Thank You for My Service - военные мемуары - часть 4 (+21)
У меня не было возможности узнать это, потому что одна из чирлидерш из моего класса, девушка по имени Алекса, подошла ко мне рано ночью и привлекла мое внимание. Примечание: я до сих пор дружу с ней в Facebook, и теперь она, кажется, очень счастлива со своим мужем, когда весь период «Ебать моего изменяющего мужа» прошел.
Алекса даже не знала, что я существую в старшей школе, но после марафона животного секса накануне вечером мой показатель уверенности взлетел до миллиарда, и ни одна из этих неловких социальных тенденций из прошлого ничего не значила для меня. О, быть снова молодым и тупым.
«Эй, разве мы не ходили вместе в школу?» - спросила она. О нет, сестра, тебе не стоит со мной кокетничать. Я повернулся, чтобы уделить ей всё свое внимание. У меня было всего 9 дней, прежде чем я вернусь в Fort Lewis. Пора было переходить к делу.
«Кого ебёт старшая школа? Ты меня не знаешь, а я тебя почти не знаю. Давай изменим всё это сегодня вечером и постараемся не забеременеть. Что скажешь?». Чистая романтика.
«Это немного опережает», - сказала она сквозь нервный смех.
«Что ж, этот грузовик заднего хода не даст. Ты падаешь, или что?».
Алекса не была идиоткой. Вы не сможете выжить в такой порочной клике, как школьная команда поддержки, проведя 4 года на вершине человеческой пирамиды, где всем есть до тебя дело, не зная, как справиться с репутационными угрозами, возникающими из-за связи со случайными парнями. В этом был процесс. Были ожидания. Она не собиралась прямо здесь лечь на землю и стянуть трусики в сторону. Это был не рай. Это была домашняя вечеринка. Достоинство было важно.
«Позволь мне попрощаться с моими друзьями», - ответила она, взглянув мне прямо в глаза всего на секунду. Веселое, открытое, кокетливое выражение её лица с того момента, когда она впервые подошла ко мне, исчезло. На его месте была убежденность сексуального Терминатора. По её пристальному взгляду я мог видеть, что она произвела все расчеты. Она оценила меня, она оценила окружающую среду и приняла решение.
Все, что мог собрать мой мозг, было: О, ебать, не могу поверить, что это сработало.
Когда она пошла сказать спокойной ночи, я видел, как она рассказывала о нашем разговоре всем своим великолепным друзьям. Они посмотрели на меня и захихикали. Некоторые расширили глаза от притворного удивления. Один из них шлепнул её по заднице, когда она шла ко мне, как тренер, подбадривающий свою звезду, бегущую назад, когда она возвращалась в игру на четвертом и (здоровенных восьми) дюймах [американско-футбольный сленг].
Это было более чем немного пугающе, потому что было ясно, что эта девушка знала, что делает (или собиралась сделать), в то время как я, не имея за плечами тонны опыта, понятия не имел, хотя учился быстро. Единственное, что пришло в голову, это сделать точную копию вчерашней ночи. Поэтому я отвез её на тот же пляж и остановился на том же месте для парковки после того, как вернулся на ту же заправочную станцию за той же коробкой презервативов.
Единственное, чего не хватало, так это ящика бумажных полотенец Bounty, потому что эта бывшая чирлидерша была сквиртером, и к тому времени, когда мы закончили, всё заднее сиденье Buick было в беспорядке, и, что ещё хуже, все наше тепло и трение вплавили это в ткань. Я никак не мог привезти домой машину родителей, пахнущую разбавленной девичьей мочой. Мы не немцы. Я должен был это исправить.
В какой-то момент над горами начало вставать солнце. Это могло означать только одно: вот-вот откроется Home Depot. Я высадил Алексу обратно у дома для вечеринок, где была припаркована ее машина, а затем побежал в Home Depot за средством для чистки ковров промышленного уровня, которое они используют на местах преступлений в мотелях. Прямо там, на стоянке, мне пришлось отмываться, как леди Макбет.
Я не жалуюсь, клянусь. У меня не было проблем с чисткой заднего сиденья. Я был похож на маленького ребенка, который красит стены своей спальни фекалиями от своего грязного подгузника, а затем отступает, чтобы полюбоваться этим. Да, мама, это я сделал. Я устроил этот беспорядок. Или, по крайней мере, я заставил её устроить беспорядок. Я испытал огромное чувство выполненного долга.
Несколько ночей спустя, когда продолжался парад домашних вечеринок, я поменял всё местами и ушел с девушкой по имени Мэг, которую я почти не помнил из средней школы. Мэг была на год старше меня. С точки зрения школьной иерархии в ней не было ничего исключительного - она не была ни Региной Джордж, ни чирлидером, ни красоткой Меган-Фокс-в-Трансформерах. Ничего такого, чем бы она запомнилась мне. Она была просто классным человеком, с которым было весело поговорить в ту ночь, и которую я знал так же хорошо, как кто-либо знает половину людей, с которыми они дружили на MySpace. По сути, мне понравилась её аватарка, и я захотел вставить её в личные сообщения. К счастью для меня, её интимные места не были закрыты, и к концу ночи она захотела вернуться к себе домой, чтобы я мог поместить Мой Космос в Её Космос. Я был взволнован, потому что устал от секса в машине родителей. В седане можно сделать так много всего.
Предупреждение о спойлере: будьте осторожны со своими желаниями, мальчики и девочки, потому что вы можете это получить.
Вам нужно кое-что понять о том, где я вырос: на самом деле там две Санта-Барбары. Один из них сказочно богата и роскошна, с огромными домами, пышными садами и потрясающими видами. У таких людей, как Опра, Эллен ДеДженерес [американская актриса, комик, телеведущая] и Том Круз, есть там дома. Иногда люди называют её Монтесито, иногда - Американской Ривьерой, и она такая же красивая, как изображения в брошюре. Также есть Санта-Барбара с домами, которые выглядят так, как будто они были выброшены на берег после индонезийского цунами 50 лет назад и остановились под пальмами. Я из той Санта-Барбары.
Это Санта-Барбара, в которой находился дом Мег. Если вы захотите называть это домом. Он было настолько маленьким, что Мэг и ее семья, вероятно, считались бездомными в штате Калифорния. Всё это не могло быть больше 900 квадратных футов.
Когда мы добрались до входной двери, она положила палец на губы.
«Держи его, когда ты идешь внутрь, мои родители спит», - поручила она мне. Держи его? Я не беспокоился о пробуждении их голосом, я больше беспокоился о том, что дверь хлопнула, когда мы вошли.
«Хорошо, но они не смогут услышать нас, ну ты знаешь, когда начнем вытворять всякие штуки?».
«Нет, мы выйдем в гараж. У моего брата он построен довольно круто. Мы будем одни там».
Что это место, Goonies-дом [«The Goonies» - фильм 1985 года. Дом из фильма находится в г. Астория, и его жителей задолбали путешествующие кинофанаты]? Твой брат Джош Бролин [американский актер, игравший в фильме «The Goonies»]? Он будет там, лаская эспандер на груди и ебать меня взглядом? У меня было так много вопросов, но я положил их в сторону, потому что Мэг собиралась позволить мне упасть в её влагалище, и оскорбление ее дома было убедительным способом потерять своё лицо.
«Хорошо», - сказал я. «Прокладывай путь».
Мы прошли через её кукольную кухню, и она провела меня в гараж, который она осветила, потянув последовательность на одной 45-ваттной лампочке, подвешенной к балке, которая удерживала крышу. Я был прав. Это было похоже на гараж Goonies. На открытых настенных балках висели плакаты быстрых машин. Там даже была дерьмовая маленькая весовая скамейка с теми пластиковыми тарелками старой школы, которые приходится заполнять песком. Ничего в этой комнате не кричало «круто» даже такому парню, как я, у которого было резюме, полное тупизма.
«Сколько лет твоему брату, 14?».
«Нет, он твоего возраста. Он пошел в школу с нами», - сказала Мэг, небрежно, когда она скамейки весов Фишера-Прайса.
«Ох, ладно. Так твои родители просто сохранили для него это?». Я пытался дать ему пользу сомнения.
«Нет, он всё ещё живет дома», - сказала она. «Он остается в доме Стива сегодня вечером».
«Да, Стив. Круто», - уверенно сказал я. Я не знаю, кто такой Стив, и после никель-тура я не хотел выяснить.
Видимо, зная, что Стив - это имя, которого парням достаточно, чтобы положить конец маленькому разговору. Мег быстро снимает верх и подводит меня к тому, что кажется большой выдвижной футонной кроватью с огромным стеганым одеялом, натянутым на неё. Одеяло застряло по бокам на бетонном полу. Ни металлической рамы, ни пружин, только пол. Ничего страшного, я спал хуже.
Мег мягко садится, и я слышу громкий хруст. Я снимаю рубашку, и она протягивает руку ко мне.
«Просто садись осторожно, хорошо?». Я понятия не имею, о чем она говорит, поэтому я позволил ей взять на себя ведущую роль и направлять меня на неё, но когда вес моего тела надавил, я чувствую громкий металлический хруст, сопровождаемый тем же шумом, который она сделала когда села. Она хихикает, типа как же это дерьмо очаровательно. Типа ёбля внутри мусорного ведра включена.
«Что это за вещь? Это не похоже на футон».
«Это наша старая дверь гаража», - говорит Мег со смехом. «Мой папа действительно не знал, как утилизировать это, поэтому он держал её здесь все эти годы. Мой брат использует это как кровать».
«Подожди, ты хочешь заниматься сексом на кровати твоего брата, которая на самом деле ваша старая дверь гаража, которая находится внутри вашего гаража, которая покрыта твоей нынешней дверью гаража?».
«Да-а. Почему нет?».
«Ты не находишь это странным?».
«Я никогда не думала об этом. Мы просто должны быть тихими ... ».
«Потому что мы занимаемся сексом на вершине старой металлической двери».
«Ну, да», - говорит она.
Когда я снимаю джинсы, я могу слышать и чувствовать каждый хруст от двери гаража. Часть меня в ужасе, что мы разбудим её родителей; Другая часть меня хочет свернуть одеяло, чтобы посмотреть на эту вещь. Мег настаивает, что это дверь гаража, но по мне это звучит как гигантский пакет картофельных чипсов, полный столбняка. Когда мы наконец снимем всю нашу одежду, и я надену презерватив, это зазвучит как торнадо в жестяной консервной банке. Металлическая дверь гаража меньше прощает наши движения, чем обтягивающее атласное платье высокой четкости. Нет ничего скрытого. Сначала я начинаю медленно, стараясь приглушить как можно больше шума, но вместо торнадо теперь этот жуткий скрипящий звук перекликается через комнату, как будто крабовая лодка пытается прорубить льды Берингова моря.
«Ты можешь быстрее», - шепчет она мне на ухо. «Комната моих родителей находится на другой стороне дома. Они никогда нас не услышат».
«Ты уверена?» - спрашиваю я. Я не куплюсь на это. Джимини Крикет спал в спичечном коробке, который был больше, чем этот ебучий дом [Jiminy Cricket - мультверсия Диснея для персонажа книги «Приключения Пиноккио» итальянского писателя Карло Коллоди].
«О, полностью», - говорит она, как будто она много раз долбилась наверху этой гаражной двери. Мысль о том, что размер ее статистической сексуальной выборки достаточно значим, чтобы сделать уверенное заявление вроде этого, немного нервирует, я не собираюсь лгать. Не потому, что это заставляет меня меньше думать о ней. Напротив, это заставляет меня меньше думать о себе. У меня нет тех же представителей спальни, которые есть у нее (хотя технически и у нее нет, если она провела всю среднюю школу, играя наверху двери). Если я не найду свой ритм на этой штуке, я все испорчу и буду полностью разочарован. Я не так хочу закончить блочный отпуск.
Проклятье, Mumblecore Мэт, включи в игру обе головы! [mumblecore от mumble - «бормотание», поджанр кинематографа, для которого свойственны низкий бюджет, участие актёров-любителей, а также натурализм и естественность диалогов.]
Я начинаю набирать обороты. В конце концов, мое тело приспосабливается к пазам металлической двери, и я не только могу использовать хорошие рычаги, но и нахожу действительно хороший ритм, и мы все начинаем чувствовать, что движемся как одно целое - я, Мэг и дверь. Это практически симфония. Затем, когда я собираюсь достичь оргазма, я слышу громкий шум, за которым сразу же загорается яркий свет. Настоящая дверь гаража поднимается.
«Вот дерьмо!» - в панике говорит Мэг. «Я думаю, что мой брат дома!».
«Что ты имеешь в виду под домом? Это гараж».
Теперь она смотрит на меня, как на сумасшедшего. Вот тогда меня осенило: он действительно живет в этом ебучем гараже. Для полного дерьмопакета дома дверь гаража поднимается на удивление быстро. Ее брат первым делом увидит то, как установлена импровизированная кровать. Яркий свет фар его машины ударил нам прямо в лицо. Мы пытаемся схватить одежду, но безуспешно.
«Мэг?»
«Джон, я могу объяснить», - говорит она, неловко натягивая стеганое одеяло на грудь. Когда дверь гаража останавливается и фары наконец выключаются, я вижу две пары мужских ног.
«Какого хера ты делаешь в моей комнате?» - сердито спрашивает он.
«Честно говоря, это гараж», - вмешиваюсь я.
«Подожди, ты не был в той эмо-группе?» - спрашивает его друг.
«Ха, был».
«Заткнись нахуй, чел», - говорит Джон. «Мэг, убирайся из моей ебучей комнаты».
«Отлично. Не могли бы вы хотя бы закрыть дверь гаража и дать нам секунду? Боже!» - говорит Мэг, нащупывая свою одежду. Джон жмет на пульт дистанционного управления дверью гаража, и, когда она медленно закрывается, я слышу его друга.
«Эй, чувак, их группа была на самом деле довольно хороша», - говорит он, пересиливая себя.
Если бы я ещё не покраснел от секса, я бы полностью покраснел, когда мы одевались. Я не мог поверить, что он узнал меня ещё со времен моей «Слепой истории». Я понятия не имел, что нас могут вспомнить. Меня это искренне тронуло - даже если они испортили наш эпизод «Кастинг-гаража»
Верьте или нет, но это был идеальный способ закончить полторы недели блаженного жесткого секса. Садясь на самолет в Такому, Вашингтон, обратно в мое подразделение, чтобы подготовиться к нашему следующему развертыванию, я был наполнен ещё большей целью, чем у меня было до первого. Я почувствовал новое чувство уверенности и был готов вернуться за границу и, наконец, вступить в настоящую битву, о которой мечтал последние 2 года.
Но вот что самое забавное в мечтах. Самое интересное в погоне. Как только ты достигаешь цель, это обычно не доставляет того чувства удовлетворения или вознаграждения, которое, как ты думал, это принесёт. Иногда ты понимаешь, что всё это время ты преследовал что-то другое. А в другие времена, как я собирался выяснить, у них есть злоебучий способ вернуть тебя к реальности.
Chapter 6 / Глава 6
Брем и Барраза (Brehm and Barraza)
Всего через 12 месяцев после вступления в армию я вернулся в Ирак во второй раз со 2-м батальоном рейнджеров. Я надеялся, что во второй раз я смогу применить все свои боевые навыки и воочию увидеть настоящую войну. Я подумал, что это могло произойти с большой вероятностью, потому что мое подразделение выскочило вперед раньше стандартной ротации, и мне сказали, что мы сразу бросимся в бой. Этого не произойдет, пока всё не станет действительно круто, верно?
Я никогда не узнаю наверняка, но думаю, что руководитель моей группы, сержант Dale Brehm [Погиб в ходе Operation Iraqi Freedom 18 марта 2006 г. во время ночного боя в Рамади, Ирак. Также погиб 24-летний SSG Ricard Barraza из Shafter, California. За свою военную карьеру Дейл трижды служил в Афганистане и был в третьей командировке в Ирак, когда был убит.], чувствовал то же самое и понимал, насколько разным может быть это развертывание для меня. Когда мы готовились к развертыванию, он однажды отвёл меня в сторону и сообщил мне важную новость: когда мы вернёмся домой в конце этого шестимесячного развертывания, наступит моя очередь идти в школу рейнджеров - я сделал сокращение, чтобы пройти курс боевого руководства и продолжать продвигаться в рамках подразделения.
Брем также дал мне свою нашивку «Рейнджер» и свиток «Рейнджер». По традиции рейнджеров вы зашиваете ярлычок лидера своей команды и прокручиваете его внутрь вашего PC (patrol cap - кепка), и когда дерьмо становится действительно тяжелым, когда у вас есть сомнения или вы чувствуете, что бьетесь о стену во время тренировки, вы можете снять свою кепкур и посмотреть на эти патчи как на напоминание о том, что у вас есть все необходимое, чтобы дойти до конца этого отстоя, и что парень, который дал вам эти патчи, тоже так думает. Кто-то сделал это для сержанта Брема до того, как прошел школу рейнджеров, а теперь он платил мне.
Его жест и уверенность, которую он проявил ко мне, действительно воодушевили меня, когда мы прибыли в конце октября 2005 года и направились в приграничный регион под названием Провинция Анбар, известный как главная артерия для притока иностранных боевиков из Сирии. В районе нашей операции только что прошло крупное американское наступление. Нам было поручено найти оставшихся бойцов и убить или захватить их, что оказалось проще, чем я ожидал.
После того, как мы расположились и стали полностью готовыми к работе, мы проводили рейды каждую ночь в течение нескольких недель, не оказываясь ни в каком серьезном столкновении. Отчасти потому, что предшествовавшее нам наступление хорошо поработало. Но я подозревал, что основная причина, по которой мы приходили с пустыми руками, заключалась в том, что приближалась зима, а сезон боевых действий приходится на более теплые месяцы. Вы же не едете в Аспен в июле на лыжах, верно? Что ж, в декабре вы приедете в Ирак не воевать.
По мере того, как развертывание затягивалось, мы выходили на операцию, попадали в цель, и все плохие парни, которые всё ещё были там, немедленно сдавались. (Я называл их холодными успокоителями) Каденция всего этого в этот период боевых действий в Ираке стала настолько достоверной, что, даже если бы мы находились в особенно сконцентрированном районе, мы могли поразить несколько целей за ночь, иногда даже до дюжины. Это было похоже на старомодный блицкриг, но с меньшими отрядами и большими бородами. Мой взвод не был уникальным в этом отношении - это происходило с подразделениями специальных операций по всей стране - это меня просто злило, может быть, больше, чем других, потому что я хотел участвовать в перестрелках, а не зарабатывать значок за заслуги узлами стяжек zip-tie.
Несмотря на то, что коалиционные силы одновременно привлекали к себе нескольких крупных игроков в Глобальной войне с террором, это не принесло мне утешения, потому что мои интересы не были геополитическими. Они были интуитивными. Я не был одержим победой; Я был одержим войной. Это то, для чего я был там, и это то, в чем я хотел преуспеть.
Это не была какая-то злоебучая жажда крови, но она была очень примитивной. По сути, война - это дуэль до смерти на службе у чего-то гораздо большего, чем вы сами. Генерал Дуглас Макартур назвал это «Долг, Бог, Страна» в речи перед курсантами в Вест-Пойнте незадолго до начала войны во Вьетнаме. Шекспир назвал это «отрядом братьев». Как бы вы это ни называли, битва в свою защиту - это окончательное испытание - испытание, которое я отчаянно искал, и мне очень хотелось его пройти. Когда я был 19-летним ребенком, я не был достаточно умен, чтобы понять, почему это так сильно меня огорчило, и до некоторой степени я до сих пор не до конца понимаю это, но я точно знаю, что я был не один. Люди и другие млекопитающие участвовали в той или иной версии битвы в защиту территории, семьи, стаи или племени на протяжении сотен тысяч, если не миллионов лет. Сегодня «образованным людям» нравится думать, что мы эволюционировали за пределы этого фундаментального инстинкта, и они смотрят свысока на воинов как на примитивных или регрессивных (что бы это ни значило), но всё, что вам нужно сделать, это провести 2 минуты в Твиттере и понять, что этот древний животный импульс жив и здоров.
Тем не менее, есть опасность полностью отдаться азарту войны, и я был очень близок к тому, чтобы пересечь эту черту, даже прежде чем произвел смертельный выстрел. Опасность не в том, что вы потеряете себя, хотя это всегда возможно, а в том, что вы упустите из виду высшую цель каждой миссии. Во время этой второй поездки были моменты, когда я не полностью осознавал опасность некоторых ситуаций, в которые мы попадали ночь за ночью, причем с нашим безумно высоким оперативным темпом. Я никогда не был безрассудным, но были времена, когда я не обязательно видел все поле, и когда это случается, могут последовать плохие вещи.
В первые несколько месяцев мы почти каждую ночь взрывали двери и уклонялись от пуль, но никогда не чувствовалось, что нас слишком плохо тестируют - по крайней мере, не выходя за рамки того, к чему нас готовили наши тренировки - так что никогда не казалось, что я могу снять свои тренировочные колеса, чтобы увидеть, из чего я на самом деле сделан.
Затем, когда до конца шестимесячной командировки оставалось 2 месяца, все начало меняться. Нас перебросили на 250 км к юго-востоку, в город Рамади.
На этом этапе войны атмосфера в Рамади была совершенно иной. В последние недели мятеж в этом районе становился всё более опасным, и это место превратилось в ебаную пороховую бочку, которая взорвется через пару месяцев во время Второй битвы при Рамади - шестимесячной генеральной битвы, в которой участвовало знаменитое Task Unit Bruiser во главе с Jocko Willink из SEAL Team Three. Именно здесь Крис Кайл получил прозвище «Дьявол Рамади». Рамади произвел десятки американских жертв, медалей почета и бог знает сколько бронзовых и серебряных звезд. Многие отважные американцы многим пожертвовали на этих улицах. И в отличие от повстанцев, с которыми мое подразделение столкнулось в Анбаре и его окрестностях, бойцы, наводнившие улицы Рамади, были готовы стоять на своем и сражаться насмерть.
Я узнал об этом из первых уст во время одного из первых рейдов, которые мы провели в нашем новом АО (area of operation- район операции). «Страйкер» (восьмиколесная боевая бронированная машина), на которой ехала моя команда, перестраивался, чтобы выследить нескольких вражеских комбатантов, которые только что убежали от целевого здания. Когда мы мчались по переулку, один из них сгорел на СВУ, взорванном по команде.
Итак, это ново. Взрыв снёс два передних колеса нашей машины и остановил нас. К счастью, никто серьезно не пострадал. Мы все как бы огляделись, убедились, что наши члены всё еще целы, и дали «Roger Up». Хорошо пошли.
Большая часть следующих нескольких недель была именно такой: ожесточенные, динамичные бои, беспорядочная стрельба издалека, СВУ то тут, то там. Затем, за неделю до того, как мы должны были уехать и вернуться в Соединенные Штаты, мы получили TST (time-sensitive target - чувствительную ко времени цель) на некоторых сельскохозяйственных угодьях к западу от города. Поначалу я не особо задумывался об этом, но когда мы узнали, что целью был временный дом для иностранных боевиков, пробирающихся в Рамади, мое паучье чутье начало покалывать. Это не была обычная миссия - я это чувствовал. Не то чтобы вы когда-либо действительно могли указать на «нормально» в разгар войны, но что-то в этой цели вызывало беспокойство.
Когда мы наконец раскрутились, я оказался посреди вертолета между сержантом. Бремом и моим командиром отряда сержантом Ricardo Barraza [24-летний Рикардо Барраза был командиром отделения 2-го батальона 75-го полка рейнджеров, Форт-Льюис, Вашингтон. Он умер от ран, полученных от вражеского огня из стрелкового оружия, во время ведения боевых действий в западном Ираке 18 марта 2006 года. Барраза был шестикратным ветераном Глобальной войны с терроризмом, трижды участвовал в операциях «Несокрушимая свобода» в Афганистане и трижды в операции «Иракская Свобода»]. Эти парни были двумя самыми настоящими крутыми бычарами в батальоне. В сплоченном сообществе рейнджеров они были легендами. Но если говорить более лично, они в основном воспитывали меня с момента моего первого развертывания, и я считал их семьей. Когда я пришел в батальон с подготовкой, но без боевого опыта, они попытались научить меня, что на самом деле значит быть рейнджером: как думать, как сражаться, как держаться. И если реакция моих друзей на то, как сильно я изменилась, вернувшись домой в отпуске после первого пребывания в Мосуле, была каким-то признаком, Брем и Барраза были отличными наставниками.
Во время этой миссии у нас была хорошая и своевременная информация о том, что наша цель скрывалась где-то внутри одного из четырех зданий, которые представляли собой сплошной шестикилометровый инфил от HLZ (зона посадки вертолета). Мы были в полном снаряжении, а это означало, что каждый из нас имел при себе снаряжение на 80 или 100 фунтов. Я до сих пор ярко помню тот рывок. Мы направлялись к тому, что оказалось большой фермой в этой причудливой маленькой деревушке, которая, вероятно, очень похожа на иракский вариант Маленького дома в прериях [Little House on the Prairie - американский телесериал].
Практически сразу же мы оказались среди наихудшего ландшафта для боя и скрытного передвижения - плохо поддерживаемая лоскутная структура участков, странными разваливающимися рядами плугов, которые не позволяли нам идти прямо к цели на любое значимое расстояние, не заставив нас прежде накрутить круги вокруг чего-то или перелезть через что-нибудь. В некоторых местах нам приходилось ставить лестницы над открытыми траншеями, чтобы попасть на площадку, по которой можно ходить. К тому времени, как мы достигли окраины села и установили наш ORP (operational reference point - оперативный ориентир), почти каждый член команды хотя бы раз вляпался в дерьмо на неровной земле.
Когда нужно было поразить 4 здания, командующий сухопутными войсками быстро определил, какие целевые здания будут первыми и какой отряд будет атаковать каждое. Разведка, которую мы провели, показала, что плохие парни, если они всё ещё были там, скорее всего, находились в одной или двух из четырех структур, поэтому мы разделили отряд на 2 штурмовых отряда и 2 отряда поддержки и решили нанести удар по зданиям одновременно. Когда все уяснили план, мой отряд начал маневрировать к первому зданию. Мне стало неуютно с того момента, как мы вошли в деревню. Стены были низкими и плотно прилегающими друг к другу, между зданиями оставалось очень мало места. Нам приходилось идти согнувшись, что делало маневр сложным с тактической точки зрения. Мы сразу же оказались в компромиссном положении, и с этого нельзя начинать свой подход.
Нашей целью был примитивный иракский деревенский дом. Его площадь составляла не более 1200-1400 квадратных футов, стены были сделаны из бетона на глиняной основе, а полы внутри почти наверняка были грязными и плотно утопленными в грязи. Мы решили установить ECT (explosive cutting charge - взрывной режущий заряд) и идти громко, пока 2-е отделение сносит другое здание. Насколько мы знали, никто не знал, что мы там.
Когда мы вошли в первую комнату дома, враг бросился к книжной полке в углу. Я срезал комнату под углом, чтобы открыть линию огня от сержанта Брема и двинулся, готовый нажать на спусковой крючок, чтобы сработать. Затем, за считанные миллисекунды до того, как я выпустил первый патрон, он внезапно остановился, поднял руки и опустился на пол на колени.
По необъяснимой причине, я не могу объяснить это, я не выстрелил сразу. Я чувствовал, что мне все еще нужно дать этим людям пользу сомнения, кем бы они ни были. Этот парень сдавался, поэтому мне пришлось дать ему сдаться. Повторяя эти слова про себя более 10 лет спустя, они звучат чуждо. 22-летний Мэт отрубил бы этому уёбку голову. Но для 19-летнего Мэта, даже при всей его одержимости войной и убийством плохих парней, все было не так однозначно. К тому же, когда вы впервые сталкиваетесь с этой безумной ситуацией, это совершенно нервирует. Вы не думаете о огне по врагу, или о том, как вы когда-нибудь расскажете эту историю в книге. Всё, что вы на самом деле пытаетесь сделать - это увидеть полную картину и принять правильные решения, чтобы вы и ваши братья могли благополучно вернуться домой.
Подойдя поближе, я увидел АК-47 на полке, на расстоянии вытянутой руки. К счастью, Брем первым увидел это и схватил парня, а затем выбил из него дерьмо, пока я не схватил оружие, запер и очистил его от патронов, а товарищ по команде связал его zip-tie, чтобы мы могли продолжить движение через остальную часть здания.
Главный парень, которого мы искали, был не в этом первом здании. Мы быстро вышли на улицу и оцепили одно из других зданий, где, как мы думали, он вероятнее всего мог находиться. Когда периметр было защищен, мы начали обзвон. Вызов в самой простой форме - это когда ваш переводчик кричит всем, кто может быть в здании, что дерьмо вот-вот рухнет, и у них есть два варианта: сдаться или умереть.
«Выходи из дома!» - крикнул переводчик. «Солдаты убьют вас, если вы этого не сделаете. Выходи из дома или умрешь!». Он повторил это 4 или 5 раз для лучшего понимания. «Это ваш последний шанс перед тем, как мы начнем стрелять!».
Это были волшебные слова. В считанные секунды это было похоже на появление Али-Бабы и всех 40 его воров, которые вышли из дома. Это была самая странная вещь, которую я когда-либо видел. Обычно вы видите четырех, может быть, 5 человек - нормальный размер иракской семьи - выходящих из структуры такого размера. В данном случае это была иракская клоунская машина. Я насчитал 16 из них, прежде чем потерял счет.
«Есть ли 8 двухъярусных кроватей в каждой комнате», - спросил я одного из пожилых мужчин через нашего переводчика, когда он проходил мимо меня, - «Или вы, ребята, просто физически спите друг на друге?». Он просто посмотрел на меня. Нет ответа. Типично.
«Есть ли ещё кто-нибудь в этом доме?» - мой взводный сержант спросил девушку, которую он оттащил в сторону.
«Нет», - ответила она через переводчика.
«Если там кто-то есть, мы нахуй убьем их. Вы понимаете? Вы должны сказать мне, остался ли ещё кто-нибудь внутри».
«Нет, внутри больше никого нет. Я обещаю». Она это подчеркнула.
Мой взводный сержант был недоволен. Он вытащил мужчину лет двадцати из строя в сторону.
«Есть ли ещё кто-нибудь в этом здании, потому что, если будет, мы взорвем весь ебаный дом. Ты понял?».
«Нет нет. Клянусь аллахом, в этом доме больше никого нет», - ответил он.
Сегодня есть способ точно узнать, говорят ли они правду: вы отправляете одну из рабочих собак. Проведите по этому дому полностью обученного, закаленного в боях бельгийского малинуа, и вы очень быстро поймете, насколько он пуст. В то время, однако, клыки, боковые пластины и другие защитные меры не входили в стандартные рабочие процедуры для подобных миссий, поэтому вам приходилось собирать информацию на лету, а затем действовать интуитивно.
После того, как все поклялись, что в здании никого не осталось, мы решили заняться благотворительностью и вернуть ту чушь, которую они нам скармливали. Мы разделили мой штурмовой отряд на 2 команды. Команда Браво перешла на черную сторону здания (заднюю сторону), а команда Альфа, в которой я находился, пошла на белую сторону (главный вход). Мы решили компенсировать наше отставание, чтобы команда «Альфа» смогла немного опередить команду «Браво» на черной стороне.
Буум.
Когда пыль из дверного проема осела, мы произвели флеш-взрывы, чтобы дезориентировать любого, кто мог бы нас поджидать, и вошли в крошечный вестибюль, отделяющий входную дверь от довольно большой гостиной. С другой стороны комнаты, напротив входной двери, мы могли видеть лестницу, которая вела прямо на второй этаж. Мы также могли увидеть целую лодку плохого фэн-шуй. Слева и справа были параллельные группы закрытых дверей, ведущих в соседние комнаты. Мы должны были очистить их, прежде чем подняться наверх.
Брем и Барраза вошли в дверь слева. Питерс, ещё один член моей команды, заблокировал лестницу, которая, казалось, была забаррикадирована наверху. Мой товарищ по команде Хансен и я заняли дверь справа. Мы взломали наши двери одновременно. Очень быстро мой белый свет пересекся с светом Хансена, и мы очистили комнату. Как только эти слова сорвались с наших уст, позади нас раздался отчетливый оглушительный звук полностью автоматического огня. Пока мы с Хансеном пытались выяснить, откуда исходит звук, хаос непрерывной стрельбы в эти несколько секунд потряс наши чувства. Было ощущение, что ты в зале зеркал, созданных из шума. Мгновение спустя мы поняли, что перестрелка разгорелась в комнате, в которую только что вошли Брем и Барраза. Затем мы услышали слабый голос.
«Я ранен. Я не могу пошевелиться».
Это был Брем. Мы с Хансеном сразу же прошли через гостиную, следуя на голос Брема. Мы нашли его лежащим в двух или трех футах от двери соседней комнаты. Он не двигался. Когда мы попытались пересечь комнату, чтобы получить лучшую видимость, именно тогда мы увидели Барразу в дальнем конце комнаты. Он тоже не двигался. Скорость, с которой все это происходило, на мгновение дезориентировала нас с Хансеном и вызвала неуверенность в правильности действий. Мы даже не знали, что именно произошло.
«Я вызову охрану, как думаешь, ты сможешь схватить Брема?» - сказал Хансен.
«Роджер», - ответил я.
Я прыгнул в комнату, полностью открыв свое тело. Хансен вызывал охрану, но из-за отсутствия прямой видимости в комнате я был уверен, что поток пуль вот-вот разорвет мое тело сбоку. Но я лучше умру, чем не помогу своему товарищу по команде. Я крепко ухватился за наплечный ремень Брема и за ремешок на задней части его комплекта и выдернул его из комнаты изо всех сил.
Каким-то образом я вышел из комнаты невредимым и смог вытащить Брема с собой в гостиную. Я посмотрел на него и начал сканировать его тело на предмет очевидных повреждений, но не смог их найти. В этот момент Брем не отвечал, поэтому я начал прогонять сценарии в голове. Наверное, ему просто выстрелили в шлем. Или, может быть, в нагрудную пластину. Он потерял сознание. Ладно, в этом есть смысл. Он хорош.
Затем я начал развязывать держатели пластин Брема, чтобы провести полную медицинскую очистку и более тщательно поискать любые раны. Тогда он выдохнул полный рот крови.
Проклятье. Проклятье. Проклятье.
В свои 23 года, ростом 5 футов 9 дюймов и вес, может быть, 185 фунтов, сержант Дейл Брем был отличником и превосходным руководителем группы. Он всегда готовил нас к любой ситуации. И он много раз говорил нам, что если он когда-либо был ранен, мы должны включить его микрофон, чтобы позвать на помощь. Вот что я сделал.
«Медик, нам нужен медик в 10 корпусе!» - крикнул я в его телефонную трубку. Прежде чем я успел отпустить кнопку на радио Брема, по противоположной стороне здания открылся автоматический огонь. Команда Браво только что вошла с черной стороны и вступила в бой с вражеским комбатантом, убив его, когда они расчищали путь к нам. Когда они, наконец, вошли в гостиную, Петерс присоединился к Хансену, который вызывал охрану, когда я пытался оказать первую помощь Брему. Наш взводный медик, следовавший за командой «Браво», сразу же упал на колени рядом со мной.
«Куда он ранен?» - крикнул медик.
«Я не уверен, у него нет открытых ран, но он выдыхает кровь», - ответил я, когда медик начал работать. Я вскочил на ноги, понимая, что мы всё ещё не понимаем, какая и где была угроза. В этот момент прибыл другой отряд из нашего взвода, и мы начали готовиться к наступлению в комнату, где тело Барразы всё ещё лежало неподвижно. Единственная часть комнаты, которую мы не могли видеть - это дальний задний левый квадрант, поэтому передний член нашей команды швырнул свою вспышку в этом направлении.
Буум.
Я последовал за ним и за ещё одним членом группы. Когда белые огни нашего оружия пересеклись, мы увидели человека, лежащего под молитвенными циновками, пытающегося спрятаться, с автоматом АК-47 в руке. Мы все вступили в шквал перестрелки, немедленно убив его, хотя он, возможно, уже был смертельно ранен.
Когда непосредственная угроза была нейтрализована, мы вернулись к нашим раненым. У нас было 2 рейнджера. Двое наших лидеров. Два парня, которые отдали всё, что у них было, для каждой миссии и отдали бы свои жизни, чтобы защитить каждого человека в своей команде. Нам нужно было как можно скорее отправить их на медицинскую эвакуацию. Когда эта реальность начала оседать, я позволил своим эмоциям взять верх над собой.
«Ты уёбок!» - закричал я, когда начал бить кулаками по мертвому телу повстанца. «Ты ебаный кусок дерьма!».
Алекса даже не знала, что я существую в старшей школе, но после марафона животного секса накануне вечером мой показатель уверенности взлетел до миллиарда, и ни одна из этих неловких социальных тенденций из прошлого ничего не значила для меня. О, быть снова молодым и тупым.
«Эй, разве мы не ходили вместе в школу?» - спросила она. О нет, сестра, тебе не стоит со мной кокетничать. Я повернулся, чтобы уделить ей всё свое внимание. У меня было всего 9 дней, прежде чем я вернусь в Fort Lewis. Пора было переходить к делу.
«Кого ебёт старшая школа? Ты меня не знаешь, а я тебя почти не знаю. Давай изменим всё это сегодня вечером и постараемся не забеременеть. Что скажешь?». Чистая романтика.
«Это немного опережает», - сказала она сквозь нервный смех.
«Что ж, этот грузовик заднего хода не даст. Ты падаешь, или что?».
Алекса не была идиоткой. Вы не сможете выжить в такой порочной клике, как школьная команда поддержки, проведя 4 года на вершине человеческой пирамиды, где всем есть до тебя дело, не зная, как справиться с репутационными угрозами, возникающими из-за связи со случайными парнями. В этом был процесс. Были ожидания. Она не собиралась прямо здесь лечь на землю и стянуть трусики в сторону. Это был не рай. Это была домашняя вечеринка. Достоинство было важно.
«Позволь мне попрощаться с моими друзьями», - ответила она, взглянув мне прямо в глаза всего на секунду. Веселое, открытое, кокетливое выражение её лица с того момента, когда она впервые подошла ко мне, исчезло. На его месте была убежденность сексуального Терминатора. По её пристальному взгляду я мог видеть, что она произвела все расчеты. Она оценила меня, она оценила окружающую среду и приняла решение.
Все, что мог собрать мой мозг, было: О, ебать, не могу поверить, что это сработало.
Когда она пошла сказать спокойной ночи, я видел, как она рассказывала о нашем разговоре всем своим великолепным друзьям. Они посмотрели на меня и захихикали. Некоторые расширили глаза от притворного удивления. Один из них шлепнул её по заднице, когда она шла ко мне, как тренер, подбадривающий свою звезду, бегущую назад, когда она возвращалась в игру на четвертом и (здоровенных восьми) дюймах [американско-футбольный сленг].
Это было более чем немного пугающе, потому что было ясно, что эта девушка знала, что делает (или собиралась сделать), в то время как я, не имея за плечами тонны опыта, понятия не имел, хотя учился быстро. Единственное, что пришло в голову, это сделать точную копию вчерашней ночи. Поэтому я отвез её на тот же пляж и остановился на том же месте для парковки после того, как вернулся на ту же заправочную станцию за той же коробкой презервативов.
Единственное, чего не хватало, так это ящика бумажных полотенец Bounty, потому что эта бывшая чирлидерша была сквиртером, и к тому времени, когда мы закончили, всё заднее сиденье Buick было в беспорядке, и, что ещё хуже, все наше тепло и трение вплавили это в ткань. Я никак не мог привезти домой машину родителей, пахнущую разбавленной девичьей мочой. Мы не немцы. Я должен был это исправить.
В какой-то момент над горами начало вставать солнце. Это могло означать только одно: вот-вот откроется Home Depot. Я высадил Алексу обратно у дома для вечеринок, где была припаркована ее машина, а затем побежал в Home Depot за средством для чистки ковров промышленного уровня, которое они используют на местах преступлений в мотелях. Прямо там, на стоянке, мне пришлось отмываться, как леди Макбет.
Я не жалуюсь, клянусь. У меня не было проблем с чисткой заднего сиденья. Я был похож на маленького ребенка, который красит стены своей спальни фекалиями от своего грязного подгузника, а затем отступает, чтобы полюбоваться этим. Да, мама, это я сделал. Я устроил этот беспорядок. Или, по крайней мере, я заставил её устроить беспорядок. Я испытал огромное чувство выполненного долга.
Несколько ночей спустя, когда продолжался парад домашних вечеринок, я поменял всё местами и ушел с девушкой по имени Мэг, которую я почти не помнил из средней школы. Мэг была на год старше меня. С точки зрения школьной иерархии в ней не было ничего исключительного - она не была ни Региной Джордж, ни чирлидером, ни красоткой Меган-Фокс-в-Трансформерах. Ничего такого, чем бы она запомнилась мне. Она была просто классным человеком, с которым было весело поговорить в ту ночь, и которую я знал так же хорошо, как кто-либо знает половину людей, с которыми они дружили на MySpace. По сути, мне понравилась её аватарка, и я захотел вставить её в личные сообщения. К счастью для меня, её интимные места не были закрыты, и к концу ночи она захотела вернуться к себе домой, чтобы я мог поместить Мой Космос в Её Космос. Я был взволнован, потому что устал от секса в машине родителей. В седане можно сделать так много всего.
Предупреждение о спойлере: будьте осторожны со своими желаниями, мальчики и девочки, потому что вы можете это получить.
Вам нужно кое-что понять о том, где я вырос: на самом деле там две Санта-Барбары. Один из них сказочно богата и роскошна, с огромными домами, пышными садами и потрясающими видами. У таких людей, как Опра, Эллен ДеДженерес [американская актриса, комик, телеведущая] и Том Круз, есть там дома. Иногда люди называют её Монтесито, иногда - Американской Ривьерой, и она такая же красивая, как изображения в брошюре. Также есть Санта-Барбара с домами, которые выглядят так, как будто они были выброшены на берег после индонезийского цунами 50 лет назад и остановились под пальмами. Я из той Санта-Барбары.
Это Санта-Барбара, в которой находился дом Мег. Если вы захотите называть это домом. Он было настолько маленьким, что Мэг и ее семья, вероятно, считались бездомными в штате Калифорния. Всё это не могло быть больше 900 квадратных футов.
Когда мы добрались до входной двери, она положила палец на губы.
«Держи его, когда ты идешь внутрь, мои родители спит», - поручила она мне. Держи его? Я не беспокоился о пробуждении их голосом, я больше беспокоился о том, что дверь хлопнула, когда мы вошли.
«Хорошо, но они не смогут услышать нас, ну ты знаешь, когда начнем вытворять всякие штуки?».
«Нет, мы выйдем в гараж. У моего брата он построен довольно круто. Мы будем одни там».
Что это место, Goonies-дом [«The Goonies» - фильм 1985 года. Дом из фильма находится в г. Астория, и его жителей задолбали путешествующие кинофанаты]? Твой брат Джош Бролин [американский актер, игравший в фильме «The Goonies»]? Он будет там, лаская эспандер на груди и ебать меня взглядом? У меня было так много вопросов, но я положил их в сторону, потому что Мэг собиралась позволить мне упасть в её влагалище, и оскорбление ее дома было убедительным способом потерять своё лицо.
«Хорошо», - сказал я. «Прокладывай путь».
Мы прошли через её кукольную кухню, и она провела меня в гараж, который она осветила, потянув последовательность на одной 45-ваттной лампочке, подвешенной к балке, которая удерживала крышу. Я был прав. Это было похоже на гараж Goonies. На открытых настенных балках висели плакаты быстрых машин. Там даже была дерьмовая маленькая весовая скамейка с теми пластиковыми тарелками старой школы, которые приходится заполнять песком. Ничего в этой комнате не кричало «круто» даже такому парню, как я, у которого было резюме, полное тупизма.
«Сколько лет твоему брату, 14?».
«Нет, он твоего возраста. Он пошел в школу с нами», - сказала Мэг, небрежно, когда она скамейки весов Фишера-Прайса.
«Ох, ладно. Так твои родители просто сохранили для него это?». Я пытался дать ему пользу сомнения.
«Нет, он всё ещё живет дома», - сказала она. «Он остается в доме Стива сегодня вечером».
«Да, Стив. Круто», - уверенно сказал я. Я не знаю, кто такой Стив, и после никель-тура я не хотел выяснить.
Видимо, зная, что Стив - это имя, которого парням достаточно, чтобы положить конец маленькому разговору. Мег быстро снимает верх и подводит меня к тому, что кажется большой выдвижной футонной кроватью с огромным стеганым одеялом, натянутым на неё. Одеяло застряло по бокам на бетонном полу. Ни металлической рамы, ни пружин, только пол. Ничего страшного, я спал хуже.
Мег мягко садится, и я слышу громкий хруст. Я снимаю рубашку, и она протягивает руку ко мне.
«Просто садись осторожно, хорошо?». Я понятия не имею, о чем она говорит, поэтому я позволил ей взять на себя ведущую роль и направлять меня на неё, но когда вес моего тела надавил, я чувствую громкий металлический хруст, сопровождаемый тем же шумом, который она сделала когда села. Она хихикает, типа как же это дерьмо очаровательно. Типа ёбля внутри мусорного ведра включена.
«Что это за вещь? Это не похоже на футон».
«Это наша старая дверь гаража», - говорит Мег со смехом. «Мой папа действительно не знал, как утилизировать это, поэтому он держал её здесь все эти годы. Мой брат использует это как кровать».
«Подожди, ты хочешь заниматься сексом на кровати твоего брата, которая на самом деле ваша старая дверь гаража, которая находится внутри вашего гаража, которая покрыта твоей нынешней дверью гаража?».
«Да-а. Почему нет?».
«Ты не находишь это странным?».
«Я никогда не думала об этом. Мы просто должны быть тихими ... ».
«Потому что мы занимаемся сексом на вершине старой металлической двери».
«Ну, да», - говорит она.
Когда я снимаю джинсы, я могу слышать и чувствовать каждый хруст от двери гаража. Часть меня в ужасе, что мы разбудим её родителей; Другая часть меня хочет свернуть одеяло, чтобы посмотреть на эту вещь. Мег настаивает, что это дверь гаража, но по мне это звучит как гигантский пакет картофельных чипсов, полный столбняка. Когда мы наконец снимем всю нашу одежду, и я надену презерватив, это зазвучит как торнадо в жестяной консервной банке. Металлическая дверь гаража меньше прощает наши движения, чем обтягивающее атласное платье высокой четкости. Нет ничего скрытого. Сначала я начинаю медленно, стараясь приглушить как можно больше шума, но вместо торнадо теперь этот жуткий скрипящий звук перекликается через комнату, как будто крабовая лодка пытается прорубить льды Берингова моря.
«Ты можешь быстрее», - шепчет она мне на ухо. «Комната моих родителей находится на другой стороне дома. Они никогда нас не услышат».
«Ты уверена?» - спрашиваю я. Я не куплюсь на это. Джимини Крикет спал в спичечном коробке, который был больше, чем этот ебучий дом [Jiminy Cricket - мультверсия Диснея для персонажа книги «Приключения Пиноккио» итальянского писателя Карло Коллоди].
«О, полностью», - говорит она, как будто она много раз долбилась наверху этой гаражной двери. Мысль о том, что размер ее статистической сексуальной выборки достаточно значим, чтобы сделать уверенное заявление вроде этого, немного нервирует, я не собираюсь лгать. Не потому, что это заставляет меня меньше думать о ней. Напротив, это заставляет меня меньше думать о себе. У меня нет тех же представителей спальни, которые есть у нее (хотя технически и у нее нет, если она провела всю среднюю школу, играя наверху двери). Если я не найду свой ритм на этой штуке, я все испорчу и буду полностью разочарован. Я не так хочу закончить блочный отпуск.
Проклятье, Mumblecore Мэт, включи в игру обе головы! [mumblecore от mumble - «бормотание», поджанр кинематографа, для которого свойственны низкий бюджет, участие актёров-любителей, а также натурализм и естественность диалогов.]
Я начинаю набирать обороты. В конце концов, мое тело приспосабливается к пазам металлической двери, и я не только могу использовать хорошие рычаги, но и нахожу действительно хороший ритм, и мы все начинаем чувствовать, что движемся как одно целое - я, Мэг и дверь. Это практически симфония. Затем, когда я собираюсь достичь оргазма, я слышу громкий шум, за которым сразу же загорается яркий свет. Настоящая дверь гаража поднимается.
«Вот дерьмо!» - в панике говорит Мэг. «Я думаю, что мой брат дома!».
«Что ты имеешь в виду под домом? Это гараж».
Теперь она смотрит на меня, как на сумасшедшего. Вот тогда меня осенило: он действительно живет в этом ебучем гараже. Для полного дерьмопакета дома дверь гаража поднимается на удивление быстро. Ее брат первым делом увидит то, как установлена импровизированная кровать. Яркий свет фар его машины ударил нам прямо в лицо. Мы пытаемся схватить одежду, но безуспешно.
«Мэг?»
«Джон, я могу объяснить», - говорит она, неловко натягивая стеганое одеяло на грудь. Когда дверь гаража останавливается и фары наконец выключаются, я вижу две пары мужских ног.
«Какого хера ты делаешь в моей комнате?» - сердито спрашивает он.
«Честно говоря, это гараж», - вмешиваюсь я.
«Подожди, ты не был в той эмо-группе?» - спрашивает его друг.
«Ха, был».
«Заткнись нахуй, чел», - говорит Джон. «Мэг, убирайся из моей ебучей комнаты».
«Отлично. Не могли бы вы хотя бы закрыть дверь гаража и дать нам секунду? Боже!» - говорит Мэг, нащупывая свою одежду. Джон жмет на пульт дистанционного управления дверью гаража, и, когда она медленно закрывается, я слышу его друга.
«Эй, чувак, их группа была на самом деле довольно хороша», - говорит он, пересиливая себя.
Если бы я ещё не покраснел от секса, я бы полностью покраснел, когда мы одевались. Я не мог поверить, что он узнал меня ещё со времен моей «Слепой истории». Я понятия не имел, что нас могут вспомнить. Меня это искренне тронуло - даже если они испортили наш эпизод «Кастинг-гаража»
Верьте или нет, но это был идеальный способ закончить полторы недели блаженного жесткого секса. Садясь на самолет в Такому, Вашингтон, обратно в мое подразделение, чтобы подготовиться к нашему следующему развертыванию, я был наполнен ещё большей целью, чем у меня было до первого. Я почувствовал новое чувство уверенности и был готов вернуться за границу и, наконец, вступить в настоящую битву, о которой мечтал последние 2 года.
Но вот что самое забавное в мечтах. Самое интересное в погоне. Как только ты достигаешь цель, это обычно не доставляет того чувства удовлетворения или вознаграждения, которое, как ты думал, это принесёт. Иногда ты понимаешь, что всё это время ты преследовал что-то другое. А в другие времена, как я собирался выяснить, у них есть злоебучий способ вернуть тебя к реальности.
Chapter 6 / Глава 6
Брем и Барраза (Brehm and Barraza)
Всего через 12 месяцев после вступления в армию я вернулся в Ирак во второй раз со 2-м батальоном рейнджеров. Я надеялся, что во второй раз я смогу применить все свои боевые навыки и воочию увидеть настоящую войну. Я подумал, что это могло произойти с большой вероятностью, потому что мое подразделение выскочило вперед раньше стандартной ротации, и мне сказали, что мы сразу бросимся в бой. Этого не произойдет, пока всё не станет действительно круто, верно?
Я никогда не узнаю наверняка, но думаю, что руководитель моей группы, сержант Dale Brehm [Погиб в ходе Operation Iraqi Freedom 18 марта 2006 г. во время ночного боя в Рамади, Ирак. Также погиб 24-летний SSG Ricard Barraza из Shafter, California. За свою военную карьеру Дейл трижды служил в Афганистане и был в третьей командировке в Ирак, когда был убит.], чувствовал то же самое и понимал, насколько разным может быть это развертывание для меня. Когда мы готовились к развертыванию, он однажды отвёл меня в сторону и сообщил мне важную новость: когда мы вернёмся домой в конце этого шестимесячного развертывания, наступит моя очередь идти в школу рейнджеров - я сделал сокращение, чтобы пройти курс боевого руководства и продолжать продвигаться в рамках подразделения.
Брем также дал мне свою нашивку «Рейнджер» и свиток «Рейнджер». По традиции рейнджеров вы зашиваете ярлычок лидера своей команды и прокручиваете его внутрь вашего PC (patrol cap - кепка), и когда дерьмо становится действительно тяжелым, когда у вас есть сомнения или вы чувствуете, что бьетесь о стену во время тренировки, вы можете снять свою кепкур и посмотреть на эти патчи как на напоминание о том, что у вас есть все необходимое, чтобы дойти до конца этого отстоя, и что парень, который дал вам эти патчи, тоже так думает. Кто-то сделал это для сержанта Брема до того, как прошел школу рейнджеров, а теперь он платил мне.
Его жест и уверенность, которую он проявил ко мне, действительно воодушевили меня, когда мы прибыли в конце октября 2005 года и направились в приграничный регион под названием Провинция Анбар, известный как главная артерия для притока иностранных боевиков из Сирии. В районе нашей операции только что прошло крупное американское наступление. Нам было поручено найти оставшихся бойцов и убить или захватить их, что оказалось проще, чем я ожидал.
После того, как мы расположились и стали полностью готовыми к работе, мы проводили рейды каждую ночь в течение нескольких недель, не оказываясь ни в каком серьезном столкновении. Отчасти потому, что предшествовавшее нам наступление хорошо поработало. Но я подозревал, что основная причина, по которой мы приходили с пустыми руками, заключалась в том, что приближалась зима, а сезон боевых действий приходится на более теплые месяцы. Вы же не едете в Аспен в июле на лыжах, верно? Что ж, в декабре вы приедете в Ирак не воевать.
По мере того, как развертывание затягивалось, мы выходили на операцию, попадали в цель, и все плохие парни, которые всё ещё были там, немедленно сдавались. (Я называл их холодными успокоителями) Каденция всего этого в этот период боевых действий в Ираке стала настолько достоверной, что, даже если бы мы находились в особенно сконцентрированном районе, мы могли поразить несколько целей за ночь, иногда даже до дюжины. Это было похоже на старомодный блицкриг, но с меньшими отрядами и большими бородами. Мой взвод не был уникальным в этом отношении - это происходило с подразделениями специальных операций по всей стране - это меня просто злило, может быть, больше, чем других, потому что я хотел участвовать в перестрелках, а не зарабатывать значок за заслуги узлами стяжек zip-tie.
Несмотря на то, что коалиционные силы одновременно привлекали к себе нескольких крупных игроков в Глобальной войне с террором, это не принесло мне утешения, потому что мои интересы не были геополитическими. Они были интуитивными. Я не был одержим победой; Я был одержим войной. Это то, для чего я был там, и это то, в чем я хотел преуспеть.
Это не была какая-то злоебучая жажда крови, но она была очень примитивной. По сути, война - это дуэль до смерти на службе у чего-то гораздо большего, чем вы сами. Генерал Дуглас Макартур назвал это «Долг, Бог, Страна» в речи перед курсантами в Вест-Пойнте незадолго до начала войны во Вьетнаме. Шекспир назвал это «отрядом братьев». Как бы вы это ни называли, битва в свою защиту - это окончательное испытание - испытание, которое я отчаянно искал, и мне очень хотелось его пройти. Когда я был 19-летним ребенком, я не был достаточно умен, чтобы понять, почему это так сильно меня огорчило, и до некоторой степени я до сих пор не до конца понимаю это, но я точно знаю, что я был не один. Люди и другие млекопитающие участвовали в той или иной версии битвы в защиту территории, семьи, стаи или племени на протяжении сотен тысяч, если не миллионов лет. Сегодня «образованным людям» нравится думать, что мы эволюционировали за пределы этого фундаментального инстинкта, и они смотрят свысока на воинов как на примитивных или регрессивных (что бы это ни значило), но всё, что вам нужно сделать, это провести 2 минуты в Твиттере и понять, что этот древний животный импульс жив и здоров.
Тем не менее, есть опасность полностью отдаться азарту войны, и я был очень близок к тому, чтобы пересечь эту черту, даже прежде чем произвел смертельный выстрел. Опасность не в том, что вы потеряете себя, хотя это всегда возможно, а в том, что вы упустите из виду высшую цель каждой миссии. Во время этой второй поездки были моменты, когда я не полностью осознавал опасность некоторых ситуаций, в которые мы попадали ночь за ночью, причем с нашим безумно высоким оперативным темпом. Я никогда не был безрассудным, но были времена, когда я не обязательно видел все поле, и когда это случается, могут последовать плохие вещи.
В первые несколько месяцев мы почти каждую ночь взрывали двери и уклонялись от пуль, но никогда не чувствовалось, что нас слишком плохо тестируют - по крайней мере, не выходя за рамки того, к чему нас готовили наши тренировки - так что никогда не казалось, что я могу снять свои тренировочные колеса, чтобы увидеть, из чего я на самом деле сделан.
Затем, когда до конца шестимесячной командировки оставалось 2 месяца, все начало меняться. Нас перебросили на 250 км к юго-востоку, в город Рамади.
На этом этапе войны атмосфера в Рамади была совершенно иной. В последние недели мятеж в этом районе становился всё более опасным, и это место превратилось в ебаную пороховую бочку, которая взорвется через пару месяцев во время Второй битвы при Рамади - шестимесячной генеральной битвы, в которой участвовало знаменитое Task Unit Bruiser во главе с Jocko Willink из SEAL Team Three. Именно здесь Крис Кайл получил прозвище «Дьявол Рамади». Рамади произвел десятки американских жертв, медалей почета и бог знает сколько бронзовых и серебряных звезд. Многие отважные американцы многим пожертвовали на этих улицах. И в отличие от повстанцев, с которыми мое подразделение столкнулось в Анбаре и его окрестностях, бойцы, наводнившие улицы Рамади, были готовы стоять на своем и сражаться насмерть.
Я узнал об этом из первых уст во время одного из первых рейдов, которые мы провели в нашем новом АО (area of operation- район операции). «Страйкер» (восьмиколесная боевая бронированная машина), на которой ехала моя команда, перестраивался, чтобы выследить нескольких вражеских комбатантов, которые только что убежали от целевого здания. Когда мы мчались по переулку, один из них сгорел на СВУ, взорванном по команде.
Итак, это ново. Взрыв снёс два передних колеса нашей машины и остановил нас. К счастью, никто серьезно не пострадал. Мы все как бы огляделись, убедились, что наши члены всё еще целы, и дали «Roger Up». Хорошо пошли.
Большая часть следующих нескольких недель была именно такой: ожесточенные, динамичные бои, беспорядочная стрельба издалека, СВУ то тут, то там. Затем, за неделю до того, как мы должны были уехать и вернуться в Соединенные Штаты, мы получили TST (time-sensitive target - чувствительную ко времени цель) на некоторых сельскохозяйственных угодьях к западу от города. Поначалу я не особо задумывался об этом, но когда мы узнали, что целью был временный дом для иностранных боевиков, пробирающихся в Рамади, мое паучье чутье начало покалывать. Это не была обычная миссия - я это чувствовал. Не то чтобы вы когда-либо действительно могли указать на «нормально» в разгар войны, но что-то в этой цели вызывало беспокойство.
Когда мы наконец раскрутились, я оказался посреди вертолета между сержантом. Бремом и моим командиром отряда сержантом Ricardo Barraza [24-летний Рикардо Барраза был командиром отделения 2-го батальона 75-го полка рейнджеров, Форт-Льюис, Вашингтон. Он умер от ран, полученных от вражеского огня из стрелкового оружия, во время ведения боевых действий в западном Ираке 18 марта 2006 года. Барраза был шестикратным ветераном Глобальной войны с терроризмом, трижды участвовал в операциях «Несокрушимая свобода» в Афганистане и трижды в операции «Иракская Свобода»]. Эти парни были двумя самыми настоящими крутыми бычарами в батальоне. В сплоченном сообществе рейнджеров они были легендами. Но если говорить более лично, они в основном воспитывали меня с момента моего первого развертывания, и я считал их семьей. Когда я пришел в батальон с подготовкой, но без боевого опыта, они попытались научить меня, что на самом деле значит быть рейнджером: как думать, как сражаться, как держаться. И если реакция моих друзей на то, как сильно я изменилась, вернувшись домой в отпуске после первого пребывания в Мосуле, была каким-то признаком, Брем и Барраза были отличными наставниками.
Во время этой миссии у нас была хорошая и своевременная информация о том, что наша цель скрывалась где-то внутри одного из четырех зданий, которые представляли собой сплошной шестикилометровый инфил от HLZ (зона посадки вертолета). Мы были в полном снаряжении, а это означало, что каждый из нас имел при себе снаряжение на 80 или 100 фунтов. Я до сих пор ярко помню тот рывок. Мы направлялись к тому, что оказалось большой фермой в этой причудливой маленькой деревушке, которая, вероятно, очень похожа на иракский вариант Маленького дома в прериях [Little House on the Prairie - американский телесериал].
Практически сразу же мы оказались среди наихудшего ландшафта для боя и скрытного передвижения - плохо поддерживаемая лоскутная структура участков, странными разваливающимися рядами плугов, которые не позволяли нам идти прямо к цели на любое значимое расстояние, не заставив нас прежде накрутить круги вокруг чего-то или перелезть через что-нибудь. В некоторых местах нам приходилось ставить лестницы над открытыми траншеями, чтобы попасть на площадку, по которой можно ходить. К тому времени, как мы достигли окраины села и установили наш ORP (operational reference point - оперативный ориентир), почти каждый член команды хотя бы раз вляпался в дерьмо на неровной земле.
Когда нужно было поразить 4 здания, командующий сухопутными войсками быстро определил, какие целевые здания будут первыми и какой отряд будет атаковать каждое. Разведка, которую мы провели, показала, что плохие парни, если они всё ещё были там, скорее всего, находились в одной или двух из четырех структур, поэтому мы разделили отряд на 2 штурмовых отряда и 2 отряда поддержки и решили нанести удар по зданиям одновременно. Когда все уяснили план, мой отряд начал маневрировать к первому зданию. Мне стало неуютно с того момента, как мы вошли в деревню. Стены были низкими и плотно прилегающими друг к другу, между зданиями оставалось очень мало места. Нам приходилось идти согнувшись, что делало маневр сложным с тактической точки зрения. Мы сразу же оказались в компромиссном положении, и с этого нельзя начинать свой подход.
Нашей целью был примитивный иракский деревенский дом. Его площадь составляла не более 1200-1400 квадратных футов, стены были сделаны из бетона на глиняной основе, а полы внутри почти наверняка были грязными и плотно утопленными в грязи. Мы решили установить ECT (explosive cutting charge - взрывной режущий заряд) и идти громко, пока 2-е отделение сносит другое здание. Насколько мы знали, никто не знал, что мы там.
Когда мы вошли в первую комнату дома, враг бросился к книжной полке в углу. Я срезал комнату под углом, чтобы открыть линию огня от сержанта Брема и двинулся, готовый нажать на спусковой крючок, чтобы сработать. Затем, за считанные миллисекунды до того, как я выпустил первый патрон, он внезапно остановился, поднял руки и опустился на пол на колени.
По необъяснимой причине, я не могу объяснить это, я не выстрелил сразу. Я чувствовал, что мне все еще нужно дать этим людям пользу сомнения, кем бы они ни были. Этот парень сдавался, поэтому мне пришлось дать ему сдаться. Повторяя эти слова про себя более 10 лет спустя, они звучат чуждо. 22-летний Мэт отрубил бы этому уёбку голову. Но для 19-летнего Мэта, даже при всей его одержимости войной и убийством плохих парней, все было не так однозначно. К тому же, когда вы впервые сталкиваетесь с этой безумной ситуацией, это совершенно нервирует. Вы не думаете о огне по врагу, или о том, как вы когда-нибудь расскажете эту историю в книге. Всё, что вы на самом деле пытаетесь сделать - это увидеть полную картину и принять правильные решения, чтобы вы и ваши братья могли благополучно вернуться домой.
Подойдя поближе, я увидел АК-47 на полке, на расстоянии вытянутой руки. К счастью, Брем первым увидел это и схватил парня, а затем выбил из него дерьмо, пока я не схватил оружие, запер и очистил его от патронов, а товарищ по команде связал его zip-tie, чтобы мы могли продолжить движение через остальную часть здания.
Главный парень, которого мы искали, был не в этом первом здании. Мы быстро вышли на улицу и оцепили одно из других зданий, где, как мы думали, он вероятнее всего мог находиться. Когда периметр было защищен, мы начали обзвон. Вызов в самой простой форме - это когда ваш переводчик кричит всем, кто может быть в здании, что дерьмо вот-вот рухнет, и у них есть два варианта: сдаться или умереть.
«Выходи из дома!» - крикнул переводчик. «Солдаты убьют вас, если вы этого не сделаете. Выходи из дома или умрешь!». Он повторил это 4 или 5 раз для лучшего понимания. «Это ваш последний шанс перед тем, как мы начнем стрелять!».
Это были волшебные слова. В считанные секунды это было похоже на появление Али-Бабы и всех 40 его воров, которые вышли из дома. Это была самая странная вещь, которую я когда-либо видел. Обычно вы видите четырех, может быть, 5 человек - нормальный размер иракской семьи - выходящих из структуры такого размера. В данном случае это была иракская клоунская машина. Я насчитал 16 из них, прежде чем потерял счет.
«Есть ли 8 двухъярусных кроватей в каждой комнате», - спросил я одного из пожилых мужчин через нашего переводчика, когда он проходил мимо меня, - «Или вы, ребята, просто физически спите друг на друге?». Он просто посмотрел на меня. Нет ответа. Типично.
«Есть ли ещё кто-нибудь в этом доме?» - мой взводный сержант спросил девушку, которую он оттащил в сторону.
«Нет», - ответила она через переводчика.
«Если там кто-то есть, мы нахуй убьем их. Вы понимаете? Вы должны сказать мне, остался ли ещё кто-нибудь внутри».
«Нет, внутри больше никого нет. Я обещаю». Она это подчеркнула.
Мой взводный сержант был недоволен. Он вытащил мужчину лет двадцати из строя в сторону.
«Есть ли ещё кто-нибудь в этом здании, потому что, если будет, мы взорвем весь ебаный дом. Ты понял?».
«Нет нет. Клянусь аллахом, в этом доме больше никого нет», - ответил он.
Сегодня есть способ точно узнать, говорят ли они правду: вы отправляете одну из рабочих собак. Проведите по этому дому полностью обученного, закаленного в боях бельгийского малинуа, и вы очень быстро поймете, насколько он пуст. В то время, однако, клыки, боковые пластины и другие защитные меры не входили в стандартные рабочие процедуры для подобных миссий, поэтому вам приходилось собирать информацию на лету, а затем действовать интуитивно.
После того, как все поклялись, что в здании никого не осталось, мы решили заняться благотворительностью и вернуть ту чушь, которую они нам скармливали. Мы разделили мой штурмовой отряд на 2 команды. Команда Браво перешла на черную сторону здания (заднюю сторону), а команда Альфа, в которой я находился, пошла на белую сторону (главный вход). Мы решили компенсировать наше отставание, чтобы команда «Альфа» смогла немного опередить команду «Браво» на черной стороне.
Буум.
Когда пыль из дверного проема осела, мы произвели флеш-взрывы, чтобы дезориентировать любого, кто мог бы нас поджидать, и вошли в крошечный вестибюль, отделяющий входную дверь от довольно большой гостиной. С другой стороны комнаты, напротив входной двери, мы могли видеть лестницу, которая вела прямо на второй этаж. Мы также могли увидеть целую лодку плохого фэн-шуй. Слева и справа были параллельные группы закрытых дверей, ведущих в соседние комнаты. Мы должны были очистить их, прежде чем подняться наверх.
Брем и Барраза вошли в дверь слева. Питерс, ещё один член моей команды, заблокировал лестницу, которая, казалось, была забаррикадирована наверху. Мой товарищ по команде Хансен и я заняли дверь справа. Мы взломали наши двери одновременно. Очень быстро мой белый свет пересекся с светом Хансена, и мы очистили комнату. Как только эти слова сорвались с наших уст, позади нас раздался отчетливый оглушительный звук полностью автоматического огня. Пока мы с Хансеном пытались выяснить, откуда исходит звук, хаос непрерывной стрельбы в эти несколько секунд потряс наши чувства. Было ощущение, что ты в зале зеркал, созданных из шума. Мгновение спустя мы поняли, что перестрелка разгорелась в комнате, в которую только что вошли Брем и Барраза. Затем мы услышали слабый голос.
«Я ранен. Я не могу пошевелиться».
Это был Брем. Мы с Хансеном сразу же прошли через гостиную, следуя на голос Брема. Мы нашли его лежащим в двух или трех футах от двери соседней комнаты. Он не двигался. Когда мы попытались пересечь комнату, чтобы получить лучшую видимость, именно тогда мы увидели Барразу в дальнем конце комнаты. Он тоже не двигался. Скорость, с которой все это происходило, на мгновение дезориентировала нас с Хансеном и вызвала неуверенность в правильности действий. Мы даже не знали, что именно произошло.
«Я вызову охрану, как думаешь, ты сможешь схватить Брема?» - сказал Хансен.
«Роджер», - ответил я.
Я прыгнул в комнату, полностью открыв свое тело. Хансен вызывал охрану, но из-за отсутствия прямой видимости в комнате я был уверен, что поток пуль вот-вот разорвет мое тело сбоку. Но я лучше умру, чем не помогу своему товарищу по команде. Я крепко ухватился за наплечный ремень Брема и за ремешок на задней части его комплекта и выдернул его из комнаты изо всех сил.
Каким-то образом я вышел из комнаты невредимым и смог вытащить Брема с собой в гостиную. Я посмотрел на него и начал сканировать его тело на предмет очевидных повреждений, но не смог их найти. В этот момент Брем не отвечал, поэтому я начал прогонять сценарии в голове. Наверное, ему просто выстрелили в шлем. Или, может быть, в нагрудную пластину. Он потерял сознание. Ладно, в этом есть смысл. Он хорош.
Затем я начал развязывать держатели пластин Брема, чтобы провести полную медицинскую очистку и более тщательно поискать любые раны. Тогда он выдохнул полный рот крови.
Проклятье. Проклятье. Проклятье.
В свои 23 года, ростом 5 футов 9 дюймов и вес, может быть, 185 фунтов, сержант Дейл Брем был отличником и превосходным руководителем группы. Он всегда готовил нас к любой ситуации. И он много раз говорил нам, что если он когда-либо был ранен, мы должны включить его микрофон, чтобы позвать на помощь. Вот что я сделал.
«Медик, нам нужен медик в 10 корпусе!» - крикнул я в его телефонную трубку. Прежде чем я успел отпустить кнопку на радио Брема, по противоположной стороне здания открылся автоматический огонь. Команда Браво только что вошла с черной стороны и вступила в бой с вражеским комбатантом, убив его, когда они расчищали путь к нам. Когда они, наконец, вошли в гостиную, Петерс присоединился к Хансену, который вызывал охрану, когда я пытался оказать первую помощь Брему. Наш взводный медик, следовавший за командой «Браво», сразу же упал на колени рядом со мной.
«Куда он ранен?» - крикнул медик.
«Я не уверен, у него нет открытых ран, но он выдыхает кровь», - ответил я, когда медик начал работать. Я вскочил на ноги, понимая, что мы всё ещё не понимаем, какая и где была угроза. В этот момент прибыл другой отряд из нашего взвода, и мы начали готовиться к наступлению в комнату, где тело Барразы всё ещё лежало неподвижно. Единственная часть комнаты, которую мы не могли видеть - это дальний задний левый квадрант, поэтому передний член нашей команды швырнул свою вспышку в этом направлении.
Буум.
Я последовал за ним и за ещё одним членом группы. Когда белые огни нашего оружия пересеклись, мы увидели человека, лежащего под молитвенными циновками, пытающегося спрятаться, с автоматом АК-47 в руке. Мы все вступили в шквал перестрелки, немедленно убив его, хотя он, возможно, уже был смертельно ранен.
Когда непосредственная угроза была нейтрализована, мы вернулись к нашим раненым. У нас было 2 рейнджера. Двое наших лидеров. Два парня, которые отдали всё, что у них было, для каждой миссии и отдали бы свои жизни, чтобы защитить каждого человека в своей команде. Нам нужно было как можно скорее отправить их на медицинскую эвакуацию. Когда эта реальность начала оседать, я позволил своим эмоциям взять верх над собой.
«Ты уёбок!» - закричал я, когда начал бить кулаками по мертвому телу повстанца. «Ты ебаный кусок дерьма!».