Из дома в дом (House to House) / Мемуары солдата - война в Ираке / часть 11 (+21)
Оле следует за Мисой и пристраивается за ним. Грязь из Фаллуджи тоже не пощадила его лицо. Помимо порезов, которые у всех есть, у Ола есть белые точки, торчащие из грязи на его лице. Меткалф идет за Оле. Руиз хромает к двери с Максфилдом. Теперь у Фиттса есть своя шеренга. Он отходит к задней части, чтобы видеть, как мужчины входят внутрь. Миса будет впереди. Холл готовится выбить дверь, но обнаруживает, что она не заперта. Разочарованный, он открывает дверь старомодным способом, и Миса врывается внутрь, а остальные бойцы по-прежнему стоят в гуще, следуя за ними. Через несколько секунд большая часть взвода, за исключением оружейного отделения Лоусона и лейтенанта Мено, следует за входной группой.
Я остаюсь снаружи и смотрю через окно в соседнюю гостиную. Так я смогу увидеть комнаты, которые остальная часть взвода собирается очистить. Если враг прячется внутри, я могу выстрелить в плохих парней до того, как их разоблачат. Через окно я вижу огни SureFire нашего взвода, отражающиеся от стен и потолка, когда люди начинают очищать комнату. Они не нуждаются в моем прикрытии, поэтому я иду к входной двери, чтобы присоединиться к ним. Внутри дома Миса и Оле проводят команду через фойе в гостиную. У дальней стены закрытая дверь. Оле нагло распахивает её.
Мгновение спустя красные трассеры рассекают тьму вокруг Оле. Он не вздрагивает от неожиданной стрельбы. Вместо этого он прикладывает SAW к плечу, снимает предохранитель и выпускает очередь. Это бесполезно. Не видя врага, Оле умрет, если останется в дверном проеме. Миса хватает его сзади и вытаскивает с линии огня. Палец Оле все еще крепко держится за спусковой крючок, и его SAW выпускает радугу трассеров в соседнюю комнату и вверх в потолок гостиной, когда он теряет равновесие в руках Мисы.
Прыгая обратно к окну, я вижу, как пули Оле врезаются в потолок гостиной. Они безумно рикошетят во всех направлениях. Вокруг прыгают новые трассеры, выпущенные повстанцами в соседней комнате. Не зная, что происходит, я выбегаю через парадную дверь. Как только я вхожу внутрь, в фойе разливаются слезы. Люстра над головой взрывается дождем из стекла и металла. Я бросаюсь к стене между фойе и гостиной.
Я совершенно запутался. Я предполагаю, что Фиттс и его люди восстанавливают боевой порядок, но это немного вышло из-под контроля. Наши собственные трассеры летают бумерангом вокруг наших голов, посылая осколки штукатурки, кирпича и бетона, вращаясь по комнате.
«Прекратить ебаный огонь! Что вы делаете?» - кричу я. Мой голос груб и звучит как ржавый нож по жести. После всего волнения драки в мечети накануне у меня повреждены голосовые связки. Мои слова выходят с треском. Я похож на Деми Мур.
«ПРЕКРАТИТЕ ЁБАНЫЙ ОГОНЬ», - повторяет мою команду сержант Холл.
Из гостиной доносится хриплый голос: «НЕТ! Не прекращайте огонь! Продолжайте ебаный огонь!».
«Они стреляют в нас», - кричит Оле. Он не может двигаться.
Стрельба продолжается. Трассеры tic-tac-toe [американское название игры крестики-нолики] проходят через холл и гостиную, отрываясь от стен, потолка и цементного пола. Мы в улье.
Мне нужно разобраться в ситуации. Я снова кричу: «Прекратить ебаный огонь! Во что мы стреляем?».
Я смотрю в дверь, ведущую в гостиную, и вижу взвод, прижатый к стене. Оле, Миса, Фиттс и остальные истекают кровью из десятков ран, нанесенных летящими кусками бетона и кирпичной кладки. Что происходит?
Фиттс меня видит. «Эй, Белл, - говорит он, - почему ты не прикажешь уёбкам по ту сторону стены прекратить огонь?».
О мой бог. Мы на связи. До меня доходит, насколько ненадежно наше положение сейчас. Фиттс смотрит, как в моей голове зажигается свет, и кивает мне. «Да, бро».
Основная часть наших двух отрядов заперта в гостиной. Повстанцы занимают позиции на центральной лестничной клетке, прямо за одной дверью от фойе и с четким выстрелом через другую дверь в гостиную, дверь, которую открыл Оле. Они могут прострелить этот дверной проем и убить любого, кто убежит в фойе, так как наши парни находятся за дальней стеной гостиной. У них есть огневое поле размером с боулинг в гостиной и в форме пирога в фойе. У них много боеприпасов, и они не боятся их использовать.
Я заглядываю через дверной проем к их лестничной клетке и различаю 2 фигуры. Они сидят на корточках за парой бетонных Jersey-барьеров высотой в 3 фута, обнажая лишь голову и плечи. Они создали настоящий бункер посреди дома. Один из боевиков держит АК-47 у плеча, ствол опираются на один барьер. Другой боевик за соседним барьером - с российским пулеметом ПКМ с ленточным питанием. Как они затащили эти бетонные преграды? Они должны весить по полтонны каждый. 8 человек с трудом могут поднять их.
Дом - это подготовленная зона поражения. Они хотели, чтобы мы его очистили, и просто ждали, устроив засаду.
«Смотри на крышу, смотри на ебаную крышу!» - Кнапп кричит снаружи во дворе.
Я откидываюсь назад в холл, когда стена взрывается искрами. Пули снова трескаются и воют вокруг нас. Меткалф прыгает и падает на пол. «Я ранен! Блядь, я ранен!» - кричит он, схватившись за живот.
С лестницы доносится смех и насмешки на ломаном английском. «Ооооо, я рааааанен!» - передразнивает кто-то. Комик и его приятель хихикают. При звуке их насмешек волосы у меня на затылке встают дыбом. Все во взводе реагируют одинаково. Глаза теперь как блюдца. Паника не за горами.
Меткалф прижимает руки к животу. Пуля проникла под бронежилетом. Остальные не намного лучше. Руки разорваны; костяшки пальцев покрыты грязью и кровью.
Двое с лестницы снова открываются. Гостиная и фойе заполнены танцующими трассерами. Они шипят и загораются в кучах мусора и бумаги, лежащих на полу в обеих комнатах. Стена гостиной, служащая единственным укрытием от бункера на лестничной клетке, начинает поддаваться. Автоматический огонь вышибает из неё кирпичи. Другие кирпичи выступают наружу, все еще целые, но выбитые вражескими пулями со своего исходного положения.
Три кирпича выскакивают из стены прямо над головой Фиттса. В стене от пола до потолка образовалась трещина. У нас мало времени. Когда стена рухнет, мой взвод ждет резня.
Снаружи во дворе лежит ничком пулеметчик Джеймисон МакДэниел. Он полностью открыт для всех, кто стреляет из окна кухни. Пули искрятся вокруг него. Но парнишка - настоящий айсберг. Не обращая внимания на пули, он взваливает на плечи свой М240 и отрывает ответный огонь. Это неуместное зрелище; МакДэниелу 19, он мог бы сойти за ученика средней школы. Стрелок с детским лицом просто раскачивается за М240. Еще больше пуль пробивают землю вокруг него, но он не отпускает спусковой крючок. Его мужество наполняет мое сердце. В хаосе битвы иногда проявляется истинная сила человеческого духа. Это один из таких моментов.
В этой дуэли пулеметов туда-обратно летят сотни пуль. Сержант Хосе Родригес, радист Мено, попадает под удар. Он падает и взывает о помощи. Лейтенант Мено хватает его за руку и бросает в постройку в глубине двора. На данный момент он вне борьбы.
Большой пулемет Макдэниела полностью обновил кухню. Это теперь дырявые развалины. Встречный огонь оказывается слишком мощным для повстанцев, которые прерывают контакт. Не зная, что он отогнал угрозу, Макдэниел продолжает отбиваться. Его пули разрывают шкафы, разрушая посуду и стекло. Некоторые ударяются о стену, общую с гостиной, сбивая еще больше кирпичей. Мы не можем заставить его остановиться.
Из-под лестничной клетки повстанцы стреляют по нам новым залпом. В гостиной снова полно злобных трассеров. Сквозь мрак я вижу Фиттса. Мы на противоположных сторонах поля огня противника. Он в ловушке. Я вне. Частично освещенный мерцающими огнями, горящими вокруг комнаты, он рассматривает кирпичи, торчащие из стены над его головой. Он разочарованно вздыхает. Затем он закатывает глаза и смотрит на меня.
«Эй, Белл», - говорит он, - «бро, ты мне нужен. Ты мне очень нужен».
Глава 15
Сила Христа побуждает вас (“The Power of Christ Compels You”)
Фиттс никогда не выказывает страха. Даже после того, как в апреле в него трижды выстрелили, он проявил меньше беспокойства, чем любое гражданское лицо с занозой на большом пальце. В тот день, когда у него текла кровь из обеих рук и ноги, он не терял головы, сосредоточившись на миссии, до того, как получил серьезные ранения.
Теперь у Фиттса тот сморщенный вид, который получается, когда медики собираются сделать вам прививки от столбняка. Это самый близкий страх, который я когда-либо видел в нем. Если я задержусь на этом взгляде, я знаю, что это меня расстроит.
Если остальная часть взвода увидит это, этого может быть достаточно, чтобы выбить их парней боевой дух. Они уже на грани паники. Темнота, дым и красноватое сияние маленьких куч горящего мусора ужасны.
«Ты мне нужен, бро», - снова говорит Фиттс.
«Хорошо, хорошо… хорошо», - отвечаю я, пытаясь заставить свой мозг работать достаточно долго, чтобы придумать выход из этого беспорядка. Мой разум начинает отмечать варианты.
Очевидно, что мы не можем вызвать авиаудар. У нас нет возможности дать координаты, и бомбы класса "воздух-земля" сровняли бы весь комплекс, включая нас. То же самое и с артиллерийским огнем. Танк или «Брэдли» сейчас бесполезны, пока мы застряли в доме. Эта засада - продукт изучения, враг, тщательно проанализировавший наши сильные и слабые стороны. Они создали боевую позицию, которая сводит на нет наши преимущества огневой мощи и мобильности. Всё, что мы можем сделать, это сразиться с ними в упор с оружием в руках.
Я думал, мы готовы ко всему. Мы не готовы к этому. В дальнем углу гостиной шевелится Миса. Вытаскивает гранату.
«Осколочная пошла! Осколочная пошла!», - кричит он.
Фиттс убивает это намерение в зародыше. «Нет», - шипит он. Миса замирает. Фиттс продолжает: «Они отбросят эту херовину прямо в нас. Ты понятия не имеешь, где они».
Мису это не испугало. Он смотрит в дверной проем и сообщает: «Я вижу их… я вижу, где они находятся».
Сержант Хью Холл видит Уэра и Юрия и говорит им: «Спрячьтесь, чуваки!»
«Кто-нибудь ранен?» - Док Абернати звонит снаружи.
«Дай мне кинуть», - упорствует Миса.
Фиттс не разрешает. «Ты не знаешь, сколько здесь ебанных чуваков. Не надо осколочную. Убери это». Миса отказывается от идеи гранаты. Очередной шквал пуль пронизывает гостиную. Трассеры рассекают дымный воздух, отправляя щупальца в темноту и ненадолго очищая воздух в дверном проеме.
Я рискую заглянуть в проем. В багровом свете огня я замечаю одного из повстанцев. Он притаился за Джерси-барьером, держа по АК в каждой руке. Он ухмыляется как дьявол, и я замечаю его идеально прямые белые зубы.
Как нахуй такое возможно? У нас есть полевые стоматологи, план медицинского страхования и все атрибуты современной медицины, а наши зубы похожи на карамельный попкорн. Видимо, этим хуесосам не нравится Red Man.
Я ныряю обратно в фойе. Прерванный план Мисы дает мне представление. За несколько дней до нападения на Фаллуджу старший сержант Гектор Диас, наш сержант снабжения, обменялся каким-то дерьмом со спецназом, чтобы достать мне светошумовую гранату. У неё есть двухсекундный предохранитель, и она оглушит любого, кому не посчастливится оказаться поблизости, когда сработает. Я мог бросить её и оглушить повстанцев на время, достаточное для того, чтобы все смогли сбежать. Я обдумываю это, теребя цилиндрическую трубку взрывателя. Похоже на негабаритный рулон пленки Kodak. Я никогда раньше не пользовался такими вещами, и это заставляет меня задуматься. Если я облажаюсь, то смогу высветить весь взвод и вывести из строя себя и своих людей. Это довольно большой риск. Я отказываюсь от идеи вспышки.
У меня заканчиваются идеи. Мы не можем их обойти. Они закрывают дом снаружи, а задняя дверь ведет в подъезд на лестничной клетке в пяти футах от барьеров Джерси. Обойти их сзади - не вариант.
Враг сконструировал эту ловушку, чтобы заставить нас вступить в бой в стойке. Ладно, сыграем в их игру.
Я заглядываю через стену в гостиную. Меткалф остается на земле, проверяя себя и свою рану. Облака дыма теперь скрывают большинство деталей, но по их позам я могу сказать, кто есть кто. Я знаю об этих бойцах всё, и могу сказать, что они недалеко от критической точки.
Я знаю, что есть только один вариант, именно то, что хотят ублюдки под лестницей.
«Дайте мне пулеметы М240 и SAW», - кричу я.
Оле протягивает мне SAW, и я, не глядя, сразу же подавляю угол комнаты. Затвор упирается. У меня кончились патроны.
«Дайте мне еще одну систему оружия. Мне нужна ещё SAW и ебаный М240», - разочарованно кричу я.
«Дайте сюда ебаный М240», - кричит Холл снаружи.
Секунду спустя Макдэниел влетает в холл через парадную дверь. Одновременно я смотрю в глаза специалисту Матье. В 37 лет его тело подверглось ударам в Ираке, и ему приходится работать вдвое больше, чтобы не отставать от своих восемнадцатилетних сверстников. После 11 сентября он оставил хорошую работу в качестве медицинского техника в крупном госпитале, чтобы присоединиться к армии. Это привело к тому, что он оказался в значительно более низкой налоговой категории, что вызвало напряжение в его семье и, в конечном итоге, развод с женой. Его патриотизм стоил ему семьи.
Теперь мы его семья. Сквозь мрак и дым я могу прочесть его черты лица, я могу увидеть его выпуклый подбородок, который делает его немного похожим на Джона Траволту. Он готов делать все, что мне нужно. В гостиной он ждет моего приказа.
«Матье, брось мне SAW».
Он протягивает руки, когда я швыряю ему свой M4 через зону поражения. У моей винтовки нет ночной оптики, только трехкратный оптический прицел, который я получил от Пратта. Он бесполезен для ночного боя и ближнего боя. SAW - вот оружие в этой битве. Матье швыряет SAW прямо мне в руки. Проклятая штука весит больше 20 фунтов с снаряжением, но он бросил её, как игрушку.
«Сарж», - кричит он мне, - «там 200 патронов».
«Мило».
200 патронов калибра 5,56 мм. Должно хватить.
Фиттс внимательно наблюдает за обменом мнениями.
«Что вы делаете? Что вы делаете?», - спрашивает он.
«Чувак, это же я», - отвечаю я. «Вытаскиваю. Австралийский пилинг и вытаскиваемся [Australian Peel - Альтернативный метод разрыва контакта с врагом. Шквальный огонь и последний участник бросает ручную гранату (осколочную)]. На меня. Идут все, кроме Мисы. Миса, ты замыкаешь, ты - Последний человек. Так я задумал».
«Я последний. Я последний», - повторяет Миса.
Я слышу стрельбу снаружи. Трассеры прорываются в кухонное окно, выдувая стекла и круша железные решетки за ними. Третий повстанец на кухне, и он обрушивает пулеметный огонь по оружейному отделению Лоусона, прикрывая дом снаружи со двора.
В 6 футах от окна кухни Суонсон бросается за одну из декоративных колонн внутреннего двора. Метель из металлических и стеклянных осколков порезала его лицо и руки. Он падает на столб, роняет свой пулемет M240 и закрывает лицо руками. Огненный конус не попадает в сержанта Хью Холла, который падает на землю, и снаряды разлетаются вокруг него.
«Мое лицо! Мои глаза! Проклятье!» - Суонсон в беде.
«Ты в порядке, чувак? Ты выглядишь раненым. Майк Уэр держит Суонсона.
«У меня все в порядке. У меня все в порядке. Где мое оружие? Дай мне мое оружие».
Суонсон далек от хорошего состояния. Его глаза почти опухли, с лица капает кровь из многочисленных ран. Остальные бойцы выглядят измученными. У них свежие порезы, пересекающие старые порезы и царапины. Каждая из этих новых травм свободно кровоточит. Их лица в пятнах сажи и крови. Некоторые делают паузу, чтобы вытащить друг у друга осколки стекла и металла. Кровь забрызгивает улицу. Док Абернати переходит от человека к человеку, перематывая и заклеивая раны. Это огромная кластерная ебля.
«У меня ебаная шрапнель по всей моей ебаной спине», - кричит Холл.
Холлу получил достаточно. Он не может сказать, что происходит в доме.
«Эй, кто блядь стреляет, чел?»
«Это кто-то там», - кричит Фланнери из дома.
«Это ебаный хаджис внутри». Кнапп в равной степени разочарован и беспомощен, чтобы что-либо предпринять с того места, где его прижали.
«Мое чертово лицо. Боже». Суонсон катается по земле.
«ДОК! ДОК!» - Лоусон выкликает Абернати.
Ублюдки под лестницей находят это забавным. Их адский смех разносится эхом по дому. Они ещё раз издеваются над нами: «Ооооо, моё лицооо, моё лицооо!».
«Эй, ты слышишь это дерьмо? Они изъёбствуют над нашими ранеными. Они изъёбываются С НАШИМИ РАНЕНЫМИ», - кричу я Фиттсу.
«Эй, сарж, выеби их».
«Нелюди. ЕБАТЬ ИХ. ЕБАТЬ ЭТИХ ХУЕСОСОВ. Послушай, как они выебываются с нами».
«Эй, уёбок, мне плевать на них. Тебе нужно сосредоточиться на этом дерьме», - кричит мне Фиттс.
«ПОШЛИ НА ХУЙ!» - кричу я повстанцам в ответ. Они что-то говорят в ответ, но я этого не понимаю.
«А, сука? Хотите выебать нас? Вы ебаные суки. Псины сраные». Я начинаю нервничать, и Фиттс это видит.
«Давай просто тормозни. Оставайся на связи». Фиттс пытается меня успокоить. Он смотрит на своих парней и говорит: «Мы собираемся убраться отсюда».
«Понял тебя», - отвечает кто-то.
Миса беспокоится. «Готов. Вы готовы?» - он зовет меня.
«Притормози, блядь», - отвечаю я хриплым голосом. Я чувствую, что все смотрят на меня. За две жизни я никогда не чувствовал такого давления. Притушеный, Миса отвечает: «Когда будешь готов, сарж».
Я знаю, что мне нужно двигаться, но мои нервы трепещут, а мысли бешено бегают. В моей голове одновременно проносятся тысячи мыслей. Они застревают, наваливаются друг на друга, так что все, что я получаю - это неразборчивые фрагменты. Мои ладони мокрые от пота. Я должен дышать. Мне нужно расслабиться и приготовиться к тому, что я должен сделать. Сила Христа побуждает вас.
Как? Из всех мыслей о том, как преодолеть затор в моем мозгу, эта возникает из ниоткуда. Незадолго до поездки в Фаллуджу я посмотрел последнюю версию «Экзорциста». Теперь эта памятная фраза из фильма - мантра священников, сражающихся с сатаной - застревает в моей голове, как стих из плохой песни. Что ж, если это должно стать моей предсмертной мыслью, по крайней мере, это не какой-нибудь банальный маркетинговый слоган с Мэдисон-авеню. Мой мозг мог выбрать «Drop the chalupa».
Сила Христа побуждает вас. Сила Христа побуждает вас.
Я должен это сделать. Я глубоко вздыхаю. Воздух застоялся, пропитан дымом и запахом тел. Я стараюсь не задохнуться. Ещё один глубокий вдох. Зловонный воздух действует как пощечина. Я снова под контролем, бдительным и осознанным. Я готов. У меня полная ясность и у меня особая цель. Я шепчу короткую молитву и встаю.
«ПОШЛИ! ПОШЛИ! ПОШЛИ! ПОШЛИ! УБИРАЙТЕСЬ!» - Я кричу изо всех сил.
Присев, я поднимаюсь по стене и прохожу в гостиную. SAW выровнен, мой палец на спуске. Несколько быстрых шагов, и я выхожу в дверной проем лестничной клетки. Я в роковой воронке.
Глава 16
Неудачный тест на мужественность (The Failed Test of Manhood)
Мое внезапное появление застало врага врасплох. Я ожидал, что АК снова откроют огонь, как только я раскроюсь. Но они этого не делают. Вместо этого я нажимаю на курок и удерживаю его. Адский огонь начинает лететь к врагу. SAW Матье безупречно чистый и ухоженный, и я уверен, что он не заклинит.
Повстанцы под лестницей реагируют дисциплинированно и быстро. Тот, что слева, всаживает в дверной проем очереди с обоих АК. Другой управляет ПКМ, и я вижу, как его оружие поглощает боеприпасы.
Пули бьют в стену слева от меня. Осколки дверной коробки. Трассеры шипят туда-сюда, отскакивая от кирпичей и потолка. Я попал в огненную бурю, полностью незащищен. Я удивлен, что меня не ранило.
Я прохожу через дверной проем и влево, пытаясь получить часть лестничной клетки между мной и противником, чтобы хоть немного укрыться. Я держу спусковой крючок нажатым, отказываясь от любых притязаний на дисциплинированный огонь. SAW ритмично дергается, с невероятной скоростью выплевывая пули. Они вырезают куски из Джерси-барьеров. Бетонные куски безумно крутятся по комнате.
Я жму спусковой крючок. Еще больше пуль врезается в барьеры Джерси и проникает в их центры из твердой пены. Куски пены вылезают из проделанных мною отверстий и катятся по комнате. Уёбки под лестницей открывают ответный огонь, но делают это совершенно неточно. Их трассеры рикошетят в головокружительные узоры - стена, потолок, пол, стена.
Ствол моего SAW действует как факел, освещая комнату быстрыми дульными вспышками. Теперь у меня гораздо лучший обзор. Я вижу, как мои прямозубые нападавшие злобно смотрят на меня, стреляя. Я направляю SAW к одному и действительно попадаю в него. Он пригибается, чтобы ему не оторвало голову. Я его пришпилил к месту.
Возможно, я не в состоянии говорить с каноническим авторитетом о силе Христа, но я знаю убедительное оружие, когда вижу его. M249 SAW похожа на кнут. Я бросаю его на другого повстанца. Мои раунды - 725 пуль в минуту - врезаются в стену, лестницу и барьеры. Он ныряет в укрытие. Оба они сейчас находятся в обороне, зажаты и не могут дать отпор. В гостиной позади меня Фиттс отдает приказы, и взвод вступает в бой. Они один за другим отрываются от стены и бегут через комнату в фойе. В считанные секунды они расчищают дом и прорываются через двор на улицу. Мои люди в безопасности.
Триггер все еще нажат, мои мысли бешено бьются. Я подавил врага. Теперь я должен убить их. Мое сердце побуждает меня пройти по лестнице.
Иди туда. Очисти комнату и выжми сок из этих парней. Я пытаюсь сделать шаг вперед, но ноги не двигаются. Мне кажется, что ноги прикованы к полу. Я не могу продвинуться на 10 футов, чтобы закончить бой. Не будь сукой. Двигайся вперед. Не сходи с ума. Я напрягаюсь против собственного тела. Я не могу двигаться. Затвор SAW щелкает взад и вперед, проглатывая мои боеприпасы.
Ладно, у меня, наверное, осталось около 100 патронов. Что, если я толкнусь и поднимусь по лестнице? Нет. Мое тело всё ещё отказывается. Мое сердце бушует. Я черчу «Z» пулеметом вдоль барьеров. Еще больше пены взрывается и стекает на пол. Это похоже на снегопад в аду в освещенном кострами мраке.
Ладно, у меня осталось, наверное, меньше сотни патронов. Пора двигаться. Вперед. Закончи это. Закончи это сейчас. Я отталкиваюсь. Я клянусь. Мои ноги не двигаются с места. Противник остается невредимым, прячась за взорванными преградами. Я не могу этого сделать. Мое сердце кипит презрением. И моё SAW убегает от меня. Иногда с этим оружием случается, что когда вы переходите на стрельбу очередями, вы не можете его остановить. Я отпускаю спусковой крючок, но он остается заблокированным. Болт ходит сам по себе. Пулемет извергает еще не менее 50 выстрелов, затем гремит пустой патронник. У меня кончились боеприпасы.
Я все еще в подъезде. В любую секунду ублюдки под лестницей снова вскинут головы, увидят, что я открытая мишень, и прикончат меня. Мои ноги внезапно освободились. Я должен уйти. Иди. ИДИ.
Я разворачиваюсь вправо и выскакиваю в дверной проем, думая, что Макдэниел и его М240 будут в фойе, чтобы прикрыть мой побег. Я нигде не вижу Мису. Но и гостиная, и фойе пусты. Я бросаюсь через комнаты и выхожу через входную дверь. Когда я влетаю во двор, гремит автомат.
«Дайте мне еще одно автоматическое оружие», - кричу я, всё ещё стоя во дворе.
«Эй, отступай», - кричит Фиттс.
«Мне нужен 203. Дайте мне 203».
Пули пролетают над моим левым плечом и попадают в внешнюю стену передо мной. Я продолжаю бежать, бешено переставляя ноги. А потом я прохожу через ворота со своими людьми. У ворот появляется Миса и бросает меня в сторону внешней стены на улице.
«Понял тебя. Ты молодец», - говорит он мне.
Мы в безопасности. Стена должна защитить нас от пулемета на кухне и дать нам время на реорганизацию. Взвод разбросан повсюду. Кто-то прижался к стене слева от ворот, кто-то справа. Остальные бродят неуверенно. Все кричат. Не обращая внимания на шум, Фиттс пытается считать головы. Он хочет быть уверенным, что никто не остался позади.
«Руководители групп - отчёт», - кричу я.
С другой стороны улицы Миса отвечает первым, несмотря на то, что он один из парней Фиттса: «У меня есть Руиз и Сучолас».
«Что за хрень? Провались со своими парнями».
Кто-то другой кричит: «У меня Меткалф, Фланнери и Оле. Меткалф не в порядке. Мы зеленые».
Вокруг меня двое солдат Фиттса, один мой и один человек из оружейного отряда Лоусона. Фиттс отдает приказы, пытаясь собрать огневую команду из хаоса, в который превратился взвод. Все обсуждают друг друга.
«Где они?».
«Мне нужна информация. Дай мне ёбаную информацию».
«Приведи сюда тех Брэдли», - рявкает Фиттс.
Кнапп бросает осколочную через стену. ПФОМПТ! Я беру ещё боеприпасы для SAW. Я хватаю Максфилда и Стакерта.
«Эй, наводчики SAW - на подавление».
Все 3 ручных пулемета направлены на крышу дома.
«Вот что мы будем делать ...» Фиттс прерывается в замешательстве.
Я пытаюсь вмешаться: «Кто-нибудь ранен? Кто-нибудь ещё в доме?».
Никто не отвечает.
«В кого-нибудь стреляли на выходе?». Нет ответа. Каждый по-прежнему занят своими проблемами.
«Мне нужно знать, черт возьми. У всех есть свое дерьмо?».
Фиттс собирает часть взвода. Он намеревается очистить и занять 2 дома через улицу, чтобы получить выгодную позицию над противником. Он указывает на один трехэтажный дом. «Мы поднимемся туда и заложим базу огня!» Фиттс делает это по инструкции.
Мой крик бесполезен. Мне никто не отвечает. Я начинаю шагать, злясь на себя все больше. От этого никуда не деться: я нарезал щаги и бегал. Когда дерьмо вскипело, я побежал. Я унтер-офицер. Я должен подавать пример. Что за чертов пример это был?
«Дай мне мою ебаную винтовку. У кого моя ебаная винтовка?» Я зол на себя.
Отказался от SAW, теперь мне нужно оружие. Матье появляется передо мной. Он протягивает мне мой M4 и говорит: «Ваш M4 неисправен. Заклинило. Похоже, что-то ударило в спусковой механизм». Он стоит на улице и подробно рассказывает о моем оружии. Пули по-прежнему то и дело проносятся над головой. Мы участвуем в битве, и Матьё изо всех сил пытается быть внимательным. Но у меня есть другие поводы для беспокойства. Я перебиваю его: «Матье, пойди, принеси мне PEQ-2 Alpha!». [AN / PEQ-2 - Инфракрасный указатель цели. Представляет собой лазерный прицел для использования на винтовках, оснащенных рельсами Picatinny. Имеет 2 инфракрасных лазерных излучателя: один узкий луч, используемый для прицеливания винтовки, и один широкий луч, используемый для освещения целей, как фонарик. Лучи можно увидеть только через очки ночного видения]
Это инфракрасная система наведения, которая устанавливается на наши винтовки. Все, что вам нужно сделать, это навести на что-нибудь инфракрасный лазер и нажать на курок. Можно даже от бедра стрелять, это не беда. Пули проделают дыры во всех точках, на которые указывает лазер. Более того, его можно увидеть только в очках ночного видения. Таким образом, противник не узнает, что он застрелен. Для ближнего боя это лучше, чем железный прицел или коллиматорный прицел с красной точкой. Он обеспечивает скорость, маневренность, скрытность и быструю стрельбу.
Сантос появляется из ночи и протягивает мне свой M16. Оружие длинное, тяжелое и имеет цельный приклад. На нём - лазерный прицел, который мне нужен. Под стволом скрывается тупой, обнадеживающий гранатомет Сантоса. Это делает оружие ещё более тяжелым и громоздким, что вредно в ближнем бою.
Я беру M16, и мне приходит в голову мысль. Если я вернусь в дом и умру, противник получит мое оружие и боеприпасы. Я помню боевика, которого мы убили вчера, у которого был М16.
Интересно, что случилось с американцем, которому принадлежала эта винтовка? Я начинаю передавать дополнительные журналы Сантосу и Матье. Обычно я ношу 15 магазинов в карманах на правой стороне груди. 3 я оставляю себе. Остальные переходят к бойцам. Если я умру в доме, враг не получит много патронов от моего трупа.
Треск пулемета разрушает наше чувство безопасности. Я смотрю, как Стакерт опускает голову в руки, когда прижимается к стене. Ряд пуль выбивает осколки из стены над его головой. Стакерт зло смотрит вверх. Он внезапно разворачивается на улицу. SAW ищет цель. В него летят несколько выстрелов. На улице вокруг него вспыхивают огненные искры. Он не испуган. Он целится по крышам и выпускает длинную яростную очередь.
«Почему ты блядь не сдохнешь?» - кричит он, когда его SAW стреляет.
Я включаю радио: «Давайте Брэдли прямо сейчас». Нам нужна поддержка. Уёбки пытаются прижать нас к проклятой улице. Я вне ярости; Я чувствую ответственность. Если бы я закончил сделку в доме, они бы не стреляли в моих людей. Если сейчас кто-то умрет, это будет моя вина. Мне следовало пересечь ту комнату на лестнице, воткнуть SAW в пространство между лестницей и барьерами из Джерси и просто опустошить весь боекомплект. Я сто раз представлял себе этот сценарий на тренировках. Я молился, чтобы меня так испытали. Я должен был поступить иначе. Настоящий лидер так бы и поступил. Пули снова пронеслись по улице. Вокруг меня и еще нескольких мужчин вспыхивает волна искр. Группа Фиттса наносит ответный удар гранатами и M16.
«Я должен был подстрелить этого хуесоса. Я АДСКАЯ ПЕХОТА! МЫ НЕ УБЕГАЕМ! Тащите мне Брэдли прямо сейчас». Я поднимаю глаза и вижу сержанта Хосе Родригеса, который смотрит на меня так, будто я сошёл с ума. Может быть. Он подносит радио к своему теперь разинутому рту. Он ничего не говорит, но я вижу страх в его глазах. Он боится врага - или меня?
Я отвернулся от лица Родригеса в дюйме: «Я хочу, чтобы Брэдли был здесь сейчас».
Родригес не реагирует. Я бью его по шлему. Фиттс хватает меня.
«Эй, расслабься, бро. Мне нужна информация. Мы собираемся привести сюда Брэдли. Не упускай из виду тот факт, что вокруг нас есть незащищенные здания. Нам нужно, чтобы ты успокоился нахуй».
Больше промахов регистрируется на асфальте.
«Черт возьми, мы все умрем», - слышится голос, полный страха и паники.
Я должен покончить с этим дерьмом прямо сейчас. «Мы не умрем», - кричу я в ночь, - «это они умрут нахуй. У нас всё под контролем, так что просто завали ебало, получи задачу у своего тимлидера и убедись, что всё охуенно».
Это подавляет панику. Мы должны дать отпор. У Стакерта нет зацепки, где огневые точки врага. Гранаты кажутся неэффективными. Нам нужно сделать что-то ещё. Очередь пролетает рядом с рядовым первого класса МакДэниелом.
«Иисус!» - кричит кто-то.
«Да хватит. Откуда они стреляют?».
Ещё одна очередь почти попадает в Стакерта.
«Мне чуть не заебошили пулей в голову», - с недоверием говорит Макдэниел.
Стакерт сканирует повсюду в поисках человека, который пытается его убить. «Где этот ебаный чувак?».
Я подхожу к группе солдат, скопившихся у стены. «Дайте мне свои гранаты». Бойцы начинают вытаскивать фраги из своей формы. Я поворачиваюсь к сержанту Кнаппу и говорю: «Кнапп, ты готов? Але-хоп. Hooah?».
«Hooah, сврж».
Кнапп - единственный, кто выглядит так, будто в данный момент все под контролем. Он крадется к стене и ждет меня. Кто-то подбрасывает мне фраг. Я вытаскиваю чеку и бросаю гранату Кнаппу. Кнапп ловит её одной рукой и запускает через стену, целясь в усаженный пальмами сад во внутреннем дворе и крышу дома. Его рука подобна пушке. Он может бросать футбольный мяч, как профессионал, и стрелять бейсбольным мячом в тарелку из центра поля. Боец - спортсмен, уверенный в себе. Нам это нужно. БУМ! Граната взрывается где-то в районе пальмовой рощи.
Я беру ещё одну гранату, готовлю ее и бросаю Кнаппу. Он без усилий перебрасывает её через стену. Его рука просто потрясающая. На тренировке я видел, как он бросал инертные гранаты на 50, 60 метров. Он человеческий миномет.
«Приготовьте ещё одну. Потом ещё. И ещё. И ещё», - в ярости кричу я тем, кто двигается вокруг меня слишком медленно. «Послушайте меня, упрямые уебки. Хватайте всё, что у вас есть, и бросайте сержанту Кнаппу».
Мы швыряем ещё 3 гранаты. Он не показывает нервов, когда я кидаю в него шипящие фраги. Если бы он уронил одну, с ним было бы покончено. Вместо этого он бросает их во врага, и на мгновение их огонь ослабевает. В этот момент Брэдли Кантрелла неуклюже елет по улице. Взвод рассеивается, когда прибывает Брэдли. Некоторые прячутся за ним в поисках укрытия. Остальные уходят с вероятной линии огня. Фиттс делит свою группу на два маневренных элемента. Они взламывают замки ворот и исчезают в домах через улицу.
Кантрелл звонит мне по радио. «Что тебе нужно?».
Кричать из-за двигателя Брэдли - пустая трата усилий. Я смотрю в глаза своему сержанту взвода и спрашиваю: «Сможешь снести эту ебаную стену?».
Кантрелл осматривает местность. Дорога такая узкая, что БТР похож на чудовищную игрушку, слишком большую для декораций.
«Ни за что. Я даже не могу маневрировать, чтобы достаточно сильно удариться о стену».
Я хотел, чтобы Брэдли пробил стену, въехал в пальмовую рощу, а затем разорвал стену здания 25-мм снарядами. Тогда мы могли бы вызвать танк и превратить дом в пыль. Это наверняка накроет уебков внутри. Но так не получится. Сержанту Брэду Унтерсехеру, наводчику Кантрелла, трудно даже повернуть пушку на дом. Внешняя стена такая высокая, что закрывает поле огня. И даже если бы танк мог проехать по этой узкой дороге, он также не смог бы направить свою пушку на дом. 120-мм ствол слишком длинный.
Кантрелл выходит по рации: «Я вижу гостиную… ладно, две передние комнаты».
«Сделай сок из них».
Башня движется, пушка стреляет. Снаряды взрываются вверху и сбоку, в кухне и гостиной. Унтерсехер прочесывает своим огнем взад и вперед обе комнаты. Он делает паузу, пока Кантрелл очищает трак от гильз, которые падают горячими и дымящимися на улицу. Унтерсехер закидывает дом почти двумя сотнями снарядов. Кантрелл тормозит его и спрашивает: «Что еще я могу сделать?»
«Сможешь уговорить пальмовую рощу?»
Пулемет М240 рядом с пушкой плюется свинцом. Я смотрю, как огонь разрывает деревья, и понимаю, что роща намного меньше, чем я первоначально думал. В пальмовой роще, наверное, никого нет. Это не работает. Я знаю, что нужно делать, но я не готов к этому.
«Что-то еще?» - спрашивает Кантрелл.
Я включаю микрофон и приказываю ему еще немного пошинковать пальмовую рощу. M240 снова долбит. Наверное, это бессмысленно, и я понимаю, что просто тяну время.
Кантрелл ведет Брэдли вверх по улице, чтобы он мог опустить завесу огня на крыши. Большинство снарядов летят высоко, но выстрелы прекращаются - по крайней мере, на данный момент.
«Что ещё тебе надо? Думаешь, ты получил их?» - спрашивает Кантрелл.
Майкл Уэр слышит вопрос. Сквозь грохот двигателя «Брэдли» он кричит: «У него нет никаких шансов. Сержант Белл, выхода нет». Уэр был во дворе, когда дерьмо ударило в вентилятор. Ему пришлось уворачиваться от пулеметного огня с кухни.
В глубине души я знаю, что он прав. Но в то же время нет смысла тратить больше боеприпасов. Брэдли просто не может выстрелить в дом. В лучшем случае обстрел оттолкнул бы боевиков от передних окон, выходящих во двор.
«Я думаю, у нас все хорошо», - говорю я команде Брэдли.
Мы вернулись на круги своя. Я снова начинаю шагать. Когда я хожу взад и вперед, мой внутренний монолог выливается изо рта. Я разговариваю сам с собой перед Уэром, перед бойцами. Я в ярости. Вся эта ситуация лишила меня достоинства. Мне нужно найти в себе силы, чтобы вернуть его. Честь. Какое злоупотребление словом. Это абстракция. Кто может это определить? Весь год в Ираке я стоял со своими людьми. Если бы им приходилось набивать мешки с песком до трех часов ночи, я бы оказался там в земле и грязи с ними. Я бы никогда не отдал приказ, типа иди расслабься, пока они работали. Мой пример - это все, что у меня есть как у унтер-офицера. Я горжусь этим. Это моя честь.
Я всегда говорил своим людям не бояться в бою. Когда пули начинают лететь, им нужно поднять человека и отбросить его десятикратно. Сколько раз я вбивал в них это? Возможно, сказать им, чтобы они не боялись, нереально. Мы все люди. Страх идет с нами в каждой битве. Однако мы не можем позволить страху диктовать нам, кто мы есть и как действовать. Мы не можем позволить ему контролировать нас. Мы должны справиться с этим. Это еще один важный элемент чести.
Пока я брожу по улице, борясь с собой, Уэр с любопытством смотрит на меня. Меньше всего мне сейчас хочется, чтобы журналист смотрел, как я борюсь со своими собственными демонами. Я отворачиваюсь и иду обратно по улице, пиная пару 25-миллиметровых гильз. Вокруг меня вспыхивает ещё одна струя искр.
Я остаюсь снаружи и смотрю через окно в соседнюю гостиную. Так я смогу увидеть комнаты, которые остальная часть взвода собирается очистить. Если враг прячется внутри, я могу выстрелить в плохих парней до того, как их разоблачат. Через окно я вижу огни SureFire нашего взвода, отражающиеся от стен и потолка, когда люди начинают очищать комнату. Они не нуждаются в моем прикрытии, поэтому я иду к входной двери, чтобы присоединиться к ним. Внутри дома Миса и Оле проводят команду через фойе в гостиную. У дальней стены закрытая дверь. Оле нагло распахивает её.
Мгновение спустя красные трассеры рассекают тьму вокруг Оле. Он не вздрагивает от неожиданной стрельбы. Вместо этого он прикладывает SAW к плечу, снимает предохранитель и выпускает очередь. Это бесполезно. Не видя врага, Оле умрет, если останется в дверном проеме. Миса хватает его сзади и вытаскивает с линии огня. Палец Оле все еще крепко держится за спусковой крючок, и его SAW выпускает радугу трассеров в соседнюю комнату и вверх в потолок гостиной, когда он теряет равновесие в руках Мисы.
Прыгая обратно к окну, я вижу, как пули Оле врезаются в потолок гостиной. Они безумно рикошетят во всех направлениях. Вокруг прыгают новые трассеры, выпущенные повстанцами в соседней комнате. Не зная, что происходит, я выбегаю через парадную дверь. Как только я вхожу внутрь, в фойе разливаются слезы. Люстра над головой взрывается дождем из стекла и металла. Я бросаюсь к стене между фойе и гостиной.
Я совершенно запутался. Я предполагаю, что Фиттс и его люди восстанавливают боевой порядок, но это немного вышло из-под контроля. Наши собственные трассеры летают бумерангом вокруг наших голов, посылая осколки штукатурки, кирпича и бетона, вращаясь по комнате.
«Прекратить ебаный огонь! Что вы делаете?» - кричу я. Мой голос груб и звучит как ржавый нож по жести. После всего волнения драки в мечети накануне у меня повреждены голосовые связки. Мои слова выходят с треском. Я похож на Деми Мур.
«ПРЕКРАТИТЕ ЁБАНЫЙ ОГОНЬ», - повторяет мою команду сержант Холл.
Из гостиной доносится хриплый голос: «НЕТ! Не прекращайте огонь! Продолжайте ебаный огонь!».
«Они стреляют в нас», - кричит Оле. Он не может двигаться.
Стрельба продолжается. Трассеры tic-tac-toe [американское название игры крестики-нолики] проходят через холл и гостиную, отрываясь от стен, потолка и цементного пола. Мы в улье.
Мне нужно разобраться в ситуации. Я снова кричу: «Прекратить ебаный огонь! Во что мы стреляем?».
Я смотрю в дверь, ведущую в гостиную, и вижу взвод, прижатый к стене. Оле, Миса, Фиттс и остальные истекают кровью из десятков ран, нанесенных летящими кусками бетона и кирпичной кладки. Что происходит?
Фиттс меня видит. «Эй, Белл, - говорит он, - почему ты не прикажешь уёбкам по ту сторону стены прекратить огонь?».
О мой бог. Мы на связи. До меня доходит, насколько ненадежно наше положение сейчас. Фиттс смотрит, как в моей голове зажигается свет, и кивает мне. «Да, бро».
Основная часть наших двух отрядов заперта в гостиной. Повстанцы занимают позиции на центральной лестничной клетке, прямо за одной дверью от фойе и с четким выстрелом через другую дверь в гостиную, дверь, которую открыл Оле. Они могут прострелить этот дверной проем и убить любого, кто убежит в фойе, так как наши парни находятся за дальней стеной гостиной. У них есть огневое поле размером с боулинг в гостиной и в форме пирога в фойе. У них много боеприпасов, и они не боятся их использовать.
Я заглядываю через дверной проем к их лестничной клетке и различаю 2 фигуры. Они сидят на корточках за парой бетонных Jersey-барьеров высотой в 3 фута, обнажая лишь голову и плечи. Они создали настоящий бункер посреди дома. Один из боевиков держит АК-47 у плеча, ствол опираются на один барьер. Другой боевик за соседним барьером - с российским пулеметом ПКМ с ленточным питанием. Как они затащили эти бетонные преграды? Они должны весить по полтонны каждый. 8 человек с трудом могут поднять их.
Дом - это подготовленная зона поражения. Они хотели, чтобы мы его очистили, и просто ждали, устроив засаду.
«Смотри на крышу, смотри на ебаную крышу!» - Кнапп кричит снаружи во дворе.
Я откидываюсь назад в холл, когда стена взрывается искрами. Пули снова трескаются и воют вокруг нас. Меткалф прыгает и падает на пол. «Я ранен! Блядь, я ранен!» - кричит он, схватившись за живот.
С лестницы доносится смех и насмешки на ломаном английском. «Ооооо, я рааааанен!» - передразнивает кто-то. Комик и его приятель хихикают. При звуке их насмешек волосы у меня на затылке встают дыбом. Все во взводе реагируют одинаково. Глаза теперь как блюдца. Паника не за горами.
Меткалф прижимает руки к животу. Пуля проникла под бронежилетом. Остальные не намного лучше. Руки разорваны; костяшки пальцев покрыты грязью и кровью.
Двое с лестницы снова открываются. Гостиная и фойе заполнены танцующими трассерами. Они шипят и загораются в кучах мусора и бумаги, лежащих на полу в обеих комнатах. Стена гостиной, служащая единственным укрытием от бункера на лестничной клетке, начинает поддаваться. Автоматический огонь вышибает из неё кирпичи. Другие кирпичи выступают наружу, все еще целые, но выбитые вражескими пулями со своего исходного положения.
Три кирпича выскакивают из стены прямо над головой Фиттса. В стене от пола до потолка образовалась трещина. У нас мало времени. Когда стена рухнет, мой взвод ждет резня.
Снаружи во дворе лежит ничком пулеметчик Джеймисон МакДэниел. Он полностью открыт для всех, кто стреляет из окна кухни. Пули искрятся вокруг него. Но парнишка - настоящий айсберг. Не обращая внимания на пули, он взваливает на плечи свой М240 и отрывает ответный огонь. Это неуместное зрелище; МакДэниелу 19, он мог бы сойти за ученика средней школы. Стрелок с детским лицом просто раскачивается за М240. Еще больше пуль пробивают землю вокруг него, но он не отпускает спусковой крючок. Его мужество наполняет мое сердце. В хаосе битвы иногда проявляется истинная сила человеческого духа. Это один из таких моментов.
В этой дуэли пулеметов туда-обратно летят сотни пуль. Сержант Хосе Родригес, радист Мено, попадает под удар. Он падает и взывает о помощи. Лейтенант Мено хватает его за руку и бросает в постройку в глубине двора. На данный момент он вне борьбы.
Большой пулемет Макдэниела полностью обновил кухню. Это теперь дырявые развалины. Встречный огонь оказывается слишком мощным для повстанцев, которые прерывают контакт. Не зная, что он отогнал угрозу, Макдэниел продолжает отбиваться. Его пули разрывают шкафы, разрушая посуду и стекло. Некоторые ударяются о стену, общую с гостиной, сбивая еще больше кирпичей. Мы не можем заставить его остановиться.
Из-под лестничной клетки повстанцы стреляют по нам новым залпом. В гостиной снова полно злобных трассеров. Сквозь мрак я вижу Фиттса. Мы на противоположных сторонах поля огня противника. Он в ловушке. Я вне. Частично освещенный мерцающими огнями, горящими вокруг комнаты, он рассматривает кирпичи, торчащие из стены над его головой. Он разочарованно вздыхает. Затем он закатывает глаза и смотрит на меня.
«Эй, Белл», - говорит он, - «бро, ты мне нужен. Ты мне очень нужен».
Глава 15
Сила Христа побуждает вас (“The Power of Christ Compels You”)
Фиттс никогда не выказывает страха. Даже после того, как в апреле в него трижды выстрелили, он проявил меньше беспокойства, чем любое гражданское лицо с занозой на большом пальце. В тот день, когда у него текла кровь из обеих рук и ноги, он не терял головы, сосредоточившись на миссии, до того, как получил серьезные ранения.
Теперь у Фиттса тот сморщенный вид, который получается, когда медики собираются сделать вам прививки от столбняка. Это самый близкий страх, который я когда-либо видел в нем. Если я задержусь на этом взгляде, я знаю, что это меня расстроит.
Если остальная часть взвода увидит это, этого может быть достаточно, чтобы выбить их парней боевой дух. Они уже на грани паники. Темнота, дым и красноватое сияние маленьких куч горящего мусора ужасны.
«Ты мне нужен, бро», - снова говорит Фиттс.
«Хорошо, хорошо… хорошо», - отвечаю я, пытаясь заставить свой мозг работать достаточно долго, чтобы придумать выход из этого беспорядка. Мой разум начинает отмечать варианты.
Очевидно, что мы не можем вызвать авиаудар. У нас нет возможности дать координаты, и бомбы класса "воздух-земля" сровняли бы весь комплекс, включая нас. То же самое и с артиллерийским огнем. Танк или «Брэдли» сейчас бесполезны, пока мы застряли в доме. Эта засада - продукт изучения, враг, тщательно проанализировавший наши сильные и слабые стороны. Они создали боевую позицию, которая сводит на нет наши преимущества огневой мощи и мобильности. Всё, что мы можем сделать, это сразиться с ними в упор с оружием в руках.
Я думал, мы готовы ко всему. Мы не готовы к этому. В дальнем углу гостиной шевелится Миса. Вытаскивает гранату.
«Осколочная пошла! Осколочная пошла!», - кричит он.
Фиттс убивает это намерение в зародыше. «Нет», - шипит он. Миса замирает. Фиттс продолжает: «Они отбросят эту херовину прямо в нас. Ты понятия не имеешь, где они».
Мису это не испугало. Он смотрит в дверной проем и сообщает: «Я вижу их… я вижу, где они находятся».
Сержант Хью Холл видит Уэра и Юрия и говорит им: «Спрячьтесь, чуваки!»
«Кто-нибудь ранен?» - Док Абернати звонит снаружи.
«Дай мне кинуть», - упорствует Миса.
Фиттс не разрешает. «Ты не знаешь, сколько здесь ебанных чуваков. Не надо осколочную. Убери это». Миса отказывается от идеи гранаты. Очередной шквал пуль пронизывает гостиную. Трассеры рассекают дымный воздух, отправляя щупальца в темноту и ненадолго очищая воздух в дверном проеме.
Я рискую заглянуть в проем. В багровом свете огня я замечаю одного из повстанцев. Он притаился за Джерси-барьером, держа по АК в каждой руке. Он ухмыляется как дьявол, и я замечаю его идеально прямые белые зубы.
Как нахуй такое возможно? У нас есть полевые стоматологи, план медицинского страхования и все атрибуты современной медицины, а наши зубы похожи на карамельный попкорн. Видимо, этим хуесосам не нравится Red Man.
Я ныряю обратно в фойе. Прерванный план Мисы дает мне представление. За несколько дней до нападения на Фаллуджу старший сержант Гектор Диас, наш сержант снабжения, обменялся каким-то дерьмом со спецназом, чтобы достать мне светошумовую гранату. У неё есть двухсекундный предохранитель, и она оглушит любого, кому не посчастливится оказаться поблизости, когда сработает. Я мог бросить её и оглушить повстанцев на время, достаточное для того, чтобы все смогли сбежать. Я обдумываю это, теребя цилиндрическую трубку взрывателя. Похоже на негабаритный рулон пленки Kodak. Я никогда раньше не пользовался такими вещами, и это заставляет меня задуматься. Если я облажаюсь, то смогу высветить весь взвод и вывести из строя себя и своих людей. Это довольно большой риск. Я отказываюсь от идеи вспышки.
У меня заканчиваются идеи. Мы не можем их обойти. Они закрывают дом снаружи, а задняя дверь ведет в подъезд на лестничной клетке в пяти футах от барьеров Джерси. Обойти их сзади - не вариант.
Враг сконструировал эту ловушку, чтобы заставить нас вступить в бой в стойке. Ладно, сыграем в их игру.
Я заглядываю через стену в гостиную. Меткалф остается на земле, проверяя себя и свою рану. Облака дыма теперь скрывают большинство деталей, но по их позам я могу сказать, кто есть кто. Я знаю об этих бойцах всё, и могу сказать, что они недалеко от критической точки.
Я знаю, что есть только один вариант, именно то, что хотят ублюдки под лестницей.
«Дайте мне пулеметы М240 и SAW», - кричу я.
Оле протягивает мне SAW, и я, не глядя, сразу же подавляю угол комнаты. Затвор упирается. У меня кончились патроны.
«Дайте мне еще одну систему оружия. Мне нужна ещё SAW и ебаный М240», - разочарованно кричу я.
«Дайте сюда ебаный М240», - кричит Холл снаружи.
Секунду спустя Макдэниел влетает в холл через парадную дверь. Одновременно я смотрю в глаза специалисту Матье. В 37 лет его тело подверглось ударам в Ираке, и ему приходится работать вдвое больше, чтобы не отставать от своих восемнадцатилетних сверстников. После 11 сентября он оставил хорошую работу в качестве медицинского техника в крупном госпитале, чтобы присоединиться к армии. Это привело к тому, что он оказался в значительно более низкой налоговой категории, что вызвало напряжение в его семье и, в конечном итоге, развод с женой. Его патриотизм стоил ему семьи.
Теперь мы его семья. Сквозь мрак и дым я могу прочесть его черты лица, я могу увидеть его выпуклый подбородок, который делает его немного похожим на Джона Траволту. Он готов делать все, что мне нужно. В гостиной он ждет моего приказа.
«Матье, брось мне SAW».
Он протягивает руки, когда я швыряю ему свой M4 через зону поражения. У моей винтовки нет ночной оптики, только трехкратный оптический прицел, который я получил от Пратта. Он бесполезен для ночного боя и ближнего боя. SAW - вот оружие в этой битве. Матье швыряет SAW прямо мне в руки. Проклятая штука весит больше 20 фунтов с снаряжением, но он бросил её, как игрушку.
«Сарж», - кричит он мне, - «там 200 патронов».
«Мило».
200 патронов калибра 5,56 мм. Должно хватить.
Фиттс внимательно наблюдает за обменом мнениями.
«Что вы делаете? Что вы делаете?», - спрашивает он.
«Чувак, это же я», - отвечаю я. «Вытаскиваю. Австралийский пилинг и вытаскиваемся [Australian Peel - Альтернативный метод разрыва контакта с врагом. Шквальный огонь и последний участник бросает ручную гранату (осколочную)]. На меня. Идут все, кроме Мисы. Миса, ты замыкаешь, ты - Последний человек. Так я задумал».
«Я последний. Я последний», - повторяет Миса.
Я слышу стрельбу снаружи. Трассеры прорываются в кухонное окно, выдувая стекла и круша железные решетки за ними. Третий повстанец на кухне, и он обрушивает пулеметный огонь по оружейному отделению Лоусона, прикрывая дом снаружи со двора.
В 6 футах от окна кухни Суонсон бросается за одну из декоративных колонн внутреннего двора. Метель из металлических и стеклянных осколков порезала его лицо и руки. Он падает на столб, роняет свой пулемет M240 и закрывает лицо руками. Огненный конус не попадает в сержанта Хью Холла, который падает на землю, и снаряды разлетаются вокруг него.
«Мое лицо! Мои глаза! Проклятье!» - Суонсон в беде.
«Ты в порядке, чувак? Ты выглядишь раненым. Майк Уэр держит Суонсона.
«У меня все в порядке. У меня все в порядке. Где мое оружие? Дай мне мое оружие».
Суонсон далек от хорошего состояния. Его глаза почти опухли, с лица капает кровь из многочисленных ран. Остальные бойцы выглядят измученными. У них свежие порезы, пересекающие старые порезы и царапины. Каждая из этих новых травм свободно кровоточит. Их лица в пятнах сажи и крови. Некоторые делают паузу, чтобы вытащить друг у друга осколки стекла и металла. Кровь забрызгивает улицу. Док Абернати переходит от человека к человеку, перематывая и заклеивая раны. Это огромная кластерная ебля.
«У меня ебаная шрапнель по всей моей ебаной спине», - кричит Холл.
Холлу получил достаточно. Он не может сказать, что происходит в доме.
«Эй, кто блядь стреляет, чел?»
«Это кто-то там», - кричит Фланнери из дома.
«Это ебаный хаджис внутри». Кнапп в равной степени разочарован и беспомощен, чтобы что-либо предпринять с того места, где его прижали.
«Мое чертово лицо. Боже». Суонсон катается по земле.
«ДОК! ДОК!» - Лоусон выкликает Абернати.
Ублюдки под лестницей находят это забавным. Их адский смех разносится эхом по дому. Они ещё раз издеваются над нами: «Ооооо, моё лицооо, моё лицооо!».
«Эй, ты слышишь это дерьмо? Они изъёбствуют над нашими ранеными. Они изъёбываются С НАШИМИ РАНЕНЫМИ», - кричу я Фиттсу.
«Эй, сарж, выеби их».
«Нелюди. ЕБАТЬ ИХ. ЕБАТЬ ЭТИХ ХУЕСОСОВ. Послушай, как они выебываются с нами».
«Эй, уёбок, мне плевать на них. Тебе нужно сосредоточиться на этом дерьме», - кричит мне Фиттс.
«ПОШЛИ НА ХУЙ!» - кричу я повстанцам в ответ. Они что-то говорят в ответ, но я этого не понимаю.
«А, сука? Хотите выебать нас? Вы ебаные суки. Псины сраные». Я начинаю нервничать, и Фиттс это видит.
«Давай просто тормозни. Оставайся на связи». Фиттс пытается меня успокоить. Он смотрит на своих парней и говорит: «Мы собираемся убраться отсюда».
«Понял тебя», - отвечает кто-то.
Миса беспокоится. «Готов. Вы готовы?» - он зовет меня.
«Притормози, блядь», - отвечаю я хриплым голосом. Я чувствую, что все смотрят на меня. За две жизни я никогда не чувствовал такого давления. Притушеный, Миса отвечает: «Когда будешь готов, сарж».
Я знаю, что мне нужно двигаться, но мои нервы трепещут, а мысли бешено бегают. В моей голове одновременно проносятся тысячи мыслей. Они застревают, наваливаются друг на друга, так что все, что я получаю - это неразборчивые фрагменты. Мои ладони мокрые от пота. Я должен дышать. Мне нужно расслабиться и приготовиться к тому, что я должен сделать. Сила Христа побуждает вас.
Как? Из всех мыслей о том, как преодолеть затор в моем мозгу, эта возникает из ниоткуда. Незадолго до поездки в Фаллуджу я посмотрел последнюю версию «Экзорциста». Теперь эта памятная фраза из фильма - мантра священников, сражающихся с сатаной - застревает в моей голове, как стих из плохой песни. Что ж, если это должно стать моей предсмертной мыслью, по крайней мере, это не какой-нибудь банальный маркетинговый слоган с Мэдисон-авеню. Мой мозг мог выбрать «Drop the chalupa».
Сила Христа побуждает вас. Сила Христа побуждает вас.
Я должен это сделать. Я глубоко вздыхаю. Воздух застоялся, пропитан дымом и запахом тел. Я стараюсь не задохнуться. Ещё один глубокий вдох. Зловонный воздух действует как пощечина. Я снова под контролем, бдительным и осознанным. Я готов. У меня полная ясность и у меня особая цель. Я шепчу короткую молитву и встаю.
«ПОШЛИ! ПОШЛИ! ПОШЛИ! ПОШЛИ! УБИРАЙТЕСЬ!» - Я кричу изо всех сил.
Присев, я поднимаюсь по стене и прохожу в гостиную. SAW выровнен, мой палец на спуске. Несколько быстрых шагов, и я выхожу в дверной проем лестничной клетки. Я в роковой воронке.
Глава 16
Неудачный тест на мужественность (The Failed Test of Manhood)
Мое внезапное появление застало врага врасплох. Я ожидал, что АК снова откроют огонь, как только я раскроюсь. Но они этого не делают. Вместо этого я нажимаю на курок и удерживаю его. Адский огонь начинает лететь к врагу. SAW Матье безупречно чистый и ухоженный, и я уверен, что он не заклинит.
Повстанцы под лестницей реагируют дисциплинированно и быстро. Тот, что слева, всаживает в дверной проем очереди с обоих АК. Другой управляет ПКМ, и я вижу, как его оружие поглощает боеприпасы.
Пули бьют в стену слева от меня. Осколки дверной коробки. Трассеры шипят туда-сюда, отскакивая от кирпичей и потолка. Я попал в огненную бурю, полностью незащищен. Я удивлен, что меня не ранило.
Я прохожу через дверной проем и влево, пытаясь получить часть лестничной клетки между мной и противником, чтобы хоть немного укрыться. Я держу спусковой крючок нажатым, отказываясь от любых притязаний на дисциплинированный огонь. SAW ритмично дергается, с невероятной скоростью выплевывая пули. Они вырезают куски из Джерси-барьеров. Бетонные куски безумно крутятся по комнате.
Я жму спусковой крючок. Еще больше пуль врезается в барьеры Джерси и проникает в их центры из твердой пены. Куски пены вылезают из проделанных мною отверстий и катятся по комнате. Уёбки под лестницей открывают ответный огонь, но делают это совершенно неточно. Их трассеры рикошетят в головокружительные узоры - стена, потолок, пол, стена.
Ствол моего SAW действует как факел, освещая комнату быстрыми дульными вспышками. Теперь у меня гораздо лучший обзор. Я вижу, как мои прямозубые нападавшие злобно смотрят на меня, стреляя. Я направляю SAW к одному и действительно попадаю в него. Он пригибается, чтобы ему не оторвало голову. Я его пришпилил к месту.
Возможно, я не в состоянии говорить с каноническим авторитетом о силе Христа, но я знаю убедительное оружие, когда вижу его. M249 SAW похожа на кнут. Я бросаю его на другого повстанца. Мои раунды - 725 пуль в минуту - врезаются в стену, лестницу и барьеры. Он ныряет в укрытие. Оба они сейчас находятся в обороне, зажаты и не могут дать отпор. В гостиной позади меня Фиттс отдает приказы, и взвод вступает в бой. Они один за другим отрываются от стены и бегут через комнату в фойе. В считанные секунды они расчищают дом и прорываются через двор на улицу. Мои люди в безопасности.
Триггер все еще нажат, мои мысли бешено бьются. Я подавил врага. Теперь я должен убить их. Мое сердце побуждает меня пройти по лестнице.
Иди туда. Очисти комнату и выжми сок из этих парней. Я пытаюсь сделать шаг вперед, но ноги не двигаются. Мне кажется, что ноги прикованы к полу. Я не могу продвинуться на 10 футов, чтобы закончить бой. Не будь сукой. Двигайся вперед. Не сходи с ума. Я напрягаюсь против собственного тела. Я не могу двигаться. Затвор SAW щелкает взад и вперед, проглатывая мои боеприпасы.
Ладно, у меня, наверное, осталось около 100 патронов. Что, если я толкнусь и поднимусь по лестнице? Нет. Мое тело всё ещё отказывается. Мое сердце бушует. Я черчу «Z» пулеметом вдоль барьеров. Еще больше пены взрывается и стекает на пол. Это похоже на снегопад в аду в освещенном кострами мраке.
Ладно, у меня осталось, наверное, меньше сотни патронов. Пора двигаться. Вперед. Закончи это. Закончи это сейчас. Я отталкиваюсь. Я клянусь. Мои ноги не двигаются с места. Противник остается невредимым, прячась за взорванными преградами. Я не могу этого сделать. Мое сердце кипит презрением. И моё SAW убегает от меня. Иногда с этим оружием случается, что когда вы переходите на стрельбу очередями, вы не можете его остановить. Я отпускаю спусковой крючок, но он остается заблокированным. Болт ходит сам по себе. Пулемет извергает еще не менее 50 выстрелов, затем гремит пустой патронник. У меня кончились боеприпасы.
Я все еще в подъезде. В любую секунду ублюдки под лестницей снова вскинут головы, увидят, что я открытая мишень, и прикончат меня. Мои ноги внезапно освободились. Я должен уйти. Иди. ИДИ.
Я разворачиваюсь вправо и выскакиваю в дверной проем, думая, что Макдэниел и его М240 будут в фойе, чтобы прикрыть мой побег. Я нигде не вижу Мису. Но и гостиная, и фойе пусты. Я бросаюсь через комнаты и выхожу через входную дверь. Когда я влетаю во двор, гремит автомат.
«Дайте мне еще одно автоматическое оружие», - кричу я, всё ещё стоя во дворе.
«Эй, отступай», - кричит Фиттс.
«Мне нужен 203. Дайте мне 203».
Пули пролетают над моим левым плечом и попадают в внешнюю стену передо мной. Я продолжаю бежать, бешено переставляя ноги. А потом я прохожу через ворота со своими людьми. У ворот появляется Миса и бросает меня в сторону внешней стены на улице.
«Понял тебя. Ты молодец», - говорит он мне.
Мы в безопасности. Стена должна защитить нас от пулемета на кухне и дать нам время на реорганизацию. Взвод разбросан повсюду. Кто-то прижался к стене слева от ворот, кто-то справа. Остальные бродят неуверенно. Все кричат. Не обращая внимания на шум, Фиттс пытается считать головы. Он хочет быть уверенным, что никто не остался позади.
«Руководители групп - отчёт», - кричу я.
С другой стороны улицы Миса отвечает первым, несмотря на то, что он один из парней Фиттса: «У меня есть Руиз и Сучолас».
«Что за хрень? Провались со своими парнями».
Кто-то другой кричит: «У меня Меткалф, Фланнери и Оле. Меткалф не в порядке. Мы зеленые».
Вокруг меня двое солдат Фиттса, один мой и один человек из оружейного отряда Лоусона. Фиттс отдает приказы, пытаясь собрать огневую команду из хаоса, в который превратился взвод. Все обсуждают друг друга.
«Где они?».
«Мне нужна информация. Дай мне ёбаную информацию».
«Приведи сюда тех Брэдли», - рявкает Фиттс.
Кнапп бросает осколочную через стену. ПФОМПТ! Я беру ещё боеприпасы для SAW. Я хватаю Максфилда и Стакерта.
«Эй, наводчики SAW - на подавление».
Все 3 ручных пулемета направлены на крышу дома.
«Вот что мы будем делать ...» Фиттс прерывается в замешательстве.
Я пытаюсь вмешаться: «Кто-нибудь ранен? Кто-нибудь ещё в доме?».
Никто не отвечает.
«В кого-нибудь стреляли на выходе?». Нет ответа. Каждый по-прежнему занят своими проблемами.
«Мне нужно знать, черт возьми. У всех есть свое дерьмо?».
Фиттс собирает часть взвода. Он намеревается очистить и занять 2 дома через улицу, чтобы получить выгодную позицию над противником. Он указывает на один трехэтажный дом. «Мы поднимемся туда и заложим базу огня!» Фиттс делает это по инструкции.
Мой крик бесполезен. Мне никто не отвечает. Я начинаю шагать, злясь на себя все больше. От этого никуда не деться: я нарезал щаги и бегал. Когда дерьмо вскипело, я побежал. Я унтер-офицер. Я должен подавать пример. Что за чертов пример это был?
«Дай мне мою ебаную винтовку. У кого моя ебаная винтовка?» Я зол на себя.
Отказался от SAW, теперь мне нужно оружие. Матье появляется передо мной. Он протягивает мне мой M4 и говорит: «Ваш M4 неисправен. Заклинило. Похоже, что-то ударило в спусковой механизм». Он стоит на улице и подробно рассказывает о моем оружии. Пули по-прежнему то и дело проносятся над головой. Мы участвуем в битве, и Матьё изо всех сил пытается быть внимательным. Но у меня есть другие поводы для беспокойства. Я перебиваю его: «Матье, пойди, принеси мне PEQ-2 Alpha!». [AN / PEQ-2 - Инфракрасный указатель цели. Представляет собой лазерный прицел для использования на винтовках, оснащенных рельсами Picatinny. Имеет 2 инфракрасных лазерных излучателя: один узкий луч, используемый для прицеливания винтовки, и один широкий луч, используемый для освещения целей, как фонарик. Лучи можно увидеть только через очки ночного видения]
Это инфракрасная система наведения, которая устанавливается на наши винтовки. Все, что вам нужно сделать, это навести на что-нибудь инфракрасный лазер и нажать на курок. Можно даже от бедра стрелять, это не беда. Пули проделают дыры во всех точках, на которые указывает лазер. Более того, его можно увидеть только в очках ночного видения. Таким образом, противник не узнает, что он застрелен. Для ближнего боя это лучше, чем железный прицел или коллиматорный прицел с красной точкой. Он обеспечивает скорость, маневренность, скрытность и быструю стрельбу.
Сантос появляется из ночи и протягивает мне свой M16. Оружие длинное, тяжелое и имеет цельный приклад. На нём - лазерный прицел, который мне нужен. Под стволом скрывается тупой, обнадеживающий гранатомет Сантоса. Это делает оружие ещё более тяжелым и громоздким, что вредно в ближнем бою.
Я беру M16, и мне приходит в голову мысль. Если я вернусь в дом и умру, противник получит мое оружие и боеприпасы. Я помню боевика, которого мы убили вчера, у которого был М16.
Интересно, что случилось с американцем, которому принадлежала эта винтовка? Я начинаю передавать дополнительные журналы Сантосу и Матье. Обычно я ношу 15 магазинов в карманах на правой стороне груди. 3 я оставляю себе. Остальные переходят к бойцам. Если я умру в доме, враг не получит много патронов от моего трупа.
Треск пулемета разрушает наше чувство безопасности. Я смотрю, как Стакерт опускает голову в руки, когда прижимается к стене. Ряд пуль выбивает осколки из стены над его головой. Стакерт зло смотрит вверх. Он внезапно разворачивается на улицу. SAW ищет цель. В него летят несколько выстрелов. На улице вокруг него вспыхивают огненные искры. Он не испуган. Он целится по крышам и выпускает длинную яростную очередь.
«Почему ты блядь не сдохнешь?» - кричит он, когда его SAW стреляет.
Я включаю радио: «Давайте Брэдли прямо сейчас». Нам нужна поддержка. Уёбки пытаются прижать нас к проклятой улице. Я вне ярости; Я чувствую ответственность. Если бы я закончил сделку в доме, они бы не стреляли в моих людей. Если сейчас кто-то умрет, это будет моя вина. Мне следовало пересечь ту комнату на лестнице, воткнуть SAW в пространство между лестницей и барьерами из Джерси и просто опустошить весь боекомплект. Я сто раз представлял себе этот сценарий на тренировках. Я молился, чтобы меня так испытали. Я должен был поступить иначе. Настоящий лидер так бы и поступил. Пули снова пронеслись по улице. Вокруг меня и еще нескольких мужчин вспыхивает волна искр. Группа Фиттса наносит ответный удар гранатами и M16.
«Я должен был подстрелить этого хуесоса. Я АДСКАЯ ПЕХОТА! МЫ НЕ УБЕГАЕМ! Тащите мне Брэдли прямо сейчас». Я поднимаю глаза и вижу сержанта Хосе Родригеса, который смотрит на меня так, будто я сошёл с ума. Может быть. Он подносит радио к своему теперь разинутому рту. Он ничего не говорит, но я вижу страх в его глазах. Он боится врага - или меня?
Я отвернулся от лица Родригеса в дюйме: «Я хочу, чтобы Брэдли был здесь сейчас».
Родригес не реагирует. Я бью его по шлему. Фиттс хватает меня.
«Эй, расслабься, бро. Мне нужна информация. Мы собираемся привести сюда Брэдли. Не упускай из виду тот факт, что вокруг нас есть незащищенные здания. Нам нужно, чтобы ты успокоился нахуй».
Больше промахов регистрируется на асфальте.
«Черт возьми, мы все умрем», - слышится голос, полный страха и паники.
Я должен покончить с этим дерьмом прямо сейчас. «Мы не умрем», - кричу я в ночь, - «это они умрут нахуй. У нас всё под контролем, так что просто завали ебало, получи задачу у своего тимлидера и убедись, что всё охуенно».
Это подавляет панику. Мы должны дать отпор. У Стакерта нет зацепки, где огневые точки врага. Гранаты кажутся неэффективными. Нам нужно сделать что-то ещё. Очередь пролетает рядом с рядовым первого класса МакДэниелом.
«Иисус!» - кричит кто-то.
«Да хватит. Откуда они стреляют?».
Ещё одна очередь почти попадает в Стакерта.
«Мне чуть не заебошили пулей в голову», - с недоверием говорит Макдэниел.
Стакерт сканирует повсюду в поисках человека, который пытается его убить. «Где этот ебаный чувак?».
Я подхожу к группе солдат, скопившихся у стены. «Дайте мне свои гранаты». Бойцы начинают вытаскивать фраги из своей формы. Я поворачиваюсь к сержанту Кнаппу и говорю: «Кнапп, ты готов? Але-хоп. Hooah?».
«Hooah, сврж».
Кнапп - единственный, кто выглядит так, будто в данный момент все под контролем. Он крадется к стене и ждет меня. Кто-то подбрасывает мне фраг. Я вытаскиваю чеку и бросаю гранату Кнаппу. Кнапп ловит её одной рукой и запускает через стену, целясь в усаженный пальмами сад во внутреннем дворе и крышу дома. Его рука подобна пушке. Он может бросать футбольный мяч, как профессионал, и стрелять бейсбольным мячом в тарелку из центра поля. Боец - спортсмен, уверенный в себе. Нам это нужно. БУМ! Граната взрывается где-то в районе пальмовой рощи.
Я беру ещё одну гранату, готовлю ее и бросаю Кнаппу. Он без усилий перебрасывает её через стену. Его рука просто потрясающая. На тренировке я видел, как он бросал инертные гранаты на 50, 60 метров. Он человеческий миномет.
«Приготовьте ещё одну. Потом ещё. И ещё. И ещё», - в ярости кричу я тем, кто двигается вокруг меня слишком медленно. «Послушайте меня, упрямые уебки. Хватайте всё, что у вас есть, и бросайте сержанту Кнаппу».
Мы швыряем ещё 3 гранаты. Он не показывает нервов, когда я кидаю в него шипящие фраги. Если бы он уронил одну, с ним было бы покончено. Вместо этого он бросает их во врага, и на мгновение их огонь ослабевает. В этот момент Брэдли Кантрелла неуклюже елет по улице. Взвод рассеивается, когда прибывает Брэдли. Некоторые прячутся за ним в поисках укрытия. Остальные уходят с вероятной линии огня. Фиттс делит свою группу на два маневренных элемента. Они взламывают замки ворот и исчезают в домах через улицу.
Кантрелл звонит мне по радио. «Что тебе нужно?».
Кричать из-за двигателя Брэдли - пустая трата усилий. Я смотрю в глаза своему сержанту взвода и спрашиваю: «Сможешь снести эту ебаную стену?».
Кантрелл осматривает местность. Дорога такая узкая, что БТР похож на чудовищную игрушку, слишком большую для декораций.
«Ни за что. Я даже не могу маневрировать, чтобы достаточно сильно удариться о стену».
Я хотел, чтобы Брэдли пробил стену, въехал в пальмовую рощу, а затем разорвал стену здания 25-мм снарядами. Тогда мы могли бы вызвать танк и превратить дом в пыль. Это наверняка накроет уебков внутри. Но так не получится. Сержанту Брэду Унтерсехеру, наводчику Кантрелла, трудно даже повернуть пушку на дом. Внешняя стена такая высокая, что закрывает поле огня. И даже если бы танк мог проехать по этой узкой дороге, он также не смог бы направить свою пушку на дом. 120-мм ствол слишком длинный.
Кантрелл выходит по рации: «Я вижу гостиную… ладно, две передние комнаты».
«Сделай сок из них».
Башня движется, пушка стреляет. Снаряды взрываются вверху и сбоку, в кухне и гостиной. Унтерсехер прочесывает своим огнем взад и вперед обе комнаты. Он делает паузу, пока Кантрелл очищает трак от гильз, которые падают горячими и дымящимися на улицу. Унтерсехер закидывает дом почти двумя сотнями снарядов. Кантрелл тормозит его и спрашивает: «Что еще я могу сделать?»
«Сможешь уговорить пальмовую рощу?»
Пулемет М240 рядом с пушкой плюется свинцом. Я смотрю, как огонь разрывает деревья, и понимаю, что роща намного меньше, чем я первоначально думал. В пальмовой роще, наверное, никого нет. Это не работает. Я знаю, что нужно делать, но я не готов к этому.
«Что-то еще?» - спрашивает Кантрелл.
Я включаю микрофон и приказываю ему еще немного пошинковать пальмовую рощу. M240 снова долбит. Наверное, это бессмысленно, и я понимаю, что просто тяну время.
Кантрелл ведет Брэдли вверх по улице, чтобы он мог опустить завесу огня на крыши. Большинство снарядов летят высоко, но выстрелы прекращаются - по крайней мере, на данный момент.
«Что ещё тебе надо? Думаешь, ты получил их?» - спрашивает Кантрелл.
Майкл Уэр слышит вопрос. Сквозь грохот двигателя «Брэдли» он кричит: «У него нет никаких шансов. Сержант Белл, выхода нет». Уэр был во дворе, когда дерьмо ударило в вентилятор. Ему пришлось уворачиваться от пулеметного огня с кухни.
В глубине души я знаю, что он прав. Но в то же время нет смысла тратить больше боеприпасов. Брэдли просто не может выстрелить в дом. В лучшем случае обстрел оттолкнул бы боевиков от передних окон, выходящих во двор.
«Я думаю, у нас все хорошо», - говорю я команде Брэдли.
Мы вернулись на круги своя. Я снова начинаю шагать. Когда я хожу взад и вперед, мой внутренний монолог выливается изо рта. Я разговариваю сам с собой перед Уэром, перед бойцами. Я в ярости. Вся эта ситуация лишила меня достоинства. Мне нужно найти в себе силы, чтобы вернуть его. Честь. Какое злоупотребление словом. Это абстракция. Кто может это определить? Весь год в Ираке я стоял со своими людьми. Если бы им приходилось набивать мешки с песком до трех часов ночи, я бы оказался там в земле и грязи с ними. Я бы никогда не отдал приказ, типа иди расслабься, пока они работали. Мой пример - это все, что у меня есть как у унтер-офицера. Я горжусь этим. Это моя честь.
Я всегда говорил своим людям не бояться в бою. Когда пули начинают лететь, им нужно поднять человека и отбросить его десятикратно. Сколько раз я вбивал в них это? Возможно, сказать им, чтобы они не боялись, нереально. Мы все люди. Страх идет с нами в каждой битве. Однако мы не можем позволить страху диктовать нам, кто мы есть и как действовать. Мы не можем позволить ему контролировать нас. Мы должны справиться с этим. Это еще один важный элемент чести.
Пока я брожу по улице, борясь с собой, Уэр с любопытством смотрит на меня. Меньше всего мне сейчас хочется, чтобы журналист смотрел, как я борюсь со своими собственными демонами. Я отворачиваюсь и иду обратно по улице, пиная пару 25-миллиметровых гильз. Вокруг меня вспыхивает ещё одна струя искр.