Чутким ухом озерной бабочки
Иногда я делаю отчаянную попытку читать мансийский эпос в буквальном переводе. Хватает на пару страниц, затем вынос мозга:
Чутким ухом озерной бабочки Вы
Люди с глазами величиной с Обь!
Моему этому нуждающемуся поклону
Озерной бабочки твой острый слух
Сюда бы прислушался!
(отрывок песни "Священной воды призывная в Верховье Лусума")
Яркий пример того, что некоторые тексты невозможно дословно перевести. Особенно если это национальная поэзия, которая существовала только в устной форме.
Есть и обратные примеры. Грандиозный эпос, реальная мансийская "Калевала" - "Янгал Маа". Это не перевод, а вольный пересказ услышанного русским автором на русском. Но какой! Максим Горький пришел в восторг!
Тотальное погружение в культуру. В напутствии автор (Михаил Плотников) написал: "Двенадцать лет (1915 -1927) потребовалось мне для того, чтобы из отдельных, разрозненных былин, сказок, сказаний и шаманских песен вогулов составить и написать «Янгал-Маа».
Даже Гражданская война не стала автору помехой:
"Вогулы дождались богатыря-освободителя, он пришел, но не в образе музыканта с берегов таежной Кенты, а в лице русского многомиллионного пролетариата.
Наивные сказки наивного народа, открывающие целый новый мир, не должны умереть и стенах берестяных чумов и дымных юрт.
Исполняя волю Кутони; вогула с Горностаевой реки, я отдаю на суд читателей его «стариковские рассказы».
Аж самому захотелось почитать! Пока не дозрел.
Зато смело могу посоветовать Песню о богатыре (адаптированный перевод). Лично мне очень нравится. Это мансийская песня, в которой говорится о надругательстве богатыря над убитым медведем и об отмщении за это. Повествование идет от лица медведя. Шрек нервно курит в сторонке! Таежный "Перл-Харбор".
Желательно, конечно, читателю хоть немного разбираться в культуре обских угров.
Живет старик - городской богатырь в крепости,
Окруженной железными стенами,
Окруженной деревянным частоколом.
Еще с малолетства был прекрасный охотник:
Не пропускал он мимо себя ни одного зверя,
Бегающего по земле,
Не пропускал он мимо себя ни одной птицы,
Летающей в воздухе.
Однажды в жаркое длинное лето,
Однажды в жаркое комариное лето
Настает хорошее время для тормовки [i].
Отправляется старик на тормовую реченьку.
Река извивается, как гусиные кишки,
Река извивается, как утиные кишки.
Едет он по ней на своей носатой лодке с носом:
Не встречается пока ни одного зверя,
Не встречается крыло ни одной птицы.
Свою лодочку узкую, как лезвие ножа,
Хотел уж повернуть обратно.
Как увидел своими зоркими глазами
Меня, годовалого могучего зверя.
Разгуливал я по берегу реки с берегами.
Бросил городской богатырь в меня стрелу
С наконечником, граненым, как клюв ворона.
Наконечник граненый, как нос ворона,
Пронзил святилище могучего зверя.
Опустился я на землю
С добрым настроением тихого ветерка.
Подъехала носатая лодка с носом к берегу,
Вышел на берег городской богатырь,
Прицепил меня крючком к луку
И перебросил за спину.
Затем садится на середину лодки со срединою
И возвращается домой.
Когда подъехал к пристани города с пристанью,
То грубо выбросил меня на берег
И там содрал мои священные одежды.
Голову и шкуру искромсал топором
И бросил в маленький чум,
Где живут женщины-роженицы,
Где живут женщины во время менструаций.
Остальное же мясо изрубил на мелкие куски
И выбросил для собак
На середину поселка со срединою.
Снохи городского богатыря
Обтирают о мою шкуру свои грязные ноги.
Снохи городского богатыря
После стирки своей одежды
Льют на мою шкуру грязную воду.
Батюшка Нуми-Торум [ii],
Почему нарек ты меня священным зверем,
Если допускаешь такие надругательства?
Батюшка Нуми-Торум,
Смилуйся надо мной
И накажи этого преступника,
Злого городского богатыря!
Разгневанный дух могучего зверя
Отправляется в дремучий лес с темными деревьями.
Обходит он все семь его углов,
Находит он семь его берлог
И созывает весь медвежий род
На войну с городским богатырем.
Идут семь разгневанных медведей
Брать кровавым приступом
Крепость городского богатыря,
Окруженную железными стенами,
Крепость городского богатыря,
Окруженную деревянным частоколом.
Хоть они и подступают к крепости,
Хоть и влезают на ее стены,
Но не трусит и городской богатырь
С многочисленными сыновьями.
Осыпают они их стрелами,
Обрубают их пятнистые лапы с пальцами,
Бежит мой разгневанный дух
В образе хвостатой мыши,
Бежит в темные углы дремучего леса.
Обходит он все семь его углов,
Находит все семь его берлог.
Идут на помощь
Еще семь медведей - моих братьев.
Но не тут-то было:
Как только просовывается
Медвежья лапа меж частоколом,
Так сейчас же и пробивает ее
Железный наконечник стрелы.
Отступает с большими потерями медвежий род.
Бегу опять я
В прекрасном образе хвостатой мыши
В дремучий лес с темными деревьями.
- Послушай, батюшка Нуми-Торум,
Городской богатырь
Оскорбил меня, лесного зверя,
Оскорбил меня, лугового зверя.
Если действительно
Ты назвал меня священным зверем,
Если действительно
Назначил хранителем клятвы,
То отомсти за это оскорбление!
Батюшка Нуми-Торум,
Опусти на землю
Моего старшего брата с изогнутой шеей.
Только он может победить городского богатыря.
Батюшка Нуми-Торум
Опускает с неба на железной цепи,
В люльке, сплетенной из древесных корней,
Моего старшего брата.
Осаждает старший брат
Крепость городского богатыря,
Окруженную железными стенами,
Разрушает он крепость городского богатыря,
Окруженную деревянным частоколом.
Хоть и мечут богатыри
Стрелы с железными наконечниками,
Да попусту:
Только срывается шерсть на его одежде;
Хоть и пытаются богатыри
Продолжать борьбу копьями, да попусту:
Отскакивают копья от его одежды.
Струсил старик - богатырь города
И убежал на задворки города с задворками.
Мчится и мой старший брат
На задворки города с задворками.
Прячется старик - богатырь города в амбарчик.
Заскакивает туда и старший брат
С изогнутой шеей.
Говорит старик - богатырь города:
Если, правда, убил я священного зверя,
Если, правда, я - хранителя клятвы,
То попробуй перекусить
Железный обух моего топора.
Перекусишь - признаю свою вину.
Перекусывает старший брат
Железный обух топора,
Перетирает железо
В крупинки мелкие, как песок,
В крупинки мелкие, как пыль;
Со страшным ревом,
Готовый пожрать город,
Со страшным ревом,
Готовый пожрать деревню,
Набрасывается на богатыря
И разрывает его в клочья,
Величиной в шкурки туфельные,
Разрывает его в клочья,
Величиной в шкурки рукавичные.
Кай - я - ю - их!
[i] Тормовка - охота на лосей, медведей, выдр, с лодки бесшумно плывущей по течению реки.
[ii] Нуми-Торум - верховный Бог в религии манси, создатель мира.
Чутким ухом озерной бабочки Вы
Люди с глазами величиной с Обь!
Моему этому нуждающемуся поклону
Озерной бабочки твой острый слух
Сюда бы прислушался!
(отрывок песни "Священной воды призывная в Верховье Лусума")
Яркий пример того, что некоторые тексты невозможно дословно перевести. Особенно если это национальная поэзия, которая существовала только в устной форме.
Есть и обратные примеры. Грандиозный эпос, реальная мансийская "Калевала" - "Янгал Маа". Это не перевод, а вольный пересказ услышанного русским автором на русском. Но какой! Максим Горький пришел в восторг!
Тотальное погружение в культуру. В напутствии автор (Михаил Плотников) написал: "Двенадцать лет (1915 -1927) потребовалось мне для того, чтобы из отдельных, разрозненных былин, сказок, сказаний и шаманских песен вогулов составить и написать «Янгал-Маа».
Даже Гражданская война не стала автору помехой:
"Вогулы дождались богатыря-освободителя, он пришел, но не в образе музыканта с берегов таежной Кенты, а в лице русского многомиллионного пролетариата.
Наивные сказки наивного народа, открывающие целый новый мир, не должны умереть и стенах берестяных чумов и дымных юрт.
Исполняя волю Кутони; вогула с Горностаевой реки, я отдаю на суд читателей его «стариковские рассказы».
Аж самому захотелось почитать! Пока не дозрел.
Зато смело могу посоветовать Песню о богатыре (адаптированный перевод). Лично мне очень нравится. Это мансийская песня, в которой говорится о надругательстве богатыря над убитым медведем и об отмщении за это. Повествование идет от лица медведя. Шрек нервно курит в сторонке! Таежный "Перл-Харбор".
Желательно, конечно, читателю хоть немного разбираться в культуре обских угров.
Живет старик - городской богатырь в крепости,
Окруженной железными стенами,
Окруженной деревянным частоколом.
Еще с малолетства был прекрасный охотник:
Не пропускал он мимо себя ни одного зверя,
Бегающего по земле,
Не пропускал он мимо себя ни одной птицы,
Летающей в воздухе.
Однажды в жаркое длинное лето,
Однажды в жаркое комариное лето
Настает хорошее время для тормовки [i].
Отправляется старик на тормовую реченьку.
Река извивается, как гусиные кишки,
Река извивается, как утиные кишки.
Едет он по ней на своей носатой лодке с носом:
Не встречается пока ни одного зверя,
Не встречается крыло ни одной птицы.
Свою лодочку узкую, как лезвие ножа,
Хотел уж повернуть обратно.
Как увидел своими зоркими глазами
Меня, годовалого могучего зверя.
Разгуливал я по берегу реки с берегами.
Бросил городской богатырь в меня стрелу
С наконечником, граненым, как клюв ворона.
Наконечник граненый, как нос ворона,
Пронзил святилище могучего зверя.
Опустился я на землю
С добрым настроением тихого ветерка.
Подъехала носатая лодка с носом к берегу,
Вышел на берег городской богатырь,
Прицепил меня крючком к луку
И перебросил за спину.
Затем садится на середину лодки со срединою
И возвращается домой.
Когда подъехал к пристани города с пристанью,
То грубо выбросил меня на берег
И там содрал мои священные одежды.
Голову и шкуру искромсал топором
И бросил в маленький чум,
Где живут женщины-роженицы,
Где живут женщины во время менструаций.
Остальное же мясо изрубил на мелкие куски
И выбросил для собак
На середину поселка со срединою.
Снохи городского богатыря
Обтирают о мою шкуру свои грязные ноги.
Снохи городского богатыря
После стирки своей одежды
Льют на мою шкуру грязную воду.
Батюшка Нуми-Торум [ii],
Почему нарек ты меня священным зверем,
Если допускаешь такие надругательства?
Батюшка Нуми-Торум,
Смилуйся надо мной
И накажи этого преступника,
Злого городского богатыря!
Разгневанный дух могучего зверя
Отправляется в дремучий лес с темными деревьями.
Обходит он все семь его углов,
Находит он семь его берлог
И созывает весь медвежий род
На войну с городским богатырем.
Идут семь разгневанных медведей
Брать кровавым приступом
Крепость городского богатыря,
Окруженную железными стенами,
Крепость городского богатыря,
Окруженную деревянным частоколом.
Хоть они и подступают к крепости,
Хоть и влезают на ее стены,
Но не трусит и городской богатырь
С многочисленными сыновьями.
Осыпают они их стрелами,
Обрубают их пятнистые лапы с пальцами,
Бежит мой разгневанный дух
В образе хвостатой мыши,
Бежит в темные углы дремучего леса.
Обходит он все семь его углов,
Находит все семь его берлог.
Идут на помощь
Еще семь медведей - моих братьев.
Но не тут-то было:
Как только просовывается
Медвежья лапа меж частоколом,
Так сейчас же и пробивает ее
Железный наконечник стрелы.
Отступает с большими потерями медвежий род.
Бегу опять я
В прекрасном образе хвостатой мыши
В дремучий лес с темными деревьями.
- Послушай, батюшка Нуми-Торум,
Городской богатырь
Оскорбил меня, лесного зверя,
Оскорбил меня, лугового зверя.
Если действительно
Ты назвал меня священным зверем,
Если действительно
Назначил хранителем клятвы,
То отомсти за это оскорбление!
Батюшка Нуми-Торум,
Опусти на землю
Моего старшего брата с изогнутой шеей.
Только он может победить городского богатыря.
Батюшка Нуми-Торум
Опускает с неба на железной цепи,
В люльке, сплетенной из древесных корней,
Моего старшего брата.
Осаждает старший брат
Крепость городского богатыря,
Окруженную железными стенами,
Разрушает он крепость городского богатыря,
Окруженную деревянным частоколом.
Хоть и мечут богатыри
Стрелы с железными наконечниками,
Да попусту:
Только срывается шерсть на его одежде;
Хоть и пытаются богатыри
Продолжать борьбу копьями, да попусту:
Отскакивают копья от его одежды.
Струсил старик - богатырь города
И убежал на задворки города с задворками.
Мчится и мой старший брат
На задворки города с задворками.
Прячется старик - богатырь города в амбарчик.
Заскакивает туда и старший брат
С изогнутой шеей.
Говорит старик - богатырь города:
Если, правда, убил я священного зверя,
Если, правда, я - хранителя клятвы,
То попробуй перекусить
Железный обух моего топора.
Перекусишь - признаю свою вину.
Перекусывает старший брат
Железный обух топора,
Перетирает железо
В крупинки мелкие, как песок,
В крупинки мелкие, как пыль;
Со страшным ревом,
Готовый пожрать город,
Со страшным ревом,
Готовый пожрать деревню,
Набрасывается на богатыря
И разрывает его в клочья,
Величиной в шкурки туфельные,
Разрывает его в клочья,
Величиной в шкурки рукавичные.
Кай - я - ю - их!
[i] Тормовка - охота на лосей, медведей, выдр, с лодки бесшумно плывущей по течению реки.
[ii] Нуми-Торум - верховный Бог в религии манси, создатель мира.