Иллюзорная близость
Социальные сети дают иллюзию близости. Я не буду говорить о всех сетях, я ничего в них не понимаю, я понимаю только в одной -- в жж. Впрочем, думаю, что в остальных эффект совершенно тот же самый. Люди читают тексты других людей и рисуют себе персонажа, находящегося за этими текстами. С одной стороны, такая штука как жж -- это совершенно потрясающее явление. Сколько раз каждый, читающий книгу или статью, ловил себя на том, что у него есть столько всего сказать автору: хорошего, плохого, разного. Но книга, журнал, газета -- они не слышат. Они равнодушны к попыткам высказать как хорошее, так и плохое. Социальные сети же в общем, и жж в частности, эту возможность предоставили. Вот оно -- чудо. Автор написал текст, читатель прочёл и можно сказать автору всё, что только пожелаешь. Автор всё стерпит -- он же существует исключительно и только для того, чтобы приносить удовольствие читателю. Но есть и другой аспект, о котором я упомянула чуть выше. Читатель строит себе образ автора, чтение текстов которого приносит ему удовольствие (впрочем, тех, чьи тексты раздражают, тоже строит -- просто несколько иной). С каждым следующим текстом, особенно с теми, которые хоть как-то говорят что-либо об авторе, в пазл привносится ещё одна деталь. Мы с удовольствием вставляем её туда -- надо же, как точно легла. Ровно то, чего не хватало. И тут вдруг, неожиданно, наступает критический момент, когда некоторые хватаются за голову: боже мой, укоризненно качают они головой, как вы могли такое написать, мы были о вас значительно лучшего мнения!
Наступает момент разочарования: мы думали, гордо и чуть презрительно стиснув губы, качают головой, что вы вот такой, а вы оказывается -- вот эдакий! Как можно! На этом этапе можно разделить общую канву дальнейшего поведения на два возможных варианта (на самом деле, их значительно больше двух, но мне хочется сказать об этих двух -- нарочито утрируя, но, тем не менее, проговаривая нечто давно замеченное, что давно хотелось проговорить). Первый вариант: читатель оскорблён в лучших своих чувствах -- он верил, он видел, он прекрасно представлял себе образ. Образ, попрошу заметить, который сам же себе нарисовал -- без всякой помощи автора. Впрочем, в такого рода делах любая помощь только помеха. И тут, вдруг, его обманули. Нагло и невероятно коварно, напав прямо из-за угла в момент, когда он ничего подобного не ждал. Автор вдруг высказал некое мнение, кардинально отличающееся от мнения (не читателя, нет, это было бы слишком просто) того образа, который давно и прочно нарисован и от которого нельзя отступать ни на йоту. Читатель обижен и оскорблён. Он чувствует что его обманули, нагло провели. Более того, его не просто обманули: сначала к нему втёрлись в доверие, заставили полюбить, заставили поверить в образ (который строился самим же читателем -- любовно, кусочек за кусочком, отбрасывая всё то, что не очень нравилось или не совсем подходило, считая это большими уклонениями) и, когда наконец, случилась обоюдная любовь (ведь не может же она не быть обоюдной, я же самый лучший, как меня не любить) -- вот тут и случилось жестокое разочарование. Кошмар! Ужас! Как он мог такое сказать! Ведь мы-то думали, что он вот такой, а он, оказывается... Какой кошмар! Читатель скорбно сообщает автору о том, что их пути теперь расходятся, так как такого разочарования он пережить не может никогда.
Но бывает второй путь. Читатель оскорблён, но всё ещё надеется, что автор не до конца потерянный человек. Бывает, рассуждает читатель, сбился с правильного пути. Надо просто объяснить какой путь правильный и всё вернётся на круги своя. В этом случае читатель, конечно же, немедленно сообщает автору о невероятном разочаровании, но не уходит, нет. Невозможно уйти, не объяснив человеку как глубоко он заблуждается. И начинается период обучения автора, начинаются бесконечные попытки заставить автора влезть в тот образ, который уже давно нарисован. Что значит не хочешь лезть? Что значит Прокрустово ложе? Ну подожди же, не уходи, сейчас немного обрубим ноги, немного подрежем голову (чтоб не писал и чтобы меньше думал, как совершенно точно спел когда-то Высоцкий) и всё хорошо будет -- все эти дурацкие мысли и неверные мнения улетучатся, только их и видели. Что значит действительно так считаете?! Да помилуйте, как можно, мы вам сейчас за минуту объясним почему так считать ни в коем случае нельзя. И снова и снова повторяются попытки объяснить неправильность суждений, мнений, поступков. Ведь это всё, может, и имеет право на существование -- но не в этом же случае! Не тогда, когда вот он образ -- соответствуй, пожалуйста! Куда пошёл, почему не хочешь?! Тогда я ухожу, раз ты такой! Ухожу и всё тут.
Иллюзорная близость -- опасная штука. Она может представляться вдруг не иллюзорной, а вполне реальной. И тогда это нормально и правильно, к примеру, писать совершенно (по сути) чужому человеку (и не столь важно, что его тексты читаешь уже много лет -- это иллюзорная близость, это твоя, исключительно тобой придуманная близость!) как ему жить, что ему делать и почему ему можно делать то и нельзя это. Соберись-ка, давай, держись! Ведь ты не такой, ты же сильный -- бодро пишет человек совершенно не знакомому ему, но почти родному, персонажу. Давай я тебе расскажу что надо делать и тогда сразу станет хорошо! И невероятно обижается если советы (о которых, в общем и целом, совершенно не просили) принимаются без восторга (в невероятно вежливом варианте) или вежливо отторгаются (когда уже нет сил). Слушайте, -- вдруг приходит очередной иллюзорно близкий, -- все твои беды оттого, что ты не мажешь волосы на ночь яйцами! Я точно знаю, не спорь, пожалуйста, вот начни мазать волосы яйцами (обязательно на ночь) и все твои беды сразу закончатся. Бог мой, -- ужасается другой, -- ну как можно смеяться в такой момент! Война (так уж повелось на нашей планете, что в любой момент времени где-нибудь да война), дети голодают, рак по земле скачет стремительным домкратом, а ты/вы смеётесь?! Немедленно прекратите смеяться (тем более, что если совсем честно, то и повод у вас какой-то, простите, идиотский совершенно, как вы этого не видите?!) и начните мазать волосы яйцами на ночь! Впрочем, вам (именно вам!) на этом этапе уже и это не поможет.
Автор, как не стыдно! Вы, оказывается, толстый пятидесятилетний мужик! А мы-то всё время думали, что вы изящная девятнадцатилетняя блондинка! Как не стыдно, побойтесь хоть кого-нибудь! Козьму Пруткова в наше время ославили бы на раз -- мы думали, что вы такой талантливый, остроумный, а на деле-то, на деле, побойтесь же уже кого-нибудь -- вас там толпа!
Я читаю журналы людей, которых читают тысячи, порой десятки тысяч человек. И всегда находится могучая кучка, которая считает, что автор имеет право ходить только сюда, и никогда не туда. Автор -- не человек. Вернее, он человек, конечно, но ровно такой, каким его себе нарисовали. Я тебя лепил-лепил, а ты, гад, вылепился не пойми во что. Ну что вот это такое? Это даже близко не похоже на то, что надо. Ну как не стыдно, а? Срочно намажь волосы яйцом, съешь немного яичной скорлупы (мне даже отсюда видно, что у тебя недостаток кальция в организме -- ешь, кому говорят!) и перестань делать и думать этих глупостей.
Возможность говорить с автором о тексте, это невероятно редкая и прекрасная возможность, которую предоставили социальные сети. Можно высказать мнение, можно даже обсудить. Можно указать на недостатки, похвалить достоинства. Но любой текст, совершенно любой, в том числе написанный от первого лица, в том числе текст о том, как автор жарит яичницу с утра -- это всего лишь текст. Этот текст -- это ровно то, что автор хотел сказать, не больше и не меньше. И совершенно, на самом деле, не имеет значения является ли этот текст буквальной реальностью, да и не за то читаем, не за реальность. Читаем за то, что что-то от этого текста внутри происходит -- радуемся ли, пугаемся, огорчаемся. Ведь не то важно был ли Эдмон Дантес в реальности, сколь насколько реальным он представляется нам. Вот это и есть, наверное, высшее искусство, высший пилотаж. За текстом же стоит обычный человек -- со своими бедами, радостями, комплексами и мнениями. Иллюзорная близость именно потому, что кажется, будто любим автора, на деле же -- любим плоды автора, те самые буквы. Какие-то любим, какие-то нет. Но на обсуждение выносятся именно они, а не личность. Личность, любая, вообще, честно говоря, штука тёмная и неизведанная. Тем более та, которая в состоянии рождать тексты, которые нравятся такому количеству людей.
Наступает момент разочарования: мы думали, гордо и чуть презрительно стиснув губы, качают головой, что вы вот такой, а вы оказывается -- вот эдакий! Как можно! На этом этапе можно разделить общую канву дальнейшего поведения на два возможных варианта (на самом деле, их значительно больше двух, но мне хочется сказать об этих двух -- нарочито утрируя, но, тем не менее, проговаривая нечто давно замеченное, что давно хотелось проговорить). Первый вариант: читатель оскорблён в лучших своих чувствах -- он верил, он видел, он прекрасно представлял себе образ. Образ, попрошу заметить, который сам же себе нарисовал -- без всякой помощи автора. Впрочем, в такого рода делах любая помощь только помеха. И тут, вдруг, его обманули. Нагло и невероятно коварно, напав прямо из-за угла в момент, когда он ничего подобного не ждал. Автор вдруг высказал некое мнение, кардинально отличающееся от мнения (не читателя, нет, это было бы слишком просто) того образа, который давно и прочно нарисован и от которого нельзя отступать ни на йоту. Читатель обижен и оскорблён. Он чувствует что его обманули, нагло провели. Более того, его не просто обманули: сначала к нему втёрлись в доверие, заставили полюбить, заставили поверить в образ (который строился самим же читателем -- любовно, кусочек за кусочком, отбрасывая всё то, что не очень нравилось или не совсем подходило, считая это большими уклонениями) и, когда наконец, случилась обоюдная любовь (ведь не может же она не быть обоюдной, я же самый лучший, как меня не любить) -- вот тут и случилось жестокое разочарование. Кошмар! Ужас! Как он мог такое сказать! Ведь мы-то думали, что он вот такой, а он, оказывается... Какой кошмар! Читатель скорбно сообщает автору о том, что их пути теперь расходятся, так как такого разочарования он пережить не может никогда.
Но бывает второй путь. Читатель оскорблён, но всё ещё надеется, что автор не до конца потерянный человек. Бывает, рассуждает читатель, сбился с правильного пути. Надо просто объяснить какой путь правильный и всё вернётся на круги своя. В этом случае читатель, конечно же, немедленно сообщает автору о невероятном разочаровании, но не уходит, нет. Невозможно уйти, не объяснив человеку как глубоко он заблуждается. И начинается период обучения автора, начинаются бесконечные попытки заставить автора влезть в тот образ, который уже давно нарисован. Что значит не хочешь лезть? Что значит Прокрустово ложе? Ну подожди же, не уходи, сейчас немного обрубим ноги, немного подрежем голову (чтоб не писал и чтобы меньше думал, как совершенно точно спел когда-то Высоцкий) и всё хорошо будет -- все эти дурацкие мысли и неверные мнения улетучатся, только их и видели. Что значит действительно так считаете?! Да помилуйте, как можно, мы вам сейчас за минуту объясним почему так считать ни в коем случае нельзя. И снова и снова повторяются попытки объяснить неправильность суждений, мнений, поступков. Ведь это всё, может, и имеет право на существование -- но не в этом же случае! Не тогда, когда вот он образ -- соответствуй, пожалуйста! Куда пошёл, почему не хочешь?! Тогда я ухожу, раз ты такой! Ухожу и всё тут.
Иллюзорная близость -- опасная штука. Она может представляться вдруг не иллюзорной, а вполне реальной. И тогда это нормально и правильно, к примеру, писать совершенно (по сути) чужому человеку (и не столь важно, что его тексты читаешь уже много лет -- это иллюзорная близость, это твоя, исключительно тобой придуманная близость!) как ему жить, что ему делать и почему ему можно делать то и нельзя это. Соберись-ка, давай, держись! Ведь ты не такой, ты же сильный -- бодро пишет человек совершенно не знакомому ему, но почти родному, персонажу. Давай я тебе расскажу что надо делать и тогда сразу станет хорошо! И невероятно обижается если советы (о которых, в общем и целом, совершенно не просили) принимаются без восторга (в невероятно вежливом варианте) или вежливо отторгаются (когда уже нет сил). Слушайте, -- вдруг приходит очередной иллюзорно близкий, -- все твои беды оттого, что ты не мажешь волосы на ночь яйцами! Я точно знаю, не спорь, пожалуйста, вот начни мазать волосы яйцами (обязательно на ночь) и все твои беды сразу закончатся. Бог мой, -- ужасается другой, -- ну как можно смеяться в такой момент! Война (так уж повелось на нашей планете, что в любой момент времени где-нибудь да война), дети голодают, рак по земле скачет стремительным домкратом, а ты/вы смеётесь?! Немедленно прекратите смеяться (тем более, что если совсем честно, то и повод у вас какой-то, простите, идиотский совершенно, как вы этого не видите?!) и начните мазать волосы яйцами на ночь! Впрочем, вам (именно вам!) на этом этапе уже и это не поможет.
Автор, как не стыдно! Вы, оказывается, толстый пятидесятилетний мужик! А мы-то всё время думали, что вы изящная девятнадцатилетняя блондинка! Как не стыдно, побойтесь хоть кого-нибудь! Козьму Пруткова в наше время ославили бы на раз -- мы думали, что вы такой талантливый, остроумный, а на деле-то, на деле, побойтесь же уже кого-нибудь -- вас там толпа!
Я читаю журналы людей, которых читают тысячи, порой десятки тысяч человек. И всегда находится могучая кучка, которая считает, что автор имеет право ходить только сюда, и никогда не туда. Автор -- не человек. Вернее, он человек, конечно, но ровно такой, каким его себе нарисовали. Я тебя лепил-лепил, а ты, гад, вылепился не пойми во что. Ну что вот это такое? Это даже близко не похоже на то, что надо. Ну как не стыдно, а? Срочно намажь волосы яйцом, съешь немного яичной скорлупы (мне даже отсюда видно, что у тебя недостаток кальция в организме -- ешь, кому говорят!) и перестань делать и думать этих глупостей.
Возможность говорить с автором о тексте, это невероятно редкая и прекрасная возможность, которую предоставили социальные сети. Можно высказать мнение, можно даже обсудить. Можно указать на недостатки, похвалить достоинства. Но любой текст, совершенно любой, в том числе написанный от первого лица, в том числе текст о том, как автор жарит яичницу с утра -- это всего лишь текст. Этот текст -- это ровно то, что автор хотел сказать, не больше и не меньше. И совершенно, на самом деле, не имеет значения является ли этот текст буквальной реальностью, да и не за то читаем, не за реальность. Читаем за то, что что-то от этого текста внутри происходит -- радуемся ли, пугаемся, огорчаемся. Ведь не то важно был ли Эдмон Дантес в реальности, сколь насколько реальным он представляется нам. Вот это и есть, наверное, высшее искусство, высший пилотаж. За текстом же стоит обычный человек -- со своими бедами, радостями, комплексами и мнениями. Иллюзорная близость именно потому, что кажется, будто любим автора, на деле же -- любим плоды автора, те самые буквы. Какие-то любим, какие-то нет. Но на обсуждение выносятся именно они, а не личность. Личность, любая, вообще, честно говоря, штука тёмная и неизведанная. Тем более та, которая в состоянии рождать тексты, которые нравятся такому количеству людей.