Будущее Дхармы: политика и практика
Оригинал взят у nandzed в Будущее Дхармы: политика и практика
В XX в., после того как антирелигиозные кампании в СССР и Монголии фактически уничтожили буддийские общины монахов в этих странах, Тибет остался по сути единственной крупной страной, где был представлен тибетский буддизм. Однако во второй половине XX в. ситуация кардинально поменялась. В результате оккупации Тибета Китаем живая сердцевина тибетского буддизма - иерархи школ, держатели линий передач ваджраяны - покинула Тибет, поселившись преимущественно в Индии, Непале или на Западе.
В результате китайских гонений из 2 711-ти монастырей и 114 103-х монахов, которые были в Тибете в 1958 г., к 1976 г. в Тибетском автономном районе (ТАР) осталось 8 монастырей и 800 монахов. Что и как разрушалось, я расскажу как-нибудь позже. Впоследствие китайцы попытались провести "косметический ремонт" в этом направлении)). Так, согласно «Белой книге китайского правительства» (февраль 1998) в ТАР действовали уже 1 787 «мест отправления религиозного культа» и насчитывалось 46 380 монахов и монахинь [Там же, 196]. Обратите внимание на термин - "места")), это хорошо говорит о статусе и истинном отношении. Хотя даже некоторые мои знакомые русские, часто бывающие в тибетском Китае или живущие там более-менее постоянно, говорят, что, мол, ничего особенного не произошло (учитывая, что они особо не информированы о событиях времён Культурной революции, так, только в общем плане), что монастыри "работают", монахи есть)). Но, чтобы немного просветить публику, отмечу - за весь социалистический период монастырь Дрепунг, бывший прежде одним из главных центров буддийского образования школы гелуг, не выпустил ни одного геше! Этим сказано всё. По крайней мере, что касается традиционного монастырского образования.
Объясняется всё очень просто - около 5-6 тыс. монахов, в числе которых высокопоставленные ламы, тулку, геше и кхенпо, которые поддерживали систему образования, оказались в эмиграции, и система рухнула. Без этих людей даже массовое строительство храмов и монастырей даст лишь поддержку массового же уровня примитивной религиозности, поклонения, граничащего с суеверием.
Нужно понимать, что правительство КНР, вкладывая средства в восстановление сангхи, вовсе не стремится к подлинному возрождению религии. Цель всех этих усилий - вызвать лояльность местного населения и показать миру, что права тибетцев не ущемляются, и избежать тем самым обвинений в притеснениях тибетского народа. Наряду с мерами по восстановлению внешних атрибутов религии, принимаются и другие: ограничение на размеры монастырей и число монахов, запрет на принятие монашества до достижения 18 лет, запрет на фотографии Далай-ламы и многие другие меры, которые не способствуют полноценному восстановлению сангхи. Учитывая, что религия остается одной из главных причин нестабильности в Тибете (инициаторами и участниками волнений 2008 г. были монахи), какого-либо значительного развития и процветания буддизма в Тибете в ближайшее время ждать не стоит.
Справка: Более 127 тыс. тибетцев проживают за пределами Тибета по данным 2009 г., из них более 94 тыс. в Индии, более 13 тыс. в Непале, 1298 - в Бутане и почти 19 тыс. в других странах мира [127935 Tibetans living…]. Тибетцы в эмиграции составляют около 3% всей численности тибетцев в мире, большая часть из которых проживает в КНР.
В Непале насчитывается около 1200 монастырей [Prakash], однако в целом по стране доля буддистов составляет 10,7% (включая последователей и других направлений буддизма), тогда как большинство представлено индуистами 80,6% [Nepal].
Число тибетцев, включая лам, которые проживают в других странах, еще менее значительно, чтобы оказывать какое-то серьезное влияние на ситуацию.
Изменение политического статуса Тибета, эмиграция ведущих представителей тибетского буддизма и культурная революция привели к разрушению буддийской сангхи Тибета. Страна «мистиков и магов» перестала быть центром тибетского буддизма. Сам Далай-лама, признавая, что «только тибетцы являются хранителями буддийской дхармы
в ее полной форме», он добавляет, что «задача сохранения буддизма впоследствии ляжет на плечи населения Монголии и России» [Его Святейшество Далай-лама, 2007].
Поговорим сначала о Монголии и областях этнического распространения тибетского буддизма в России.
Слабость всех подобных территорий и их лидеров в отношении Дхармы в том, что исторически распространение и поддержка Учения там органически было связано с вопросами политики и власти. Например, некогда Цинский Китай запретил своей волей перерождение на территории Монголии главы монгольского же буддизма - Богдо-гэгэна. С тех пор перерождения находили в Тибете. Более того, среди монголов до сих пор бытует мнение, что засилие тибетской школы гелуг в Монголии было инспирировано Цинским Китаем именно для политическго контроля. Когда в начале 90-х прошлого века уже престарелый Богдо-гэгэн 9-й наконец заинтересовал монгольские власти ("в свете демократизации" и прочей проамериканской хрени:)), они вовсе не спешили ему навстречу - и всё из-за того, что стремились удержать власть в определённых руках и боялись внешних влияний (хотя они цвели и пахли в области экономики). Двадцать лет монголы промурыжили своего "любимого" Богдо, пока он фактически не встал уже по возрасту на порог смерти. Зачем? Он согласился, по их просьбам, родиться в Монголии - это был для них залог будущей самостийности от тибетцев в плане религии. Кстати, Богдо в тот же день и умер. Политики всегда используют бодхисаттв. Хотя в длительной перспективе оказывается, что наоборот)).
Богдо-гэгэн 9-й
Обнаружение Богдо-гэгэна X в Монголии, несомненно, повысит самостоятельность и авторитет местной сангхи. Это крайне важно, учитывая неопределенное будущее тибетской сангхи после ухода Далай-ламы XIV. Как известно, китайские власти пытаются контролировать процессы в религиозной сфере и направлять их в выгодном для
себя направлении, выражают свои опасения монголы. Далай-лама, в свою очередь, стремится решить проблему своего следующего перерождения путем назначения преемника еще при жизни, что, разумеется, вызывает претензии Китая.
Говоря о монголо-тибетских и монголо-китайских отношениях нужно учитывать еще один важный момент. Монголия и КНР являются экономическими партнерами: Монголия нуждается в китайских инвестициях, а Китай - в монгольских полезных ископаемых, месторождения которых разрабатываются недалеко от китайской границы (Оюу Тологой и Таван Толгой).
По этим ситуативным положениям вполне можно оценить истинный характер "возрождения" буддизма в Монголии. Тем более, что у монголов есть свое представление о том, каким должен быть монгольский буддизм. Например, многие тибетские ламы (включая Далай-ламу) неоднократно отмечали, что монахи в Монголии пренебрегают правилами Винаи: употребляют алкоголь, могут иметь жен и подруг. Некоторые из представителей монгольской сангхи, признавая необходимость борьбы со злоупотреблениями, тем не менее, отвечают на это, что жизнь кочевника-скотовода с пребыванием в монастыре в течение ограниченного периода времени - это традиционная и сугубо монгольская модель буддийской жизни, которой следует придерживаться.
Росту авторитета монгольской сангхи способствует также восстановление института перерожденцев (хубилганов). Все они родились в Монголии, а в настоящее время обучаются в Индии, в Гоман-дацане. Школа гелуг по-прежнему преобладает в Монголии, но появились и монастыри других школ (ньингма, кагью), были созданы женские монастыри. Все вышесказанное позволяет предположить, что Монголия постепенно превращается в самостоятельный центр тибетского буддизма в мире, считают сами монголы. Но хочу отметить одно и сразу перевешивающее все эти безусловно политические потуги - дело в том, что тибетский буддизм, в общем и целом, это буддизм тантрический, буддизм ваджраяны, а это сразу отсылает нас к основному пункту этого учения - непрерывным линиям передачи. Все они идут из Тибета, так что можно заранее предсказать конфликт между собственно буддистами ваджраяны, которые понимают смысл непрерывности передачи Учения, и политиками, которые так или иначе всегда были и будут внешними в своих целях по отношению к буддизму.
Другие традиционные носители Дхармы - российские буряты. К слову, это бывшие носители, потому как здесь тоже практически все линии передачи ваджраяны были прерваны в ходе советских репрессий. Сейчас линии передачи основаны заново - и, конечно, тибетцами. А кто ещё мог бы это сделать?)) Но бурятскими "политиками Дхармы" тоже владеет идея независимости от тибетцев - с теми же послествиями, как и для монголов. Здесь ещё приплетаются национальные обиды на Россию (за разрушение культуры и обычаев жизни бурят - то, что осталось, это больше показуха), однако это больше среди народа и далеко не везде, а лишь в особенных местностях типа Тункинской долины)).
Перед бурятами встала важная задача: поиск своего места в мире тибето-монгольского буддизма. Должен ли бурятский буддизм наследовать тибетской модели или стать независимой бурятской религией? За самостоятельность буддизма в Бурятии выступает нынешний глава сангхи хамбо-лама Дамба Аюшеев. Такой же точки зрения придерживаются и российские власти, старающиеся в принципе уменьшить внешнее влияние в религиозных делах. В случае с тибетским буддизмом вопрос неизбежно упирается в «проблему Далай-ламы», которому российское государство регулярно отказывает в визе.
Об истинной линии передачи Учения говорят фигуры ламы Цонкапы с двумя
сердечными учениками над головой Хамбо-ламы Итигелова.
В 1990-е восстановление сангхи в Бурятии также зависело от помощи тибетских лам. А Дамбу Аюшеева, наоборот, активно критиковали за вовлеченность в политические интриги, неспособность организовать приезд Далай-ламы и за многое другое. Однако ситуация изменилась в 2002 г., когда состоялась эксгумация тела Даши-Доржи Итигэлова
(1852-1927), 12 хамбо-ламы Бурятии. Его тело оказалось нетленным, что привлекло сразу большое внимание к Бурятии со стороны многих верующих. Феномен Итигэлова позволил Аюшееву заявить в одном из интервью: «Буряты получили буддизм от Дамба-Доржи Заяева, а он, в свою очередь, получил его в первом своем рождении от Будды Кашьяпы, а во втором - от Будды Шакъямуни!». Итигэлов считается перерождением Заяева, и Итигэлов стал великим учителем, хотя никогда никуда не ездил и не получал никаких посвящений от тибетских лам. Это очень сомнительная история, поскольку все тантрические учения передавались, в конечном счете, из Тибета. Что не помешало т. н. "Официальной Сангхе России" решить, что раз Итигелов непосредственно от тибетцев ничего не получал, следовательно, участие зарубежных лам не является необходимым для дальнейшего распространения буддизма в Бурятии))). Такова логика хамбо-ламы. Последствия этого в будущем проявятся. В этом смысле я верю не Хамбо-ламе, который хороший администратор, но отнюдь не Учитель Дхармы, а ушедшему Богдо-гэгэну, несомненно реализованному Учителю.
Сегодня в Бурятии имеет место быть совершенно поверхностный, внешний характер проповеди - об этом свидетельствует то, что даже сами бурятские ламы во главе с начальством своим делают акцент на нахождении разного рода внешних святынь для поклонения, а не на распространении массовой личной практики Учения. В 2002-2004 гг. вблизи руин Анинского монастыря были найдены 450 фигурок Будды, что стало вторым примечательным явлением после Итигэлова. В 2005 г. в Баргузинской долине на поверхности одного из камней проявился образ богини Янжимы (Сарасвати), который был обнаружен лично Д. Аюшеевым. Это место стало объектом паломничества. Эти находки, а особенно их интерпретация значительно повысили авторитет Бурятии в мире
тибетского буддизма, способствовали усилению легитимности сангхи и ее лидеров, позволили бурятским буддистам пересмотреть место Бурятии в этом мире. Конечно, помимо просто культивирования внешнего поклонения, есть ещё бурятские студенты в Индии, которые пополнят среду лам впоследствие, но они обязательно все окунутся в политический котёл Бурятии, который никогда не остывает, потому что старательно подогревается)).
О более свободных формах организации проповеди и практики скажу лишь несколько слов, но именно эти формы представляются мне наиболее перспективными, так как достаточно свободны от активного участия в политике государств. Это касается как России, так и всего Западного мира. Это ученики отдельных, как правило, очень квалифицированных учителей, а то и просто настоящих святых, кои ещё есть. Они объединяются в общины, создают центры ритуальной, образовательной и издательской активности. И это действительно их свободный выбор, а не культурно-этническое предопределение. Стоит помнить уроки истории - как бы ни складывались обстоятельства, главной остаётся личная практика и всё самое значительное в Дхарме достигнуто именно личной практикой.
Использованы материалы: Р. Т. Сабиров. Где «центр» тибетского буддизма в современном
мире? // Цырендорджиевские чтения - 2012 (V): Тибетская цивилизация и кочевые
народы Евразии: кросскультурные контакты.
В XX в., после того как антирелигиозные кампании в СССР и Монголии фактически уничтожили буддийские общины монахов в этих странах, Тибет остался по сути единственной крупной страной, где был представлен тибетский буддизм. Однако во второй половине XX в. ситуация кардинально поменялась. В результате оккупации Тибета Китаем живая сердцевина тибетского буддизма - иерархи школ, держатели линий передач ваджраяны - покинула Тибет, поселившись преимущественно в Индии, Непале или на Западе.
В результате китайских гонений из 2 711-ти монастырей и 114 103-х монахов, которые были в Тибете в 1958 г., к 1976 г. в Тибетском автономном районе (ТАР) осталось 8 монастырей и 800 монахов. Что и как разрушалось, я расскажу как-нибудь позже. Впоследствие китайцы попытались провести "косметический ремонт" в этом направлении)). Так, согласно «Белой книге китайского правительства» (февраль 1998) в ТАР действовали уже 1 787 «мест отправления религиозного культа» и насчитывалось 46 380 монахов и монахинь [Там же, 196]. Обратите внимание на термин - "места")), это хорошо говорит о статусе и истинном отношении. Хотя даже некоторые мои знакомые русские, часто бывающие в тибетском Китае или живущие там более-менее постоянно, говорят, что, мол, ничего особенного не произошло (учитывая, что они особо не информированы о событиях времён Культурной революции, так, только в общем плане), что монастыри "работают", монахи есть)). Но, чтобы немного просветить публику, отмечу - за весь социалистический период монастырь Дрепунг, бывший прежде одним из главных центров буддийского образования школы гелуг, не выпустил ни одного геше! Этим сказано всё. По крайней мере, что касается традиционного монастырского образования.
Объясняется всё очень просто - около 5-6 тыс. монахов, в числе которых высокопоставленные ламы, тулку, геше и кхенпо, которые поддерживали систему образования, оказались в эмиграции, и система рухнула. Без этих людей даже массовое строительство храмов и монастырей даст лишь поддержку массового же уровня примитивной религиозности, поклонения, граничащего с суеверием.
Нужно понимать, что правительство КНР, вкладывая средства в восстановление сангхи, вовсе не стремится к подлинному возрождению религии. Цель всех этих усилий - вызвать лояльность местного населения и показать миру, что права тибетцев не ущемляются, и избежать тем самым обвинений в притеснениях тибетского народа. Наряду с мерами по восстановлению внешних атрибутов религии, принимаются и другие: ограничение на размеры монастырей и число монахов, запрет на принятие монашества до достижения 18 лет, запрет на фотографии Далай-ламы и многие другие меры, которые не способствуют полноценному восстановлению сангхи. Учитывая, что религия остается одной из главных причин нестабильности в Тибете (инициаторами и участниками волнений 2008 г. были монахи), какого-либо значительного развития и процветания буддизма в Тибете в ближайшее время ждать не стоит.
Справка: Более 127 тыс. тибетцев проживают за пределами Тибета по данным 2009 г., из них более 94 тыс. в Индии, более 13 тыс. в Непале, 1298 - в Бутане и почти 19 тыс. в других странах мира [127935 Tibetans living…]. Тибетцы в эмиграции составляют около 3% всей численности тибетцев в мире, большая часть из которых проживает в КНР.
В Непале насчитывается около 1200 монастырей [Prakash], однако в целом по стране доля буддистов составляет 10,7% (включая последователей и других направлений буддизма), тогда как большинство представлено индуистами 80,6% [Nepal].
Число тибетцев, включая лам, которые проживают в других странах, еще менее значительно, чтобы оказывать какое-то серьезное влияние на ситуацию.
Изменение политического статуса Тибета, эмиграция ведущих представителей тибетского буддизма и культурная революция привели к разрушению буддийской сангхи Тибета. Страна «мистиков и магов» перестала быть центром тибетского буддизма. Сам Далай-лама, признавая, что «только тибетцы являются хранителями буддийской дхармы
в ее полной форме», он добавляет, что «задача сохранения буддизма впоследствии ляжет на плечи населения Монголии и России» [Его Святейшество Далай-лама, 2007].
Поговорим сначала о Монголии и областях этнического распространения тибетского буддизма в России.
Слабость всех подобных территорий и их лидеров в отношении Дхармы в том, что исторически распространение и поддержка Учения там органически было связано с вопросами политики и власти. Например, некогда Цинский Китай запретил своей волей перерождение на территории Монголии главы монгольского же буддизма - Богдо-гэгэна. С тех пор перерождения находили в Тибете. Более того, среди монголов до сих пор бытует мнение, что засилие тибетской школы гелуг в Монголии было инспирировано Цинским Китаем именно для политическго контроля. Когда в начале 90-х прошлого века уже престарелый Богдо-гэгэн 9-й наконец заинтересовал монгольские власти ("в свете демократизации" и прочей проамериканской хрени:)), они вовсе не спешили ему навстречу - и всё из-за того, что стремились удержать власть в определённых руках и боялись внешних влияний (хотя они цвели и пахли в области экономики). Двадцать лет монголы промурыжили своего "любимого" Богдо, пока он фактически не встал уже по возрасту на порог смерти. Зачем? Он согласился, по их просьбам, родиться в Монголии - это был для них залог будущей самостийности от тибетцев в плане религии. Кстати, Богдо в тот же день и умер. Политики всегда используют бодхисаттв. Хотя в длительной перспективе оказывается, что наоборот)).
Богдо-гэгэн 9-й
Обнаружение Богдо-гэгэна X в Монголии, несомненно, повысит самостоятельность и авторитет местной сангхи. Это крайне важно, учитывая неопределенное будущее тибетской сангхи после ухода Далай-ламы XIV. Как известно, китайские власти пытаются контролировать процессы в религиозной сфере и направлять их в выгодном для
себя направлении, выражают свои опасения монголы. Далай-лама, в свою очередь, стремится решить проблему своего следующего перерождения путем назначения преемника еще при жизни, что, разумеется, вызывает претензии Китая.
Говоря о монголо-тибетских и монголо-китайских отношениях нужно учитывать еще один важный момент. Монголия и КНР являются экономическими партнерами: Монголия нуждается в китайских инвестициях, а Китай - в монгольских полезных ископаемых, месторождения которых разрабатываются недалеко от китайской границы (Оюу Тологой и Таван Толгой).
По этим ситуативным положениям вполне можно оценить истинный характер "возрождения" буддизма в Монголии. Тем более, что у монголов есть свое представление о том, каким должен быть монгольский буддизм. Например, многие тибетские ламы (включая Далай-ламу) неоднократно отмечали, что монахи в Монголии пренебрегают правилами Винаи: употребляют алкоголь, могут иметь жен и подруг. Некоторые из представителей монгольской сангхи, признавая необходимость борьбы со злоупотреблениями, тем не менее, отвечают на это, что жизнь кочевника-скотовода с пребыванием в монастыре в течение ограниченного периода времени - это традиционная и сугубо монгольская модель буддийской жизни, которой следует придерживаться.
Росту авторитета монгольской сангхи способствует также восстановление института перерожденцев (хубилганов). Все они родились в Монголии, а в настоящее время обучаются в Индии, в Гоман-дацане. Школа гелуг по-прежнему преобладает в Монголии, но появились и монастыри других школ (ньингма, кагью), были созданы женские монастыри. Все вышесказанное позволяет предположить, что Монголия постепенно превращается в самостоятельный центр тибетского буддизма в мире, считают сами монголы. Но хочу отметить одно и сразу перевешивающее все эти безусловно политические потуги - дело в том, что тибетский буддизм, в общем и целом, это буддизм тантрический, буддизм ваджраяны, а это сразу отсылает нас к основному пункту этого учения - непрерывным линиям передачи. Все они идут из Тибета, так что можно заранее предсказать конфликт между собственно буддистами ваджраяны, которые понимают смысл непрерывности передачи Учения, и политиками, которые так или иначе всегда были и будут внешними в своих целях по отношению к буддизму.
Другие традиционные носители Дхармы - российские буряты. К слову, это бывшие носители, потому как здесь тоже практически все линии передачи ваджраяны были прерваны в ходе советских репрессий. Сейчас линии передачи основаны заново - и, конечно, тибетцами. А кто ещё мог бы это сделать?)) Но бурятскими "политиками Дхармы" тоже владеет идея независимости от тибетцев - с теми же послествиями, как и для монголов. Здесь ещё приплетаются национальные обиды на Россию (за разрушение культуры и обычаев жизни бурят - то, что осталось, это больше показуха), однако это больше среди народа и далеко не везде, а лишь в особенных местностях типа Тункинской долины)).
Перед бурятами встала важная задача: поиск своего места в мире тибето-монгольского буддизма. Должен ли бурятский буддизм наследовать тибетской модели или стать независимой бурятской религией? За самостоятельность буддизма в Бурятии выступает нынешний глава сангхи хамбо-лама Дамба Аюшеев. Такой же точки зрения придерживаются и российские власти, старающиеся в принципе уменьшить внешнее влияние в религиозных делах. В случае с тибетским буддизмом вопрос неизбежно упирается в «проблему Далай-ламы», которому российское государство регулярно отказывает в визе.
Об истинной линии передачи Учения говорят фигуры ламы Цонкапы с двумя
сердечными учениками над головой Хамбо-ламы Итигелова.
В 1990-е восстановление сангхи в Бурятии также зависело от помощи тибетских лам. А Дамбу Аюшеева, наоборот, активно критиковали за вовлеченность в политические интриги, неспособность организовать приезд Далай-ламы и за многое другое. Однако ситуация изменилась в 2002 г., когда состоялась эксгумация тела Даши-Доржи Итигэлова
(1852-1927), 12 хамбо-ламы Бурятии. Его тело оказалось нетленным, что привлекло сразу большое внимание к Бурятии со стороны многих верующих. Феномен Итигэлова позволил Аюшееву заявить в одном из интервью: «Буряты получили буддизм от Дамба-Доржи Заяева, а он, в свою очередь, получил его в первом своем рождении от Будды Кашьяпы, а во втором - от Будды Шакъямуни!». Итигэлов считается перерождением Заяева, и Итигэлов стал великим учителем, хотя никогда никуда не ездил и не получал никаких посвящений от тибетских лам. Это очень сомнительная история, поскольку все тантрические учения передавались, в конечном счете, из Тибета. Что не помешало т. н. "Официальной Сангхе России" решить, что раз Итигелов непосредственно от тибетцев ничего не получал, следовательно, участие зарубежных лам не является необходимым для дальнейшего распространения буддизма в Бурятии))). Такова логика хамбо-ламы. Последствия этого в будущем проявятся. В этом смысле я верю не Хамбо-ламе, который хороший администратор, но отнюдь не Учитель Дхармы, а ушедшему Богдо-гэгэну, несомненно реализованному Учителю.
Сегодня в Бурятии имеет место быть совершенно поверхностный, внешний характер проповеди - об этом свидетельствует то, что даже сами бурятские ламы во главе с начальством своим делают акцент на нахождении разного рода внешних святынь для поклонения, а не на распространении массовой личной практики Учения. В 2002-2004 гг. вблизи руин Анинского монастыря были найдены 450 фигурок Будды, что стало вторым примечательным явлением после Итигэлова. В 2005 г. в Баргузинской долине на поверхности одного из камней проявился образ богини Янжимы (Сарасвати), который был обнаружен лично Д. Аюшеевым. Это место стало объектом паломничества. Эти находки, а особенно их интерпретация значительно повысили авторитет Бурятии в мире
тибетского буддизма, способствовали усилению легитимности сангхи и ее лидеров, позволили бурятским буддистам пересмотреть место Бурятии в этом мире. Конечно, помимо просто культивирования внешнего поклонения, есть ещё бурятские студенты в Индии, которые пополнят среду лам впоследствие, но они обязательно все окунутся в политический котёл Бурятии, который никогда не остывает, потому что старательно подогревается)).
О более свободных формах организации проповеди и практики скажу лишь несколько слов, но именно эти формы представляются мне наиболее перспективными, так как достаточно свободны от активного участия в политике государств. Это касается как России, так и всего Западного мира. Это ученики отдельных, как правило, очень квалифицированных учителей, а то и просто настоящих святых, кои ещё есть. Они объединяются в общины, создают центры ритуальной, образовательной и издательской активности. И это действительно их свободный выбор, а не культурно-этническое предопределение. Стоит помнить уроки истории - как бы ни складывались обстоятельства, главной остаётся личная практика и всё самое значительное в Дхарме достигнуто именно личной практикой.
Использованы материалы: Р. Т. Сабиров. Где «центр» тибетского буддизма в современном
мире? // Цырендорджиевские чтения - 2012 (V): Тибетская цивилизация и кочевые
народы Евразии: кросскультурные контакты.