Продолжаю копипастить Атланта или Сага о гонителях ДЕГа
Дмитрий Галковский
14 апреля
Работа всякого нужна одинаково
Контролим Тимофеевского-фиса. На вопрос «за что честь Дундуку?» никто ничего ответить не смог. Посмотрел повнимательнее отзывы в прессе, тоже не нашел ничего внятного. Какие-то общие фразы что «Шура» оказывал огромное влияние на литературный процесс, но как бы косвенное, как бы незримое - есть такие люди, которые одним своим присутствием (незримым) решают. Кто-то договорился до того, что «мы все говорим языком Тимофеевского-младшего», вроде как советские журналисты ничего не умели, а он научил (после 200-летнего развития русской журналистики). Здесь один из «некрологистов» допустил прокол и упомянул конкретный текст - «необыкновенно смешную статью о Саже Умалатовой». Больше никаких ссылок на конкретные работы Тимофеевского-младшего я не нашел. Сажа Умалатова это эфемерида «костных сил» эпохи ельцинского перелома, вроде Нины Андреевой или еще не разросшегося Жириновского. Текст читать лень, но помню, что девушка была фактурная. (Начиная с фамилии: «коктейль Молотова» - «сажа Умалатовой» унд зо вайтер). Выступления крашеной под блондинку Сажи за чистоту коммунистических риз ассоциировались с известной эпиграммой Мандельштама:
Пришла Наташа. Где была?
Небось, не ела, не пила...
И чует мать, черна, как ночь:
Вином и луком пахнет дочь...
Но в общем это приговор. Что написал «кинокритик»? Уморительно смешную рецензию на «Джентльменов удачи». Так сказать, дал язык 200-миллионному народу.
Как я и предполагал,
Маленький Мотл нигде не работл,
Нигде не работл маленький Мотл.
Как сказал бы Дим Димыч: «Ну и ладушки, а хули тогда взрослым работать мешал?»
В нашем ЖЕКе есть пожилой электрик - двойник Тимофеевского. Если бы сын крестного отца Чебурашки занимался своим делом («работл»), он мог бы посильно поучаствовать в литературном процессе - например, сделать в 2007 дополнительные розетки для компов в моей квартире.
Получилось бы:
Я весь в мазуте, весть в тавоте,
Зато работаю в тралфлоте.
Жил бы честно, честно зарабатывал на хлеб - и умер бы без позора.
Дмитрий Галковский
15 апреля ·
Нахлынули воспоминания
В связи с Тимофеевским вспомнил других участников «битвы при Вороньей Слободке» - образцово-показательного изгнания Галковского из российской журналистики. Успех был полным и окончательным, - с тех пор (август 2007 года) меня нигде не публиковали.
Что случилось с «Вороньей Слободкой»? Журнал Ольшанского «Русская жизнь» закрылся через два года. На мой взгляд, его издание было неординарным событием в литературной жизни РФ и вполне могло бы выходить до сих пор. И заявленная тема, и форма подачи были отличные, а сам Ольшанский оказался прекрасным главредом. Ему удалось собрать интересный коллектив авторов и найти не менее интересное финансирование.
Идея издания была примерно такая:
- А давайте будем издавать журнал типа «Америки». Хороший же журнал был!
- Класс. А назвать как?
- А «Россия»!
- Это как? К чему это? Кто ж такое дерьмо читать будет.
- Да русские и будут.
- А писать о чем? Чего в Рахе-неряхе интересного? Там и чернуха такая, что уснёшь. На Западе Джек-Потрошитель, Профессор Мориарти, а у нас - татарин из тещи холодец сварил. Тьфу.
- А не скажите. Журналец можно запузырить интеллектуальный, провокативный, вроде как фронда, но культурная, а из-за русофилинки - массовая. «Америка» это вообще, а если конкретно, прям вот как калька, с такими же обложками и иллюстрациями, то - «Нью-Йоркер». Выставки, фильмы, проза-поэзия, и все как бы наше, национальное. А подача материала, ценности так сказать - все западное, американское. Можно и собственно русское, но как изюминку, для пикантности подкладывать. Чтобы с гнильцой-с.
Идея хорошая, я этого говорю безо всякой иронии. И деньги под это можно было бы легко найти (и нашли), и рекламу, и благодарного читателя. Краденый товар с идеологический переупаковкой, как правило, хорошо идет. И быстро перерастает стадию примитивного подражания и копипаста. Потому что пресса сама по себе на половину кописпаст.
Что же у ребят-воронят не получилось, и почему? Давайте подумаем, а для этого вспомним, что с фигурантами коммунальной литературной битвы было дальше.
Дмитрий Галковский
16 апреля ·
«Штопанный гандон»
Для начала определим «круг лиц». (Кстати, в википедии я вычеркнут из числа авторов «Русского журнала» и о конфликте редакции со мной не упоминается.) Кроме Тимофеевского и Ольшанского, в журнале по моему поводу верещали Екатерина Мень, Олег Кашин и Борис Кузьминский - Мень, правда, в основном по должности. К этому надо добавить Антона Носика - с подачи которого и разгорелся сыр-бор, и Марата Гельмана - по просьбе которого Рыков уволил меня со второй (и последней) литературной работы.
7 человек - достаточное число для небольшого социологического анализа. Начнем со «штопанного гандона», то есть Антона Носика.
Носик так меня обругал после того, как я предложил ему перестать собирать через ЖЖ деньги «на похороны Пригова».
По иронии судьбы это был элемент моего официального титулования в семье. Я жил в небольшой квартирке с сестрой, больной шизофренией. Она смертельно ненавидела нашего отца-алкоголика, а когда отец умер, перенесла эту ненависть на меня. Я был трезвенником и молодым студентом университета, это ничего не значило. Сестра общалась со мной так:
- Когда ж ты сдохнешь, дед старый, ну чего расшаркался, гандон штопанный.
Вероятно Носику, сыну интеллигентных евреев, такая квалификация казалась необыкновенно остроумной, а также необыкновенно неожиданной для лузера Галковского.
Здесь мы подошли к первой проблеме детей перестройки - к их ни на чем не основанному «социал-паханизму». Матерная ругань или угрозы в среде Носика выглядели как прикол и приколом и являлись. Прикол мог легко превратиться в хамство, но и только. Но для меня это было социальным (и психиатрическим) маркером, не способным задеть лично, но надежно превращающим собеседника из субъекта диалога в его объект. В отличие от Носика я всегда понимал, кому, что и как можно сказать на русском языке.
Уже через месяц у Носика появились проблемы в администрации ЖЖ, а ровно через год его оттуда уволили. Не буду останавливаться на его дальнейшей биографии. Незадолго до своей внезапной смерти 50-летний Носик публично заявил что «вертел на хую генерального прокурора Российской Федерации» (буквальные слова). Что особенно интересно, он это сказал в контексте фейкового судебного процесса, на котором откровенно издевался над судьями (то есть мелкими подчиненными генпрокурора).
По официальной версии Носик умер от воздержания - не пил два дня после дня рождения. Помню растерянную интеллигентную маму на вечере, посвященном памяти сына: «Антон ничем кроме аппендицита не болел, в роду все меньше 80-ти не жили, я не понимаю, что случилось».
А чего тут непонятного?
Дмитрий Галковский
17 апреля ·
Украинский романс «Засохли говны и жопу шкрябают»
В фильме «Девять дней одного года» Лев Дуров сыграл кегебистского тамаду на посиделках интеллигентных ученых. Когда подвыпившие атомщики норовили выболтать военные секреты, персонаж Дурова тихо, но твердо говорил: «об этом не надо».
Марат Гельман явно нуждался в услугах подобного социального замедлителя, в его случае не офицера контрразведки, а врача-психиатра. Который бы вовремя убирал из поля зрения Марата Александровича колюще-режущие предметы или выдергивал из его головы сорняки многочисленных «арт-проектов»: мазание экскрементами икон, кормление свиньи бутылочными осколками, засовывание в рот (а то и похлеще) электрической лампочки и т.д. и т.п. Фантазия у таких людей бывает неистощимая.
Однако вскоре после «битвы при Вороньей слободке» случилось невероятное. Я когда узнал, долго тер глаза и щипал себя за руку, надеясь, что это сон. Сумасшедшего Гельмана назначили тамадой к кегебисту Олегу Чиркунову, губернатору Пермской области. То есть это ГЕЛЬМАН должен был предохранять незадачливого губернатора от ошибок и бестактностей.
Произошло то, что должно было произойти. Вместо того чтобы изображать наивного столичного добряка, и помогать хозяину тихо (тихо!) осваивать деньги по линии культуры (понятное дело, для которого его и выписали из Москвы), Гельман поссорил Чиркунова с местной интеллигенцией и зафантанировал мегаломаническими проектами - большей частью на свою тему (кал, кровь, битое стекло, скелеты). На этом фоне жизнь пермской глубинки стала переливаться пятьюдесятью оттенками серого. Все «мягкие» события: открытие нового детского сада, успешные археологические раскопки, акции благотворительного фонда, - оказались никому не интересны, про них забыли, а «жесткач» стал выдаваться на-гора тоннами и прочно ассоциироваться с деятельностью Гельмана и, следовательно, администрации Чиркунова. К тому же «жесткач», увы, имеющий место всегда, пошел в Пермской области как-то особенно густо.
Сначала грохнулся пассажирский «боинг», все погибли. Затем затонул пермский теплоход - в считанные минуты недалеко от пристани. Погибло более ста человек, много детей. Все вспомнили гельмановскую инсталляцию - издевательский «HOLLYWOOD»: надпись гигантскими буквами «Счастье не за горами» недалеко от пермского речного вокзала.
Наконец в городе сгорел ночной клуб «Хромая Лошадь», погибло более 150 человек. На месте катастрофы нашли огромное количество героина. Хозяева клуба входили в гельмановскую тусовку, с подачи креативного Марата Александровича по городу разъезжали автобусы с надписями «Лучше зажигай в клубе, чем в лесу».
Я перечисляю только катастрофы общенационального масштаба.
Постепенно незадачливый Чиркунов понял, что его «атташе по культуре» больной на всю голову наркоман, который посадил на тяжелые наркотики (и тем самым убил) собственного сына. Но было уже поздно. Пермский креатив вызвал гнев Москвы, Чиркунова попросили с вещами на выход, причем с аудитом. Началось следствие, Чиркунов вместе с семьей бежал за границу.
Гельману сначала удалось отвертеться, и я, грешным делом, подумал о подставе. Подстава, разумеется, была, но последующие события показали, что Гельман об этом не знал. Дела его шли все хуже, и после начала украинских событий он тоже убежал за границу - на фоне участившихся вызовов в прокуратуру. Кроме всякого рода злоупотреблений и махинаций вскрылась его работа на украинскую разведку.
Что ж, какая разведка - такие и штирлицы.
Дмитрий Галковский
18 апреля ·
Фамилия, ставшая профессией
Олег Кашин по поводу моего «изгона» особенно не разорялся, говорил коротко и солидно. Мол, иди-ка ты дядя лесом. Приняли тебя в коллектив из жалости, а уволили потому, что ты всем надоел хуже горькой редьки.
Надо сказать, это характерная особенность кашинского пера. Человек тупо слушает «что говорят» минут десять, потом это пересказывает, упрощая до «аз-буки». Получается даже смело. «Невзирая на лица».
Через три года Кашина избили арматурным прутом. Нанесли 56 ударов, перебили руки-ноги, пробили череп, сломали челюсть. Думали что всё, но крепкий Кашин поправился. Правда стал выглядеть лет на 10 старше, шепелявить и прихрамывать, ну и два пальца на руке потерял.
Правдоруб докопался до очередного «Дмитрия Евгеньевича», им оказался псковский губернатор Андрей Турчак. Многие считали, что пост 35-летнему Турчаку не по чину, Кашин дискуссию послушал 10 минут и суммировал услышанное в мем «Сраный Турчак». Коротко и ясно. Через неделю над «Сраным Турчаком» ухахатывался весь интернет.
Надо сказать, что Турчак в своей мести действовал неумело, что отчасти свидетельствует в его пользу. Люди такого уровня решают проблемы быстро и тихо, жертва, как правило, отделывается легким испугом.
Кашина умудрились избить перед камерой слежения (которых тогда было МАЛО), избили слишком жестоко, в конце концов, следствие получило улики в неправдоподобно большом количестве - вплоть до аудиозаписей разговоров исполнителей с заказчиком. Очевидно, что «крестный отец» из Турчака получился как из Кашина журналист. Человек не по этой части и никогда раньше подобными делами не занимался.
Псковскому губернатору из-за очевидной глупости Кашина ничего не сделали. Думаю, состоялся такой разговор:
- Андрей, как же так? Не ожидал от тебя.
- А чего он обзывается.
- Гос-споди, детский сад. Ну, сказал бы мне, решили бы вопрос.
- Владимир Владимирович, не хотел вас беспокоить по пустякам.
Пострадавшего журналиста решили обласкать - времена были домайданные и с мнением Запада еще считались. С Кашиным встретился президент, причем встреча произошла на Святой Земле. Святого Журналиста из Кашина, правда, не вышло, полученный нежданно-негаданно социальный капитал он быстро растратил. Но банкротом тоже не стал - талант опошлять и огрублять до уровня заборной надписи любую тему оказался очень востребованным. В правильном месте. Кашина пустили по диссидентской линии и, в конце концов, он оказался в Лондоне:
- Ты ж у нас, это, «раненый в жопу». Вот и поезжай. Пиши правду. Ну и что где там услышишь тоже - пиши.
- А кем работать-то?
- Так Кашиным и работай.