна, у меня может не быть второго шанса.
Тут сработала минометная сигнализация. Минометная сигнализация - это радарная система, охватывающая всю базу, которая должна предупреждать вас о приближающихся минах, которые имеют вероятность попадания внутрь базы. В половине случаев устройство выходит из строя и срабатывает случайным образом, но все по-прежнему должны следовать протоколу, что в данном случае означало выход из бассейна и укрытие в безопасном месте или занять позицию в положении лежа.
«Этому ебаному миномету лучше бы попасть по мне, если он собирается заблокировать мои яйца», - пробормотал я себе под нос, лежа ничком на террасе у бассейна. Поднять с пола свою рожу и собраться с мыслями, чтобы продолжить знакомство с самой горячей девушкой на базе - не самый простой переход в мире. У меня был большой жизненный опыт, но мне было еще 22 года, и такая плавность требует некоторого рэпа уровня красного пояса.
«Все чисто!» - кто-то крикнул.
Ну конечно.
Я не помню, что сказал после того, как отряхнулся и снова разговорился с Венди, но мне удалось получить ее адрес электронной почты и очаровать её своей игрой со смайликами. Несколько дней спустя я «одолжил» грузовик Hilux из автопарка, и у нас было первое свидание за пределами сломанного иракского Taco Bell. У меня было розовое блюдо с тако. У нее был лучший буррито. Если это не любовь, я не знаю, что это такое. Практически каждый день, начиная с этого момента, я ходил с ней в бассейн, мы весь день были как «50 оттенков серого» [Fifty Shades of Grey - абсолютно бездарный и тупой рассказ, который невозможно читать, написанный совершенной тупой бабой, и по которому сняли одноименный фильм, такой же бездарный и тупой], а затем я шел пожрать и готовился к отъезду на нашу ночную миссию. Это было невероятно.
Оглядываясь назад, я понимаю, что жил фантазией как татуированная, более тупая версия настоящего Джеймса Бонда. Моё имя Балад. Джеймс Балад. В то время, однако, мне казалось, что я иду по стопам Джона Рэмбо: человека, который жил для войны и которому нечего было терять.
Фильмы о Рэмбо были моими любимыми в детстве, еще до того, как я узнал, что хочу пойти в армию. Вот этот парень, которого сыграл Сильвестр Сталлоне, был самым крутым парнем. Он никогда не умирал. Черт, его даже не застрелили. Но он жил с этой постоянной душевной болью, которая заставляла его продолжать идти вперед, потому что война была всем, что у него оставалось. Это был Рэмбо против всего мира. Убить или быть убитым. Таков был его менталитет, и это то, что мне в нем нравилось. Вот кем я хотел быть. К середине этого пятого развертывания я почувствовал себя ближе к этому чувству, чем когда-либо прежде.
Я никогда никому из своей команды не рассказывал об этом, потому что, честно говоря, это было ужасно глупо. Кто такое дерьмо говорит? Ответ - никто, поэтому я не сказал этого вслух, хотя я думал об этом каждую секунду каждую ночь, когда мы были на цели. Чем более напряженной становилась ситуация, тем глубже я проникал в самые странные части своего мозга. Во время ночных миссий я буквально думал про себя: «Я Рэмбо. Удачи в попытках убить меня, мамкоёбырь, потому что я не дам себя выебать».
Не поймите неправильно: я не был склонен к самоубийству. Думать, что ты умрешь, и хотеть умереть - это совершенно разные вещи. У меня не было желания смерти. Просто, по моему опыту, чем больше вы раскрываетесь и сталкиваетесь с темными реальностями, которые существуют в жизни, тем более комфортно вы чувствуете себя с идеей смерти. Иногда тебе всё равно, умрешь ли ты или люди, за которыми ты охотишься, до тех пор, пока это не те люди, которыми ты руководишь. Трудно объяснить людям, которые никогда не работали в этом качестве. Мне просто так нравилось то, что я делаю, особенно в этой командировке, что никто ничего не мог сделать - и уж тем более какой-нибудь дерьмовый террорист - чтобы помешать мне это сделать. Я имею в виду, подумай об этом: я просыпался в 6 часов вечера, показывал людям, как создавать сумасшедшие заряды, чтобы взрывать здания, затем я отправлялся в тренировочные рейды, ел немного Cinnabon и получал сообщение на пейджер, чтобы выйти в посреди ночи стрелять парням в лицо, прежде чем прикатиться домой, чтобы отодрать одну из самых горячих блондинок, с которыми мне когда-либо доводилось делить постель. А на следующий день я снова возвращаюсь к этому.
Я дрался, пировал и ебался. ЕЖЕДНЕВНО. Это встроено в мужской генетический код, и я достиг максимума на всех уровнях, во всем развертывании таким образом, который, как я знал, будет со мной, куда бы я ни пошел в жизни, как бы долго эта жизнь ни продлилась. И чем больше я всё это делал, тем больше мне хотелось - тем больше мне было нужно - чтобы продолжать это делать.
Однако это легче сказать, чем сделать, потому что в конечном итоге вы играете в очень опасную игру, в которой ключ к победе - это выяснить, как долго вы можете играть в неё, при этом получая удовольствие. И не заблуждайтесь: убивать плохих парней - это весело. Некоторые ребята действительно хороши в игре, но потом им это надоедает и они отстраняются. Либо мысленно они уже устали, либо физически просто проверяют себя. Мне казалось, что веселье никогда не прекращается, но я начал понимать, что существуют и другие виды веселья, и что, возможно, они были более здоровыми, чем те, которые были у меня.
Между четвертым и пятым развертываниями в начале 2008 года я, наконец, присоединился к революции в социальных сетях и создал страницу на MySpace. Сначала я не особо об этом думал; это был просто способ оставаться на связи с моими братьями и некоторыми из моих друзей из старшей школы. В Balad я проверял её примерно каждую неделю, чтобы читать сообщения и отвечать на них. Проверять его еженедельно, а не ежедневно, в конечном итоге превратилось в пытку, потому что вместо того, чтобы видеть поток повседневных жизненных событий, я видел огромное скопление беззаботной поебени отовсюду в моем Топ-8, из-за чего казалось, что все их существование было одним долгим выходным днём. Я просматривал фотографии домашних вечеринок и костров на пляже - все, что делают обычные 22-летние - а затем направлялся в комнату для подготовки, чтобы собрать заряды для ночной миссии, которая могла быть какой-то дерьмовой грязной кирпичной херней, полной бородатых засранцев, которые вытирают задницы голыми руками. Когнитивный разрыв был огромным, и он начал играть с моей головой.
Теперь я понимаю, что то, на что я смотрел, было второй половиной того клише о старшем классе средней школы, о котором я говорил ранее. В какой-то момент вы сталкиваетесь с парнями, которые закончили учебу на год или два раньше вас, и они открывают вам маленький секрет: после школы есть ещё кое-что, и это намного лучше. Доминировать в старшей школе - это круто и всё такое, но колледж? Работаешь на себя? Не нужно ничего делать, если хочешь какое-то время побыть бездельником? Это реально. Это свобода. И это невъебенно охуенно.
MySpace приложил зеркало к моему лицу и заставил меня посмотреть в него, и я обнаружил человека, решения которого привели к адски тяжелым моральным и физическим потерям, как бы он ни хотел это отрицать. Затем в мою голову закрался ещё один вопрос: смогу ли я когда-нибудь вернуться в реальный мир и ассимилироваться? Мне казалось, что перейти от охоты на людей с помощью лазеров к охоте на «нормальную работу» в частном секторе будет практически невозможно. Идея прохождения гражданского собеседования при приеме на работу была до странности ужасающей:
Интервьюер: Есть ли у вас управленческий опыт?
Мэт: Я был руководителем группы.
Интервьюер: Отлично. Скажите, а как вы обычно справлялись с конфликтами?
Мэт: Обычно используя короткоствольный карабин М4. Но иногда и вертолеты.
Интервьюер: Спасибо… Мы свяжемся с вами.
Для меня это было больше, чем мимолетное беспокойство, потому что крайний срок повторного контракта приближался. До недавнего времени я был настроен. Я собирался подписать эти бумаги и продолжать делать то, что делали мы: жить мечтой. Но внезапно решение стало не таким однозначным. Оставалось всего 2 дня, чтобы принять решение, как пришло сообщение от одного из моих лучших друзей дома, который знал, что мое развертывание подходит к концу.
Эй, Мэт, когда ты вернешься, почему бы тебе не пожить с нами? Мы переезжаем в Лос-Анджелес, там трое из нас вместе снимают дом. Мы собираемся ебать дерьмо. Скучаю по тебе, бро, мы будем рады видеть тебя.
Я помню, как сидел и смотрел на экран, не зная, как ответить. Поразмыслив, я набрал: Что вы, ребята, собираетесь делать на работе?
На следующий день я проверил свои сообщения и нашел такой ответ: Ты что, ебучий папаша? Чувак, нам 22. Кто изойдет на гавно? Мы собираемся тусоваться и ебать горячих цыпочек всё лето. Мы разберемся, когда доберемся туда. Ты в деле? Нужно знать об этом в ближайшее время, чтобы мы могли заполнить нашу комнату, если ты не хочешь приходить.
Слова «ты что, ебучий папаша?» ужалили меня, потому что это было правдой. Проклятие. Почему меня волнует, что они делают на работе? Забудь об ассимиляции в рабочей силе, смогу ли я быть нормальным ребенком и снова повеселиться? Неужели я видел слишком много, чтобы прожить жизнь типичного 22-летнего парня? Если его предложение показалось мне привлекательным - а так оно и было - моей единственной заботой должны были быть вечеринки и встречи всё лето, а не то, собираемся ли мы держать свет включенным, пока мы это делаем. Собирался ли я слишком быстро стареть и сжечь себя здесь и пропустить все мои 20, если останусь? Наверное. Будет ли более полезным остаться? Может быть. Не пожалею ли я, что не дал шанс беззаботному 20-летке? Я не знал.
После изнурительных мыслей в течение следующих 48 часов я решил не записываться повторно. Преследуя свои военные мечты с 16 лет, после 5 боевых командировок за свою страну, множества мелких промахов и нескольких трагических смертей, я решил вернуться домой и снова попытаться стать ребенком. Я ухожу с войны и кончаю с ней раз и навсегда. На данный момент по крайней мере….