«Это русский фильм русского журналиста». Парфёнов представил вторую часть «Русских евреев»
«Как-то Утёсова спросила в доме отдыха одна дама, такая советская мещанка: "Леонид Осипович, вот я вам хочу сказать. А вот ваша дочка, она какой национальности?" - "Она еврейка". - "Да вы что?!" - "Ну, как, ну, конечно, у меня жена еврейка, и сам я еврей. Кем же ей быть ещё?" - "Ну, ладно дочка, ну, ладно жена, но на себя-то зачем такое наговаривать?"».
Так, изображая одесский говор, Леонид Парфёнов пытается донести до собравшихся в Центре документального кино журналистов, историков и кинематографистов главную идею фильма. «Русские евреи. Фильм второй. 1918 - 1948» не про евреев вообще. Это история русских, советских евреев, которые были в первую очередь советскими гражданами, а уже во вторую - евреями.
Вторая титульная нация
Второй фильм из готовящейся трилогии охватывает 30 лет «советского юдофильства» с 1918 по 1948 годы. Парфёнов описывает судьбы двух десятков евреев, сделавших в те годы «безмерно успешные» карьеры. Он ведёт своих героев от местечка до, зачастую, лагеря или убийства. Лев Троцкий, Михаил Кольцов, Генрих Ягода и ещё многие, сменившие («по собственному желанию», настаивает автор) имена, отчества, фамилии и вошедшие в советскую историю, а потом вычеркнутые из неё.
Гигантские портреты Ленина и Троцкого символизируют двубожие революции
«В крупных городах после революции евреи стали второй титульной нацией, почти неотличимой от первой», - говорит закадровый голос. На экране тем временем гигантские портреты Ленина и Троцкого (Бронштейна), перед которыми замерла толпа русских мужиков. Так режиссёр Сергей Нурмамед, работавший над несколькими фильмами Парфёнова, демонстрирует двубожие социалистической революции.
По мысли Парфёнова, евреи принесли стране победы в международных конкурсах и шахматных состязаниях, были первыми в кино, музыке, внешней разведке. Но до окончания Великой Отечественной войны воспринимались просто как советские граждане. Даже в том, что за самыми известными покушениями на партийных вождей стояли евреи (Канегиссер убил Урицкого, а Каплан стреляла в Ленина) «не усматривали тренда».
Слева направо: Лиза Гилельс, Буся Гольдштейн, Марина Козолупова, Миша Фехтенгольц
«Широта русской цивилизации позволяет Матвею Исааковичу Блантеру быть русским композитором. Потому что он написал "Катюшу". У Родины есть два Левитана. И неизвестно, кто из них более матери-Родине ценен. Пейзажист или голос страны во время самых тяжёлых испытаний, когда так важно, что вот этим металлом в бархате звучит: "Говорит Москва!" И каждый знает, что с ним говорит Родина, Кремль, Сталин. И что он Юдка Беркович, а не Юрий Борисович, об этом никто не говорит», - поясняет ведущий уже после сеанса.
Евреи против «Русских евреев»
«Фильм даёт возможность русскоязычным евреям больше узнать о своих истоках», - считает Илья Салита, президент фонда «Генезис», спонсировавшего съёмки. Однако первая часть трилогии, которую автор представлял в Англии, Германии, Грузии, Израиле, Латвии и Украине, вызывала критику именно со стороны русскоговорящих евреев.
Съёмки реконструкции убийства бывшего наркома СССР Льва Троцкого агентом НКВД Рамоном Меркадером
Живущий в Израиле luckyed писал, как встретили первый фильм бывшие советские евреи. Аудитория разошлась с автором в том, был ли в Союзе «зоологический» антисемитизм, а в довоенный период - юдофильство. Да и мнение Парфёнова о том, что в Российской империи дискриминация евреев велась по религиозному, а не национальному признаку, не встретила понимания у части публики.
Много претензий и ко второй части. Почему нет эмигрантов, забыты многие известные и лишь мимоходом говорится о незнаменитыми евреях? Почему, в конце концов, не упоминается образованная в 1934 году Еврейская автономная область?
Еврейские жёны советских вождей
Телеведущий оправдывается, во-первых, законами кино: «Не должно быть двух, например, театральных деятелей в одном фильме. Зритель не может столько воспринять». Во-вторых, ссылается на то, что он всё-таки «русский журналист» и делал «русский фильм о русских евреях», а не монографию.
«Это история ассимилированного еврейства, а не еврейства в России. Когда решили, что, если назовем станцию Верный Биробиджаном, то она станет Иерусалимом, это разговор о еврейских евреях. Хотя их там и трёх процентов не набралось. Не надо возлагать на фильм задачи научного труда. Я не снимаю для тех кто и так всё знает. Я снимаю для тех, кто ничего не знает».
Работа над ошибками
Click to viewЛеонид Парфёнов вместе с Сергеем Нурмамедом работали над всеми частями трилогии одновременно. Тем не менее вторая выглядит, как работа над ошибками после критики первой.
Её много ругали за неряшливые реконструкции предреволюционных событий. Игровые вставки, во-первых, превращали серьёзные эпизоды чуть ли не в шутку. Во-вторых, после череды реконструкций терялось ощущение документальности, и кадры хроники воспринимались, как бутафория.
В первом фильме были говорящие портреты. Во втором - фотографии. Слева на снимке - организатор строительства метрополитена Лазарь Каганович. Справа - режиссёр Сергей Нурмамед
Во втором фильме реконструкций почти нет. Потому что киноматериала о событиях тех лет предостаточно. Автор даже подшучивает. На экране демонстрируется взятие Зимнего дворца из фильма Сергея Эйзенштейна «Октябрь». И голос за кадром сообщает, что хоть эти кадры были сняты через 10 лет после описываемых событий, они впоследствии использовались в качестве кинохроники. Так государственный переворот превратили в подъём народных масс.
Ругали парфёновский полный метр за то, что самого Парфёнова cлишком много в кадре. Привычный по «Намедни» телевизионный формат, когда автор-повествователь ходит по местам, о которых рассказывает, не всем показался органичным на большом экране. Во втором фильме ведущего в кадре крайне мало.
Единственный более-менее продолжительный стендап снят на ступеньках и крыше дома Шагала в Витебске. С них маленький Мойша Хацкелевич смотрел на родной город и звёзды, а Леонид Парфёнов - на героев его картин. Кстати, чтобы забраться на эту крышу, телеведущему пришлось договариваться напрямую с Комитетом государственной безопасности Республики Беларусь. «Хотя крыша совершенно не предназначена для сидения. Это металлочерепица, которая жёстко сходится на верхушке, очень неудобно», - признался он после сеанса.
Леонид Парфёнов на крыше дома-музея Марка Шагала в Витебске
125 минут в кадре сменяются лица, места, костюмы и предметы быта. «Если картинку без движения показывают на экране больше 5 секунд, у зрителя появляется ощущение, что что-то не так», - объясняет Парфёнов. Но нет, наверное, в фильме и трёх секунд без смены плана.
Заканчивается фильм на оптимистичной для русского еврейства ноте. Соломон Михоэлс, отправленный от Советов в США собирать силы на борьбу с фашистами, обращается к собратьям на нью-йоркском стадионе словами Иисуса Навина. Но третий фильм, обещает автор, начнётся с убийства того же Михоэлса. Это ознаменует начало юдофобской эпохи в СССР.
Фильм «Русские евреи. Фильм второй. 1918 - 1948» с 23 марта в Центре документального кино.