"Преступление и наказание", Московский театр мюзикла, блогерский поход
Музыка: Эдуард Артемьев
Либретто: Андрей Кончаловский и Юрий Ряшенцев при участии Марка Розовского
Режиссер-постановщик: Андрей Кончаловский
Рок-опера "Преступление и наказание" - очень сложный и неоднозначный спектакль с непростой судьбой, оставляющий послевкусие и желание обдумывать, причём вектор восприятия увиденного в процессе обдумывания может поменяться.
И чем больше проходит времени с вечера, когда я побывала на спектакле, тем сильнее мне кажется, что эта вещь куда грандиознее, чем мне показалось на первый взгляд, а многие моменты, к которым у меня сперва возникли вопросы, входили в авторский замысел.
Так или иначе - я не могу перестать думать о "Преступлении и наказании", оно меня не отпускает.
Поэтому я решила послушать запись этой рок-оперы, сделанную задолго до постановки, в 2007 году.
Как оказалось, запись к постановке имеет довольно отдалённое отношение. Можно сказать, что это первая редакция рок-оперы - намного ближе к роману, действие явно происходит в девятнадцатом веке, сюжет в чём-то логичнее, а пронизывающая весь текст религиозность не выглядит навязчиво назидательной (в конце-то концов, разве не так у Достоевского?).
В общем, всё в этой записи прекрасно, но чего-то в ней не хватает такого, что как раз и зацепило меня в спектакле.
А именно - узнавания.
Действие в "Преступлении и наказании", переработанном для постановки на сцене театра мюзикла, происходит в условные наши дни - Кончаловский в интервью говорил, что это то ли перестройка, то ли девяностые, но я определённо узнаю современность.
И сперва мне показалось, что для современности религиозная назидательность Кончаловского слишком уж навязчива.
Теперь я начинаю думать, что это не так, и что на самом деле это и не назидательность вовсе - но об этом позже.
Безусловная удача нового "Преступления и наказания" - образ Раскольникова.
Совершенно узнаваемый, живой и понятный современный парень, родной практически со всеми своими метаниями, манерой лезть куда не просят и получать по шее, поисками себя, дивным сочетанием комплекса Бога с комплексом неполноценности - настолько естественным выглядит рождение его теории и все, что за этим последовало... разве что периодически возникала мысль, что такой Раскольников, наверное, не выбрал бы в качестве орудия убийства топор, а полоснул бы по толпе автоматной очередью.
Я его узнала. Это может быть один из моих знакомых. Это может быть любой человек на улице или в метро. С ним запросто можно столкнуться в реальной жизни при любых обстоятельствах. Он сегодняшний, живой и настоящий. И при этом Раскольников. Честно говоря, не думала, что что-то подобное можно провернуть с каким бы то ни было из героев Достоевского - но вот Кончаловскому удалось. Ну и заслугу артиста в достижении этого эффекта никто не отменял, конечно, мне очень понравился Стас Беляев.
Образ Сони относительно редакции 2007 года переработан ещё сильнее, чем образ Раскольникова. Это верно - кроткая Сонечка Достоевского просто не выжила бы среди современных проституток. Нынешняя Соня (в нашем составе её играла Галина Безрук) стала резкой, дёрганой, шумной, озлобленной, истеричной даже, очень похожей во всём этом на Раскольникова - и при этом с мощнейшим нравственным стержнем внутри, позволяющим считать, что это всё ещё та самая Соня, а не совершенно другой персонаж.
Такая Соня не будет жалеть Раскольникова-убийцу, она его безжалостно выгонит - и будет гнать от себя, не позволит жалеть себя.
Как и он.
Они очень похожи. Но не только этим.
Оба издёрганные, измученные, переступившие черту - и при этом единственные по-настоящему верящие во что-то люди среди царящего на сцене религиозного хаоса. Купола и иконы - и толпа, одна и та же толпа, одни и те же лица, сперва напивающиеся в баре и избивающие Раскольникова (который, конечно, сам на рожон полез), потом деловито топающие в церковь со свечами в руках - и гордыней, а не смирением, звучит отрицательный ответ каждого из них на вопрос: "А ты убил бы?" Упиваясь собственной праведностью, каждый из них в душе на самом деле лелеет мысль о том, что старуху-то надо убить - стоит ли удивляться, когда эта же толпа после убийства ринется бить витрины?
И всё-таки мне кажется, что будь поменьше этих куполов да икон, спроецированных на декорации, да появляйся пореже шарманщик-"Достоевский" - и не потерялось бы на фоне всего этого Евангелие.
Ведь люди, для которых оно действительно имеет значение (причём не метафорическое, как для Порфирия) - это Родион и Соня. И пусть Родион, судя по всему, то ли вообще впервые его открыл, то ли когда-то всё же просматривал по диагонали (недаром же книжка у него всё ж таки валяется под кроватью вместе с Лениным, Марксом и Че Геварой) - но ведь его по-настоящему зацепило и чем-то осенило прочитанное, раз он с книгой к Соне помчался, и не просто так, а уверенный, что это её спасёт! А сколько всего должна была передумать и осмыслить Соня, чтобы несколько прочитанных строк вызвали у неё слёзы - настоящие, не приторно-умилённые, а горькие и отчаянные...
Верующих на сцене - Родион да Соня.
Поэтому мне и понравился финал, несмотря на несколько "лобовую" подачу. Убийца и блудница рука об руку в луче света - потому что только они этого света и заслужили.
А что же остальные персонажи? Их мало, в основном герои романа либо стали очень эпизодическими, либо вовсе исчезли из повествования. Но значимыми остались Порфирий Петрович и Свидригайлов. Именно они отчётливо противопоставлены Родиону и Соне - цинизмом, безверием и существованием как бы "вне времени": вот их-то как раз легко представить и в девятнадцатом веке именно такими.
От глубины образа Свидригайлова, к сожалению, осталось мало - пожалуй, только реплика Раскольникова "зачем он это сделал?!" после самоубийства, да всё то, что из роли сумел вытащить великолепный Александр Маракулин. Зато интересно очевидное сходство Свидригайлова и Порфирия - по крайней мере, последний точно так же сладострастен, не удивлюсь, если они к одним и тем же девочкам развлекаться ходят... У Ефима Шифрина Порфирий выглядит чуть ли не отвратительнее Свидригайлова - вроде бы он на стороне правды и закона, но от его лицемерия содрогаешься, а наслаждение, которое он получает, манипулируя людьми, сродни наслаждению Свидригайлова, соблазняющего юных девочек.
И очень ценным для меня оказалось это противопоставление лицемерных вневременных Свидригайлова и Порфирия - и искренних современных Родиона и Сони, которые, конечно, наломали в жизни дров, но это-то и привело их к пониманию, очищению и любви.
Какую-то надежду даёт такая вера Кончаловского в поколение, что ли.
Музыка Артемьева очень сложная - на порядок сложнее всего, что привык слышать средний мюзикловый зритель (я в том числе, хотя я больше по драматическому театру). Опять же интересно, что запоминающиеся мотивчики принадлежат в основном Свидригайлову и Порфирию. Местами вспоминаешь «Jesus Christ Superstar» - то казалось, что Порфирий сейчас запоёт Родиону «Так ты тот Христос, тот потрясный Христос», то в арии Сони чудилась мелодия из «I only want to say». Думается, эти цитаты не случайны - как и то, что партия Раскольникова начинается почти дословно так же, как партия Гришки-самозванца в "Борисе Годунове". Шикарна сценография - узнаваемые дворы-колодцы, подземные переходы, сдвигающиеся серые стены с темными проемами... и только в окошко над кроватью Раскольникова, кажется, был виден кусочек неба.
Просто восхитительна была лошадь, совершенно живая - гениальная работа кукольного театра. Очень сильна сцена убийства лошади.
Нет, не отпускает меня этот спектакль. Пойду думать о нём дальше.
Огромное спасибо Московскому театру мюзикла и сообществу moskva_lublu в лице куратора блогпохода pamsik за приглашение!
Фото с сайта театра. Составы на фотографиях разные и не везде соответствуют составам, названным в отзыве.
Театр в соцсетях:
https://www.facebook.com/teamuz/
https://vk.com/club28717261
https://www.instagram.com/teamuz/
https://www.youtube.com/user/TheTeamuzRu/videos
Либретто: Андрей Кончаловский и Юрий Ряшенцев при участии Марка Розовского
Режиссер-постановщик: Андрей Кончаловский
Рок-опера "Преступление и наказание" - очень сложный и неоднозначный спектакль с непростой судьбой, оставляющий послевкусие и желание обдумывать, причём вектор восприятия увиденного в процессе обдумывания может поменяться.
И чем больше проходит времени с вечера, когда я побывала на спектакле, тем сильнее мне кажется, что эта вещь куда грандиознее, чем мне показалось на первый взгляд, а многие моменты, к которым у меня сперва возникли вопросы, входили в авторский замысел.
Так или иначе - я не могу перестать думать о "Преступлении и наказании", оно меня не отпускает.
Поэтому я решила послушать запись этой рок-оперы, сделанную задолго до постановки, в 2007 году.
Как оказалось, запись к постановке имеет довольно отдалённое отношение. Можно сказать, что это первая редакция рок-оперы - намного ближе к роману, действие явно происходит в девятнадцатом веке, сюжет в чём-то логичнее, а пронизывающая весь текст религиозность не выглядит навязчиво назидательной (в конце-то концов, разве не так у Достоевского?).
В общем, всё в этой записи прекрасно, но чего-то в ней не хватает такого, что как раз и зацепило меня в спектакле.
А именно - узнавания.
Действие в "Преступлении и наказании", переработанном для постановки на сцене театра мюзикла, происходит в условные наши дни - Кончаловский в интервью говорил, что это то ли перестройка, то ли девяностые, но я определённо узнаю современность.
И сперва мне показалось, что для современности религиозная назидательность Кончаловского слишком уж навязчива.
Теперь я начинаю думать, что это не так, и что на самом деле это и не назидательность вовсе - но об этом позже.
Безусловная удача нового "Преступления и наказания" - образ Раскольникова.
Совершенно узнаваемый, живой и понятный современный парень, родной практически со всеми своими метаниями, манерой лезть куда не просят и получать по шее, поисками себя, дивным сочетанием комплекса Бога с комплексом неполноценности - настолько естественным выглядит рождение его теории и все, что за этим последовало... разве что периодически возникала мысль, что такой Раскольников, наверное, не выбрал бы в качестве орудия убийства топор, а полоснул бы по толпе автоматной очередью.
Я его узнала. Это может быть один из моих знакомых. Это может быть любой человек на улице или в метро. С ним запросто можно столкнуться в реальной жизни при любых обстоятельствах. Он сегодняшний, живой и настоящий. И при этом Раскольников. Честно говоря, не думала, что что-то подобное можно провернуть с каким бы то ни было из героев Достоевского - но вот Кончаловскому удалось. Ну и заслугу артиста в достижении этого эффекта никто не отменял, конечно, мне очень понравился Стас Беляев.
Образ Сони относительно редакции 2007 года переработан ещё сильнее, чем образ Раскольникова. Это верно - кроткая Сонечка Достоевского просто не выжила бы среди современных проституток. Нынешняя Соня (в нашем составе её играла Галина Безрук) стала резкой, дёрганой, шумной, озлобленной, истеричной даже, очень похожей во всём этом на Раскольникова - и при этом с мощнейшим нравственным стержнем внутри, позволяющим считать, что это всё ещё та самая Соня, а не совершенно другой персонаж.
Такая Соня не будет жалеть Раскольникова-убийцу, она его безжалостно выгонит - и будет гнать от себя, не позволит жалеть себя.
Как и он.
Они очень похожи. Но не только этим.
Оба издёрганные, измученные, переступившие черту - и при этом единственные по-настоящему верящие во что-то люди среди царящего на сцене религиозного хаоса. Купола и иконы - и толпа, одна и та же толпа, одни и те же лица, сперва напивающиеся в баре и избивающие Раскольникова (который, конечно, сам на рожон полез), потом деловито топающие в церковь со свечами в руках - и гордыней, а не смирением, звучит отрицательный ответ каждого из них на вопрос: "А ты убил бы?" Упиваясь собственной праведностью, каждый из них в душе на самом деле лелеет мысль о том, что старуху-то надо убить - стоит ли удивляться, когда эта же толпа после убийства ринется бить витрины?
И всё-таки мне кажется, что будь поменьше этих куполов да икон, спроецированных на декорации, да появляйся пореже шарманщик-"Достоевский" - и не потерялось бы на фоне всего этого Евангелие.
Ведь люди, для которых оно действительно имеет значение (причём не метафорическое, как для Порфирия) - это Родион и Соня. И пусть Родион, судя по всему, то ли вообще впервые его открыл, то ли когда-то всё же просматривал по диагонали (недаром же книжка у него всё ж таки валяется под кроватью вместе с Лениным, Марксом и Че Геварой) - но ведь его по-настоящему зацепило и чем-то осенило прочитанное, раз он с книгой к Соне помчался, и не просто так, а уверенный, что это её спасёт! А сколько всего должна была передумать и осмыслить Соня, чтобы несколько прочитанных строк вызвали у неё слёзы - настоящие, не приторно-умилённые, а горькие и отчаянные...
Верующих на сцене - Родион да Соня.
Поэтому мне и понравился финал, несмотря на несколько "лобовую" подачу. Убийца и блудница рука об руку в луче света - потому что только они этого света и заслужили.
А что же остальные персонажи? Их мало, в основном герои романа либо стали очень эпизодическими, либо вовсе исчезли из повествования. Но значимыми остались Порфирий Петрович и Свидригайлов. Именно они отчётливо противопоставлены Родиону и Соне - цинизмом, безверием и существованием как бы "вне времени": вот их-то как раз легко представить и в девятнадцатом веке именно такими.
От глубины образа Свидригайлова, к сожалению, осталось мало - пожалуй, только реплика Раскольникова "зачем он это сделал?!" после самоубийства, да всё то, что из роли сумел вытащить великолепный Александр Маракулин. Зато интересно очевидное сходство Свидригайлова и Порфирия - по крайней мере, последний точно так же сладострастен, не удивлюсь, если они к одним и тем же девочкам развлекаться ходят... У Ефима Шифрина Порфирий выглядит чуть ли не отвратительнее Свидригайлова - вроде бы он на стороне правды и закона, но от его лицемерия содрогаешься, а наслаждение, которое он получает, манипулируя людьми, сродни наслаждению Свидригайлова, соблазняющего юных девочек.
И очень ценным для меня оказалось это противопоставление лицемерных вневременных Свидригайлова и Порфирия - и искренних современных Родиона и Сони, которые, конечно, наломали в жизни дров, но это-то и привело их к пониманию, очищению и любви.
Какую-то надежду даёт такая вера Кончаловского в поколение, что ли.
Музыка Артемьева очень сложная - на порядок сложнее всего, что привык слышать средний мюзикловый зритель (я в том числе, хотя я больше по драматическому театру). Опять же интересно, что запоминающиеся мотивчики принадлежат в основном Свидригайлову и Порфирию. Местами вспоминаешь «Jesus Christ Superstar» - то казалось, что Порфирий сейчас запоёт Родиону «Так ты тот Христос, тот потрясный Христос», то в арии Сони чудилась мелодия из «I only want to say». Думается, эти цитаты не случайны - как и то, что партия Раскольникова начинается почти дословно так же, как партия Гришки-самозванца в "Борисе Годунове". Шикарна сценография - узнаваемые дворы-колодцы, подземные переходы, сдвигающиеся серые стены с темными проемами... и только в окошко над кроватью Раскольникова, кажется, был виден кусочек неба.
Просто восхитительна была лошадь, совершенно живая - гениальная работа кукольного театра. Очень сильна сцена убийства лошади.
Нет, не отпускает меня этот спектакль. Пойду думать о нём дальше.
Огромное спасибо Московскому театру мюзикла и сообществу moskva_lublu в лице куратора блогпохода pamsik за приглашение!
Фото с сайта театра. Составы на фотографиях разные и не везде соответствуют составам, названным в отзыве.
Театр в соцсетях:
https://www.facebook.com/teamuz/
https://vk.com/club28717261
https://www.instagram.com/teamuz/
https://www.youtube.com/user/TheTeamuzRu/videos