"СНОВИДЕНИЯ И ПОДЗЕМНЫЙ МИР" ч.3
II. Психэ и подземный мир
Я провел данные параллели, показывая мифологию в психологической концептуальной системе, как часть моих "лекций Эранос": подборка примеров в поддержку того утверждения, что классическая мифология вовсе не является частью прошлого, она не принадлежит другому веку или только специалистам - исследователям классики. Миф по-прежнему жив в наших симптомах и фантазиях, наших идеях и системах воззрений. Именно из мифа происходят такие представления как "бессознательное" или "Ид", он дает им жизненную силу и достоверность. Мы верим Фрейду из-за устойчивости этой метафорической подструктуры и тех откликов, которые она вызывает в памяти нашего психэ о подземном мире, не только из-за логического обоснования бессознательного. Фундаментальным принципом архетипической психологии является взаимозаменяемость мифологии и психологии, принятие мифологии как психологии античности, а психологии - как мифологии современности24. Этот принцип одновременно является методом, позволяющим осмыслить любую психологическую установку и любую мифологическую историю во взаимном превращении, используя их для понимания друг друга и не позволяя воспринимать их только в одном ключе.
24 Основы по взаимоотношению мифа и психики: К. Г. Юнг и К. Кереньи, "Essays on a Science of Mythology" ("Эссе о науке мифологии"), Принстон: Univ. Press, 1963. Я дополнительно исследовал взаимоотношения миф и психики в HP, и MA, pp. 191ff, 267f.
Глубины. Отношение мифологии и психологии ярко проявляется в термине "Tiefenpsychologie", "глубинная психология", предложенном Ойгеном Блойлером в качестве подходящего названия для новой науки психоанализа.25
25 CW 72, § 410; Г. Ф. Элленбергер, "The Discovery of the Unconscious", 1970, Лондон: Allen Lane, 1970, p. 562n. Медард Босс трактует это неверно. Его взгляд на происхождение термина "глубинный" - исторически неверный предрассудок. Босс пишет ("Psychoanalysis and Daseinanalysis" ("Психоанализ и Dasein-анализ"), перев. Л. Б. Лефевр, Нью-Йорк: Basic Books, 1963, стр. 87) : "Бессознательное стало штампом психоаналитической теории, поэтому психоанализ и все учения, вышедшие из него со временем стали известны как "глубинная" психология. "Глубина" стала использоваться, поскольку Фрейд... воспринимал этот феномен мысли в "топографических" терминах, рассматривая бессознательное как "психическую локацию"... "ниже" сознания." Оксфордский словарь английского языка, раздел A-G, указывает, что термин "глубинная психология" ("Tiefenpsychologie") впервые использовался в английском переводе Фрейда в 1923 ("Эго и Ид"), однако сам термин впервые появляется уже в "Repression" ("Подавление") (1915, CP IV, 106). Кроме того, топографическая метафора Фрейда использовалась у романтиков (Фехнер). "Образ глубины" появился задолго до Фрейда и Блейера, поскольку этот термин архетипически связан с психологией души. Для изучения души мы должны отправляться вглубь; когда мы отправляемся вглубь, мы становимся связаны с душой. Метафоры, которые, как нам кажется, выбираются нами для описания архетипических процессов и идей, являются составной частью самих этих процессов и идей, как если бы архетипический материал самостоятельно избирал описательные выражения для себя. Или, можно сказать: в процессе выбора терминологии действует архетипический фактор. (Мы здесь приближаемся к семантике архетипов; однако наша архетипическая герменевтика не подразумевает, что мы должны выводить значения на основе языка психологии - как я пытался в MA, часть 2 - предполагая, что смысл уже установлен). Термин "глубина" и префиксы "не" (или "под" или "пре") для этих глубин подразумевают протяженность подземного мира в качестве архетипического фона области психики.
Благодаря этому слову - "глубина" - возрождается древний образ. Гераклит (отр. 45) первый объединяет психэ и глубины: "По какому бы пути ты не шел, границ психэ ты не найдешь, столь глубок её логос"26. (отрывки Гераклита в переводе М.А.Дынника) В этом отрывке из Гераклита, отмечает Снелл, глубина становится направлением, качеством и измерением психэ. "У Гераклита образ глубины призван пролить свет на замечательное свойство души и её пределов: на то, что она обладает собственным измерением, хотя и не является протяжённой в пространстве."27
26 Б. Снелл, "The Discovery of Mind" ("Раскрытие разума"), Нью-Йорк: Harper Torchbook, стр. 17.
27 там же.
Фраза Гераклита указывает, что царство психэ невозможно измерить иначе, чем через глубину. Он открыл глубинную психологию, во многом подобно тому как Фрейд, основав глубинную психологию, заново открыл подземный мир. Неслучайно мы обращаемся к психологической перспективе от Гераклита. По словам Аристотеля, Гераклит взял душу, психэ, в качестве своего архона, своего первого принципа28. Гераклит стал первым адептом глубинной психологии в нашей западной традиции, что означает также, что мы должны прочитывать отрывки из него с точки зрения, в которой психэ помещается прежде всего, то есть - психологически.
28 Аристотель, "О душе", a2, 405a 25:
Таким образом, это его утверждение относительно глубин души указывает также, что зримого - того, что видит глаз - никогда не достаточно для души. Она желает двигаться далее, двигаться вовнутрь, в глубину. Почему? Гераклит отвечает и на это, утверждая: "Скрытая гармония лучше явной" (фраг. 54), поскольку, по Гераклиту же: "Настоящее устройство всякой вещи предпочитает скрывать себя", или, как это переводят: "Природа любит скрываться" (фраг. 123) (Бёрнет 10; Уилрайт 17).
Аппетит ("орексис"), или желание души проникать всё глубже - то, что Платон изобразил в виде желания познать Гадес ("Кратил", 403С) и то, что, как мне кажется, возвращается в "тяге к смерти" Фрейда - это психологическая тяга, или тяга к исследованию, созиданию души, тяга двигаться, минуя иллюзии к невидимым связям и скрытому устройству, является основной деятельностью психэ. Эта деятельность лежит в основе любой аналитической работы, которая не может не оказывать разрушительное воздействие на внешние атрибуты. Я дал некоторое описание данной деятельности, назвав её "психологическим исследованием" (RP, часть III), и связав её с тем, как психэ образует душу, давая психическую природу тому, что имеет природу только физическую или зримую. Теперь мы видим, что исследование - это архетипический процесс, относящийся к жажде смерти, жажде Гадеса. Кроме того, как я уже описал, данная деятельность пребывает в вечном движении, не находя ни покоя, ни определенного положения, поскольку движение вниз и вовнутрь, как говорит Гераклит, не имеет пределов. Психологическое исследование протекает в одном направлении: вглубь. Оно постоянно углубляется. Эту мысль также можно проследить у другого досократика, Ксенофана Колофонского (отр. 28), который описывает подземный мир как бесконечно протяженное место: "идет он вглубь, не ведая предела" (Бёрнет).
Гадес. Гадес был, разумеется, богом глубин, богом незримого. Во всем собрании античного греческого искусства не существует образца изображения Гадеса, изображения, подобного тем, благодаря которым мы знакомы с остальными богами (Лекс. "Гадес", 1794). В земном мире у него нет храмов или алтарей29, имеющих протяженность, а его противостояние с этим миром переживается как насилие, преступление (похищение Персефоны; нападение на Минфу и Левку; также из "Илиады" V, 395; Пиндар, 01. 9. 33). Несмотря на некоторые существующие возражения30, даже в античные времена его имя использовалось для обозначения "невидимого", а от Гермеса он получил "шлем невидимости"31. Его "место" - вне видимостей, оно скрыто под или погребено в них.
29 См. М. П. Нильссон, "Geschickte der Griechischen Religion I" ("История греческой религии", ч.1), (2е изд.) Мюнхен, 1955, стр. 452.
30 Полное рассмотрение этимологии Гадеса см. Фриск, "Grieckisches Etymologisches Worterbuch" ("Греческий этимологический словарь"), стр. 34. Платон является важным авторитетом в ходе этимологической идентификации Гадеса как "незримого" или "невидимого" (Горгий 439b, Федон 80d, 81c). Л. Вахтер, "Zur Ableitung von 'Hades' und 'Persephone'" ("Об определении "Гадеса" и "Персефоны"), Zeitschrift f. Relig.- u. Geistesgeschichte XVI/3, 1964, стр. 193-197, выводит имя "Гадес" не из "невидимого", а из семитского корня, которым именуются подземные воды, поднимающиеся из глубин. Такое предположение не изменяет уравнения подземного мира и бессознательного или Ида, поскольку Фрейд часто говорил об Ид как о "резервуаре", подобно тому, как юнгианцы говорят о бессознательном как об "источнике" и "восходящем".
31 В первом предположении этот колпак или шлем могли принадлежать Гермесу (Г. Ллойд-Джонс, "A Problem in the Tebtunis Artefacts-Fragment", Class. Rev. NS XV, 3, 1965, стр. 241-43) и не относятся к Гадесу. Нам же следует обратить внимание на то, что именно головной убор является связующим звеном между Гадесом и Гермесом (указанным в гомеровском гимне Гермесу). Они схоже покрывают свою голову, что, с одной стороны, позволяет им скрыть свои мысли, а с другой - узнавать чужие тайны. Невидимы, по сути, их намерения. Поскольку невозможно узнать, что таится в их мыслях, они кажутся коварными, или мудрыми, или непредсказуемыми, или пугающими. Э. Херцог, ("Psyche and Death" ("Психика и смерть"), перев. Д. Кокс и Э. Рольфе, Лондон. Hodder, 1966, стр. 39f.) поясняет, что этимологические исследования (индогерманские и прочие) корня "Демона-Смерти" определяют его как "прячущего". "Спрятанное" связано с набором коннотаций, среди которых мы можем выделить: 1) простые: закопанный, скрытый, убранный с глаз долой, будь то труп или мистерия; 2) оккультный, эзотерический, скрытый в смысле "засекреченный"; 3) то, что само по себе невозможно увидеть: невидимое, поскольку является вне-пространственным, не-протяженным; 4) не освещенное, темное, черное; 5) то, что невозможно увидеть при осмотре, т.е. заблокированное, вымаранное, запрещенное или завуалированное; 6) скрытое, поскольку находится внутри (внутреннее) или внизу (ниже расположенное), а латинское cella (подземное хранилище) является однокоренным со староирландским cuile (подвал) и eel (смерть), а также однокоренным с английским словом hell (ад); 7) то, что переживается с испугом и ужасом, пустота, ничто; 8) то, что переживается как скрывающееся, т.е. уходящее, отвращающееся от жизни; 9) скрытность, подполье, обман, как скрытые мотивы и незримые связи Гермеса. Говоря короче, Гадес - скрытый и прячущий, соотносится одновременно с тайниками и таинственным, что напоминает о фразе Гераклита (отр. 123) : "Природа любит скрываться" (physis kryptesthai philei), довольно тонкое указание.
Поскольку в подземном мире нет времени - нет изменений, нет увядания и развития - его царство следует рассматривать не как "загробную" жизнь, а как осмысление самой жизни. Домом Гадеса является царство психологии, "сейчас", а не эсхатологии, "после". Существующие изображения Гадеса не позволяют отличить его от Зевса, и некоторые утверждают, что Гадес есть одно и то же с Зевсом Хтонионом. То, что существует братская связь между Зевсом и Гадесом говорит нам, что горний и подземный миры есть одно и то же, но с разной перспективы. Существует одна вселенная, со-существующая и синхронная, но одни смотрят на нее с высоты, через сияние, а другие из глубин и их тьмы. Царство Гадеса примыкает к миру живых, повсеместно соприкасаясь с ним, будучи прямо под ним, являясь его темным братом, двойником, как Гадес для Зевса, порождая его глубины и психэ.
В силу того, что его царство рассматривалось как окончательное пристанище каждой души, Гадес является последней силой, предназначением, самой сутью всякой души, и процессом всякой психэ. Если так, то все психические события обладают свойствами Гадеса, не только садистские и разрушительные события, которые Фрейд относил к Танатосу. По ходу жизни души, все в психэ движется навстречу Гадесу. Как финал есть Гадес, так и суть есть Гадес. Всё будет становиться глубже, двигаясь от зримых связей к тайным, уходя из жизни. Когда мы ищем откровения в нашем опыте, мы видим его наиболее ярко, позволяя ему обратиться к Гадесу, спрашивая - какое отношение имеет это к моей смерти. Тогда проявляется суть.
Подобно Гадесу, Танатос также не является частью видимого верхнего мира. "Смерть", - говорит Эсхил (отр. из "Ниоба"), - "есть единственный бог, который не приемлет подарков и не жаждет жертвы или возлияний, у которого нет алтарей и которому не возносят гимнов ... ".
Здесь, в подземном мире, дом сновидений. Позвольте мне кратко рассмотреть данную традицию образов, несмотря на то, что, как я уверен, вы достаточно хорошо ей владеете.
Племя Ночи. Разделение дня и ночи и взаимосвязь сновидений, сна и смерти начинается до Гераклита. Об этом говорили ещё Гомер и Гесиод. В "Илиаде" (14,321; 16, 454, 671, 681; 11, 241; см. Od. 13, 79f) Гипнос и Танатос названы братьями-близнецами. Эти фигуры - не просто поэтические аллегории абстрактных идей сна и смерти. "У Гомера Гипнос уже является реальной фигурой, способной выбирать, даровать кому-либо сон, или нет."32 В "Теогонии" Гесиода (21 Iff) эти братья-близнецы - сыновья Ночи, её потомства, включающего Старость, Зависть, Рок, Плач, Судьбу, Обман - и Сновидение. Список потомства Ночи33 долог - у сновидений много братьев - и он на протяжении столетий оставался архетипической конфигурацией. Орфическая мифология объединяет сон (называемый братом смерти и забвения) со сновидениями и смертью в трех последних орфических гимнах.34 По Вергилию, всё потомство Ночи обитает в подземном мире, и убежденность в этом проходит сквозь всю римскую поэзию. Сновидения обитают во дворце Гадеса, части его подземного царства или ("Одиссея", 24, 12) неподалеку от него, в своем собственном дворце в Западном Океане, там, где заходит солнце. Как утверждает Овидий в "Метаморфозах", сновидения являются подобно тварям подземного мира, лишенным телесной жизни (XI, 614).
32 Б. С. Дитрих, "Death, Fate and the Gods" ("Смерть, рок и боги"), Лондон: Athlone, 1967, стр. 360.
33 Потомство ночи полностью рассматривается у Лекс "Nyx" ("Никс") и Э. Т. Реймболд, "Die Nacht ini Mythos, Kultus und Volksglauben" ("Ночь в мифе, культе и народном предании"), Кёльн: Wison, 1970. Иконография сна и смерти вместе с их матерью-ночью рассматривается в Г. фон Эйнем, "Asmus Jacob Carstens, Die Nacht mit ihren Kindern" ("Асмус Якоб Карстенс, Ночь и её сыновья"), Arbeitsgemeinschaft f. Forschung des Landes Nordrhein-Westfalen 78, Кёльн : Westdeutscher Verlag, 1958 (24 иллюстрации). Эта скульптурная традиция начинается со Спарты, где сон связывался со смертью, подобно тому как сон связывался со сновидением в Сикионе (Пазаний 3, 18, 1; 2. 10, 2). Кирк в "Presocratic Philosophers" ("Философы-досократики"), стр.19-24, приводит краткое и ценное рассмотрение Ночи и её космологических значений на основании собрания цитат античных авторов. Реймболд (стр.25) пишет, что силы, порожденные Землей и Морем в основном являются агрессивными, жизненными и динамичными силами, вносящими хаос в мировой порядок; силы, порожденные Ночью, её потомство, являются в основном апатичными, тяжелыми, сонливыми, смертоносными и летаргическими. См. К. Рамну, "Histoire antique de la 'Nuit'" ("Античная история Ночи") Cahiers Internal, de Symbolisme, 13, 1967, стр. 57-68.
34 "The Mystical Hymns of Orpheus" ("Мистические гимны Орфея"), в переводе Т. Тейлора, Лондон: Dobell, 1806, стр. 159-163: Гимны, 85 "Сну"; 86 "Чудесам сновидения", 87 "Смерти".
Говоря кратко, область архетипического, к которой относятся сны в соответствии с наиболее древней и долговечной моделью в нашей традиции - это царство Ночи. Сновидение является дитём Ночи, братом и сестрой Сна, Смерти и Забвения. (Эрос,35 кстати говоря, также один из детей Ночи, по словам Цицерона; таким образом, Эрос является братом для смерти, а не сущностью большей и превосходящей её.) У Сновидений, подобно Гипносу и Танатосу, нет отца. Их порождает одна Ночь; и у них нет дома, кроме как во тьме. Такова генеалогия сновидений, таков миф об их происхождении, описывающий их архетипическое родство, говорящий о том, к какому порядку вещей они принадлежат.
35 Когда Фрейд пишет, что сновидения хранят сон, и это их единственное назначение, он возвращает сновидения и сон к их исторической связи. Также, когда Фрейд говорит, что архитектором сновидений является Эрос (OD, 66; NIL, 28), поскольку именно эротические желания удовлетворяются сновидениями, то есть создавая сновидения Эрос, кроме того, защищает сон, Фрейд опять-таки представляет Эрос в рамках той же мифологемы, что и Цицерон ("De Natura Deorum" ("О природе богов") ч.3, 17). Место Эроса в космогониях всегда раскрывает структуру сознания. То место, куда человек помещает любовь, говорит о его космосе столько же, сколько и о любви. Принадлежит ли Эрос Ночи? Является ли он "первым", Прародителем? Или же он сын Венеры, реализующий её жизнь и ласку? Он сонный и томный маленький мальчик; или дитя Желания (Платон)? Или Эрос есть брат Гадеса, как писал Шеллинг; брат смерти - или противник смерти (Фрейд)? Миф оставляет это вопрос нераскрытым; потому современные предположения по поводу "эроса" (которыми переполнена современная психология) никогда не попадают в какую-то конкретную цель, если только не были выработаны на основе одного из этих специфических архетипов Эроса.
Я особо указал на историческую длительность этой традиции и её поэтическую силу, будучи уверен, что поэзия мифа представляет нам истины об архетипах через вдохновение, подобно тому, как история показывает истинность архетипов, благодаря их устойчивости.
Подземный мир и подземелье Используя словосочетание "подземный мир", необходимо соблюдать определенные ограничения, введенные классиками. Эти разграничения очень важны с психологической точки зрения. Вслед за Преллером36 и Вильямовицем-Мьеллендорфом37 мы будем отличать хтон и ге (гею). "Хтон, с его производными, берет начало в холодных, мертвых глубинах и не имеет отношения к плодородию."38 Эта земля (потниа хтон) также является Великой Дамой, посылающей чернокрылые сновидения (Еврипид, "Гекуба", 70). Другое имя ей - Эриния.39 Однако, по словам Вильямовица, "Когда современные исследователи, столь много говорящие о хтонических культах, выводят из этого связь с земледелием и всем, что в этой области относится к Деметре, они не понимают смысла оттенков слов греческого языка."40 Два этих слова, ге и хтон, относятся к двум мирам, первый - к миру земли, и тому, что в ней, а второй - к миру под землей и по ту её сторону.
35 Л. Преллер, "Griechische Mythologie" ("Греческая мифология", ч.1, Берлин: Weidmann, 1860, 62Iff; "Demeter und Persephone" ("Деметра и Персефона"), Гамбург, 1837, стр. 189ff.
36 У. фон Вильямовиц-Мёллендорф, "Der Glaube der Hellenen" ("Верования эллинов"), ч.1, Берлин: Weidmann, 1931, стр. 202-211. Существует три границы, которые следует провести, говоря о том, что психология знает о Великой Матери-Земле. Первая - между плодородием Деметры и Геей, далее между Геей как физической и психической почвой личности или сообщества, его местом на "земле" с его естественными правами и законами (Гея-Фемида), и, наконец, следует отделить хтон, глубины, земли мертвых. Разумеется, в политеистическом сознании эти различия никогда не определялись чётко, поэтому в языке и культе они часто смешиваются. Однако существует слой значений "земли", которому некоторые этимологи и классификаторы пытаются найти "местоположение" в культуре, предполагая, что один слой значений - более древний, чем другой. (Например, самый ранний из досократиков, Ферекид Сиросский (отр. 1), располагает Хтон в начале времен вместе с Зевсом и Хроносом, "однако Хтония получила имя Геи... ", см. Кирк, "Presocratic Philosophers" ("Философы-досократики"), стр. 50, где он пытается разобраться во взаимном соотношении Геи-Хтонии-Деметры-Геры.) Я предпочел бы не обращаться к примерам из исторической мифологии, а придерживаться психологических границ, отраженных в трёх словах и трёх персонификациях - Деметре, Гее и хтоне. Сама Гея обладает двумя аспектами. С одной стороны, она управляет справедливым воздаянием, судьбами и владеет мантическими предсказательными силами. Гее-хтонии поклонялись на Миконосе вместе с Зевсом-хтонионом и Дионисом Ленейем, поскольку она была связана с хтоническими Плутоном и Гермесом, Эриниями в Афинах (Ареопаг). Это "великая дама", которая ниспосылает чернокрылые сны и, соответственно, мать Фемиды (Правосудия). С другой стороны она психически отличается от естественной Геи, которой жертвуются злаки и фрукты (Гея-Деметра). У Деметры также есть дочь в подземном царстве, Персефона, которая принадлежит Гадесу и имеет свои функции по подземном мире. Не отбрасывая тот очевидный факт, что это разные фигуры с различными свойствами, невозможно свести психологическую важность этого к физическому (культ смерти к обрядам плодородия, чувство справедливости к сельскохозяйственным ритуалам). Другими словами, даже земля и природа обладают и психологическими и физическими функциями, и служить земле и ступать по ней можно более, чем одним способом, т.е., посредством психической деятельности, а не естественной. (По вопросу изучения комплекса Геи, см. Lex., "Gaia" ("Гея"), Dietrich, цитаты.; и Дж.Е.Гаррисон, "Themis" ("Фемида") (Гл. XI), Кембридж: Univ. Press, 1927.)
38 Там же. стр. 210, приводится по У. К. Ч. Гутри, "The Greeks and their Gods" ("Греки и их боги"), Лондон: Methuen, Univ. мягкая обложка, 1968, стр. 218. Гутри приводит мнение Уиламовица, но возражает ему и соглашается с Роде, объединяя плодородие и смерть.
39 См. Б. К. Дитрих, "Death, Fate and the Gods" ("Смерть, рок и боги"), Лондон: Athlone, 1967, стр. 232-239.
40 Уиламовиц, стр. 211, приводится по Гутри, в цитируемом, стр. 218.
Начиная с Гесиода, область Тартара, принадлежащая Гадесу, представляется расщелиной, расколовшей землю, и находится так же далеко под ней, как небо - над землей. По мере того, как развивались представления о Гадесе, он становился всё более пневматичным регионом, полным воздуха и ветра.41 Разграничение между хтоническим и земным, между невидимым ветром и ощутимым звуком, между тьмой души и чернотой земли, между глубинами психического и глубинами телесного, находя сопоставление в разграничении между тремя древнеегипетскими иероглифами, одним, означающим землю, вторым, означающим "Акер" - вход в подземелье на краю бытия и третьим, означающим царство мертвых шакалоголового Анубиса.42 Роде сообщает, что подземное царство Гадеса и Персефоны столь далеко от нашего мира, что попавшие туда "не могут оказать влияния на жизнь и дела земных людей".43 Кроме того, по его словам, культ Геи "редко был связан с группами мужских и женских божеств хтонической природы, которым совместно поклонялись во многих местах".44 Роде, однако, не придерживается этого разделения, и вскоре возвращается к основному мифу этого периода, касающегося плодородия, в котором культ душ и плодородие полей относились к одному роду "подземных духов".45 С этим он теряет возможность отделить психическую жизнь от физической. Воссоединяя образы подземного царства и подземелья, Роде придерживается архетипической перспективы Великой Матери, для которой смерть является частью круга плодородия, и для которой подходящим образом мышления является натуралистическая буквальность.
41 Б. Гладигов, "Pneumatik und Kosmologie" ("Пневматика и космология"), Philologus 111, WieBbaden, 1967, стр. 1-20, который рассматривает феноменологию воздуха в представлениях о подземном мире у Гесиода и далее, вплоть до Данте. (В греческих эпитафиях часто упоминаются крылья Гадеса, см. Латтимор, "Epitaphs" ("Эпитафии") стр. 147).
42 Р. Т. Рандл Кларк, "Myth and Symbol in Ancient Egypt" ("Миф и смвол в Древнем Египте"), Лондон: Thames & Hudson, 1959, стр. 257.
43 Э. Роде, "Psyche" ("Психэ"), перев. У. Б. Хиллиса, 8е изд., Лондон, 1925, стр. 158.
44 Там же, стр. 160.
45 Там же, стр. 183.
Разделение подземного царства и подземелья было разработано гораздо глубже в эллинистический период. По словам Кумона,46 потусторонний мир больше не был локализован в земле, освободившись от этой буквальности - и его географическое местоположение было перенесено на изнанку мира, его нижнюю полусферу. Слово "подземный", "гипогеиос", относилось ко всей небесной полусфере ниже земного шара, которая, как Гадес, должна быть невидима всегда с нашей точки зрения. Мир дня и мир ночи, две стороны души, выведенные романтиками, уже были представлены в географическом мифе о верхнем и нижнем мирах. Поскольку, "в этой теологии мир разделялся на две половины по линии горизонта; верхняя половина была миром живых и светлых божеств, а нижняя - миром мертвых и демонических божеств".47 Египтяне разработали этот развернутый мир в точнейших деталях. Мертвые ходят вверх ногами: ноги сверху, головы снизу.48 Подземное царство было обращением мира дня, поэтому поведение его было обратным, извращенным - то как там ходят и едят, и его логика - там наши головы находятся в другом месте.
46 Ф. Кумон, "After Life in Roman Paganism" ("Загробная жизнь в римском язычестве"), Нью-Йорк (Dover ed, 1959), стр. 79.
47 Там же, стр. 80.
48 Дж. Занди, "Death as an Enemy according to Ancient Egyptian Conceptions" ("Смерть как враг в представлениях древних египтян"), Лейден: Brill, 1960, стр. 73 : "Царство Мертвых располагается на обратной стороне земного диска. Люди там ходят по потолку. Неприятным последствием этого является то, что пищеварение протекает там в обратном направлении, так что экскременты выходят изо рта". См. Б. Георге, "Zu den Altagyptischen Vorstellungen vom Schatten als Sede" ("Древнеегипетские представления о тени как о душе"), Бонн: Habelt, 1970.
Поскольку подземный мир отличается от подземелья, то, что берет в нем начало, сновидения, относятся к психическому или пневматическому миру призраков, духов, предков, даймонов, невидимых по своей природе (и не-невидимых, будучи вытесненными или погребенными). Сновидения относятся к подмирному царству сущностей, а не подземелью корней и семян. Это царство бытия, а не становления. Поэтому сновидение в меньшей степени касается жизни и указания на то, что происходит с этой жизнью, а в большей - является обращением хтонических глубин, не меняющегося холодного сущностного состояния - тем, что мы сегодня так часто называем психопатией, поскольку в нем не проявляется мораль, не проявляются ценности и чувства времени и перемены, кроме мышления и ощущения прогресса, трансформации, и возрождения.49
49 Сложности с "моралью" сновидения частично вытекают из слоев в последовательности Деметра-Гея-Хтон, которых мы касались ранее (прим. 37). Если сновидение принимается в качестве сигнала для реального действия или как касающееся реального мира - это значит, что оно принимается как сообщение от Деметры; принимая его как содержащее моральное послание, касающееся того, как исправить положение вещей и вернуть утраченный баланс, значит принимать его как послание от системы Геи-Фемиды-Дике; сам же хтон лежит глубже, чем мораль, и, с одной стороны, является простым обозначением сущности, а с другой стороны - представлением психопатии.
К сожалению, современное наше слово "бессознательное" стало слишком многозначным, объединяя любые фантазии на тему глубинного, глубокого, базового, тяжелого (подавленного) и темного в единую категорию. В том же склепе, называемом "бессознательное", мы погребли красное землистое тело первородного Адама, коллективного единого мужчину и женщину, и тени, призраков и предков. При белом свете для мы не можем отличить красного от черного. Потому в сновидениях мы ищем все виды посланий - физические, психические, предсказательные, наследственные и практические - путая инстинктивную жизнь с царством смерти.
Та часть души, в которой кроются сновидения, глубже, чем плотские деяния, из-за которых мы называем хтонического человека - природным человеком, с его гневом и вожделением, кровожадностью, жаждой. Это земная, естественная физическая соматическая душа эмоций. "Жажда", "тимос" не относится к подземному царству, но психэ относится, потому Гераклит указывает на полное противоречие между человеком эмоций и человеком психэ, говоря (отр. 85): " ... всякое [желание] покупается ценой психеи (души)". Принятие сновидения как эмоции покупается ценой души; приятие хтонического как естественного теряет психэ. Следует идти глубже эмоционального человека для того, чтобы обнаружить сущность психэ. Хтонический человек - это не естественный, а психический человек, выходящий за рамки того, что можно получить из жизненного опыта. То, что человек знает и делает, столь же неважно, как плоть и кости, содеявшие это, поскольку жизнь в подземном царстве перевернута вниз головой. Опять же, по Гераклиту (отр. 27): "Людей после смерти ждет то, чего они не ожидают и не предполагают". Слово, переведенное с греческого как "ждет", относится к "надежде" (elpis), которую следует оставить (Данте, "Ад", III), входя в подземное царство, поскольку следует оставить повседневные ожидания и иллюзии. Души в Гадесе, по словам Платона, "неисцелимы". Надежды эти происходят от Пандоры и деятельных амбиций прометеевского сознания. Для того, чтобы углубиться в сон, следует отбросить надежду, надежду, которая ждет каждого утра и нового светлого дня50. На Гадесовом уровне сновидения не существует ни надежды, ни отчаяния, поскольку сновидение не говорит на языке ожиданий, становления, регресса или развития. Это чистое существование, представляющее то, как психэ выживает само в себе, вне зависимости от жизни.
50 См. Дж. Хиллмен, "Suicide and the Soul" ("Суицид и душа"), Нью-Йорк: Harper Paperback, 1973, Гл. XI, "Hoping, Growing and the Analytical Process" ("Упование, рост и процесс анализа").
Позвольте мне представить это разделение между жизнью и подземным миром ещё одним способом, вновь обращаясь к Гераклиту (отр. 15) который сказал:
" . . . Дионис же тождественен Аиду, без разницы, сколь безумны они становятся, справляя вакхические ритуалы в честь его".
Некоторые комментаторы - которые вообще приемлют такую формулировку - 51 были удовлетворены интерпретацией, в которой слова Гераклита означают простое тождество жизни и смерти. Однако здесь также подразумевается, что существует незримое значение сексуальных актов, присутствие души в вакхическом буйстве; и те своеобразные, извращенные, порнографические фантазии психэ, за обличьем и значением которых есть что-то внутреннее, ибо Дионис также является "Повелителем Душ", как называет его Роде, хотя Гадес является повелителем подземного мира. Кроме того, хотя мы можем быть убеждены в том, что проживаем свои жизни только на уровне живых, прославляя могущество зоэ, мы не можем избежать психологического значения того, что мы делаем; что значит что то, во что мы верим в течение жизни, имеет, тем не менее, значение и для души, ибо "Дионис тождественнен Гадесу".52
51 См. А. Лески, "Dionysos und Hades" ("Дионис и Гадес") в его полном собрании сочинений, Берн/Мюнхен: Francke, 1966, стр. 461-67 для более полного обозрения проблемы. Это, разумеется, также рассматривается в упомянутой ниже литературе по Гераклиту (Аббревиатуры), и частично относится к глубинной психологии У. П. Отто, "Dionysus" ("Дионис"), перев. Р. Палмер, Блумингтон: Indiana Univ. Press, 1965.
52 Интересно, что даже в поздней Римской Империи, несмотря на влияние terra maler (Теллус), Дионис оставался правителем подземного мира, о чём свидетельствуют саркофаги: " . . .для домового декоративного искусства из всех мифологических персонажей наиболее популярны были сцены из цикла мифов о нём [Дионисе]". А. Д. Нок "Cremation and Burial in the Roman Empire" ("Кремация и погребение в Римской Империи"), "Essays on Religion and the Ancient World" ("Эссе по религии и Древнему Миру"), ч.1, Оксфорд: Clarendon, 1972, стр. 290. Прочие мифологемы, часто изображаемые на римских гробницах (относящиеся, таким образом, к психологии подземного мира), включают в себя (стр.291): "...эпизоды из троянского цикла, историю Ипполита, похищение дочерей Левкиппа, приход Луны к Эндимиону, Эроса и Психею, похищение Прозерпины". А также: Геракла, Аттиса, Адониса и отдельные египетские мотивы. (Что интересно, "Великая Мать" не появляется так часто, как предполагается современной психологией). В еврейских гробницах того периода также можно увидеть дионисийские сцены, см. Э. Р. Гуденаф, "Jewish Symbols in the Greco-Roman Period" ("Еврейские символы в греко-римский период", 12, Нью-Йорк : Pantheon, 1965, стр. 24.
Подземный мир и Психэ В представлении Гомера, мертвые лишены как френеса-сердца, так и тимоса-желания, и потому испрашивают у Одиссея крови жизни. Ахиллес в "Илиаде" (xxiii, 100) говорит о том, что есть, и чего нет в подземном мире: "Боги! так подлинно есть и в Аидовом доме подземном дух человека (психэ) и образ (эйдолон), но он совершенно бесплотный! (френес)" (перевод Н. Гнедича) (OET, 59). По Ониансу, френес скорее относится к сознательному дыханию легких, и порождаемому ими голосу. Мертвые, за исключением Терезия, не обладают таким сознанием, происходящим из ежедневного взаимодействия с жизнью. Тимос, которого жаждут мертвые от живых - это испарения крови, которые они получают от приносимых в жертву животных. (Помните "воскрешение" Фехнера, съевшего мясо свиньи?)53 Даже в более поздние времена Овидия, мертвые - это тени, что скитаются "лишенные тел, крови и костей".54
53 Мясо (животного, принесенного в жертву хтоническим божествам) приготовленное в лимонном соке (фрукт, предохраняющий от смерти) и вине (жизненной силе Диониса), и сильно приправленное (души в Гадесе обоняют, по словам Гераклита, отр. 98) - становится "правильной пищей" для восстановления увечного тела Фехнера (пищеварительной системы). Помутнение его духа сохранилось и его исцеление потребовало ещё полутора лет и другого способа.
54 "Метаморфозы", ч.4, 5, 443 : "errant exsangue sine corpore et ossibus umbrae" ("бродят бесплотные там и бескостные бледные тени", перев. С.В.Шервинского). Нильссон утверждает, что это описание соответствует традиционной греческой модели.
Но психэ остается.55 Таким образом, подземный мир это царство чистого психэ, полностью "психологический" мир. Или, если посмотреть с другой стороны, подземный мир - это мифологический способ описания психологического космоса. Здесь мы не будем касаться аналогов у этрусков, или проводить параллели с древнеегипетскими и тибетскими руководствами по путешествию в царстве мертвых. Тем не менее, Юнг великолепно подытожил основное их сообщение: "главенство души, поскольку это единственная вещь, которую жизнь от нас скрывает." (CW 11, 841). Или, как сказал Бёрнет о Гомеровской психэ: "нет в ней ни малейшего значения при жизни" (ERE, XI, 738b). подобно тому как древнеегипетское Ба "никогда не означает жизнь" (там же, 752b), и появляется только в связи со смертью.
55 Следует помнить, что как и в настоящее время "психика" или "душа", слово "психэ" не имеет единого ясного значения, даже в гомеровском эпосе. " . . .поскольку семантическая основа психэ не остается неизменной в рамках поэзии Гомера, было бы опасно и неверно принимать его как константу для попыток истолкования "гомеровской" психологии. . . " . Дж. Уорден, "Psyche in Homeric Death-Descriptions" ("Психэ в гомеровских описаниях смерти"), Phoenix XXV/2, (Торонто) 1971, стр. 100. Не только у Гомера, но и в позднейших Афинах: "Полагаю, что следует признать, что психологический словарь обычного человека в пятом веке находился в состоянии большой спутанности, как, на самом деле, обычно и бывает". Э. Р. Доддс, "The Greeks and the Irrational" ("Греки и иррациональное"), Бостон: Beacon, 1957, стр. 138. Этимология не позволяет установить исходное значение слова "психэ" или что такое "душа" "на самом деле". Это слово было и остаётся символом, метафорой, глубину которой, как и говорил Гераклит, невозможно прозреть. Психэ является субъектом нашего опыта, воспринимающим, как сказал Юнг, а не воспринимаемым объектом, подлежащим определению.
Я провел данные параллели, показывая мифологию в психологической концептуальной системе, как часть моих "лекций Эранос": подборка примеров в поддержку того утверждения, что классическая мифология вовсе не является частью прошлого, она не принадлежит другому веку или только специалистам - исследователям классики. Миф по-прежнему жив в наших симптомах и фантазиях, наших идеях и системах воззрений. Именно из мифа происходят такие представления как "бессознательное" или "Ид", он дает им жизненную силу и достоверность. Мы верим Фрейду из-за устойчивости этой метафорической подструктуры и тех откликов, которые она вызывает в памяти нашего психэ о подземном мире, не только из-за логического обоснования бессознательного. Фундаментальным принципом архетипической психологии является взаимозаменяемость мифологии и психологии, принятие мифологии как психологии античности, а психологии - как мифологии современности24. Этот принцип одновременно является методом, позволяющим осмыслить любую психологическую установку и любую мифологическую историю во взаимном превращении, используя их для понимания друг друга и не позволяя воспринимать их только в одном ключе.
24 Основы по взаимоотношению мифа и психики: К. Г. Юнг и К. Кереньи, "Essays on a Science of Mythology" ("Эссе о науке мифологии"), Принстон: Univ. Press, 1963. Я дополнительно исследовал взаимоотношения миф и психики в HP, и MA, pp. 191ff, 267f.
Глубины. Отношение мифологии и психологии ярко проявляется в термине "Tiefenpsychologie", "глубинная психология", предложенном Ойгеном Блойлером в качестве подходящего названия для новой науки психоанализа.25
25 CW 72, § 410; Г. Ф. Элленбергер, "The Discovery of the Unconscious", 1970, Лондон: Allen Lane, 1970, p. 562n. Медард Босс трактует это неверно. Его взгляд на происхождение термина "глубинный" - исторически неверный предрассудок. Босс пишет ("Psychoanalysis and Daseinanalysis" ("Психоанализ и Dasein-анализ"), перев. Л. Б. Лефевр, Нью-Йорк: Basic Books, 1963, стр. 87) : "Бессознательное стало штампом психоаналитической теории, поэтому психоанализ и все учения, вышедшие из него со временем стали известны как "глубинная" психология. "Глубина" стала использоваться, поскольку Фрейд... воспринимал этот феномен мысли в "топографических" терминах, рассматривая бессознательное как "психическую локацию"... "ниже" сознания." Оксфордский словарь английского языка, раздел A-G, указывает, что термин "глубинная психология" ("Tiefenpsychologie") впервые использовался в английском переводе Фрейда в 1923 ("Эго и Ид"), однако сам термин впервые появляется уже в "Repression" ("Подавление") (1915, CP IV, 106). Кроме того, топографическая метафора Фрейда использовалась у романтиков (Фехнер). "Образ глубины" появился задолго до Фрейда и Блейера, поскольку этот термин архетипически связан с психологией души. Для изучения души мы должны отправляться вглубь; когда мы отправляемся вглубь, мы становимся связаны с душой. Метафоры, которые, как нам кажется, выбираются нами для описания архетипических процессов и идей, являются составной частью самих этих процессов и идей, как если бы архетипический материал самостоятельно избирал описательные выражения для себя. Или, можно сказать: в процессе выбора терминологии действует архетипический фактор. (Мы здесь приближаемся к семантике архетипов; однако наша архетипическая герменевтика не подразумевает, что мы должны выводить значения на основе языка психологии - как я пытался в MA, часть 2 - предполагая, что смысл уже установлен). Термин "глубина" и префиксы "не" (или "под" или "пре") для этих глубин подразумевают протяженность подземного мира в качестве архетипического фона области психики.
Благодаря этому слову - "глубина" - возрождается древний образ. Гераклит (отр. 45) первый объединяет психэ и глубины: "По какому бы пути ты не шел, границ психэ ты не найдешь, столь глубок её логос"26. (отрывки Гераклита в переводе М.А.Дынника) В этом отрывке из Гераклита, отмечает Снелл, глубина становится направлением, качеством и измерением психэ. "У Гераклита образ глубины призван пролить свет на замечательное свойство души и её пределов: на то, что она обладает собственным измерением, хотя и не является протяжённой в пространстве."27
26 Б. Снелл, "The Discovery of Mind" ("Раскрытие разума"), Нью-Йорк: Harper Torchbook, стр. 17.
27 там же.
Фраза Гераклита указывает, что царство психэ невозможно измерить иначе, чем через глубину. Он открыл глубинную психологию, во многом подобно тому как Фрейд, основав глубинную психологию, заново открыл подземный мир. Неслучайно мы обращаемся к психологической перспективе от Гераклита. По словам Аристотеля, Гераклит взял душу, психэ, в качестве своего архона, своего первого принципа28. Гераклит стал первым адептом глубинной психологии в нашей западной традиции, что означает также, что мы должны прочитывать отрывки из него с точки зрения, в которой психэ помещается прежде всего, то есть - психологически.
28 Аристотель, "О душе", a2, 405a 25:
Таким образом, это его утверждение относительно глубин души указывает также, что зримого - того, что видит глаз - никогда не достаточно для души. Она желает двигаться далее, двигаться вовнутрь, в глубину. Почему? Гераклит отвечает и на это, утверждая: "Скрытая гармония лучше явной" (фраг. 54), поскольку, по Гераклиту же: "Настоящее устройство всякой вещи предпочитает скрывать себя", или, как это переводят: "Природа любит скрываться" (фраг. 123) (Бёрнет 10; Уилрайт 17).
Аппетит ("орексис"), или желание души проникать всё глубже - то, что Платон изобразил в виде желания познать Гадес ("Кратил", 403С) и то, что, как мне кажется, возвращается в "тяге к смерти" Фрейда - это психологическая тяга, или тяга к исследованию, созиданию души, тяга двигаться, минуя иллюзии к невидимым связям и скрытому устройству, является основной деятельностью психэ. Эта деятельность лежит в основе любой аналитической работы, которая не может не оказывать разрушительное воздействие на внешние атрибуты. Я дал некоторое описание данной деятельности, назвав её "психологическим исследованием" (RP, часть III), и связав её с тем, как психэ образует душу, давая психическую природу тому, что имеет природу только физическую или зримую. Теперь мы видим, что исследование - это архетипический процесс, относящийся к жажде смерти, жажде Гадеса. Кроме того, как я уже описал, данная деятельность пребывает в вечном движении, не находя ни покоя, ни определенного положения, поскольку движение вниз и вовнутрь, как говорит Гераклит, не имеет пределов. Психологическое исследование протекает в одном направлении: вглубь. Оно постоянно углубляется. Эту мысль также можно проследить у другого досократика, Ксенофана Колофонского (отр. 28), который описывает подземный мир как бесконечно протяженное место: "идет он вглубь, не ведая предела" (Бёрнет).
Гадес. Гадес был, разумеется, богом глубин, богом незримого. Во всем собрании античного греческого искусства не существует образца изображения Гадеса, изображения, подобного тем, благодаря которым мы знакомы с остальными богами (Лекс. "Гадес", 1794). В земном мире у него нет храмов или алтарей29, имеющих протяженность, а его противостояние с этим миром переживается как насилие, преступление (похищение Персефоны; нападение на Минфу и Левку; также из "Илиады" V, 395; Пиндар, 01. 9. 33). Несмотря на некоторые существующие возражения30, даже в античные времена его имя использовалось для обозначения "невидимого", а от Гермеса он получил "шлем невидимости"31. Его "место" - вне видимостей, оно скрыто под или погребено в них.
29 См. М. П. Нильссон, "Geschickte der Griechischen Religion I" ("История греческой религии", ч.1), (2е изд.) Мюнхен, 1955, стр. 452.
30 Полное рассмотрение этимологии Гадеса см. Фриск, "Grieckisches Etymologisches Worterbuch" ("Греческий этимологический словарь"), стр. 34. Платон является важным авторитетом в ходе этимологической идентификации Гадеса как "незримого" или "невидимого" (Горгий 439b, Федон 80d, 81c). Л. Вахтер, "Zur Ableitung von 'Hades' und 'Persephone'" ("Об определении "Гадеса" и "Персефоны"), Zeitschrift f. Relig.- u. Geistesgeschichte XVI/3, 1964, стр. 193-197, выводит имя "Гадес" не из "невидимого", а из семитского корня, которым именуются подземные воды, поднимающиеся из глубин. Такое предположение не изменяет уравнения подземного мира и бессознательного или Ида, поскольку Фрейд часто говорил об Ид как о "резервуаре", подобно тому, как юнгианцы говорят о бессознательном как об "источнике" и "восходящем".
31 В первом предположении этот колпак или шлем могли принадлежать Гермесу (Г. Ллойд-Джонс, "A Problem in the Tebtunis Artefacts-Fragment", Class. Rev. NS XV, 3, 1965, стр. 241-43) и не относятся к Гадесу. Нам же следует обратить внимание на то, что именно головной убор является связующим звеном между Гадесом и Гермесом (указанным в гомеровском гимне Гермесу). Они схоже покрывают свою голову, что, с одной стороны, позволяет им скрыть свои мысли, а с другой - узнавать чужие тайны. Невидимы, по сути, их намерения. Поскольку невозможно узнать, что таится в их мыслях, они кажутся коварными, или мудрыми, или непредсказуемыми, или пугающими. Э. Херцог, ("Psyche and Death" ("Психика и смерть"), перев. Д. Кокс и Э. Рольфе, Лондон. Hodder, 1966, стр. 39f.) поясняет, что этимологические исследования (индогерманские и прочие) корня "Демона-Смерти" определяют его как "прячущего". "Спрятанное" связано с набором коннотаций, среди которых мы можем выделить: 1) простые: закопанный, скрытый, убранный с глаз долой, будь то труп или мистерия; 2) оккультный, эзотерический, скрытый в смысле "засекреченный"; 3) то, что само по себе невозможно увидеть: невидимое, поскольку является вне-пространственным, не-протяженным; 4) не освещенное, темное, черное; 5) то, что невозможно увидеть при осмотре, т.е. заблокированное, вымаранное, запрещенное или завуалированное; 6) скрытое, поскольку находится внутри (внутреннее) или внизу (ниже расположенное), а латинское cella (подземное хранилище) является однокоренным со староирландским cuile (подвал) и eel (смерть), а также однокоренным с английским словом hell (ад); 7) то, что переживается с испугом и ужасом, пустота, ничто; 8) то, что переживается как скрывающееся, т.е. уходящее, отвращающееся от жизни; 9) скрытность, подполье, обман, как скрытые мотивы и незримые связи Гермеса. Говоря короче, Гадес - скрытый и прячущий, соотносится одновременно с тайниками и таинственным, что напоминает о фразе Гераклита (отр. 123) : "Природа любит скрываться" (physis kryptesthai philei), довольно тонкое указание.
Поскольку в подземном мире нет времени - нет изменений, нет увядания и развития - его царство следует рассматривать не как "загробную" жизнь, а как осмысление самой жизни. Домом Гадеса является царство психологии, "сейчас", а не эсхатологии, "после". Существующие изображения Гадеса не позволяют отличить его от Зевса, и некоторые утверждают, что Гадес есть одно и то же с Зевсом Хтонионом. То, что существует братская связь между Зевсом и Гадесом говорит нам, что горний и подземный миры есть одно и то же, но с разной перспективы. Существует одна вселенная, со-существующая и синхронная, но одни смотрят на нее с высоты, через сияние, а другие из глубин и их тьмы. Царство Гадеса примыкает к миру живых, повсеместно соприкасаясь с ним, будучи прямо под ним, являясь его темным братом, двойником, как Гадес для Зевса, порождая его глубины и психэ.
В силу того, что его царство рассматривалось как окончательное пристанище каждой души, Гадес является последней силой, предназначением, самой сутью всякой души, и процессом всякой психэ. Если так, то все психические события обладают свойствами Гадеса, не только садистские и разрушительные события, которые Фрейд относил к Танатосу. По ходу жизни души, все в психэ движется навстречу Гадесу. Как финал есть Гадес, так и суть есть Гадес. Всё будет становиться глубже, двигаясь от зримых связей к тайным, уходя из жизни. Когда мы ищем откровения в нашем опыте, мы видим его наиболее ярко, позволяя ему обратиться к Гадесу, спрашивая - какое отношение имеет это к моей смерти. Тогда проявляется суть.
Подобно Гадесу, Танатос также не является частью видимого верхнего мира. "Смерть", - говорит Эсхил (отр. из "Ниоба"), - "есть единственный бог, который не приемлет подарков и не жаждет жертвы или возлияний, у которого нет алтарей и которому не возносят гимнов ... ".
Здесь, в подземном мире, дом сновидений. Позвольте мне кратко рассмотреть данную традицию образов, несмотря на то, что, как я уверен, вы достаточно хорошо ей владеете.
Племя Ночи. Разделение дня и ночи и взаимосвязь сновидений, сна и смерти начинается до Гераклита. Об этом говорили ещё Гомер и Гесиод. В "Илиаде" (14,321; 16, 454, 671, 681; 11, 241; см. Od. 13, 79f) Гипнос и Танатос названы братьями-близнецами. Эти фигуры - не просто поэтические аллегории абстрактных идей сна и смерти. "У Гомера Гипнос уже является реальной фигурой, способной выбирать, даровать кому-либо сон, или нет."32 В "Теогонии" Гесиода (21 Iff) эти братья-близнецы - сыновья Ночи, её потомства, включающего Старость, Зависть, Рок, Плач, Судьбу, Обман - и Сновидение. Список потомства Ночи33 долог - у сновидений много братьев - и он на протяжении столетий оставался архетипической конфигурацией. Орфическая мифология объединяет сон (называемый братом смерти и забвения) со сновидениями и смертью в трех последних орфических гимнах.34 По Вергилию, всё потомство Ночи обитает в подземном мире, и убежденность в этом проходит сквозь всю римскую поэзию. Сновидения обитают во дворце Гадеса, части его подземного царства или ("Одиссея", 24, 12) неподалеку от него, в своем собственном дворце в Западном Океане, там, где заходит солнце. Как утверждает Овидий в "Метаморфозах", сновидения являются подобно тварям подземного мира, лишенным телесной жизни (XI, 614).
32 Б. С. Дитрих, "Death, Fate and the Gods" ("Смерть, рок и боги"), Лондон: Athlone, 1967, стр. 360.
33 Потомство ночи полностью рассматривается у Лекс "Nyx" ("Никс") и Э. Т. Реймболд, "Die Nacht ini Mythos, Kultus und Volksglauben" ("Ночь в мифе, культе и народном предании"), Кёльн: Wison, 1970. Иконография сна и смерти вместе с их матерью-ночью рассматривается в Г. фон Эйнем, "Asmus Jacob Carstens, Die Nacht mit ihren Kindern" ("Асмус Якоб Карстенс, Ночь и её сыновья"), Arbeitsgemeinschaft f. Forschung des Landes Nordrhein-Westfalen 78, Кёльн : Westdeutscher Verlag, 1958 (24 иллюстрации). Эта скульптурная традиция начинается со Спарты, где сон связывался со смертью, подобно тому как сон связывался со сновидением в Сикионе (Пазаний 3, 18, 1; 2. 10, 2). Кирк в "Presocratic Philosophers" ("Философы-досократики"), стр.19-24, приводит краткое и ценное рассмотрение Ночи и её космологических значений на основании собрания цитат античных авторов. Реймболд (стр.25) пишет, что силы, порожденные Землей и Морем в основном являются агрессивными, жизненными и динамичными силами, вносящими хаос в мировой порядок; силы, порожденные Ночью, её потомство, являются в основном апатичными, тяжелыми, сонливыми, смертоносными и летаргическими. См. К. Рамну, "Histoire antique de la 'Nuit'" ("Античная история Ночи") Cahiers Internal, de Symbolisme, 13, 1967, стр. 57-68.
34 "The Mystical Hymns of Orpheus" ("Мистические гимны Орфея"), в переводе Т. Тейлора, Лондон: Dobell, 1806, стр. 159-163: Гимны, 85 "Сну"; 86 "Чудесам сновидения", 87 "Смерти".
Говоря кратко, область архетипического, к которой относятся сны в соответствии с наиболее древней и долговечной моделью в нашей традиции - это царство Ночи. Сновидение является дитём Ночи, братом и сестрой Сна, Смерти и Забвения. (Эрос,35 кстати говоря, также один из детей Ночи, по словам Цицерона; таким образом, Эрос является братом для смерти, а не сущностью большей и превосходящей её.) У Сновидений, подобно Гипносу и Танатосу, нет отца. Их порождает одна Ночь; и у них нет дома, кроме как во тьме. Такова генеалогия сновидений, таков миф об их происхождении, описывающий их архетипическое родство, говорящий о том, к какому порядку вещей они принадлежат.
35 Когда Фрейд пишет, что сновидения хранят сон, и это их единственное назначение, он возвращает сновидения и сон к их исторической связи. Также, когда Фрейд говорит, что архитектором сновидений является Эрос (OD, 66; NIL, 28), поскольку именно эротические желания удовлетворяются сновидениями, то есть создавая сновидения Эрос, кроме того, защищает сон, Фрейд опять-таки представляет Эрос в рамках той же мифологемы, что и Цицерон ("De Natura Deorum" ("О природе богов") ч.3, 17). Место Эроса в космогониях всегда раскрывает структуру сознания. То место, куда человек помещает любовь, говорит о его космосе столько же, сколько и о любви. Принадлежит ли Эрос Ночи? Является ли он "первым", Прародителем? Или же он сын Венеры, реализующий её жизнь и ласку? Он сонный и томный маленький мальчик; или дитя Желания (Платон)? Или Эрос есть брат Гадеса, как писал Шеллинг; брат смерти - или противник смерти (Фрейд)? Миф оставляет это вопрос нераскрытым; потому современные предположения по поводу "эроса" (которыми переполнена современная психология) никогда не попадают в какую-то конкретную цель, если только не были выработаны на основе одного из этих специфических архетипов Эроса.
Я особо указал на историческую длительность этой традиции и её поэтическую силу, будучи уверен, что поэзия мифа представляет нам истины об архетипах через вдохновение, подобно тому, как история показывает истинность архетипов, благодаря их устойчивости.
Подземный мир и подземелье Используя словосочетание "подземный мир", необходимо соблюдать определенные ограничения, введенные классиками. Эти разграничения очень важны с психологической точки зрения. Вслед за Преллером36 и Вильямовицем-Мьеллендорфом37 мы будем отличать хтон и ге (гею). "Хтон, с его производными, берет начало в холодных, мертвых глубинах и не имеет отношения к плодородию."38 Эта земля (потниа хтон) также является Великой Дамой, посылающей чернокрылые сновидения (Еврипид, "Гекуба", 70). Другое имя ей - Эриния.39 Однако, по словам Вильямовица, "Когда современные исследователи, столь много говорящие о хтонических культах, выводят из этого связь с земледелием и всем, что в этой области относится к Деметре, они не понимают смысла оттенков слов греческого языка."40 Два этих слова, ге и хтон, относятся к двум мирам, первый - к миру земли, и тому, что в ней, а второй - к миру под землей и по ту её сторону.
35 Л. Преллер, "Griechische Mythologie" ("Греческая мифология", ч.1, Берлин: Weidmann, 1860, 62Iff; "Demeter und Persephone" ("Деметра и Персефона"), Гамбург, 1837, стр. 189ff.
36 У. фон Вильямовиц-Мёллендорф, "Der Glaube der Hellenen" ("Верования эллинов"), ч.1, Берлин: Weidmann, 1931, стр. 202-211. Существует три границы, которые следует провести, говоря о том, что психология знает о Великой Матери-Земле. Первая - между плодородием Деметры и Геей, далее между Геей как физической и психической почвой личности или сообщества, его местом на "земле" с его естественными правами и законами (Гея-Фемида), и, наконец, следует отделить хтон, глубины, земли мертвых. Разумеется, в политеистическом сознании эти различия никогда не определялись чётко, поэтому в языке и культе они часто смешиваются. Однако существует слой значений "земли", которому некоторые этимологи и классификаторы пытаются найти "местоположение" в культуре, предполагая, что один слой значений - более древний, чем другой. (Например, самый ранний из досократиков, Ферекид Сиросский (отр. 1), располагает Хтон в начале времен вместе с Зевсом и Хроносом, "однако Хтония получила имя Геи... ", см. Кирк, "Presocratic Philosophers" ("Философы-досократики"), стр. 50, где он пытается разобраться во взаимном соотношении Геи-Хтонии-Деметры-Геры.) Я предпочел бы не обращаться к примерам из исторической мифологии, а придерживаться психологических границ, отраженных в трёх словах и трёх персонификациях - Деметре, Гее и хтоне. Сама Гея обладает двумя аспектами. С одной стороны, она управляет справедливым воздаянием, судьбами и владеет мантическими предсказательными силами. Гее-хтонии поклонялись на Миконосе вместе с Зевсом-хтонионом и Дионисом Ленейем, поскольку она была связана с хтоническими Плутоном и Гермесом, Эриниями в Афинах (Ареопаг). Это "великая дама", которая ниспосылает чернокрылые сны и, соответственно, мать Фемиды (Правосудия). С другой стороны она психически отличается от естественной Геи, которой жертвуются злаки и фрукты (Гея-Деметра). У Деметры также есть дочь в подземном царстве, Персефона, которая принадлежит Гадесу и имеет свои функции по подземном мире. Не отбрасывая тот очевидный факт, что это разные фигуры с различными свойствами, невозможно свести психологическую важность этого к физическому (культ смерти к обрядам плодородия, чувство справедливости к сельскохозяйственным ритуалам). Другими словами, даже земля и природа обладают и психологическими и физическими функциями, и служить земле и ступать по ней можно более, чем одним способом, т.е., посредством психической деятельности, а не естественной. (По вопросу изучения комплекса Геи, см. Lex., "Gaia" ("Гея"), Dietrich, цитаты.; и Дж.Е.Гаррисон, "Themis" ("Фемида") (Гл. XI), Кембридж: Univ. Press, 1927.)
38 Там же. стр. 210, приводится по У. К. Ч. Гутри, "The Greeks and their Gods" ("Греки и их боги"), Лондон: Methuen, Univ. мягкая обложка, 1968, стр. 218. Гутри приводит мнение Уиламовица, но возражает ему и соглашается с Роде, объединяя плодородие и смерть.
39 См. Б. К. Дитрих, "Death, Fate and the Gods" ("Смерть, рок и боги"), Лондон: Athlone, 1967, стр. 232-239.
40 Уиламовиц, стр. 211, приводится по Гутри, в цитируемом, стр. 218.
Начиная с Гесиода, область Тартара, принадлежащая Гадесу, представляется расщелиной, расколовшей землю, и находится так же далеко под ней, как небо - над землей. По мере того, как развивались представления о Гадесе, он становился всё более пневматичным регионом, полным воздуха и ветра.41 Разграничение между хтоническим и земным, между невидимым ветром и ощутимым звуком, между тьмой души и чернотой земли, между глубинами психического и глубинами телесного, находя сопоставление в разграничении между тремя древнеегипетскими иероглифами, одним, означающим землю, вторым, означающим "Акер" - вход в подземелье на краю бытия и третьим, означающим царство мертвых шакалоголового Анубиса.42 Роде сообщает, что подземное царство Гадеса и Персефоны столь далеко от нашего мира, что попавшие туда "не могут оказать влияния на жизнь и дела земных людей".43 Кроме того, по его словам, культ Геи "редко был связан с группами мужских и женских божеств хтонической природы, которым совместно поклонялись во многих местах".44 Роде, однако, не придерживается этого разделения, и вскоре возвращается к основному мифу этого периода, касающегося плодородия, в котором культ душ и плодородие полей относились к одному роду "подземных духов".45 С этим он теряет возможность отделить психическую жизнь от физической. Воссоединяя образы подземного царства и подземелья, Роде придерживается архетипической перспективы Великой Матери, для которой смерть является частью круга плодородия, и для которой подходящим образом мышления является натуралистическая буквальность.
41 Б. Гладигов, "Pneumatik und Kosmologie" ("Пневматика и космология"), Philologus 111, WieBbaden, 1967, стр. 1-20, который рассматривает феноменологию воздуха в представлениях о подземном мире у Гесиода и далее, вплоть до Данте. (В греческих эпитафиях часто упоминаются крылья Гадеса, см. Латтимор, "Epitaphs" ("Эпитафии") стр. 147).
42 Р. Т. Рандл Кларк, "Myth and Symbol in Ancient Egypt" ("Миф и смвол в Древнем Египте"), Лондон: Thames & Hudson, 1959, стр. 257.
43 Э. Роде, "Psyche" ("Психэ"), перев. У. Б. Хиллиса, 8е изд., Лондон, 1925, стр. 158.
44 Там же, стр. 160.
45 Там же, стр. 183.
Разделение подземного царства и подземелья было разработано гораздо глубже в эллинистический период. По словам Кумона,46 потусторонний мир больше не был локализован в земле, освободившись от этой буквальности - и его географическое местоположение было перенесено на изнанку мира, его нижнюю полусферу. Слово "подземный", "гипогеиос", относилось ко всей небесной полусфере ниже земного шара, которая, как Гадес, должна быть невидима всегда с нашей точки зрения. Мир дня и мир ночи, две стороны души, выведенные романтиками, уже были представлены в географическом мифе о верхнем и нижнем мирах. Поскольку, "в этой теологии мир разделялся на две половины по линии горизонта; верхняя половина была миром живых и светлых божеств, а нижняя - миром мертвых и демонических божеств".47 Египтяне разработали этот развернутый мир в точнейших деталях. Мертвые ходят вверх ногами: ноги сверху, головы снизу.48 Подземное царство было обращением мира дня, поэтому поведение его было обратным, извращенным - то как там ходят и едят, и его логика - там наши головы находятся в другом месте.
46 Ф. Кумон, "After Life in Roman Paganism" ("Загробная жизнь в римском язычестве"), Нью-Йорк (Dover ed, 1959), стр. 79.
47 Там же, стр. 80.
48 Дж. Занди, "Death as an Enemy according to Ancient Egyptian Conceptions" ("Смерть как враг в представлениях древних египтян"), Лейден: Brill, 1960, стр. 73 : "Царство Мертвых располагается на обратной стороне земного диска. Люди там ходят по потолку. Неприятным последствием этого является то, что пищеварение протекает там в обратном направлении, так что экскременты выходят изо рта". См. Б. Георге, "Zu den Altagyptischen Vorstellungen vom Schatten als Sede" ("Древнеегипетские представления о тени как о душе"), Бонн: Habelt, 1970.
Поскольку подземный мир отличается от подземелья, то, что берет в нем начало, сновидения, относятся к психическому или пневматическому миру призраков, духов, предков, даймонов, невидимых по своей природе (и не-невидимых, будучи вытесненными или погребенными). Сновидения относятся к подмирному царству сущностей, а не подземелью корней и семян. Это царство бытия, а не становления. Поэтому сновидение в меньшей степени касается жизни и указания на то, что происходит с этой жизнью, а в большей - является обращением хтонических глубин, не меняющегося холодного сущностного состояния - тем, что мы сегодня так часто называем психопатией, поскольку в нем не проявляется мораль, не проявляются ценности и чувства времени и перемены, кроме мышления и ощущения прогресса, трансформации, и возрождения.49
49 Сложности с "моралью" сновидения частично вытекают из слоев в последовательности Деметра-Гея-Хтон, которых мы касались ранее (прим. 37). Если сновидение принимается в качестве сигнала для реального действия или как касающееся реального мира - это значит, что оно принимается как сообщение от Деметры; принимая его как содержащее моральное послание, касающееся того, как исправить положение вещей и вернуть утраченный баланс, значит принимать его как послание от системы Геи-Фемиды-Дике; сам же хтон лежит глубже, чем мораль, и, с одной стороны, является простым обозначением сущности, а с другой стороны - представлением психопатии.
К сожалению, современное наше слово "бессознательное" стало слишком многозначным, объединяя любые фантазии на тему глубинного, глубокого, базового, тяжелого (подавленного) и темного в единую категорию. В том же склепе, называемом "бессознательное", мы погребли красное землистое тело первородного Адама, коллективного единого мужчину и женщину, и тени, призраков и предков. При белом свете для мы не можем отличить красного от черного. Потому в сновидениях мы ищем все виды посланий - физические, психические, предсказательные, наследственные и практические - путая инстинктивную жизнь с царством смерти.
Та часть души, в которой кроются сновидения, глубже, чем плотские деяния, из-за которых мы называем хтонического человека - природным человеком, с его гневом и вожделением, кровожадностью, жаждой. Это земная, естественная физическая соматическая душа эмоций. "Жажда", "тимос" не относится к подземному царству, но психэ относится, потому Гераклит указывает на полное противоречие между человеком эмоций и человеком психэ, говоря (отр. 85): " ... всякое [желание] покупается ценой психеи (души)". Принятие сновидения как эмоции покупается ценой души; приятие хтонического как естественного теряет психэ. Следует идти глубже эмоционального человека для того, чтобы обнаружить сущность психэ. Хтонический человек - это не естественный, а психический человек, выходящий за рамки того, что можно получить из жизненного опыта. То, что человек знает и делает, столь же неважно, как плоть и кости, содеявшие это, поскольку жизнь в подземном царстве перевернута вниз головой. Опять же, по Гераклиту (отр. 27): "Людей после смерти ждет то, чего они не ожидают и не предполагают". Слово, переведенное с греческого как "ждет", относится к "надежде" (elpis), которую следует оставить (Данте, "Ад", III), входя в подземное царство, поскольку следует оставить повседневные ожидания и иллюзии. Души в Гадесе, по словам Платона, "неисцелимы". Надежды эти происходят от Пандоры и деятельных амбиций прометеевского сознания. Для того, чтобы углубиться в сон, следует отбросить надежду, надежду, которая ждет каждого утра и нового светлого дня50. На Гадесовом уровне сновидения не существует ни надежды, ни отчаяния, поскольку сновидение не говорит на языке ожиданий, становления, регресса или развития. Это чистое существование, представляющее то, как психэ выживает само в себе, вне зависимости от жизни.
50 См. Дж. Хиллмен, "Suicide and the Soul" ("Суицид и душа"), Нью-Йорк: Harper Paperback, 1973, Гл. XI, "Hoping, Growing and the Analytical Process" ("Упование, рост и процесс анализа").
Позвольте мне представить это разделение между жизнью и подземным миром ещё одним способом, вновь обращаясь к Гераклиту (отр. 15) который сказал:
" . . . Дионис же тождественен Аиду, без разницы, сколь безумны они становятся, справляя вакхические ритуалы в честь его".
Некоторые комментаторы - которые вообще приемлют такую формулировку - 51 были удовлетворены интерпретацией, в которой слова Гераклита означают простое тождество жизни и смерти. Однако здесь также подразумевается, что существует незримое значение сексуальных актов, присутствие души в вакхическом буйстве; и те своеобразные, извращенные, порнографические фантазии психэ, за обличьем и значением которых есть что-то внутреннее, ибо Дионис также является "Повелителем Душ", как называет его Роде, хотя Гадес является повелителем подземного мира. Кроме того, хотя мы можем быть убеждены в том, что проживаем свои жизни только на уровне живых, прославляя могущество зоэ, мы не можем избежать психологического значения того, что мы делаем; что значит что то, во что мы верим в течение жизни, имеет, тем не менее, значение и для души, ибо "Дионис тождественнен Гадесу".52
51 См. А. Лески, "Dionysos und Hades" ("Дионис и Гадес") в его полном собрании сочинений, Берн/Мюнхен: Francke, 1966, стр. 461-67 для более полного обозрения проблемы. Это, разумеется, также рассматривается в упомянутой ниже литературе по Гераклиту (Аббревиатуры), и частично относится к глубинной психологии У. П. Отто, "Dionysus" ("Дионис"), перев. Р. Палмер, Блумингтон: Indiana Univ. Press, 1965.
52 Интересно, что даже в поздней Римской Империи, несмотря на влияние terra maler (Теллус), Дионис оставался правителем подземного мира, о чём свидетельствуют саркофаги: " . . .для домового декоративного искусства из всех мифологических персонажей наиболее популярны были сцены из цикла мифов о нём [Дионисе]". А. Д. Нок "Cremation and Burial in the Roman Empire" ("Кремация и погребение в Римской Империи"), "Essays on Religion and the Ancient World" ("Эссе по религии и Древнему Миру"), ч.1, Оксфорд: Clarendon, 1972, стр. 290. Прочие мифологемы, часто изображаемые на римских гробницах (относящиеся, таким образом, к психологии подземного мира), включают в себя (стр.291): "...эпизоды из троянского цикла, историю Ипполита, похищение дочерей Левкиппа, приход Луны к Эндимиону, Эроса и Психею, похищение Прозерпины". А также: Геракла, Аттиса, Адониса и отдельные египетские мотивы. (Что интересно, "Великая Мать" не появляется так часто, как предполагается современной психологией). В еврейских гробницах того периода также можно увидеть дионисийские сцены, см. Э. Р. Гуденаф, "Jewish Symbols in the Greco-Roman Period" ("Еврейские символы в греко-римский период", 12, Нью-Йорк : Pantheon, 1965, стр. 24.
Подземный мир и Психэ В представлении Гомера, мертвые лишены как френеса-сердца, так и тимоса-желания, и потому испрашивают у Одиссея крови жизни. Ахиллес в "Илиаде" (xxiii, 100) говорит о том, что есть, и чего нет в подземном мире: "Боги! так подлинно есть и в Аидовом доме подземном дух человека (психэ) и образ (эйдолон), но он совершенно бесплотный! (френес)" (перевод Н. Гнедича) (OET, 59). По Ониансу, френес скорее относится к сознательному дыханию легких, и порождаемому ими голосу. Мертвые, за исключением Терезия, не обладают таким сознанием, происходящим из ежедневного взаимодействия с жизнью. Тимос, которого жаждут мертвые от живых - это испарения крови, которые они получают от приносимых в жертву животных. (Помните "воскрешение" Фехнера, съевшего мясо свиньи?)53 Даже в более поздние времена Овидия, мертвые - это тени, что скитаются "лишенные тел, крови и костей".54
53 Мясо (животного, принесенного в жертву хтоническим божествам) приготовленное в лимонном соке (фрукт, предохраняющий от смерти) и вине (жизненной силе Диониса), и сильно приправленное (души в Гадесе обоняют, по словам Гераклита, отр. 98) - становится "правильной пищей" для восстановления увечного тела Фехнера (пищеварительной системы). Помутнение его духа сохранилось и его исцеление потребовало ещё полутора лет и другого способа.
54 "Метаморфозы", ч.4, 5, 443 : "errant exsangue sine corpore et ossibus umbrae" ("бродят бесплотные там и бескостные бледные тени", перев. С.В.Шервинского). Нильссон утверждает, что это описание соответствует традиционной греческой модели.
Но психэ остается.55 Таким образом, подземный мир это царство чистого психэ, полностью "психологический" мир. Или, если посмотреть с другой стороны, подземный мир - это мифологический способ описания психологического космоса. Здесь мы не будем касаться аналогов у этрусков, или проводить параллели с древнеегипетскими и тибетскими руководствами по путешествию в царстве мертвых. Тем не менее, Юнг великолепно подытожил основное их сообщение: "главенство души, поскольку это единственная вещь, которую жизнь от нас скрывает." (CW 11, 841). Или, как сказал Бёрнет о Гомеровской психэ: "нет в ней ни малейшего значения при жизни" (ERE, XI, 738b). подобно тому как древнеегипетское Ба "никогда не означает жизнь" (там же, 752b), и появляется только в связи со смертью.
55 Следует помнить, что как и в настоящее время "психика" или "душа", слово "психэ" не имеет единого ясного значения, даже в гомеровском эпосе. " . . .поскольку семантическая основа психэ не остается неизменной в рамках поэзии Гомера, было бы опасно и неверно принимать его как константу для попыток истолкования "гомеровской" психологии. . . " . Дж. Уорден, "Psyche in Homeric Death-Descriptions" ("Психэ в гомеровских описаниях смерти"), Phoenix XXV/2, (Торонто) 1971, стр. 100. Не только у Гомера, но и в позднейших Афинах: "Полагаю, что следует признать, что психологический словарь обычного человека в пятом веке находился в состоянии большой спутанности, как, на самом деле, обычно и бывает". Э. Р. Доддс, "The Greeks and the Irrational" ("Греки и иррациональное"), Бостон: Beacon, 1957, стр. 138. Этимология не позволяет установить исходное значение слова "психэ" или что такое "душа" "на самом деле". Это слово было и остаётся символом, метафорой, глубину которой, как и говорил Гераклит, невозможно прозреть. Психэ является субъектом нашего опыта, воспринимающим, как сказал Юнг, а не воспринимаемым объектом, подлежащим определению.