Научиться смотреть
Вы описывали в школе на уроках русского языка внешность человека? Этому процессу полагается долго обучать, составлять специальный словарик. Например, ЛИЦО: круглое, продолговатое, краснощёкое, покрытое лёгким загаром, заросшее щетиной, большеносое, или ГЛАЗА: ясные, бутылочного цвета с рыжеватым отливом, добрые, широко расставленные, или НОС: прямой, с лёгкой горбинкой, вздёрнутый, острый...
Иногда мне кажется, что если даже распределить всё в голове ребёнка по полочкам: полочка "лоб", полочка "уши", потом "волосы", "осанка", "походка", "руки", "общее впечатление" - ему, бедному, ещё тяжелее станет собрать всё это в нормальный, ненатужный текст. Когда надвигалось сочинение "Описание внешности на основе жизненного опыта и наблюдений", я просила ребят принести любой портрет, который им нравится, или фотографию. Помню, Димка Хачатуров спохватился, как всегда, в последний момент и вырвал из какого-то старого учебника репродукцию Гейнсборо. Описание герцогини де Бофор он начал с того, что вот перед ним прекрасная женщина, но кто-то шариковой ручкой зачернил ей зубы. Я и раньше любила эту герцогиню, а после Димкиного сочинения ещё больше к ней привязалась - жаль, что не сохранила этого сочинения.
Портрет удаётся, когда ты умеешь смотреть. А единство описанию придают любовь и внимание. Но прежде всего надо смотреть, это очень важно. Мне всегда нравились книги, которые этому учат.
Вот здесь у нас зашла речь о программе "В музей - без поводка", и я сказала, что люблю её прежде всего за ясность и простоту, с которой в ней говорят об искусстве. И посокрушалась, что во "взрослых" передачах и книгах такую внятность редко встретишь. К этому посту были очень интересные комментарии, и я много чего понавыписывала себе на прочитать и посмотреть. Так в моём блокнотике с книжными рецептами, где всегда особо отмечено "от кого", появилась книга Элизабет Бортон де Тревиньо "Я, Хуан де Пареха" от tantededoudouce. Издал книгу "для широкого круга читателей" "Розовый жираф". И Наташа magnolia1985 её вот здесь подробно показала.
В самом начале этой книги есть портрет кисти великого Веласкеса:
Это Хуан де Пареха. Он родился в самом начале семнадцатого века и родился рабом. После смерти хозяев Хуан перешёл по наследству к Диего Веласкесу, и большая часть книги - это его рассказ о жизни великого живописца. Рассказ не от лица раба, а от лица человека, который предан Веласкесу, как добрый и заботливый друг, как восхищённый ученик.
Я купила книгу не напрасно. В ней действительно отличного качества иллюстрации. А ещё автор умеет говорить об искусстве так, как я люблю.
В самой первой главе Хуан вспоминает своё детство и рассказывает о маме, которую потерял очень рано: она умерла от лихорадки.
"Мама, мама... Теперь, к старости, когда я кое-что постиг в ремесле художника, я понимаю, как непросто и как сладостно было бы писать твой портрет. Какая радость и одновременно мука - сохранить все эти цвета: яблочную зелень переливчатой тафты и тяжесть бордового бархата, из которых ты шила платье для хозяйки, а ещё твою коричневую кожу, твой розовый с золотом тюрбан и под ним другое золото - обручи у тебя в ушах... А как сложно передать чудное тёмное свечение, глубокое, точно переспелый красный виноград - оно исходило от твоей округлой щеки и длинной изящной шеи. Но самое трудное - изобразить, как порхают над тканью твои прекрасные руки..."
Похоже, слова как взмахи кисточки. И таких прекрасных портретов в книге немало.
Вот Хуан де Пареха рассказывает, как Мастер был приглашён во дворец, чтобы написать портрет короля Филиппа IV:
"Король оказался высок, широкоплеч и очень бледен, кожа его имела молочно-розоватый оттенок, а волосы отливали жёлтым шёлком, точно нить, которой вышивают гобелены. Волосы - чистые, лёгкие - вздымались и опадали при каждом шаге короля. Ноги, длиннющие, тощие, в чёрных шёлковых чулках. Лицо вытянутое, худое и печальное. Он смотрел на Мастера и смущённо улыбался, словно говоря: "Уж примите таким, какой есть". Несмотря на пышные одежды, благоговейный трепет подданных, чеканный шаг пажей, трубы и штандарты, я почувствовал, что этот человек в себе не очень-то уверен и ищет дружбы с Мастером. И тут я мысленно пожалел короля. Бедный, он просто не знает, с кем имеет дело. Мастер ко всем очень добр, но крайне замкнут и ни о чём, кроме живописи, не думает. Он не станет вести с королём задушевных бесед".
Есть в книге беседы с Мастером о творчестве, есть описание поездок по Испании и Италии - с подробностями "что ели" и "как одевались" - и рассказ об аудиенции у Папы Иннокентия Х перед написанием его портрета. Вы помните эту работу Веласкеса? Она у меня, как и "Менины", перед глазами с детства, с репродукций в старом "Огоньке":
Паола Волкова в одной из передач цикла "Мост над бездной", посвящённой как раз великому Веласкесу, рассказывала, как снимала со своими студентами документальное кино о художнике Тышлере. Тышлер кино посмотрел и воскликнул: "Ах, какой хороший фильм! Но как жаль, что я никогда не писал этих картин!"
Невозможно передать краски подлинника. Невозможно пересказать картину. Наверное, и Веласкес не жил ту жизнь, которую описала американка Элизабет Бортон де Тревиньо. Но как же хочется теперь съездить в галерею Прадо!
В Мадрид! В Мадрид!
Иногда мне кажется, что если даже распределить всё в голове ребёнка по полочкам: полочка "лоб", полочка "уши", потом "волосы", "осанка", "походка", "руки", "общее впечатление" - ему, бедному, ещё тяжелее станет собрать всё это в нормальный, ненатужный текст. Когда надвигалось сочинение "Описание внешности на основе жизненного опыта и наблюдений", я просила ребят принести любой портрет, который им нравится, или фотографию. Помню, Димка Хачатуров спохватился, как всегда, в последний момент и вырвал из какого-то старого учебника репродукцию Гейнсборо. Описание герцогини де Бофор он начал с того, что вот перед ним прекрасная женщина, но кто-то шариковой ручкой зачернил ей зубы. Я и раньше любила эту герцогиню, а после Димкиного сочинения ещё больше к ней привязалась - жаль, что не сохранила этого сочинения.
Портрет удаётся, когда ты умеешь смотреть. А единство описанию придают любовь и внимание. Но прежде всего надо смотреть, это очень важно. Мне всегда нравились книги, которые этому учат.
Вот здесь у нас зашла речь о программе "В музей - без поводка", и я сказала, что люблю её прежде всего за ясность и простоту, с которой в ней говорят об искусстве. И посокрушалась, что во "взрослых" передачах и книгах такую внятность редко встретишь. К этому посту были очень интересные комментарии, и я много чего понавыписывала себе на прочитать и посмотреть. Так в моём блокнотике с книжными рецептами, где всегда особо отмечено "от кого", появилась книга Элизабет Бортон де Тревиньо "Я, Хуан де Пареха" от tantededoudouce. Издал книгу "для широкого круга читателей" "Розовый жираф". И Наташа magnolia1985 её вот здесь подробно показала.
В самом начале этой книги есть портрет кисти великого Веласкеса:
Это Хуан де Пареха. Он родился в самом начале семнадцатого века и родился рабом. После смерти хозяев Хуан перешёл по наследству к Диего Веласкесу, и большая часть книги - это его рассказ о жизни великого живописца. Рассказ не от лица раба, а от лица человека, который предан Веласкесу, как добрый и заботливый друг, как восхищённый ученик.
Я купила книгу не напрасно. В ней действительно отличного качества иллюстрации. А ещё автор умеет говорить об искусстве так, как я люблю.
В самой первой главе Хуан вспоминает своё детство и рассказывает о маме, которую потерял очень рано: она умерла от лихорадки.
"Мама, мама... Теперь, к старости, когда я кое-что постиг в ремесле художника, я понимаю, как непросто и как сладостно было бы писать твой портрет. Какая радость и одновременно мука - сохранить все эти цвета: яблочную зелень переливчатой тафты и тяжесть бордового бархата, из которых ты шила платье для хозяйки, а ещё твою коричневую кожу, твой розовый с золотом тюрбан и под ним другое золото - обручи у тебя в ушах... А как сложно передать чудное тёмное свечение, глубокое, точно переспелый красный виноград - оно исходило от твоей округлой щеки и длинной изящной шеи. Но самое трудное - изобразить, как порхают над тканью твои прекрасные руки..."
Похоже, слова как взмахи кисточки. И таких прекрасных портретов в книге немало.
Вот Хуан де Пареха рассказывает, как Мастер был приглашён во дворец, чтобы написать портрет короля Филиппа IV:
"Король оказался высок, широкоплеч и очень бледен, кожа его имела молочно-розоватый оттенок, а волосы отливали жёлтым шёлком, точно нить, которой вышивают гобелены. Волосы - чистые, лёгкие - вздымались и опадали при каждом шаге короля. Ноги, длиннющие, тощие, в чёрных шёлковых чулках. Лицо вытянутое, худое и печальное. Он смотрел на Мастера и смущённо улыбался, словно говоря: "Уж примите таким, какой есть". Несмотря на пышные одежды, благоговейный трепет подданных, чеканный шаг пажей, трубы и штандарты, я почувствовал, что этот человек в себе не очень-то уверен и ищет дружбы с Мастером. И тут я мысленно пожалел короля. Бедный, он просто не знает, с кем имеет дело. Мастер ко всем очень добр, но крайне замкнут и ни о чём, кроме живописи, не думает. Он не станет вести с королём задушевных бесед".
Есть в книге беседы с Мастером о творчестве, есть описание поездок по Испании и Италии - с подробностями "что ели" и "как одевались" - и рассказ об аудиенции у Папы Иннокентия Х перед написанием его портрета. Вы помните эту работу Веласкеса? Она у меня, как и "Менины", перед глазами с детства, с репродукций в старом "Огоньке":
Паола Волкова в одной из передач цикла "Мост над бездной", посвящённой как раз великому Веласкесу, рассказывала, как снимала со своими студентами документальное кино о художнике Тышлере. Тышлер кино посмотрел и воскликнул: "Ах, какой хороший фильм! Но как жаль, что я никогда не писал этих картин!"
Невозможно передать краски подлинника. Невозможно пересказать картину. Наверное, и Веласкес не жил ту жизнь, которую описала американка Элизабет Бортон де Тревиньо. Но как же хочется теперь съездить в галерею Прадо!
В Мадрид! В Мадрид!