А.Сурков. Окопная быль || «Красная звезда» 12 июня 1943 года
Оригинал взят у 0gnev
# Все статьи за 12 июня 1943 года.
Был у нас во взводе такой случай. Я на «дегтяреве» первым номером работал, а напарником, вторым номером и заместителем - Григорий Камышников. В армию он из запаса пришел. До войны музыкантом был. В джазе на большом и малом барабане наяривал и во всякие дудки, пищалки дул. Назывался он по-ихнему «ударником», в деле своем был дока и незаменимая личность. Наш «дегтярев» тоже инструмент ударный. Как ударит густой очередью, так немецкие слушатели аж на небо возносятся. Камышников к новому инструменту пристрастился. Только всё на однообразие мелодии жаловался и, как мог, душу отводил. На перекурку сядем, а он в отделении ложки соберет и - пошла чесать! Ложки у него в пальцах словно живые. У каждой свой голос. Языком да губами поможет и шпарит себе всякие мелодии. У кого характер полегче, тот не стерпит: в пляс ударится, не удержишь. Гребенка ему под руки попадется, запоет, как скрипка, - чего душа желает - по заказу. Такая у него душа была - чего коснется, всё у него поет. Лежит в окопчике, а рядом ивовый куст. Срежет ветку ножиком, поколдует - дудка получилась. Подует в дудку - поет. Заночуем в немецком блиндаже. Наберет по углам пустых бутылок, воды нальет куда больше, куда меньше, рядком поставит, тронет палочками - поют бутылки. Незаменимый человек был во взводе. В начале войны, когда кисло нам приходилось, бел свет иной раз не мил был, учудит он что-нибудь со своими дудками-гребенками, и оттает солдатская душа.
Ребята его Капельдудкой прозвали. Был он человек мягкой души, не обиделся. Стал на «капельдудку» отзываться, словно иного имени у него и от рождения не было. Вошел он у нас в части в большую славу. Из чужих рот иной раз целые делегации приходили просить, чтобы мы им Капельдудку на вечерок взаймы уступили.
Поскольку Капельдудка моим напарником был, я против других больше за ним всяких причуд видел. А самая главная причуда у него в левом кармане гимнастерки лежала. Была его маленькая, черная записная книжка, вроде тех, в которые телефоны записывают. Никогда он с этой книжечкой не расставался. «Мессеры» над огневой расшмыгаются, он, чуть свободную минутку выберет, сейчас книжку из кармана и что-то строчит. Влепят немцы по нашей огневой хорошую очередь из пулемета, он опять строчит. Артподготовка начнется, кругом светопреставление, а он, гляди, миг урвал, над книжкой нагнулся.
Спрашивал я его, шутя, мол, духовное завещание что ли потомкам строчишь, Григорий? Улыбнется несмело, книжку в карман спрячет и скажет:
- Это моя тайна, Вася! Если меня немец ухлопает, а ты жив будешь, сделай мне братскую милость, вынь из кармана эту книжку, в ней лежит письмо к матери. А книжку отошли по адресу, который в ней написан. Обязательно отошли. А то вроде как я половину дела на войне не сделаю.
Много мы вместе с Капельдудкой километров протоптали и на восток и на запад. Много патронов извели. Много нашей, русской, земли саперными лопатками, как кроты, изрыли. На всю жизнь сердцем к сердцу приросли. Привык я к его чудачеству с книжкой. Делал вид, что не замечаю и вопросами больше не докучал.
Когда прошлым летом Карманово брали, лишился я своего закадычного напарника. Срезал его в перебежке немецкий автоматчик. Своими пальцами я брату названному веки смежил. Завет его вспомнил. Книжечку, пулей насквозь пробитую, от крови мокрую, из кармана вынул, в свой переложил.
После боя похоронили мы нашего Капельдудку в отдельной могиле под большим дубом, у поворота дороги. Много народу собралось проводить певучего человека в последний поход.
Вечером письмо завещанное начальству полевой почты снес, в собственные руки отдал, чтобы не затерялось где. Возвратился во взвод и стал книжку товарища убитого листать. Больше половины листочков в книжке были исписаны непонятными каракулями. Вдоль листочков линейки аккуратно вычерчены тонким карандашом, а по линейкам, как ласточки на проводах, закорючки разные посажены. А между ними мелко написанные простым человеческим языком строчки попадаются. Насчет закорючек догадался я, что это ноты, только понять ничего не понял. Стал простые слова читать. Вот какое было там написано:
«Эшелон на фронт идет. Колеса стучат на стыках. Притормозили. Буферные тарелки лязгают. Отдаленный гул самолетов. Резкое торможение. Тормоза воют». И дальше всё так же, про то, как «Юнкерсы» идут в пике, как бомбы свистят, как разрывы гремят, и про «Мессершмитты», и про артобстрел, и как воет ветер в бойнице дзота, и как старуха над убитой дочкой причитает.
Прочитал я всё и мало что понял. Стал дальше книжку листать и на предпоследней страничке вот что прочел:
«Товарищу, который снимет эту книжку с моего трупа.
Именем твоей матери, жены и ребят заклинаю: исполни мою предсмертную просьбу! Сохрани эту книжечку и отправь в Москву, в Союз композиторов!»
Всё это крупными буквами написано и с восклицательными знаками, а дальше мелко и разборчиво:
«Товарищи композиторы! Не посмейтесь над маленьким оркестрантом, который любит музыку больше жизни. Сидя в вагоне воинского эшелона, везущего меня на фронт, подумал я о том, что началась война, о которой человечество до скончанья века будет помнить. И будут люди, будущих времен умом и сердцем ловить каждое слово об этой войне, захотят представить себе, как всё это было в жизни. Писатели будут писать романы. Художники будут писать картины. А композиторы будут писать симфонии. И показалось мне, что вдруг будущий Бетховен или Чайковский, который напишет великую симфонию о нашей жизни и подвиге, не попадет на войну, не послушает своими ушами, как она грохотала, кричала, ликовала, рыдала, радовалась и гневалась. И решил я в меру скромной своей силы помочь хоть чем-нибудь великому мастеру будущего в его священном труде. Решил в эту книжечку до конца войны, а если не доживу, то до того дня, когда найдет меня пуля, записывать на ноты звуковой мир войны. Может быть в этом хаосе жестоких звуков смерти и подслушает благородное сердце большого художника ноту, которая родит в его воображении образ его предка, шагающего через ночь, кровь и воющий металл.
Оркестрант Григорий Евгеньевич Камышников».
Когда к нам приехала бригада московских артистов концерт устраивать, передал я эту книжечку ихнему главному и от лица всего взвода просил его, чтобы непременно она по адресу попала.
К чему я тебе всё это рассказал? А вот к чему. Бывает - живет человек на свете. И все думают, он обыкновенный, а то и с причудью малость. И из одного котелка щи хлебают. И одной шинелью в землянке укутываются. Думают, всё видят, да не видят ничего.
Так и наш Капельдудка. Жил среди нас. Пулеметчик был отличный. Забавник да развлекатель артельный. А умер он, заглянули в книжечку, которой и цена-то в лавке семь гривен по мирному времени. Заглянули и увидели душу такую просторную, что и края ей не видать, такую красивую, что и не налюбуешься ею никогда.
Ну, ты сам пойми! Бомбы кругом сыплются. Снаряды чуть не на каждом метре поле пашут. От пуль не продохнуть. А рядом с тобой лежит в окопе невидный человечек. Чуть передышка случится, книжонку из кармана вынимает, мусолит карандаш и будущему человечеству кружочками да закорючками письмо о страданьях наших, о подвиге нашем строчит. Строчит и о смерти не думает, потому что у него в сердце поет будущая жизнь, нашим страданьем и кровью оплаченная.
Вот тебе и Капельдудка! // А.Сурков.
______________________________________
И.Эренбург: Душа России** ("Красная звезда", СССР)
Ю.Нагибин: Солдатская душа ("Красная звезда", СССР)
*****************************************************************************************************************
СПЕКТАКЛИ ЦЕНТРАЛЬНОГО ТЕАТРА КРАСНОЙ АРМИИ
Сегодня Центральный театр Красной Армии начинает свои гастроли в Москве. Спектакли пойдут в парке ЦДКА. Художественный руководитель театра лауреат Сталинской премии народный артист республики А.Д.Попов рассказал нашему корреспонденту:
- Коллектив театра с большим творческим под'емом приступает к работе в родной Москве. Мы снова встретимся с взыскательным и чутким зрителем нашей столицы, мы снова увидим в стенах театра дорогих и близких нам людей - воинов Красной Армии. Наше волнение естественно.
- Свои гастроли мы начинаем постановкой пьесы А.Гладкова «Давным-давно». Это - наша новая работа. Находясь в Свердловске, на Урале, театр подготовил 7 новых спектаклей. Кроме того ряд прошлых постановок нашего репертуара был отработан заново.
- За полтора года своей работы на Урале, - говорит А.Д.Попов, - Центральный театр Красной Армии показал более пятисот спектаклей. Наши актеры, кроме того, вели большую концертную деятельность. В частях Уральского военного округа, в госпиталях, на заводах и агитпунктах они дали около 450 шефских концертов.
Особо следует остановиться на участии нашего театра в обслуживании бойцов и командиров действующей армии. На фронт мы отправили 11 концертных бригад, большая половина актерского состава вошла в них. Везде, на огромном протяжении линии фронта побывали наши актеры, своим мастерством вдохновляя доблестных воинов на героические подвиги. В общей сложности бригады ЦТКА дали на фронте более 1.300 концертов. Ряд участников фронтовых бригад награжден орденами и медалями.
А.Д.Попов в заключение сказал, что предстоящая работа театра будет направлена на создание таких спектаклей, которые отразят величие нашей борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и славное прошлое русского народа.
+ + + + + + + + +
Источник: « Красная звезда» №137, 12 июня 1943 года
# Х.М.Мугуев. Что поют в землянке || «Литература и искусство» №3, 16 января 1943 года
# Дм.Кабалевский. В спорах о песне || «Литература и искусство» №26, 26 июня 1943 года
# Все статьи за 12 июня 1943 года.
Был у нас во взводе такой случай. Я на «дегтяреве» первым номером работал, а напарником, вторым номером и заместителем - Григорий Камышников. В армию он из запаса пришел. До войны музыкантом был. В джазе на большом и малом барабане наяривал и во всякие дудки, пищалки дул. Назывался он по-ихнему «ударником», в деле своем был дока и незаменимая личность. Наш «дегтярев» тоже инструмент ударный. Как ударит густой очередью, так немецкие слушатели аж на небо возносятся. Камышников к новому инструменту пристрастился. Только всё на однообразие мелодии жаловался и, как мог, душу отводил. На перекурку сядем, а он в отделении ложки соберет и - пошла чесать! Ложки у него в пальцах словно живые. У каждой свой голос. Языком да губами поможет и шпарит себе всякие мелодии. У кого характер полегче, тот не стерпит: в пляс ударится, не удержишь. Гребенка ему под руки попадется, запоет, как скрипка, - чего душа желает - по заказу. Такая у него душа была - чего коснется, всё у него поет. Лежит в окопчике, а рядом ивовый куст. Срежет ветку ножиком, поколдует - дудка получилась. Подует в дудку - поет. Заночуем в немецком блиндаже. Наберет по углам пустых бутылок, воды нальет куда больше, куда меньше, рядком поставит, тронет палочками - поют бутылки. Незаменимый человек был во взводе. В начале войны, когда кисло нам приходилось, бел свет иной раз не мил был, учудит он что-нибудь со своими дудками-гребенками, и оттает солдатская душа.
Ребята его Капельдудкой прозвали. Был он человек мягкой души, не обиделся. Стал на «капельдудку» отзываться, словно иного имени у него и от рождения не было. Вошел он у нас в части в большую славу. Из чужих рот иной раз целые делегации приходили просить, чтобы мы им Капельдудку на вечерок взаймы уступили.
Поскольку Капельдудка моим напарником был, я против других больше за ним всяких причуд видел. А самая главная причуда у него в левом кармане гимнастерки лежала. Была его маленькая, черная записная книжка, вроде тех, в которые телефоны записывают. Никогда он с этой книжечкой не расставался. «Мессеры» над огневой расшмыгаются, он, чуть свободную минутку выберет, сейчас книжку из кармана и что-то строчит. Влепят немцы по нашей огневой хорошую очередь из пулемета, он опять строчит. Артподготовка начнется, кругом светопреставление, а он, гляди, миг урвал, над книжкой нагнулся.
Спрашивал я его, шутя, мол, духовное завещание что ли потомкам строчишь, Григорий? Улыбнется несмело, книжку в карман спрячет и скажет:
- Это моя тайна, Вася! Если меня немец ухлопает, а ты жив будешь, сделай мне братскую милость, вынь из кармана эту книжку, в ней лежит письмо к матери. А книжку отошли по адресу, который в ней написан. Обязательно отошли. А то вроде как я половину дела на войне не сделаю.
Много мы вместе с Капельдудкой километров протоптали и на восток и на запад. Много патронов извели. Много нашей, русской, земли саперными лопатками, как кроты, изрыли. На всю жизнь сердцем к сердцу приросли. Привык я к его чудачеству с книжкой. Делал вид, что не замечаю и вопросами больше не докучал.
Когда прошлым летом Карманово брали, лишился я своего закадычного напарника. Срезал его в перебежке немецкий автоматчик. Своими пальцами я брату названному веки смежил. Завет его вспомнил. Книжечку, пулей насквозь пробитую, от крови мокрую, из кармана вынул, в свой переложил.
После боя похоронили мы нашего Капельдудку в отдельной могиле под большим дубом, у поворота дороги. Много народу собралось проводить певучего человека в последний поход.
Вечером письмо завещанное начальству полевой почты снес, в собственные руки отдал, чтобы не затерялось где. Возвратился во взвод и стал книжку товарища убитого листать. Больше половины листочков в книжке были исписаны непонятными каракулями. Вдоль листочков линейки аккуратно вычерчены тонким карандашом, а по линейкам, как ласточки на проводах, закорючки разные посажены. А между ними мелко написанные простым человеческим языком строчки попадаются. Насчет закорючек догадался я, что это ноты, только понять ничего не понял. Стал простые слова читать. Вот какое было там написано:
«Эшелон на фронт идет. Колеса стучат на стыках. Притормозили. Буферные тарелки лязгают. Отдаленный гул самолетов. Резкое торможение. Тормоза воют». И дальше всё так же, про то, как «Юнкерсы» идут в пике, как бомбы свистят, как разрывы гремят, и про «Мессершмитты», и про артобстрел, и как воет ветер в бойнице дзота, и как старуха над убитой дочкой причитает.
Прочитал я всё и мало что понял. Стал дальше книжку листать и на предпоследней страничке вот что прочел:
«Товарищу, который снимет эту книжку с моего трупа.
Именем твоей матери, жены и ребят заклинаю: исполни мою предсмертную просьбу! Сохрани эту книжечку и отправь в Москву, в Союз композиторов!»
Всё это крупными буквами написано и с восклицательными знаками, а дальше мелко и разборчиво:
«Товарищи композиторы! Не посмейтесь над маленьким оркестрантом, который любит музыку больше жизни. Сидя в вагоне воинского эшелона, везущего меня на фронт, подумал я о том, что началась война, о которой человечество до скончанья века будет помнить. И будут люди, будущих времен умом и сердцем ловить каждое слово об этой войне, захотят представить себе, как всё это было в жизни. Писатели будут писать романы. Художники будут писать картины. А композиторы будут писать симфонии. И показалось мне, что вдруг будущий Бетховен или Чайковский, который напишет великую симфонию о нашей жизни и подвиге, не попадет на войну, не послушает своими ушами, как она грохотала, кричала, ликовала, рыдала, радовалась и гневалась. И решил я в меру скромной своей силы помочь хоть чем-нибудь великому мастеру будущего в его священном труде. Решил в эту книжечку до конца войны, а если не доживу, то до того дня, когда найдет меня пуля, записывать на ноты звуковой мир войны. Может быть в этом хаосе жестоких звуков смерти и подслушает благородное сердце большого художника ноту, которая родит в его воображении образ его предка, шагающего через ночь, кровь и воющий металл.
Оркестрант Григорий Евгеньевич Камышников».
Когда к нам приехала бригада московских артистов концерт устраивать, передал я эту книжечку ихнему главному и от лица всего взвода просил его, чтобы непременно она по адресу попала.
К чему я тебе всё это рассказал? А вот к чему. Бывает - живет человек на свете. И все думают, он обыкновенный, а то и с причудью малость. И из одного котелка щи хлебают. И одной шинелью в землянке укутываются. Думают, всё видят, да не видят ничего.
Так и наш Капельдудка. Жил среди нас. Пулеметчик был отличный. Забавник да развлекатель артельный. А умер он, заглянули в книжечку, которой и цена-то в лавке семь гривен по мирному времени. Заглянули и увидели душу такую просторную, что и края ей не видать, такую красивую, что и не налюбуешься ею никогда.
Ну, ты сам пойми! Бомбы кругом сыплются. Снаряды чуть не на каждом метре поле пашут. От пуль не продохнуть. А рядом с тобой лежит в окопе невидный человечек. Чуть передышка случится, книжонку из кармана вынимает, мусолит карандаш и будущему человечеству кружочками да закорючками письмо о страданьях наших, о подвиге нашем строчит. Строчит и о смерти не думает, потому что у него в сердце поет будущая жизнь, нашим страданьем и кровью оплаченная.
Вот тебе и Капельдудка! // А.Сурков.
______________________________________
И.Эренбург: Душа России** ("Красная звезда", СССР)
Ю.Нагибин: Солдатская душа ("Красная звезда", СССР)
*****************************************************************************************************************
СПЕКТАКЛИ ЦЕНТРАЛЬНОГО ТЕАТРА КРАСНОЙ АРМИИ
Сегодня Центральный театр Красной Армии начинает свои гастроли в Москве. Спектакли пойдут в парке ЦДКА. Художественный руководитель театра лауреат Сталинской премии народный артист республики А.Д.Попов рассказал нашему корреспонденту:
- Коллектив театра с большим творческим под'емом приступает к работе в родной Москве. Мы снова встретимся с взыскательным и чутким зрителем нашей столицы, мы снова увидим в стенах театра дорогих и близких нам людей - воинов Красной Армии. Наше волнение естественно.
- Свои гастроли мы начинаем постановкой пьесы А.Гладкова «Давным-давно». Это - наша новая работа. Находясь в Свердловске, на Урале, театр подготовил 7 новых спектаклей. Кроме того ряд прошлых постановок нашего репертуара был отработан заново.
- За полтора года своей работы на Урале, - говорит А.Д.Попов, - Центральный театр Красной Армии показал более пятисот спектаклей. Наши актеры, кроме того, вели большую концертную деятельность. В частях Уральского военного округа, в госпиталях, на заводах и агитпунктах они дали около 450 шефских концертов.
Особо следует остановиться на участии нашего театра в обслуживании бойцов и командиров действующей армии. На фронт мы отправили 11 концертных бригад, большая половина актерского состава вошла в них. Везде, на огромном протяжении линии фронта побывали наши актеры, своим мастерством вдохновляя доблестных воинов на героические подвиги. В общей сложности бригады ЦТКА дали на фронте более 1.300 концертов. Ряд участников фронтовых бригад награжден орденами и медалями.
А.Д.Попов в заключение сказал, что предстоящая работа театра будет направлена на создание таких спектаклей, которые отразят величие нашей борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и славное прошлое русского народа.
+ + + + + + + + +
Источник: « Красная звезда» №137, 12 июня 1943 года
# Х.М.Мугуев. Что поют в землянке || «Литература и искусство» №3, 16 января 1943 года
# Дм.Кабалевский. В спорах о песне || «Литература и искусство» №26, 26 июня 1943 года