Thank You for My Service - военные мемуары - часть 5 (+21)
На мне были перчатки из углеродного волокна, и они начали ломать каждую часть лица убитого бойца. Я чувствовал, как его орбитальные кости снова впиваются в мягкие ткани его головы. Это было чувство, непохожее на то, что я испытывал ни до, ни после.
«Бэст, хватит, пойдем», - крикнул мне член отряда. Хотел бы я сидеть здесь и говорить вам всё это годы спустя, что я смог бы удержать это вместе в тот момент, что я должен был понять, что мое желание убить этих придурков было ответным их желанием убить меня, и что такова природа войны. Но вы знаете, что? Нахуй это. Если бы я мог путешествовать во времени, я бы изменил ход этой ночи, чтобы он чувствовал каждый удар, пока он был ещё жив.
Когда мой взвод начал перегруппировку, мы подготовили Брема и Барразу к медицинской эвакуации. «Черные ястребы» вышли через 10 минут. Нам нужно было заранее подготовить раненых и вывести их на открытое поле примерно в 300 метрах, которое мы обозначили как HLZ. Одна команда погрузила Брема на носилки и начала его перемещать. С Барразой было всё не так просто.
24-летний старший сержант Рикардо Барраса был ростом 6 футов 2 дюйма, весил 220 фунтов, и он был мастером PT (physical training - физическая подготовка) высшего класса. Каким бы ни было испанское слово «brick shithouse [кирпичный сортир, но самом деле это идиома означает - крепко сложенный]», он был им. Несколькими неделями ранее на нашей базе прошел футбольный турнир с гигантским флагом. Наш взвод рейнджеров выставил на вооружение 2 команды по 12 человек, одну из которых возглавлял Барраза. Остальные команды турнира состояли из четырех рот морской пехоты, всего около 600 человек, размещенных там вместе с нами. Барраза не собирался позволять группе пехотинцев морской пехоты превосходить рейнджеров. По его мнению, это даже не вариант. Так что он сделал то, что делал всегда: он выкатил шары и выиграл всю эту ебаную игру. Он был животным. Он играл со своей командой до 15:00. или около того, потом немного отдыха, сожрать немного еды и быть готовым отправиться на миссию к 22-00 в ту же ночь.
Теперь эта неудержимая, неподвижная сила человека лежала у наших ног. Как и Брем, он был без сознания и не реагировал. Нам потребовалась группа, чтобы поднять его с пола и уложить на носилки. Когда мы начали выходить на территорию HLZ, я наткнулся на моего лучшего друга по отряду, Trey Bullock.
«Я думал, ты нахуй мертв, чувак», - серьезно сказал он.
«Нет, чел, это Брем и Барраза. Их сбили, но мы их отсюда вытащим».
«Парни, вам нужна дополнительная безопасность?» - сказал Трей, направляя свою SAW (отрядный пулемет) в сторону HLZ.
«Мы могли бы использовать это, брат».
Трей постучал по моему шлему, как бы говоря: «Хорошо, потому что ты пойдешь не один». Всего десятью минутами ранее, в хаосе рукопашной схватки, я изо всех сил пытался понять, что происходит, но теперь, в вихре неопределенности иного рода, было ясно, как день, что я находился посреди настоящего братства. Живи или умри, сейчас и навсегда.
Вместе с Треем мы добрались до HLZ как раз тогда, когда приземлялись «Черные ястребы». Пыль с ротора покрыла нас грязью, поэтому мы прикрыли Барразу своими телами, чтобы защитить его от мусора. Когда колеса коснулись земли, мы помчались, чтобы загрузить его, поместив его в кабину вертолета с помощью летного экипажа. Наш медик передал медицинскую информацию летному медику, и вертолет сразу направился обратно к FOB (передовая оперативная база). Возникло неприятное чувство облегчения, когда Брем и Барраза исчезли в ночи, а мы с Треем побежали назад, чтобы помочь зачистить эту штуку, чтобы мы все могли убраться оттуда.
Именно тогда мы услышали, как большой взрыв прорвался через второе целевое здание, уничтожив наше кратковременное чувство облегчения. Мы помчались назад и добрались до входа менее чем за минуту, хотя казалось, что это вечность. Когда мы толкнули входную дверь, мы обнаружили, что члены нашего взвода лежат и окровавлены на полу той же гостиной, из которой я вытащил Брема примерно 15 минут назад. Эта ебаная комната действительно начинала меня бесить.
Вот что случилось. Пока наши команды готовили и перемещали Брема и Барразу в HLZ, другие команды выполняли вторичные зачистки, процесс, с помощью которого вы перемещаетесь по комнате за комнатой, проверяя все и всякие укрытия на предмет людей, тайников с оружием, установленных взрывчатых веществ и т.д. В шкафу в комнате, где были застрелены Брем и Барраза, мой сержант взвода обнаружил мальчика примерно 14 лет.
Они потребовали, чтобы он поднял руки, не желая вступать в бой с безоружным мальчиком. Через несколько секунд мальчик взорвал жилет смертника. Все 5 членов команды, находившиеся в тот момент в комнате - трое рейнджеров, секретный сотрудник и технический специалист по обезвреживанию взрывоопасных боеприпасов (Navy SEAL) - были ранены, когда взорвался жилет смертника, набитый шариками из подшипниклв. Всего за 40 минут до нашей цели 20 процентов нашего взвода были ранены, некоторые из них серьезно. Нам отчаянно нужно было избавиться от этого пятна окровавленной грязи. Но сначала мы должны были доставить этих недавно раненых братьев на медицинскую эвакуацию.
Собирая медикаменты для сортировки раненых, насколько это было возможно, мы оценивали тяжесть их травм. Двое получили ранения средней степени тяжести, в том числе мой взводный сержант, получивший осколочные ранения в лицо и руки. Хотя он был изуродован, большинство ран были поверхностными, поэтому он не пропустил ни единого удара, поддерживая командование и контроль над взводом. Он немедленно вызвал другую медицинскую эвакуацию для трех других в комнате, которые были более серьезно ранены. Именно тогда мы поняли, что у нас не хватило носилок, чтобы вывести их от цели и направить в зону HLZ.
Командующий наземными войсками проинструктировал приближающиеся вертолеты приспособиться: они должны были парить над целевым зданием и сбросить больше носилок, прежде чем отправиться в HLZ, чтобы поднять раненых. Вскоре в воздухе раздался звук вертолета CH-47 Chinook. Я вскочил по лестнице на крышу здания и присоединился к бойцу, уже обеспечивающему безопасность, когда массивная неповоротливая птица с двумя винтами парила в 10 футах от крыши. Командир экипажа поднял палец вверх и бросил на крышу 2 носилок.
Когда мы погрузили троих наиболее тяжелораненых на носилки, я заметил Хансена, сидящего у стены. У него были шарики от подшипников в ноге и полностью раздробленная ступня. Из моей команды «Альфа» из 4 человек теперь я был единственным, кто не пострадал. Это была чистая удача, хотя в то время это было больше похоже на проклятие. Хансен наблюдал, как его более серьезно раненые товарищи по команде поднимались и тянулись к HLZ.
«Конечно, мне придется вытащить отсюда свою задницу, не так ли?» - сказал он. Это не было вопросом. Он встал на здоровую ногу и заковылял к HLZ в истинном стиле рейнджеров.
После перетаскивания нашего вхрывотехника Navy SEAL на HLZ (он также получил несколько шариков из подшипников по всему телу и получил значительный перелом руки), я, наконец, смог соединиться со своим взводом. Когда я сидел, теснясь между моими товарищами по команде и несколькими вражескими комбатантами, которых мы захватили на цели, в моей голове пронеслись эмоции: ненависть, месть и, что самое сильное, неверие. Я был в той же позе, в которой сидел в вертолете ранее той ночью. Почти с этой точки обзора всего несколько часов назад я наблюдал, как Барраза с очками ночного видения смотрел на залитую лунным светом иракскую местность. Я не знал, о чем он думал, но знал, что это хорошо, и это было справедливо, потому что я знал Рикардо Барразу. Теперь, когда я моргнул, чтобы смыть кровавый пот с глаз, в этой короткой вспышке я снова увидел этот момент. Это был момент, который ушел, как только он произошел, но он врезался в мое сознание, воспоминание, которое никогда не исчезнет.
Мы вернулись на базу сразу после 6 часов утра, позже, чем обычно, и были немедленно проинформированы. Именно тогда мы официально узнали, что сержант Дейл Брем, 23 лет, и старший сержант Рикардо Барраза, 24 лет, были убиты в бою, делая это из любви к тому, во что они верили, ради чего-то большего, чем они сами. Долг, бог, Страна. Их группа братьев.
Они умерли достойно, но их смерть была не менее трагичной для людей, которые их любили. Дейлу, который получил свой знак «Рейнджер» 10 сентября 2001 года, через 3 дня должен был бы исполниться 24 день рождения. Рики собирался жениться через несколько недель после нашего возвращения. Оба мужчины, которые выросли менее чем в 3 часах езды друг от друга в Центральной долине в Калифорнии и присоединились к армии после окончания средней школы, как и все мы, и были в шестом турне.
Примерно через неделю я был в США, чтобы похоронить одного из своих наставников и друзей. Когда почетный караул нес Дейла Брема через холмистую местность Арлингтонского кладбища к месту его последнего упокоения под временным белым крестом, вбитым в землю, я позаботился о том, чтобы вспомнить то, что мне нравилось больше всего в нём и Рики. Я хотел объединить эти вещи в моем персонаже и убедиться, что их наследие живет в моем сердце и в моих действиях. Я ежедневно возвращался к своей семье, как это делал Дейл, когда он все свое внимание уделял жене, когда они были вместе. Я решил стать лучшим воином и ещё лучшим человеком, следуя бесстрашному примеру Барразы перед лицом невзгод.
Дейл Брем и Рикардо Барраза погибли в ту мартовскую ночь, каждый по-своему, спасая мою жизнь. Их жертва навсегда останется моей мотивацией к жизни. Но если говорить вкратце, меня вдохновило бы удвоить время в Школе рейнджеров всего через несколько дней и поработать над тем, чтобы стать лидером, которым, как они показали мне, возможно быть. Удачи, братья.
Chapter 7 / Глава 7
Нашивка на плече, татуировки на рукаве (Tab on the Shoulder, Tats on the Sleeve)
Школа рейнджеров - это двухмесячный испытательный полигон боевых лидеров, открытый для всех родов войск, но 75-й полк рейнджеров - единственное подразделение, которое требует, чтобы все его офицеры и унтер-офицеры посещали курс. Он разбит на 3 фазы - Darby, Mountain, и Florida, - начиная с самых отдаленных уголков Америки и заканчивая тем временем, когда все сказано и сделано.
Дарби, действие которого происходит в отдаленном уголке форта Беннинг в Колумбусе, часто называют этапом «ползания» в Школе рейнджеров, потому что вам нужно ползти, прежде чем вы сможете ходить. Другими словами, инструкторы становятся худшими родителями на свете и относятся к вам, как к ребенку, которому следовало сделать минет, но который вместо этого разрушил все свои жизненные планы - и теперь они заставят вас заплатить за это. Они не дают вам спать, они толкают вас на землю весь день и кричат на вас красочными словами вроде «хуесос» и «сисястый мальчик». Это похоже на удручающий эпизод COPS, за исключением того, что вы также можете изучить основы планирования миссий на уровне отряда, которые являются основными строительными блоками лидерства рейнджеров. Если вы не можете охватить все это, значит, вам не суждено было вести людей - или, по крайней мере, пока, - и вам предстояло быстрое путешествие домой.
Я бы солгал, если бы сказал, что не нервничал, идя в школу рейнджеров, ведь до этого я приехал прямо с Арлингтонского кладбища и Рамади. При нормальных обстоятельствах рейнджеры развертываются один раз после RASP на своего рода испытательном статусе, чтобы определить, есть ли у них то, что нужно, а затем идут прямо в школу рейнджеров, чтобы получить вкладку и стать полноправным членом батальона. Но из-за того, что 2/75 рванули вперед, прежде чем я смог уйти, я дважды отправился на испытательный срок, прежде чем у меня появился шанс поступить в Школу рейнджеров. Вы могли бы подумать, что использование всего этого опыта будет преимуществом - и в некоторой степени я уверен, что это было так. Это определенно заняло мой разум и сосредоточило внимание на моих целях, отчасти как способ не увязнуть в своем горе из-за потери Брема и Барразы. Но преимущество перехода молодого и вишневого на 6 месяцев раньше, после всего лишь одного развертывания, заключается в том, что вы все еще испытываете блаженство невежества. Вы не совсем понимаете, интуитивно, реальный смысл того, чему вас учат. Разумеется, это не только развлечения и игры, но и не совсем жизнь и смерть. После двух развертываний, которые научили меня холодным реалиям войны, я полностью осознал ставки, связанные с планированием миссии. Я знал, что происходит, когда дерьмо идет боком, и я не хотел быть из тех солдат, которые могут это испортить.
Больше всего я не хотел разочаровывать сержанта Брема, где бы он ни был. Он знал, что я доберусь до дома, он знал, что я доберусь до школы рейнджеров, и он знал, что я выживу. Его работа заключалась в том, чтобы знать это, и как лидер команды рейнджеров, и как лидер людей. Было только одно, чего Дейл не ожидал от меня: плотоядные бактерии.
Послушайте, я мог бы рассказать о многих проблемах, которые ставит Школа рейнджеров, или вы могли бы выложить на Amazon другие 80 книг «Как стать рейнджером», которые, вероятно, существуют. Это не ебаная книга самопомощи, понятно? И это не глава о суровости тренировок. Дело в том, насколько впечатляет то, что единственная инфекция, которую я получил, пришла не от множества половых актов, которые я совершил, а от самой школы рейнджеров.
В «Фазе Флориды», которая доставляет удовольствие, вы проводите небольшие операции на воде, передвижение малых судов и операции размером с взвод - и все это в ужасных болотах Флориды на Eglin Air Force Base, стратегически расположенной вдоль живописной Redneck Riviera. Эти последние 3 недели в Школе рейнджеров - это время, когда вы узнаете, насколько сильно вы хотите, чтобы эта вкладка рейнджера была у вас на левом плече, потому что весь этот участок воняет, как мешок разбитых засранцев, оставленный гнить на стоянке Wal-Mart в середине июля - именно тогда я был там.
Каждый день снова и снова вы идете по грудь в кишащую нечистотами реку, используя то, что в армии, в веселом садистском преуменьшении, называют «целесообразной техникой перехода через ручей». Я могу сказать вам по собственному опыту, то, что мы пересекали каждый день, не было проклятым ручьем.
Ручей - это то, через что вы с девушкой перепрыгиваете, чтобы выйти на луг для небольшого свежего пикника на выходных. В стремительном кошмаре, который армия сконструировала для нашего навигационного удовольствия, нам повезло, что наши ботинки были прикреплены к ногам, потому что каждый шаг через «ручей» все глубже вбирал их в болотистое грязное дно. Истинным блаженством всех этих тренировок было знание того, что я никогда не окажусь в ебаном болоте Ирака. (Великое предвидение, армия, избавление от фазы пустыни, кстати [BTW - by the way]).
Как только вы пересечете воду и вернетесь на сушу, инструкторы, наконец, смогут снова скурить вас, как толстый кусок липкого доброго бутона: быстро, горячо и прямо на дно чаши. Их не волнует, что вы носите наименее удобную одежду, известную мужчине.
О, она постоянно мокрая и прилипает к твоему телу? Она покрыт водорослями и дерьмом аллигаторов? Это прекрасно, почему бы тебе не вернуться обратно через этот ручей с полным RUCK [RUCK - транспортировка снаряжения от пункта А до пункта Б в рюкзаке, полная выкладка] и не рассказать кому-нибудь, кому поебать на это?
Они пытаются сделать каждую секунду бодрствования во Флориде неудобной для вас. Когда они знают, что преуспевают, могут много смеяться над вашим счетом. Между тем, пока они смеются, ваш измученный, бредовый, загорелый мозг начинает придумывать все способы, которыми вы могли бы убить этих сукиных сыновей во сне. Если бы вы могли войти в мою голову в те моменты, вы могли бы направить меня в психиатрическую больницу строгого режима.
Примерно через неделю во Флориде я заметил 3 маленьких красноватых язвы на руке. Все, кто жил здесь, в Америке, говорили мне, что комары в это время года ужасны, поэтому сначала я подумал, что это просто большие следы укусов. Они довольно быстро превратились из раздражения в агонию, но я не хотел, чтобы меня выгнали из школы рейнджеров. Когда вы получите достаточно серьезную травму, вас прокрутят с медицинской точки зрения (это означает, что после того, как вы вылечитесь, вам придется начинать все заново) или просто выгонят из школы рейнджеров навсегда. Если это произойдет, полк рейнджеров, скорее всего, бросит вам вызов RFS (relieve you for standards - освободит вас от стандартов), что означает, что вы идете по дороге и вращаете свой с трудом заработанный коричневый берет.
На следующий день 3 участка превратились в 10. И они не только становились больше, но и начали покрываться волдырями. Они так сильно чесались, что даже не могу описать это ощущение в шутку. Каждую частичку умственной энергии, которую я использовал, чтобы выдержать испытания фазы Флорида и придумывать способы убить своих мучителей, теперь мне пришлось обратить на то, чтобы не чесать свои язвы - потому что, если бы я действительно их почесал, они лопнули бы. И если вы не управляете клиникой ЗППП в Gainesville, вы никогда не захотите видеть фразы «открытые язвы» и «Флоридское болото» в одном предложении. Как бы я ни хотел что-то сказать, я не мог. Представьте, что вы пытаетесь рассказать моим инструкторам о моем «состоянии» и просите их дать мне перерыв, пока зудящие язвы не исчезнут. Это как вы приклеите себя, одетого только в боевой шлем с приклеенной к вершине Yankee Candle, липкой лентой к пальме. Мне просто нужно было пройти через это и разобраться с болячками, когда Школа рейнджеров закончится.
В конце концов моя кожа настолько испортилась, что я не мог носить форму в соответствии с армейскими правилами. При каждом удобном случае я закатывал рукава или расстегивал куртку, ища хоть малейшее облегчение. Сначала я делал это только в тех местах, где я был уверен, что меня никто не увидит, но я быстро начал рисковать все больше и больше, начиная с того, что мне было насрать, видел ли Трей Баллок, что я нарушаю дресс-код.
С самого первого дня службы в армии Трей был одним из моих лучших друзей. Мы вместе прошли OSUT, Airborne и RASP. Мы только что вместе были в деплойменте, а теперь мы были в одном взводе здесь, в Школе рейнджеров, чего, ебать, никогда не бывает. Мы всегда соревновались друг с другом (мы оба хотели закончить фазу Флорида лучшими в своем классе), но мы также всегда поддерживали друг друга, несмотря ни на что, прямо как на улицах Рамади. Когда он увидел, насколько я несчастен в строю, он прошептал мне.
«Эй, чел, с тобой все в порядке?».
«Нет, чел, ты видишь эти язвы?». Я расстегнул рукава и показал ему свои руки. «Я чувствую, что подыхаю нахуй».
«Jesus», - сказал он, когда на его лице отразился полный ужас. Тогда я понял, насколько это серьезно. Я видел этот взгляд раньше. Это был тот же взгляд, которым детектив Olivia Benson смотрит в сериале «Закон и порядок», когда жертва насилия наконец неохотно сдается и впервые показывает ей синяки. Что-то нужно делать!
«Я знаю», - сказал я. «Я не знаю, что делать».
«Тебе лучше опустить свои ебаные рукава и выяснить это, когда мы вернемся, иначе они собираются ...».
«Рейнджер Бэст!» - крикнул инструктор. «Ты пытаешься загореть?».
«Отрицательно, сержант».
«Тогда какого хера у тебя рукава закатаны?!!».
Он посмотрел на меня так, будто я только что приехал за его дочерью на выпускной, и вручил ей корсаж, сделанный из NuvaRings.
«ПРОКЛЯТЬЕ, БЭСТ, КАКОГО ХЕРА ТЫ ДЕЛАЕШЬ? ПРИВЕДИ ЕБАНУЮ ФОРМУ В ПОРЯДОК!».
«Я не могу сейчас. Смотрите, сержант».
Я подошел к нему и вежливо показал ему сочащиеся язвы на моих руках. Он посмотрел на меня и яростно покачал головой.
«КАКИМ ХЕРОМ ТЫ ДУМАЛ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ С ЭТИМИ ПРОКЛЯТЫМИ ШТУКАМИ! СЪЕБИСЬ НАХУЙ ОТ МЕНЯ!».
«Да, конечно», - сказал я себе под нос. Часть меня была рада, что кто-то наконец увидел то дерьмо, с которым я имел дело. Но самое главное, я воспринял его ужасающее отвращение как разрешение пойти в Медицинский центр и лечиться.
Лечение на военной базе во время школы рейнджеров похоже на посещение VIP-клиники Mayo Clinic, если бы клиника Mayo использовала настоящий майонез для лечения своих пациентов. «Врач» - это обычно помощник врача на обучении, у которого есть около 30 процентов того, что ему нужно - с точки зрения как знаний, так и расходных материалов - для лечения травм, которые он видит чаще всего. Мой случай ничем не отличался. Мало того, парень, к которому я пришёл, был в полном тупике, но если вы поставили под сомнение его диагноз, он бы обиделся.
«Итак, что у нас здесь сегодня, Рейнджер Бест?».
«Может, тебе стоит отойти», - сказал я, прежде чем снять рубашку.
«ИИСУС ЕБАНЫЙ! Что это такое?».
«Эм, я надеялся, что ты скажешь мне?». Это не воодушевляло. Когда врачи во Флориде шокированы, увидев что-то внутри или на вашем теле, и не сразу понимают, что это, вы понимаете, что это должно быть плохо. После долгого пристального взгляда с безопасного расстояния он объявил свой диагноз.
«Я думаю, это укусы пауков».
«Чтое? Укусы паука? Ты злоебуче издеваешься надо мной?».
«Ты сомневаешься в моем медицинском заключении?».
«Да, если ты хочешь сказать мне, что эти ужасные открытые язвы вызваны укусами пауков. Да ладно, сэр, это должно быть что-то ещё».
«Нет. Это не так. Это укусы пауков, не более того. Я знаю, что ты, вероятно, не привык к условиям здесь, но могу сразу сказать, что это определенно укусы пауков».
«Превосходно», - сказал я. У меня не было выбора, кроме как принять уверенный вердикт моего нового друга доктора Тупицы.
«Дайте мне что-нибудь от укусов пауков, и я пойду в путь». В этот момент я был готов попробовать всё, что он хотел прописать. Вы могли бы сделать дорожку из детского жевательного тайленола [херня, содержащая парацетамол], и я бы занюхнул его с ржавого гвоздя, если бы он обещал облегчить одну секунду моей агонии. Он дал мне несколько крошечных таблеток от укусов пауков и ерунду для местного применения, которая, вероятно, была просто детской присыпкой с причудливой этикеткой от пауков, приклеенной на бутылку.
Через 2 бесполезных часа после моего визита, я ходил в футболке с короткими рукавами, уверенный только в одном: у меня не было ебучих укусов пауков. Когда я вернулся в казармы, остальные члены моего взвода готовили свое снаряжение для очередных полевых учений. Это был первый раз, когда большинство из них увидели мои язвы, и все смотрели на меня, как на статиста в «Ходячих мертвецах». Трей подошел ко мне и сел.
«Иисус, чел, с тобой все в порядке?» - сказал он.
«Нет, мне невъебенно больно, и его диагноз был просто звездным».
«Что он сказал, что это было?».
«Укусы паука. Ты можешь поверить в это дерьмо?».
К счастью, один из моих приятелей, который был врачом-рейнджером 3/75 - назову его Джонс - случайно прошел мимо и подслушал нас.
«Кто нахуй сказал тебе, что это укусы пауков?».
«Помощник врача».
«Бычье дерьмо, укусы пауков», - сказал Джонс. «Это один из самых ужасных случаев буллезного импетиго, который я когда-либо видел. Тебе лучше вернуться и увидеть его, пока ты не потерял конечность».
«Я нахуй знал, что это не укусы пауков!» - сказал я. «Мамкоёбырь!».
[Буллезное импетиго представляет собой инфекцию на поверхности кожи, которая проявляется в виде скоплений пузырьков или пустул, которые быстро увеличиваются и образуют буллы. Пузыри вскрываются и обнажают более крупные эрозии, покрывающиеся налетом или коркой]
Если вы не знаете, что такое буллезное импетиго, поздравьте себя и никогда не гуглите. Позвольте мне вместо этого дать вам синопсис WebMD: буллезное импетиго создает кучу наполненных гноем язв на всех ваших руках, ногах и спине, которые начинаются на влажных участках вашего тела (во время фазы Флориды это все области вашего тела) а затем лопается, как жареные помидоры черри, только чтобы покрыться коркой и оставить шрамы размером и формой примерно с автомобильный прикуриватель. Всё ещё читаете? Продолжай читать!
Единственный способ ограничить распространение язв - не царапать их и не трогать слишком сильно, чтобы они не образовались преждевременно. Мне удалось не поцарапать их, но с истиранием я ничего не мог поделать, так как моя униформа была насквозь мокрой 20 часов в день, фактически превращаясь в кухонную губку однородной формы с необработанной стороной внутри.
«Подожди», - сказал Джонс. «Прежде чем ты вернешься, у меня есть кое-что, что принесет тебе немедленное облегчение. Я уверен, что ты сейчас чувствуешь себя как в аду».
«Укусы паука причиняют боль, ха». Если бы я не смеялся над шоу ужасов, танцующим по моим рукам, я мог бы только кричать и злиться.
Он подошел к своей сумке, да благословит его бог, и дал мне тюбик стероидного крема. Когда я нанес его, мне показалось, что кто-то только что потушил мою кожу. Это было самое безболезненное, что у меня было с первого дня, когда я заметил язвы. Я был так благодарен этому наблюдательному, добросердечному врачу-рейнджеру, что я бы отсосал ему на глазах у всех в этой комнате. Яйца тоже.
Почувствовав, что лекарство подействует, я вернулся в Медицинский центр, чтобы найти ассистента врача и познакомить его с правильным диагнозом, чтобы я мог должным образом вылечиться. Когда я вошел, чтобы поговорить с ним, я уже мог сказать, что мое присутствие было нежелательным.
«Простите, сэр, ранее мне поставили неправильный диагноз. Ты сказал, что у меня был укус паука, и прописал мне лекарство от этого ...».
«Тот диагноз, что я поставил тебе - это именно то, что у тебя есть», - строго сказал он.
«Нет, это не так. У меня буллезное импетиго. Это не укусы пауков. Для этого мне просто нужен правильный рецепт».
«Кто нахуй сказал тебе, что у тебя буллезное импетиго?».
«Один из моих приятелей - врач-рейнджер, и он видел это раньше. Он также дал мне нанести этот крем со стероидами для местного применения. Это действительно помогает от боли и отека».
«Итак, позвольте мне уточнить, кто-то другой не только поставил вам диагноз, но и дал тебе лекарство, не прописанное тебе по рецепту, которое ты использовал незаконно?».
«Я бы не говорил про незаконно. Он медик, и у него в сумке есть кое-что».
«Тебе давали или не давали лекарство, прописанное не на твоё имя, и принимал ли ты его или нет?» - сказал он, повышая голос.
«Да, но он только пытался помочь».
«Каково его ебаное имя? Я должен сообщить о нём. Он видите ли, лучше знает, блядь».
«Я не помню его имени. Он просто проходил мимо».
«Чушь. Ты только что сказал, что он твой приятель. Назови мне его имя».
«Опять же, я действительно не знаю его. Мы все здесь приятели, верно?» - сказал я, пытаясь разрядить обстановку.
«Я должен был бы выгнать тебя и вписать это в медицинское дело. Ты знаешь, насколько это серьезно?».
«Сэр, я просто хочу закончить школу и покончить с этим. Мне плевать, кто здесь сделал правильный диагноз. Я пытаюсь сказать, что мне нужна помощь. Не мог бы ты дать мне правильный рецепт? Это все, что я хочу».
Через пару минут парень остыл, а я стал еще больше разочарован. Я не хотел, чтобы моя военная карьера закончилась такой глупостью, как неправильный диагноз типа укусов пауков в проклятом болоте. Из всего дерьма, за которое меня могли выгнать из батальона рейнджеров, это было бы одним из самых глупых за всё время. Даже представить не могу, что сказали бы мои братья. В конце концов, ассистент врача сделал мне инъекцию стероидов в задницу, укол пенициллина и дал ещё одну банку стероидного крема для местного применения и отправил меня в путь. Думаю, он искренне видел боль в моих глазах и то, как я отчаянно хотел поправиться.
Я также думаю, что он мог видеть, что если бы он выгнал меня из школы рейнджеров за это, я бы его убил. В конце концов, схема лечения сработала, но не раньше, чем лопнуло 80 процентов язв, оставив десятки шрамов на руках, спине и боках. Затем, чтобы добавить оскорбления к травме, Трей закончил фазу Флорида с дипломом с отличием, а меня вернули обратно к её началу. Нет ничего более типичного для Армии, чем необходимость ползать снова через те же дерьмовые болота, которые заразили вас плотоядными бактериями, из-за которых пришлось вернуться на начальный уровень. А я ещё даже не вылечился.
В тот день, который должен был стать моим последним днём во Флориде, я стоял в своей «перерабатываемой формации» и наблюдал, как Трей, старый лучший друг, садится в выпускной автобус, чтобы поехать, чтобы его семья могла гордиться собой. Я чувствовал вкладку и свиток Брема в моём головном уборе, прижимающемся к моей голове, укрепляющие во мне веру в то, что я смогу пройти через это, и напоминая мне, чтобы я не был такой маленькой пуськой.
Трей остановился на первой ступеньке автобуса и снова посмотрел на меня.
«Привет, Мэт?»
«Да-а?»
«Я просто хотел сказать ... чекни вкладку, сука!». Он засмеялся, показывая, где скоро будет его вкладка. Это заставило меня улыбнуться, потому что так лучшие друзья должны относиться друг к другу. Не смей меня подбадривать, мамкоёбырь. Я ожидаю, что ты пнешь меня, когда я упаду, как мужик!
К тому времени, когда я, наконец, закончил обучение несколько недель спустя, я весил 159 фунтов, и все мое тело было покрыто буллезными шрамами от импетиго (на этапе повторного использования моя кожа только ухудшилась). Когда моя мама, которая пришла посмотреть, как я получаю свой вкладку, увидела меня впервые, она выдала мне полную Оливию Бенсон. Она не знала, обнимать меня или разозлиться и отправиться в крестовый поход, чтобы выяснить, кто сделал это с её ребенком. Но она намного более сильная женщина, чем я, и она была уверена, что если я смог выжить в Школе рейнджеров, я смогу пережить и это.
«Просто скажи мне, что ты в порядке», - сказала она.
«Я в порядке, мама».
«Уверен ли ты?»
«Да», - сказал я. И я был более или менее в порядке.
До фазы Флориды у меня была такая великолепная кожа, что я мог бы сняться в рекламе увлажняющего крема. Может, это Maybelline [Декоративная косметика и средства для макияжа]? Может, дело в генетике, мамкоёбырь. Теперь я выглядел как «прежде» в рекламном ролике Proactiv. Я должен был что-то с этим делать. Итак, как и любой рациональный двадцатилетний парень, я начал делать татуировки большого формата, чтобы скрыть шрамы. На следующий день после того, как мой кузен - полновесный полковник, который воткнул меня в 2/75, как босс - приколол мой лейбл Рейнджера к левому плечу рукава моей униформы, я решил прикрыть свое настоящее левое плечо полной татуировкой.
Я хотел что-то памятное, что сочетало бы образы со сценарием, что-то, что выглядело бы круто, но это также было личным и напоминало бы мне об этом периоде моей жизни. Я сузил варианты до двух и подбросил монетку. Орел, это будет старый плакат REWARD с лицом фельдшера, на котором было написано: «Разыскивается в связи с тем, что он ебаный ебальник, ебать этого парня». Решка, это был украшенный мемориальный щит в честь Брема и Барразы.
Это была решка.
Chapter 8 / Глава 8
Голова и плечи над остальным (Head and Shoulders Above the Rest)
После двух командировок и поедания всякого дерьма из буфетов в казино Ranger School, я бы возлюбил - и я имею в виду «Любовь» - мою работу бойца в 75-м полку рейнджеров за то, что она начиналась и заканчивалась убийством плохих парней. К сожалению, на войне так не работает. Для проведения операций всегда требуется гораздо больше, чем «Найди плохого парня, убей плохого парня». Есть системы и процессы, которым нужно следовать, правила взаимодействия, которым нужно подчиняться, множество начальников, которым нужно отчитываться, и ATFATM (all those fucking acronyms to memorize - все эти ебучие акронимы, которые нужно запомнить). Это так плохо, что армии пришлось создавать полевые руководства - настоящие руководства, как для автомобилистов - чтобы систематизировать всю информацию. Их более пятисот. Я не владею пятью сотнями вещей.
Примерно в это же время военные начали вводить Cialis [Средство для лечения нарушений эрекции] и разрабатывать бесящую жесткую систему для идентификации каждого убитого нами комбатанта. Они даже создали систему логов, и хотели, чтобы мы интегрировали каждого EKIA (enemy killed in action - враг убитый в бою) в неё. Это означало, что после того, как акция закончилась и все наши парни были учтены, нам приходилось задерживаться, чтобы составить ежегодник из этих придурков: фотографии, удостоверение личности, имя и возраст (если мы сможем их найти), отпечатки пальцев, любимый цвет, любимая цитата, бла, бла, бла. Мне хотелось сказать: «Послушайте, дядя Сэм, я не для того прошел RASP и школу рейнджеров и получил буллёзный импетиго, чтобы стать ебаным клерком по вводу данных. Я занимаюсь вторжениями, а не инвентаризацией». В 4 часа утра, после успешного выполнения своей цели, нет ничего более неприятного, чем искать куски доказательств, как ебучий трюфельный боров, а затем складировать их для подсчета.
Для такого неандертальца, как я - даже для того, кто был повышен до сержанта и руководителя группы - было трудно согласиться с тем, что этот аспект сбора информации на войне был так же важен, как нажатие на курок, особенно при проведении рейдов прямого действия с целью убить или захватить HVT (высоко-приоритетные цели). Но как только вы поймете, что вы не можете просто спросить кого-то, кто они такие и где они спрятали коды запуска, когда всё, что вы можете найти от них - это конечность (как у моего старого друга, некомбатанта), вы начинаете понимать необходимость инвентаризации и сбора разведданных.
Военные называют этот процесс «эксплуатацией уязвимых мест» (SSE - sensitive site exploitation), и некоторые члены нашего подразделения были обучены этому процессу и несли ответственность за него. Они документировали сцену с помощью видео и обыскивали тела в поисках карт, документов, сотовых телефонов, компьютеров, личных вещей и другой информации, которая могла быть полезной. Они брали мазки и делали анализ волос и тканей - все это дерьмо CSI [Crime Scene Investigation], для которого я был слишком беден или слишком глуп, чтобы понять, когда рос. Поскольку война есть война, а армия есть армия, эта теоретическая система всегда была полностью FUBAR на практике [Fucked Up Beyond All Recognition - ебанина за пределами понимания]. Миссия взорвалась бы вам в лицо, или она могла бы пройти лучше, чем вы ожидали, а потом вы будете там прохлаждаться с кучей тел и либо с нехваткой припасов, либо без назначенного аналитика ДНК, потому что планировщики миссии не думали, что он вам понадобится. Если это случилось, и вы неожиданно наткнулись на небольшую игру «Угадай Хусейна?», то были бы сами по себе.
Никто из моих знакомых не ждал с нетерпением этой части работы. Меньше всего кто-то хотел, чтобы тонкие и точные задачи SSE оставались парням, чья идея хирургического удара заключалась в том, чтобы выебать как можно больше медсестер VA [Veterans Affairs], когда они вернутся домой. К тому же весь процесс очень быстро наскучивал. Вы знаете старую пословицу «Ленивые руки - мастерская дьявола»? Что ж, ленивые руки, должно быть, дьявольский бордель, потому что именно тогда вещи серьезно проёбывались, и кому-то приходится за это платить. Тем не менее, мы знали, что такая эксплуатация и идентификация помогают нам двигаться вперед, поэтому общим правилом SSE было «заткнись и крепись» [shut up and nut up]. Вы никогда не знали, когда столкнетесь с очень конфиденциальной информацией или информацией, которая может привести к достижению высокой цели. Это было все равно, что пойти на Terrorist Tinder [черный юмор Мэта - Tinder это частично платное приложение для мобильных платформ Android и Apple iOS, предназначенное для романтических знакомств] и сразу же получить совпадение - вы не хотели испортить эту маленькую любовную связь.
Опуститься, чтобы поебаться?
Точняк. ETA? [Estimated time of arrival - ожидаемое время прибытия]
Выгляни в своё окно.
Я не вижу - пиу пиу пиу
Однажды ночью нам позвонили по радио и сказали, что террористюга, возможно, проехал по некоей пустынной дороге на окраине Козлиного Хера в Ираке. В ту ночь мой взвод уже совершил 2 рейда прямого действия. Ничего особенного, просто обычное дело: выбивать двери, искать плохих парней, которые уже ушли, в нас стреляют их приятели, которых там не было. Мы ехали на заднем сиденье пары Chinooks, полностью закопченных на обратном пути на базу, когда поступил первый звонок: Террористюга только что совершил VI (vehicle interdiction - запрет движения транспортных средств) на HVT.
«Бэст, хватит, пойдем», - крикнул мне член отряда. Хотел бы я сидеть здесь и говорить вам всё это годы спустя, что я смог бы удержать это вместе в тот момент, что я должен был понять, что мое желание убить этих придурков было ответным их желанием убить меня, и что такова природа войны. Но вы знаете, что? Нахуй это. Если бы я мог путешествовать во времени, я бы изменил ход этой ночи, чтобы он чувствовал каждый удар, пока он был ещё жив.
Когда мой взвод начал перегруппировку, мы подготовили Брема и Барразу к медицинской эвакуации. «Черные ястребы» вышли через 10 минут. Нам нужно было заранее подготовить раненых и вывести их на открытое поле примерно в 300 метрах, которое мы обозначили как HLZ. Одна команда погрузила Брема на носилки и начала его перемещать. С Барразой было всё не так просто.
24-летний старший сержант Рикардо Барраса был ростом 6 футов 2 дюйма, весил 220 фунтов, и он был мастером PT (physical training - физическая подготовка) высшего класса. Каким бы ни было испанское слово «brick shithouse [кирпичный сортир, но самом деле это идиома означает - крепко сложенный]», он был им. Несколькими неделями ранее на нашей базе прошел футбольный турнир с гигантским флагом. Наш взвод рейнджеров выставил на вооружение 2 команды по 12 человек, одну из которых возглавлял Барраза. Остальные команды турнира состояли из четырех рот морской пехоты, всего около 600 человек, размещенных там вместе с нами. Барраза не собирался позволять группе пехотинцев морской пехоты превосходить рейнджеров. По его мнению, это даже не вариант. Так что он сделал то, что делал всегда: он выкатил шары и выиграл всю эту ебаную игру. Он был животным. Он играл со своей командой до 15:00. или около того, потом немного отдыха, сожрать немного еды и быть готовым отправиться на миссию к 22-00 в ту же ночь.
Теперь эта неудержимая, неподвижная сила человека лежала у наших ног. Как и Брем, он был без сознания и не реагировал. Нам потребовалась группа, чтобы поднять его с пола и уложить на носилки. Когда мы начали выходить на территорию HLZ, я наткнулся на моего лучшего друга по отряду, Trey Bullock.
«Я думал, ты нахуй мертв, чувак», - серьезно сказал он.
«Нет, чел, это Брем и Барраза. Их сбили, но мы их отсюда вытащим».
«Парни, вам нужна дополнительная безопасность?» - сказал Трей, направляя свою SAW (отрядный пулемет) в сторону HLZ.
«Мы могли бы использовать это, брат».
Трей постучал по моему шлему, как бы говоря: «Хорошо, потому что ты пойдешь не один». Всего десятью минутами ранее, в хаосе рукопашной схватки, я изо всех сил пытался понять, что происходит, но теперь, в вихре неопределенности иного рода, было ясно, как день, что я находился посреди настоящего братства. Живи или умри, сейчас и навсегда.
Вместе с Треем мы добрались до HLZ как раз тогда, когда приземлялись «Черные ястребы». Пыль с ротора покрыла нас грязью, поэтому мы прикрыли Барразу своими телами, чтобы защитить его от мусора. Когда колеса коснулись земли, мы помчались, чтобы загрузить его, поместив его в кабину вертолета с помощью летного экипажа. Наш медик передал медицинскую информацию летному медику, и вертолет сразу направился обратно к FOB (передовая оперативная база). Возникло неприятное чувство облегчения, когда Брем и Барраза исчезли в ночи, а мы с Треем побежали назад, чтобы помочь зачистить эту штуку, чтобы мы все могли убраться оттуда.
Именно тогда мы услышали, как большой взрыв прорвался через второе целевое здание, уничтожив наше кратковременное чувство облегчения. Мы помчались назад и добрались до входа менее чем за минуту, хотя казалось, что это вечность. Когда мы толкнули входную дверь, мы обнаружили, что члены нашего взвода лежат и окровавлены на полу той же гостиной, из которой я вытащил Брема примерно 15 минут назад. Эта ебаная комната действительно начинала меня бесить.
Вот что случилось. Пока наши команды готовили и перемещали Брема и Барразу в HLZ, другие команды выполняли вторичные зачистки, процесс, с помощью которого вы перемещаетесь по комнате за комнатой, проверяя все и всякие укрытия на предмет людей, тайников с оружием, установленных взрывчатых веществ и т.д. В шкафу в комнате, где были застрелены Брем и Барраза, мой сержант взвода обнаружил мальчика примерно 14 лет.
Они потребовали, чтобы он поднял руки, не желая вступать в бой с безоружным мальчиком. Через несколько секунд мальчик взорвал жилет смертника. Все 5 членов команды, находившиеся в тот момент в комнате - трое рейнджеров, секретный сотрудник и технический специалист по обезвреживанию взрывоопасных боеприпасов (Navy SEAL) - были ранены, когда взорвался жилет смертника, набитый шариками из подшипниклв. Всего за 40 минут до нашей цели 20 процентов нашего взвода были ранены, некоторые из них серьезно. Нам отчаянно нужно было избавиться от этого пятна окровавленной грязи. Но сначала мы должны были доставить этих недавно раненых братьев на медицинскую эвакуацию.
Собирая медикаменты для сортировки раненых, насколько это было возможно, мы оценивали тяжесть их травм. Двое получили ранения средней степени тяжести, в том числе мой взводный сержант, получивший осколочные ранения в лицо и руки. Хотя он был изуродован, большинство ран были поверхностными, поэтому он не пропустил ни единого удара, поддерживая командование и контроль над взводом. Он немедленно вызвал другую медицинскую эвакуацию для трех других в комнате, которые были более серьезно ранены. Именно тогда мы поняли, что у нас не хватило носилок, чтобы вывести их от цели и направить в зону HLZ.
Командующий наземными войсками проинструктировал приближающиеся вертолеты приспособиться: они должны были парить над целевым зданием и сбросить больше носилок, прежде чем отправиться в HLZ, чтобы поднять раненых. Вскоре в воздухе раздался звук вертолета CH-47 Chinook. Я вскочил по лестнице на крышу здания и присоединился к бойцу, уже обеспечивающему безопасность, когда массивная неповоротливая птица с двумя винтами парила в 10 футах от крыши. Командир экипажа поднял палец вверх и бросил на крышу 2 носилок.
Когда мы погрузили троих наиболее тяжелораненых на носилки, я заметил Хансена, сидящего у стены. У него были шарики от подшипников в ноге и полностью раздробленная ступня. Из моей команды «Альфа» из 4 человек теперь я был единственным, кто не пострадал. Это была чистая удача, хотя в то время это было больше похоже на проклятие. Хансен наблюдал, как его более серьезно раненые товарищи по команде поднимались и тянулись к HLZ.
«Конечно, мне придется вытащить отсюда свою задницу, не так ли?» - сказал он. Это не было вопросом. Он встал на здоровую ногу и заковылял к HLZ в истинном стиле рейнджеров.
После перетаскивания нашего вхрывотехника Navy SEAL на HLZ (он также получил несколько шариков из подшипников по всему телу и получил значительный перелом руки), я, наконец, смог соединиться со своим взводом. Когда я сидел, теснясь между моими товарищами по команде и несколькими вражескими комбатантами, которых мы захватили на цели, в моей голове пронеслись эмоции: ненависть, месть и, что самое сильное, неверие. Я был в той же позе, в которой сидел в вертолете ранее той ночью. Почти с этой точки обзора всего несколько часов назад я наблюдал, как Барраза с очками ночного видения смотрел на залитую лунным светом иракскую местность. Я не знал, о чем он думал, но знал, что это хорошо, и это было справедливо, потому что я знал Рикардо Барразу. Теперь, когда я моргнул, чтобы смыть кровавый пот с глаз, в этой короткой вспышке я снова увидел этот момент. Это был момент, который ушел, как только он произошел, но он врезался в мое сознание, воспоминание, которое никогда не исчезнет.
Мы вернулись на базу сразу после 6 часов утра, позже, чем обычно, и были немедленно проинформированы. Именно тогда мы официально узнали, что сержант Дейл Брем, 23 лет, и старший сержант Рикардо Барраза, 24 лет, были убиты в бою, делая это из любви к тому, во что они верили, ради чего-то большего, чем они сами. Долг, бог, Страна. Их группа братьев.
Они умерли достойно, но их смерть была не менее трагичной для людей, которые их любили. Дейлу, который получил свой знак «Рейнджер» 10 сентября 2001 года, через 3 дня должен был бы исполниться 24 день рождения. Рики собирался жениться через несколько недель после нашего возвращения. Оба мужчины, которые выросли менее чем в 3 часах езды друг от друга в Центральной долине в Калифорнии и присоединились к армии после окончания средней школы, как и все мы, и были в шестом турне.
Примерно через неделю я был в США, чтобы похоронить одного из своих наставников и друзей. Когда почетный караул нес Дейла Брема через холмистую местность Арлингтонского кладбища к месту его последнего упокоения под временным белым крестом, вбитым в землю, я позаботился о том, чтобы вспомнить то, что мне нравилось больше всего в нём и Рики. Я хотел объединить эти вещи в моем персонаже и убедиться, что их наследие живет в моем сердце и в моих действиях. Я ежедневно возвращался к своей семье, как это делал Дейл, когда он все свое внимание уделял жене, когда они были вместе. Я решил стать лучшим воином и ещё лучшим человеком, следуя бесстрашному примеру Барразы перед лицом невзгод.
Дейл Брем и Рикардо Барраза погибли в ту мартовскую ночь, каждый по-своему, спасая мою жизнь. Их жертва навсегда останется моей мотивацией к жизни. Но если говорить вкратце, меня вдохновило бы удвоить время в Школе рейнджеров всего через несколько дней и поработать над тем, чтобы стать лидером, которым, как они показали мне, возможно быть. Удачи, братья.
Chapter 7 / Глава 7
Нашивка на плече, татуировки на рукаве (Tab on the Shoulder, Tats on the Sleeve)
Школа рейнджеров - это двухмесячный испытательный полигон боевых лидеров, открытый для всех родов войск, но 75-й полк рейнджеров - единственное подразделение, которое требует, чтобы все его офицеры и унтер-офицеры посещали курс. Он разбит на 3 фазы - Darby, Mountain, и Florida, - начиная с самых отдаленных уголков Америки и заканчивая тем временем, когда все сказано и сделано.
Дарби, действие которого происходит в отдаленном уголке форта Беннинг в Колумбусе, часто называют этапом «ползания» в Школе рейнджеров, потому что вам нужно ползти, прежде чем вы сможете ходить. Другими словами, инструкторы становятся худшими родителями на свете и относятся к вам, как к ребенку, которому следовало сделать минет, но который вместо этого разрушил все свои жизненные планы - и теперь они заставят вас заплатить за это. Они не дают вам спать, они толкают вас на землю весь день и кричат на вас красочными словами вроде «хуесос» и «сисястый мальчик». Это похоже на удручающий эпизод COPS, за исключением того, что вы также можете изучить основы планирования миссий на уровне отряда, которые являются основными строительными блоками лидерства рейнджеров. Если вы не можете охватить все это, значит, вам не суждено было вести людей - или, по крайней мере, пока, - и вам предстояло быстрое путешествие домой.
Я бы солгал, если бы сказал, что не нервничал, идя в школу рейнджеров, ведь до этого я приехал прямо с Арлингтонского кладбища и Рамади. При нормальных обстоятельствах рейнджеры развертываются один раз после RASP на своего рода испытательном статусе, чтобы определить, есть ли у них то, что нужно, а затем идут прямо в школу рейнджеров, чтобы получить вкладку и стать полноправным членом батальона. Но из-за того, что 2/75 рванули вперед, прежде чем я смог уйти, я дважды отправился на испытательный срок, прежде чем у меня появился шанс поступить в Школу рейнджеров. Вы могли бы подумать, что использование всего этого опыта будет преимуществом - и в некоторой степени я уверен, что это было так. Это определенно заняло мой разум и сосредоточило внимание на моих целях, отчасти как способ не увязнуть в своем горе из-за потери Брема и Барразы. Но преимущество перехода молодого и вишневого на 6 месяцев раньше, после всего лишь одного развертывания, заключается в том, что вы все еще испытываете блаженство невежества. Вы не совсем понимаете, интуитивно, реальный смысл того, чему вас учат. Разумеется, это не только развлечения и игры, но и не совсем жизнь и смерть. После двух развертываний, которые научили меня холодным реалиям войны, я полностью осознал ставки, связанные с планированием миссии. Я знал, что происходит, когда дерьмо идет боком, и я не хотел быть из тех солдат, которые могут это испортить.
Больше всего я не хотел разочаровывать сержанта Брема, где бы он ни был. Он знал, что я доберусь до дома, он знал, что я доберусь до школы рейнджеров, и он знал, что я выживу. Его работа заключалась в том, чтобы знать это, и как лидер команды рейнджеров, и как лидер людей. Было только одно, чего Дейл не ожидал от меня: плотоядные бактерии.
Послушайте, я мог бы рассказать о многих проблемах, которые ставит Школа рейнджеров, или вы могли бы выложить на Amazon другие 80 книг «Как стать рейнджером», которые, вероятно, существуют. Это не ебаная книга самопомощи, понятно? И это не глава о суровости тренировок. Дело в том, насколько впечатляет то, что единственная инфекция, которую я получил, пришла не от множества половых актов, которые я совершил, а от самой школы рейнджеров.
В «Фазе Флориды», которая доставляет удовольствие, вы проводите небольшие операции на воде, передвижение малых судов и операции размером с взвод - и все это в ужасных болотах Флориды на Eglin Air Force Base, стратегически расположенной вдоль живописной Redneck Riviera. Эти последние 3 недели в Школе рейнджеров - это время, когда вы узнаете, насколько сильно вы хотите, чтобы эта вкладка рейнджера была у вас на левом плече, потому что весь этот участок воняет, как мешок разбитых засранцев, оставленный гнить на стоянке Wal-Mart в середине июля - именно тогда я был там.
Каждый день снова и снова вы идете по грудь в кишащую нечистотами реку, используя то, что в армии, в веселом садистском преуменьшении, называют «целесообразной техникой перехода через ручей». Я могу сказать вам по собственному опыту, то, что мы пересекали каждый день, не было проклятым ручьем.
Ручей - это то, через что вы с девушкой перепрыгиваете, чтобы выйти на луг для небольшого свежего пикника на выходных. В стремительном кошмаре, который армия сконструировала для нашего навигационного удовольствия, нам повезло, что наши ботинки были прикреплены к ногам, потому что каждый шаг через «ручей» все глубже вбирал их в болотистое грязное дно. Истинным блаженством всех этих тренировок было знание того, что я никогда не окажусь в ебаном болоте Ирака. (Великое предвидение, армия, избавление от фазы пустыни, кстати [BTW - by the way]).
Как только вы пересечете воду и вернетесь на сушу, инструкторы, наконец, смогут снова скурить вас, как толстый кусок липкого доброго бутона: быстро, горячо и прямо на дно чаши. Их не волнует, что вы носите наименее удобную одежду, известную мужчине.
О, она постоянно мокрая и прилипает к твоему телу? Она покрыт водорослями и дерьмом аллигаторов? Это прекрасно, почему бы тебе не вернуться обратно через этот ручей с полным RUCK [RUCK - транспортировка снаряжения от пункта А до пункта Б в рюкзаке, полная выкладка] и не рассказать кому-нибудь, кому поебать на это?
Они пытаются сделать каждую секунду бодрствования во Флориде неудобной для вас. Когда они знают, что преуспевают, могут много смеяться над вашим счетом. Между тем, пока они смеются, ваш измученный, бредовый, загорелый мозг начинает придумывать все способы, которыми вы могли бы убить этих сукиных сыновей во сне. Если бы вы могли войти в мою голову в те моменты, вы могли бы направить меня в психиатрическую больницу строгого режима.
Примерно через неделю во Флориде я заметил 3 маленьких красноватых язвы на руке. Все, кто жил здесь, в Америке, говорили мне, что комары в это время года ужасны, поэтому сначала я подумал, что это просто большие следы укусов. Они довольно быстро превратились из раздражения в агонию, но я не хотел, чтобы меня выгнали из школы рейнджеров. Когда вы получите достаточно серьезную травму, вас прокрутят с медицинской точки зрения (это означает, что после того, как вы вылечитесь, вам придется начинать все заново) или просто выгонят из школы рейнджеров навсегда. Если это произойдет, полк рейнджеров, скорее всего, бросит вам вызов RFS (relieve you for standards - освободит вас от стандартов), что означает, что вы идете по дороге и вращаете свой с трудом заработанный коричневый берет.
На следующий день 3 участка превратились в 10. И они не только становились больше, но и начали покрываться волдырями. Они так сильно чесались, что даже не могу описать это ощущение в шутку. Каждую частичку умственной энергии, которую я использовал, чтобы выдержать испытания фазы Флорида и придумывать способы убить своих мучителей, теперь мне пришлось обратить на то, чтобы не чесать свои язвы - потому что, если бы я действительно их почесал, они лопнули бы. И если вы не управляете клиникой ЗППП в Gainesville, вы никогда не захотите видеть фразы «открытые язвы» и «Флоридское болото» в одном предложении. Как бы я ни хотел что-то сказать, я не мог. Представьте, что вы пытаетесь рассказать моим инструкторам о моем «состоянии» и просите их дать мне перерыв, пока зудящие язвы не исчезнут. Это как вы приклеите себя, одетого только в боевой шлем с приклеенной к вершине Yankee Candle, липкой лентой к пальме. Мне просто нужно было пройти через это и разобраться с болячками, когда Школа рейнджеров закончится.
В конце концов моя кожа настолько испортилась, что я не мог носить форму в соответствии с армейскими правилами. При каждом удобном случае я закатывал рукава или расстегивал куртку, ища хоть малейшее облегчение. Сначала я делал это только в тех местах, где я был уверен, что меня никто не увидит, но я быстро начал рисковать все больше и больше, начиная с того, что мне было насрать, видел ли Трей Баллок, что я нарушаю дресс-код.
С самого первого дня службы в армии Трей был одним из моих лучших друзей. Мы вместе прошли OSUT, Airborne и RASP. Мы только что вместе были в деплойменте, а теперь мы были в одном взводе здесь, в Школе рейнджеров, чего, ебать, никогда не бывает. Мы всегда соревновались друг с другом (мы оба хотели закончить фазу Флорида лучшими в своем классе), но мы также всегда поддерживали друг друга, несмотря ни на что, прямо как на улицах Рамади. Когда он увидел, насколько я несчастен в строю, он прошептал мне.
«Эй, чел, с тобой все в порядке?».
«Нет, чел, ты видишь эти язвы?». Я расстегнул рукава и показал ему свои руки. «Я чувствую, что подыхаю нахуй».
«Jesus», - сказал он, когда на его лице отразился полный ужас. Тогда я понял, насколько это серьезно. Я видел этот взгляд раньше. Это был тот же взгляд, которым детектив Olivia Benson смотрит в сериале «Закон и порядок», когда жертва насилия наконец неохотно сдается и впервые показывает ей синяки. Что-то нужно делать!
«Я знаю», - сказал я. «Я не знаю, что делать».
«Тебе лучше опустить свои ебаные рукава и выяснить это, когда мы вернемся, иначе они собираются ...».
«Рейнджер Бэст!» - крикнул инструктор. «Ты пытаешься загореть?».
«Отрицательно, сержант».
«Тогда какого хера у тебя рукава закатаны?!!».
Он посмотрел на меня так, будто я только что приехал за его дочерью на выпускной, и вручил ей корсаж, сделанный из NuvaRings.
«ПРОКЛЯТЬЕ, БЭСТ, КАКОГО ХЕРА ТЫ ДЕЛАЕШЬ? ПРИВЕДИ ЕБАНУЮ ФОРМУ В ПОРЯДОК!».
«Я не могу сейчас. Смотрите, сержант».
Я подошел к нему и вежливо показал ему сочащиеся язвы на моих руках. Он посмотрел на меня и яростно покачал головой.
«КАКИМ ХЕРОМ ТЫ ДУМАЛ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ С ЭТИМИ ПРОКЛЯТЫМИ ШТУКАМИ! СЪЕБИСЬ НАХУЙ ОТ МЕНЯ!».
«Да, конечно», - сказал я себе под нос. Часть меня была рада, что кто-то наконец увидел то дерьмо, с которым я имел дело. Но самое главное, я воспринял его ужасающее отвращение как разрешение пойти в Медицинский центр и лечиться.
Лечение на военной базе во время школы рейнджеров похоже на посещение VIP-клиники Mayo Clinic, если бы клиника Mayo использовала настоящий майонез для лечения своих пациентов. «Врач» - это обычно помощник врача на обучении, у которого есть около 30 процентов того, что ему нужно - с точки зрения как знаний, так и расходных материалов - для лечения травм, которые он видит чаще всего. Мой случай ничем не отличался. Мало того, парень, к которому я пришёл, был в полном тупике, но если вы поставили под сомнение его диагноз, он бы обиделся.
«Итак, что у нас здесь сегодня, Рейнджер Бест?».
«Может, тебе стоит отойти», - сказал я, прежде чем снять рубашку.
«ИИСУС ЕБАНЫЙ! Что это такое?».
«Эм, я надеялся, что ты скажешь мне?». Это не воодушевляло. Когда врачи во Флориде шокированы, увидев что-то внутри или на вашем теле, и не сразу понимают, что это, вы понимаете, что это должно быть плохо. После долгого пристального взгляда с безопасного расстояния он объявил свой диагноз.
«Я думаю, это укусы пауков».
«Чтое? Укусы паука? Ты злоебуче издеваешься надо мной?».
«Ты сомневаешься в моем медицинском заключении?».
«Да, если ты хочешь сказать мне, что эти ужасные открытые язвы вызваны укусами пауков. Да ладно, сэр, это должно быть что-то ещё».
«Нет. Это не так. Это укусы пауков, не более того. Я знаю, что ты, вероятно, не привык к условиям здесь, но могу сразу сказать, что это определенно укусы пауков».
«Превосходно», - сказал я. У меня не было выбора, кроме как принять уверенный вердикт моего нового друга доктора Тупицы.
«Дайте мне что-нибудь от укусов пауков, и я пойду в путь». В этот момент я был готов попробовать всё, что он хотел прописать. Вы могли бы сделать дорожку из детского жевательного тайленола [херня, содержащая парацетамол], и я бы занюхнул его с ржавого гвоздя, если бы он обещал облегчить одну секунду моей агонии. Он дал мне несколько крошечных таблеток от укусов пауков и ерунду для местного применения, которая, вероятно, была просто детской присыпкой с причудливой этикеткой от пауков, приклеенной на бутылку.
Через 2 бесполезных часа после моего визита, я ходил в футболке с короткими рукавами, уверенный только в одном: у меня не было ебучих укусов пауков. Когда я вернулся в казармы, остальные члены моего взвода готовили свое снаряжение для очередных полевых учений. Это был первый раз, когда большинство из них увидели мои язвы, и все смотрели на меня, как на статиста в «Ходячих мертвецах». Трей подошел ко мне и сел.
«Иисус, чел, с тобой все в порядке?» - сказал он.
«Нет, мне невъебенно больно, и его диагноз был просто звездным».
«Что он сказал, что это было?».
«Укусы паука. Ты можешь поверить в это дерьмо?».
К счастью, один из моих приятелей, который был врачом-рейнджером 3/75 - назову его Джонс - случайно прошел мимо и подслушал нас.
«Кто нахуй сказал тебе, что это укусы пауков?».
«Помощник врача».
«Бычье дерьмо, укусы пауков», - сказал Джонс. «Это один из самых ужасных случаев буллезного импетиго, который я когда-либо видел. Тебе лучше вернуться и увидеть его, пока ты не потерял конечность».
«Я нахуй знал, что это не укусы пауков!» - сказал я. «Мамкоёбырь!».
[Буллезное импетиго представляет собой инфекцию на поверхности кожи, которая проявляется в виде скоплений пузырьков или пустул, которые быстро увеличиваются и образуют буллы. Пузыри вскрываются и обнажают более крупные эрозии, покрывающиеся налетом или коркой]
Если вы не знаете, что такое буллезное импетиго, поздравьте себя и никогда не гуглите. Позвольте мне вместо этого дать вам синопсис WebMD: буллезное импетиго создает кучу наполненных гноем язв на всех ваших руках, ногах и спине, которые начинаются на влажных участках вашего тела (во время фазы Флориды это все области вашего тела) а затем лопается, как жареные помидоры черри, только чтобы покрыться коркой и оставить шрамы размером и формой примерно с автомобильный прикуриватель. Всё ещё читаете? Продолжай читать!
Единственный способ ограничить распространение язв - не царапать их и не трогать слишком сильно, чтобы они не образовались преждевременно. Мне удалось не поцарапать их, но с истиранием я ничего не мог поделать, так как моя униформа была насквозь мокрой 20 часов в день, фактически превращаясь в кухонную губку однородной формы с необработанной стороной внутри.
«Подожди», - сказал Джонс. «Прежде чем ты вернешься, у меня есть кое-что, что принесет тебе немедленное облегчение. Я уверен, что ты сейчас чувствуешь себя как в аду».
«Укусы паука причиняют боль, ха». Если бы я не смеялся над шоу ужасов, танцующим по моим рукам, я мог бы только кричать и злиться.
Он подошел к своей сумке, да благословит его бог, и дал мне тюбик стероидного крема. Когда я нанес его, мне показалось, что кто-то только что потушил мою кожу. Это было самое безболезненное, что у меня было с первого дня, когда я заметил язвы. Я был так благодарен этому наблюдательному, добросердечному врачу-рейнджеру, что я бы отсосал ему на глазах у всех в этой комнате. Яйца тоже.
Почувствовав, что лекарство подействует, я вернулся в Медицинский центр, чтобы найти ассистента врача и познакомить его с правильным диагнозом, чтобы я мог должным образом вылечиться. Когда я вошел, чтобы поговорить с ним, я уже мог сказать, что мое присутствие было нежелательным.
«Простите, сэр, ранее мне поставили неправильный диагноз. Ты сказал, что у меня был укус паука, и прописал мне лекарство от этого ...».
«Тот диагноз, что я поставил тебе - это именно то, что у тебя есть», - строго сказал он.
«Нет, это не так. У меня буллезное импетиго. Это не укусы пауков. Для этого мне просто нужен правильный рецепт».
«Кто нахуй сказал тебе, что у тебя буллезное импетиго?».
«Один из моих приятелей - врач-рейнджер, и он видел это раньше. Он также дал мне нанести этот крем со стероидами для местного применения. Это действительно помогает от боли и отека».
«Итак, позвольте мне уточнить, кто-то другой не только поставил вам диагноз, но и дал тебе лекарство, не прописанное тебе по рецепту, которое ты использовал незаконно?».
«Я бы не говорил про незаконно. Он медик, и у него в сумке есть кое-что».
«Тебе давали или не давали лекарство, прописанное не на твоё имя, и принимал ли ты его или нет?» - сказал он, повышая голос.
«Да, но он только пытался помочь».
«Каково его ебаное имя? Я должен сообщить о нём. Он видите ли, лучше знает, блядь».
«Я не помню его имени. Он просто проходил мимо».
«Чушь. Ты только что сказал, что он твой приятель. Назови мне его имя».
«Опять же, я действительно не знаю его. Мы все здесь приятели, верно?» - сказал я, пытаясь разрядить обстановку.
«Я должен был бы выгнать тебя и вписать это в медицинское дело. Ты знаешь, насколько это серьезно?».
«Сэр, я просто хочу закончить школу и покончить с этим. Мне плевать, кто здесь сделал правильный диагноз. Я пытаюсь сказать, что мне нужна помощь. Не мог бы ты дать мне правильный рецепт? Это все, что я хочу».
Через пару минут парень остыл, а я стал еще больше разочарован. Я не хотел, чтобы моя военная карьера закончилась такой глупостью, как неправильный диагноз типа укусов пауков в проклятом болоте. Из всего дерьма, за которое меня могли выгнать из батальона рейнджеров, это было бы одним из самых глупых за всё время. Даже представить не могу, что сказали бы мои братья. В конце концов, ассистент врача сделал мне инъекцию стероидов в задницу, укол пенициллина и дал ещё одну банку стероидного крема для местного применения и отправил меня в путь. Думаю, он искренне видел боль в моих глазах и то, как я отчаянно хотел поправиться.
Я также думаю, что он мог видеть, что если бы он выгнал меня из школы рейнджеров за это, я бы его убил. В конце концов, схема лечения сработала, но не раньше, чем лопнуло 80 процентов язв, оставив десятки шрамов на руках, спине и боках. Затем, чтобы добавить оскорбления к травме, Трей закончил фазу Флорида с дипломом с отличием, а меня вернули обратно к её началу. Нет ничего более типичного для Армии, чем необходимость ползать снова через те же дерьмовые болота, которые заразили вас плотоядными бактериями, из-за которых пришлось вернуться на начальный уровень. А я ещё даже не вылечился.
В тот день, который должен был стать моим последним днём во Флориде, я стоял в своей «перерабатываемой формации» и наблюдал, как Трей, старый лучший друг, садится в выпускной автобус, чтобы поехать, чтобы его семья могла гордиться собой. Я чувствовал вкладку и свиток Брема в моём головном уборе, прижимающемся к моей голове, укрепляющие во мне веру в то, что я смогу пройти через это, и напоминая мне, чтобы я не был такой маленькой пуськой.
Трей остановился на первой ступеньке автобуса и снова посмотрел на меня.
«Привет, Мэт?»
«Да-а?»
«Я просто хотел сказать ... чекни вкладку, сука!». Он засмеялся, показывая, где скоро будет его вкладка. Это заставило меня улыбнуться, потому что так лучшие друзья должны относиться друг к другу. Не смей меня подбадривать, мамкоёбырь. Я ожидаю, что ты пнешь меня, когда я упаду, как мужик!
К тому времени, когда я, наконец, закончил обучение несколько недель спустя, я весил 159 фунтов, и все мое тело было покрыто буллезными шрамами от импетиго (на этапе повторного использования моя кожа только ухудшилась). Когда моя мама, которая пришла посмотреть, как я получаю свой вкладку, увидела меня впервые, она выдала мне полную Оливию Бенсон. Она не знала, обнимать меня или разозлиться и отправиться в крестовый поход, чтобы выяснить, кто сделал это с её ребенком. Но она намного более сильная женщина, чем я, и она была уверена, что если я смог выжить в Школе рейнджеров, я смогу пережить и это.
«Просто скажи мне, что ты в порядке», - сказала она.
«Я в порядке, мама».
«Уверен ли ты?»
«Да», - сказал я. И я был более или менее в порядке.
До фазы Флориды у меня была такая великолепная кожа, что я мог бы сняться в рекламе увлажняющего крема. Может, это Maybelline [Декоративная косметика и средства для макияжа]? Может, дело в генетике, мамкоёбырь. Теперь я выглядел как «прежде» в рекламном ролике Proactiv. Я должен был что-то с этим делать. Итак, как и любой рациональный двадцатилетний парень, я начал делать татуировки большого формата, чтобы скрыть шрамы. На следующий день после того, как мой кузен - полновесный полковник, который воткнул меня в 2/75, как босс - приколол мой лейбл Рейнджера к левому плечу рукава моей униформы, я решил прикрыть свое настоящее левое плечо полной татуировкой.
Я хотел что-то памятное, что сочетало бы образы со сценарием, что-то, что выглядело бы круто, но это также было личным и напоминало бы мне об этом периоде моей жизни. Я сузил варианты до двух и подбросил монетку. Орел, это будет старый плакат REWARD с лицом фельдшера, на котором было написано: «Разыскивается в связи с тем, что он ебаный ебальник, ебать этого парня». Решка, это был украшенный мемориальный щит в честь Брема и Барразы.
Это была решка.
Chapter 8 / Глава 8
Голова и плечи над остальным (Head and Shoulders Above the Rest)
После двух командировок и поедания всякого дерьма из буфетов в казино Ranger School, я бы возлюбил - и я имею в виду «Любовь» - мою работу бойца в 75-м полку рейнджеров за то, что она начиналась и заканчивалась убийством плохих парней. К сожалению, на войне так не работает. Для проведения операций всегда требуется гораздо больше, чем «Найди плохого парня, убей плохого парня». Есть системы и процессы, которым нужно следовать, правила взаимодействия, которым нужно подчиняться, множество начальников, которым нужно отчитываться, и ATFATM (all those fucking acronyms to memorize - все эти ебучие акронимы, которые нужно запомнить). Это так плохо, что армии пришлось создавать полевые руководства - настоящие руководства, как для автомобилистов - чтобы систематизировать всю информацию. Их более пятисот. Я не владею пятью сотнями вещей.
Примерно в это же время военные начали вводить Cialis [Средство для лечения нарушений эрекции] и разрабатывать бесящую жесткую систему для идентификации каждого убитого нами комбатанта. Они даже создали систему логов, и хотели, чтобы мы интегрировали каждого EKIA (enemy killed in action - враг убитый в бою) в неё. Это означало, что после того, как акция закончилась и все наши парни были учтены, нам приходилось задерживаться, чтобы составить ежегодник из этих придурков: фотографии, удостоверение личности, имя и возраст (если мы сможем их найти), отпечатки пальцев, любимый цвет, любимая цитата, бла, бла, бла. Мне хотелось сказать: «Послушайте, дядя Сэм, я не для того прошел RASP и школу рейнджеров и получил буллёзный импетиго, чтобы стать ебаным клерком по вводу данных. Я занимаюсь вторжениями, а не инвентаризацией». В 4 часа утра, после успешного выполнения своей цели, нет ничего более неприятного, чем искать куски доказательств, как ебучий трюфельный боров, а затем складировать их для подсчета.
Для такого неандертальца, как я - даже для того, кто был повышен до сержанта и руководителя группы - было трудно согласиться с тем, что этот аспект сбора информации на войне был так же важен, как нажатие на курок, особенно при проведении рейдов прямого действия с целью убить или захватить HVT (высоко-приоритетные цели). Но как только вы поймете, что вы не можете просто спросить кого-то, кто они такие и где они спрятали коды запуска, когда всё, что вы можете найти от них - это конечность (как у моего старого друга, некомбатанта), вы начинаете понимать необходимость инвентаризации и сбора разведданных.
Военные называют этот процесс «эксплуатацией уязвимых мест» (SSE - sensitive site exploitation), и некоторые члены нашего подразделения были обучены этому процессу и несли ответственность за него. Они документировали сцену с помощью видео и обыскивали тела в поисках карт, документов, сотовых телефонов, компьютеров, личных вещей и другой информации, которая могла быть полезной. Они брали мазки и делали анализ волос и тканей - все это дерьмо CSI [Crime Scene Investigation], для которого я был слишком беден или слишком глуп, чтобы понять, когда рос. Поскольку война есть война, а армия есть армия, эта теоретическая система всегда была полностью FUBAR на практике [Fucked Up Beyond All Recognition - ебанина за пределами понимания]. Миссия взорвалась бы вам в лицо, или она могла бы пройти лучше, чем вы ожидали, а потом вы будете там прохлаждаться с кучей тел и либо с нехваткой припасов, либо без назначенного аналитика ДНК, потому что планировщики миссии не думали, что он вам понадобится. Если это случилось, и вы неожиданно наткнулись на небольшую игру «Угадай Хусейна?», то были бы сами по себе.
Никто из моих знакомых не ждал с нетерпением этой части работы. Меньше всего кто-то хотел, чтобы тонкие и точные задачи SSE оставались парням, чья идея хирургического удара заключалась в том, чтобы выебать как можно больше медсестер VA [Veterans Affairs], когда они вернутся домой. К тому же весь процесс очень быстро наскучивал. Вы знаете старую пословицу «Ленивые руки - мастерская дьявола»? Что ж, ленивые руки, должно быть, дьявольский бордель, потому что именно тогда вещи серьезно проёбывались, и кому-то приходится за это платить. Тем не менее, мы знали, что такая эксплуатация и идентификация помогают нам двигаться вперед, поэтому общим правилом SSE было «заткнись и крепись» [shut up and nut up]. Вы никогда не знали, когда столкнетесь с очень конфиденциальной информацией или информацией, которая может привести к достижению высокой цели. Это было все равно, что пойти на Terrorist Tinder [черный юмор Мэта - Tinder это частично платное приложение для мобильных платформ Android и Apple iOS, предназначенное для романтических знакомств] и сразу же получить совпадение - вы не хотели испортить эту маленькую любовную связь.
Опуститься, чтобы поебаться?
Точняк. ETA? [Estimated time of arrival - ожидаемое время прибытия]
Выгляни в своё окно.
Я не вижу - пиу пиу пиу
Однажды ночью нам позвонили по радио и сказали, что террористюга, возможно, проехал по некоей пустынной дороге на окраине Козлиного Хера в Ираке. В ту ночь мой взвод уже совершил 2 рейда прямого действия. Ничего особенного, просто обычное дело: выбивать двери, искать плохих парней, которые уже ушли, в нас стреляют их приятели, которых там не было. Мы ехали на заднем сиденье пары Chinooks, полностью закопченных на обратном пути на базу, когда поступил первый звонок: Террористюга только что совершил VI (vehicle interdiction - запрет движения транспортных средств) на HVT.