Особое отношение к Модильяни привил мне Эренбург. И к нему, и к другим завсегдатаям довоенной парижской “Ротонды”. Сколь бы неблизка ни была мне живопись некоторых из них, есть в ней что-то манящее,  увлекательное. Что-то, что не оставляет равнодушным: способность поймать, уловить, передать не заметное непредвзятым, отстранённым взглядом. Этим ( Read more... )