(no subject)
Очень интересная книга Глеба Морева "Осип Мандельштам : Фрагменты литературной биографии (1920-1930-е годы)", теперь доступна в Imwerden’е. Стало общим местом оспаривать Н. Мандельштам, изобразившую Мандельштама диссидентом без страха и упрека. Морев убедительно и очень доказательно разбирает вполне успешную советскую службу Мандельштама до первого ареста.
Среди прочего, он объясняет чудесное спасение Мандельштама таким образом.
Хронология первого ареста Мандельштама выглядит так:
В ночь с 16 на 17 мая 1934 г. Мандельштан арестован. Следствие очень короткое, и 26 мая Мандельштаму сообщают о ссылке, и 3 июня Мандельштам и Н.Я. прибывают в Чердынь. 4 июня М. пытается покончить с собой, 5 или 6 июня Н.Я. посылает телеграмму Бухарину. Видимо, сразу после этого Бухарин пишет письмо Сталину. Сталин, как известно, ставит на письме резолюцию:
"Кто дал им право арестовать Мандельштама. Безобразие"
Морев совершенно резонно говорит, что Сталин, скорее всего, никогда не слышал о Мандельштаме, и поэтому резолюция, по его мнению, демонстрирует не возмущение (или лицемерное возмущение) арестом Мандельштама, а тем, что ОГПУ нарушает субординацию и арестует "мастера культуры" без санкции Политбюро или личмо Сталина.
10 июля 1931 г. Политбюро приняло решение, что арест "спецов", в первую очередь инженеров, может осуществляться только с санкции Политбюро. Начиная с 1932 г. писателей стали приравнивать к "инженерам человеческих душ", и тем самым их тоже можно было арестовывать только с санкции Политбюро. Этим нарушением субординации и вызвано возмущение Сталина. Оставалось только выяснить, можно ли считать неизвестного Сталину Мандельштама "мастером". Бухарин об этом писал и ссылался на беспокойство писательской общественности, и в особенности, Пастернака. Поэтому и последовал звонок Пастернаку, в течение которого Сталин сказал Пастернаку, что "дело пересматривается, и с ним будет все хорошо", и настойчиво спрашивал Пастернака, можно ли считать Мандельштама мастером.
10 июня было объявлено об изменении приговора. По мнению Морева, разговор очевидно происходил после письма Бухарина, но до официального объявления об изменении приговора, т.е. 7-9 июня.
Морев считает, что Сталин не знал и никогда и не узнал об антисталинском стихотворении, и тем более не читал его. Именно потому, что стихотворение оскорбительно, Агранов не решился его передавать.
Есть письмо Агранова Сталину о Мандельштаме, где Агранов сообщает, что М. написал "ярко контрреволюционный пасквиль на вождей революции" < а не непосредственно на Сталина>, и что М. уничтожил рукопись <хотя в действительности текст стихотворения находится в деле>. Агранов, по мнению Морева, сознательно снижает "дело М", чтобы не получить нагоняй за слишком слабое наказание.
В любом случае, судя по всему, это письмо не было отправлено, потому что тем временем пришло решение о пересмотре дела.
Среди прочего, он объясняет чудесное спасение Мандельштама таким образом.
Хронология первого ареста Мандельштама выглядит так:
В ночь с 16 на 17 мая 1934 г. Мандельштан арестован. Следствие очень короткое, и 26 мая Мандельштаму сообщают о ссылке, и 3 июня Мандельштам и Н.Я. прибывают в Чердынь. 4 июня М. пытается покончить с собой, 5 или 6 июня Н.Я. посылает телеграмму Бухарину. Видимо, сразу после этого Бухарин пишет письмо Сталину. Сталин, как известно, ставит на письме резолюцию:
"Кто дал им право арестовать Мандельштама. Безобразие"
Морев совершенно резонно говорит, что Сталин, скорее всего, никогда не слышал о Мандельштаме, и поэтому резолюция, по его мнению, демонстрирует не возмущение (или лицемерное возмущение) арестом Мандельштама, а тем, что ОГПУ нарушает субординацию и арестует "мастера культуры" без санкции Политбюро или личмо Сталина.
10 июля 1931 г. Политбюро приняло решение, что арест "спецов", в первую очередь инженеров, может осуществляться только с санкции Политбюро. Начиная с 1932 г. писателей стали приравнивать к "инженерам человеческих душ", и тем самым их тоже можно было арестовывать только с санкции Политбюро. Этим нарушением субординации и вызвано возмущение Сталина. Оставалось только выяснить, можно ли считать неизвестного Сталину Мандельштама "мастером". Бухарин об этом писал и ссылался на беспокойство писательской общественности, и в особенности, Пастернака. Поэтому и последовал звонок Пастернаку, в течение которого Сталин сказал Пастернаку, что "дело пересматривается, и с ним будет все хорошо", и настойчиво спрашивал Пастернака, можно ли считать Мандельштама мастером.
10 июня было объявлено об изменении приговора. По мнению Морева, разговор очевидно происходил после письма Бухарина, но до официального объявления об изменении приговора, т.е. 7-9 июня.
Морев считает, что Сталин не знал и никогда и не узнал об антисталинском стихотворении, и тем более не читал его. Именно потому, что стихотворение оскорбительно, Агранов не решился его передавать.
Есть письмо Агранова Сталину о Мандельштаме, где Агранов сообщает, что М. написал "ярко контрреволюционный пасквиль на вождей революции" < а не непосредственно на Сталина>, и что М. уничтожил рукопись <хотя в действительности текст стихотворения находится в деле>. Агранов, по мнению Морева, сознательно снижает "дело М", чтобы не получить нагоняй за слишком слабое наказание.
В любом случае, судя по всему, это письмо не было отправлено, потому что тем временем пришло решение о пересмотре дела.