Австро-Венгрия, часть 2. Секешфехервар, 1-2 августа 2018.
Ну, погнали дальше.
Из Кошиц мы с J отправились в Будапешт, где до того были вместе три года назад, но исследовать успели толком лишь один квартал -- тот где мы жили, старый еврейский квартал (и почему я не удивлена, ггг). На этот раз времени было больше, но не так много, как хотелось бы: всё наше расписание сместилось, мы хотели поездить по маленьким городкам в районе Токая (это когда-то была весьма хасидская местность), посмотреть Мад, в котором прекрасно отреставрировали синагогу, Мишкольц, сам Токай, итд. Но, во-первых, оказалось, что мы никуда не успеваем, а во-вторых, знакомые нам рассказали про Мад, что там была мега-коррупционная схема (любавичские хасиды сильно дружат с президентом Орбаном), и хотя синагогу отреставрировали действительно красиво, но денег при этом было отмыто и украдено немеряно. Ну и, в общем, мы не поехали.
J вообще хотел посидеть спокойно на одном месте, чтобы неспешно писать тексты к проекту, отвечать на накопившиеся письма, и так далее. А я хотела путешествовать. Поэтому воспользовалась тремя свободными днями и немного поездила в одиночку.
Да, и ещё: когда мы путешествуем вдвоём с J, я сразу становлюсь маленькая и несамостоятельная, полностью полагаюсь на него в житейских делах, особенно когда речь идёт об ориентировании в городе. J -- человек со встроенным компасом, он может ночью приехать в незнакомый город, закинуть рюкзак в хостел и пойти бродить по лабиринтам улиц в сумерках и без карты -- и всё это время знает, в какой стороне находится наш хостел, и легко туда возвращается, не плутая. А я -- наоборот, даже в родном Харькове часто теряюсь, а уж в поездках с J по городам и весям настолько расслабляюсь и полагаюсь на него, что собственные хилые способности выживания у меня вконец атрофируются (хотя J это отнюдь не культивирует, а наоборот, старается поддерживать во мне дух самостоятельности и резонно утверждает, что я переоцениваю свой топографический кретинизм и при необходимости и небольшом объяснении вполне могу найти дорогу).
Так вот, поездить в одиночку мне нужно было ещё и для того, чтобы снова ощутить себя самостоятельной. Не я ли сначала в 2011, а потом в 2013 году доехала одна сначала из Киева в Рейкъявик с пересадками, а потом обратно, попутно ещё и поездив туда-сюда по Европе. Правда, один раз таки опоздала на самолёт. А другой раз -- на автобус в аэропорт. Но тем не менее.
Так вот, села я на поезд и поехала на запад.
Секешфехервар.
Это название я помнила много лет, услышала впервые от Лёши Шапошникова -- первая столица Венгрии, старый красивый город, и меньше часа поездом от Будапешта. Нашла себе вписку на Couchsurfing'е и поехала.
Прикольный соцреализм на вокзале
Языковой барьер в Венгрии у меня полнейший, кроме "здравствуйте" и "спасибо" ничего не могу. Слова длиннее, чем в немецком! Большинство согласных и ихних сочетаний читается совершенно не так, как того ожидаешь! Ни один известный мне язык не помогает! Даже эстонский, который я учила, не пригодился, т.к. хотя венгерский формально и угро-финский, но пониманию это никак не способствует. И вообще, вроде бы, его принадлежность к угро-финской группе оспаривается. Sátoraljaújhely вы мои, Hajdúböszörmény.
А люди, говорящие на английском, вне Будапешта мне попадались редко. В Секешфехерваре я хотела купить карту города (бумажная карта -- мой первый шаг в любом новом городе) и зашла в киоск, где мы с тётенькой махали друг на друга руками, пока она не перешла на немецкий. Никогда в жизни я ещё так не радовалась немецкому! Карты, впрочем, у неё не оказалось, но город оказался простой и понятный, и бледной распечатки, которую мне дали на вокзале, вполне хватило, чтобы не потеряться.
Первым делом мне попалась прекрасная лавочка турецких ковров, которую держало очень славное семейство: мама, папа, дочка и собака. Общего языка у меня с ними не было, но дружество ощущалось с первой минуты.
Собак сразу подставил пузо, чтоб чесать, девочка без всякого языкового барьера заулыбалась мне навстречу, а родители сказали, что фотографировать можно, почему ж нельзя.
А лавка там такая, что в ней хочется поселиться.
Зашла в ближайшее кафе, где обнаружился холодный малиновый суп. Это конечно никакой не суп, а смузи, с мороженым посредине и взбитыми сливками по краям. Но подают его в тарелке и едят ложкой. Не знаю, насколько ягодные "супы" -- традиционная для Венгрии или модная хипстерская штука, но в Сомбатхее я потом ела черничный суп, а в Будапеште томатно-клубничный гаспаччо.
Пошла дальше исследовать город.
Секешфехервар оказался совсем маленький, сонный, зелёно-цветущий. С красивым, но крохотным историческим центром, вне которого особо нечего делать -- да и в старом городе можно всё осмотреть за пару часов.
Городок пестрит славными деталями, на которые хорошо натыкаться: например, часовая башенка-карильон и всякие взбалмошные персонажи.
А также артефактами из недавнего прошлого, которые милы моему сердцу не менее, чем исторические древности.
Злободневное про Сороса, см. ниже
и просто красиво
Пожарные гидранты и их мимикрия
"Эрёш" на венгерском означает "сильный", но мне нравится думать, что в этой церкви исповедуют эрос. Я была бы ревностной прихожанкой!
Памятник Пэкмену
(это уже подальше от центра, по дороге на еврейское кладбище)
Еврейское кладбище не буду выкладывать. Я вообще терпеть не могу кладбища, никакие, хоть еврейские, хоть серо-буро-православные, даже если они историческая памятка вроде Лычаковского. Я понимаю важность и ценность и тому подобное, но всё это memento mori меня ужасает и отвращает, и могильная плита с фотографией -- это уж точно не тот способ, которым бы мне хотелось помнить человека. Бррр. Исключение, пожалуй, одно -- Весёлое Кладбище в Румынии. Но о нём чуть позже.
В Секешфехерваре я туда пошла потому, что меня интересовала и еврейская история города, а синагог, штиблов и пр. я никаких не нашла, нашла только кладбище. И к тому же поскольку я поехала без J, а ему было бы интересно посмотреть, то я решила на часок стать его перископом, протянувшимся из Будапешта в Секешфехервар. Ну, оно было не очень большое, но вполне ухоженное, даже со свежими цветами и одной новой... даже не мацейвой, а деревянной табличкой, за 2018 год, домом омовений, маленьким мемориалом Холокоста -- куском рельс со шпалами в память о депортации венгерских евреев в Аушвиц.
А потом я пошла обратно в город ловить своего хозяина с CouchSurfing -- Балажа.
Балаж оказался очень дружелюбный, лёгкий и весёлый. Когда я разобралась в его акценте, разговоры стали течь сами собой без всяких неловких пауз. Он работает в детском садике воспитателем, одновременно занимаясь с детьми физкультурой и музыкой. Под его руководством 26 мелких!! А вообще он хочет уехать из Венгрии, потому что его чем дальше, тем больше угнетает здешнее right-wing правительство. Пока собирается на год на волонтёрский проект, тоже воспитателем, а вот куда -- я не могла понять, что это за "Cherry Public", пока не дотумкала, что это он так произносит Czech Republic.
Ну вот мы болтали о политике, музыке, еде, языках и наших семействах. Я хотела только закинуть рюкзак и пойти дальше гулять по городу, а Балаж взял и неожиданно накормил меня картошкой со шпинатом и яичницей! Говорит, "Я не спросил, ты вегетарианка?" Я: "Да, а откуда ты знаешь?" "Просто многие с CS -- вегетарианцы".
И ещё он сварил кофе в дивной штучке вроде моки, но куда более интересного вида. Я сначала подумала, что это две разные посудины, которые Балаж совместил. Но, оказывается, это винтажная венгерская штука, и он её купил потому, что точно такая же была у его родителей.
Называется kotyogós kávéfőző. "Kávéfőző" -- это, как можно догадаться, "кофеварка", а "kotyogós" (котёгёш) -- просто звукоподражательное слово, имитирующее звуки булькающего кофе. Балаж сказал, что в венгерском вообще много слов имеют такое ономатопическое происхождение. Что отчасти объясняет непроходимые для меня венгерские фонетические чащи.
Фотографировать мы друг друга не фотографировали, но снимок Балажа у меня есть, со странички CS. Вот он, слева в капюшоне. Правда, хороший?
Про политику: мы говорили про Орбана с его параноической тенденцией запрещать всё иностранное (тревожаще знакомо -- во всех иностранных организациях видеть "шпионов" и "агентов"); он активно пытается закрыть будапештский Центральноевропейский Университет, потому что его финансирует Сорос. Хотя Сорос, то есть Шорош, сам родом из Будапешта, если уж на то пошло. ЦЕУ, при всех его недостатках -- хороший интеллектуальный центр и издаёт хорошие книги. Будет очень жаль, если Венгрия его лишится. Вроде бы уже почти точно известно, что его перенесут в Вену.
Я спросила Балажа, а как насчёт орбановской политики касательно меньшинств, особенно ромского населения, и правда ли, что в венгерских школах ввели сегрегацию: венгры отдельно, цыгане отдельно. Балаж сказал, что насчёт сегрегации он не слышал, но что в целом ситуация намного лучше, чем лет десять назад, намного больше ромов получают образование и трудоустроены, и отношение венгров к их ромским соотечественникам в среднем тоже стало лучше за последние годы -- благодаря интеграционной политике предыдущего, до-орбанского, правительства. Но добавил, что сам Орбан как раз в этом плане довольно цивильно себя ведёт, даже вроде как-то помогает ромам с трудоустройством. Я удивилась, говорю, странно -- я думала, что раз правительство агрессивно правое, то по определению расистское. Балаж говорит: я подозреваю, что Орбан сам немножко ром, потому что фамилия Орбан очень распространена среди венгерских цыган, так что может его прогрессивность в данном случае объясняется этим.
Сам Балаж совершенно открыт и расслаблен касательно всей этой межнациональной тематики: его лучший друг (или несколько лучших друзей) цыган, они все вместе ржут над стереотипами и подтрунивают друг над другом, и... это так нормально, что -- у меня, как и всегда в таких случаях, возникает надежда, что всё-таки человек человеку человек.
А из всех музык Балаж, как и я, пуще всего любит как раз цыганскую, и уже вечером перед сном мы друг друга закидывали клипами; развесёлых венгерских Parno Graszt, играющих на бидоне, знаю и люблю давно, а вот наивно-китчевых, но трогательных Romano Drom не знала, и ещё он мне рассказал про венгерских же Kalyi Yag, тоже никогда не слышала; я в свою очередь показала Балажу своих кумиро "Taraf de Haïdouks" и особенно как Николае Някшу играет на одной струне...
Но это было потом, вечером, а пока что Балаж предложил мне сходить вечером на джазовый концерт под открытым небом в Старом Городе. Как раз разыгралась гроза, и вся публика, для которой перед зданием библиотеки расставили стулья, перекочевала под крытую колоннаду с противоположной стороны сцены. Так что какое-то время ушло на то, чтобы переставить аппаратуру лицом к колоннаде и перевтыкать втыкалки итд.
На концерт собирается разнообразная публика
А солидная дама, которая сидела на ящике для аппаратуры, оказалась Балажевой учительницей музыки.
Концерт был славный -- простой, но славный, ребята видимо классические симфонические музыканты, влюблённые в джаз и аранжирующие классические вещи в джазовом формате. Исходя из такого описания, всё это должно бы звучать уныло, но на самом деле звучало оно живо и радостно, потому что играли они так, как -- ящитаю -- должен играть музыкант независимо от жанра, образования и всего такого, а именно: каждый из исполнителей (клавишник, контрабасист, барабанщик) занимался любовью со своим инструментом. И я говорю не о чувственных позах, которые скажем Авишай Коэн любит принимать на своих концертах, хватая контрабас за бедро. Я о страсти и отдаче.
Колоннаду, под которой мы стояли, венчала статуя, и в свете прожекторов она становилась лиловой, а дождь -- синим. И всё это вместе, с невозмутимым лиловым Командором, электрически-синим ливнем и густым, страстным джазом, складывалось в цельную, полную картину -- ту, в которой хорошо быть здесь-и-сейчас.
слева, возле статуи (параллельно ей) виднеется синий дождь.
И закончу я совершенно непостижимой штукой, которую увидела у выхода, почти что за шкафом, в мелком секешфехерварском магазинчике био-продуктов.
Из Кошиц мы с J отправились в Будапешт, где до того были вместе три года назад, но исследовать успели толком лишь один квартал -- тот где мы жили, старый еврейский квартал (и почему я не удивлена, ггг). На этот раз времени было больше, но не так много, как хотелось бы: всё наше расписание сместилось, мы хотели поездить по маленьким городкам в районе Токая (это когда-то была весьма хасидская местность), посмотреть Мад, в котором прекрасно отреставрировали синагогу, Мишкольц, сам Токай, итд. Но, во-первых, оказалось, что мы никуда не успеваем, а во-вторых, знакомые нам рассказали про Мад, что там была мега-коррупционная схема (любавичские хасиды сильно дружат с президентом Орбаном), и хотя синагогу отреставрировали действительно красиво, но денег при этом было отмыто и украдено немеряно. Ну и, в общем, мы не поехали.
J вообще хотел посидеть спокойно на одном месте, чтобы неспешно писать тексты к проекту, отвечать на накопившиеся письма, и так далее. А я хотела путешествовать. Поэтому воспользовалась тремя свободными днями и немного поездила в одиночку.
Да, и ещё: когда мы путешествуем вдвоём с J, я сразу становлюсь маленькая и несамостоятельная, полностью полагаюсь на него в житейских делах, особенно когда речь идёт об ориентировании в городе. J -- человек со встроенным компасом, он может ночью приехать в незнакомый город, закинуть рюкзак в хостел и пойти бродить по лабиринтам улиц в сумерках и без карты -- и всё это время знает, в какой стороне находится наш хостел, и легко туда возвращается, не плутая. А я -- наоборот, даже в родном Харькове часто теряюсь, а уж в поездках с J по городам и весям настолько расслабляюсь и полагаюсь на него, что собственные хилые способности выживания у меня вконец атрофируются (хотя J это отнюдь не культивирует, а наоборот, старается поддерживать во мне дух самостоятельности и резонно утверждает, что я переоцениваю свой топографический кретинизм и при необходимости и небольшом объяснении вполне могу найти дорогу).
Так вот, поездить в одиночку мне нужно было ещё и для того, чтобы снова ощутить себя самостоятельной. Не я ли сначала в 2011, а потом в 2013 году доехала одна сначала из Киева в Рейкъявик с пересадками, а потом обратно, попутно ещё и поездив туда-сюда по Европе. Правда, один раз таки опоздала на самолёт. А другой раз -- на автобус в аэропорт. Но тем не менее.
Так вот, села я на поезд и поехала на запад.
Секешфехервар.
Это название я помнила много лет, услышала впервые от Лёши Шапошникова -- первая столица Венгрии, старый красивый город, и меньше часа поездом от Будапешта. Нашла себе вписку на Couchsurfing'е и поехала.
Прикольный соцреализм на вокзале
Языковой барьер в Венгрии у меня полнейший, кроме "здравствуйте" и "спасибо" ничего не могу. Слова длиннее, чем в немецком! Большинство согласных и ихних сочетаний читается совершенно не так, как того ожидаешь! Ни один известный мне язык не помогает! Даже эстонский, который я учила, не пригодился, т.к. хотя венгерский формально и угро-финский, но пониманию это никак не способствует. И вообще, вроде бы, его принадлежность к угро-финской группе оспаривается. Sátoraljaújhely вы мои, Hajdúböszörmény.
А люди, говорящие на английском, вне Будапешта мне попадались редко. В Секешфехерваре я хотела купить карту города (бумажная карта -- мой первый шаг в любом новом городе) и зашла в киоск, где мы с тётенькой махали друг на друга руками, пока она не перешла на немецкий. Никогда в жизни я ещё так не радовалась немецкому! Карты, впрочем, у неё не оказалось, но город оказался простой и понятный, и бледной распечатки, которую мне дали на вокзале, вполне хватило, чтобы не потеряться.
Первым делом мне попалась прекрасная лавочка турецких ковров, которую держало очень славное семейство: мама, папа, дочка и собака. Общего языка у меня с ними не было, но дружество ощущалось с первой минуты.
Собак сразу подставил пузо, чтоб чесать, девочка без всякого языкового барьера заулыбалась мне навстречу, а родители сказали, что фотографировать можно, почему ж нельзя.
А лавка там такая, что в ней хочется поселиться.
Зашла в ближайшее кафе, где обнаружился холодный малиновый суп. Это конечно никакой не суп, а смузи, с мороженым посредине и взбитыми сливками по краям. Но подают его в тарелке и едят ложкой. Не знаю, насколько ягодные "супы" -- традиционная для Венгрии или модная хипстерская штука, но в Сомбатхее я потом ела черничный суп, а в Будапеште томатно-клубничный гаспаччо.
Пошла дальше исследовать город.
Секешфехервар оказался совсем маленький, сонный, зелёно-цветущий. С красивым, но крохотным историческим центром, вне которого особо нечего делать -- да и в старом городе можно всё осмотреть за пару часов.
Городок пестрит славными деталями, на которые хорошо натыкаться: например, часовая башенка-карильон и всякие взбалмошные персонажи.
А также артефактами из недавнего прошлого, которые милы моему сердцу не менее, чем исторические древности.
Злободневное про Сороса, см. ниже
и просто красиво
Пожарные гидранты и их мимикрия
"Эрёш" на венгерском означает "сильный", но мне нравится думать, что в этой церкви исповедуют эрос. Я была бы ревностной прихожанкой!
Памятник Пэкмену
(это уже подальше от центра, по дороге на еврейское кладбище)
Еврейское кладбище не буду выкладывать. Я вообще терпеть не могу кладбища, никакие, хоть еврейские, хоть серо-буро-православные, даже если они историческая памятка вроде Лычаковского. Я понимаю важность и ценность и тому подобное, но всё это memento mori меня ужасает и отвращает, и могильная плита с фотографией -- это уж точно не тот способ, которым бы мне хотелось помнить человека. Бррр. Исключение, пожалуй, одно -- Весёлое Кладбище в Румынии. Но о нём чуть позже.
В Секешфехерваре я туда пошла потому, что меня интересовала и еврейская история города, а синагог, штиблов и пр. я никаких не нашла, нашла только кладбище. И к тому же поскольку я поехала без J, а ему было бы интересно посмотреть, то я решила на часок стать его перископом, протянувшимся из Будапешта в Секешфехервар. Ну, оно было не очень большое, но вполне ухоженное, даже со свежими цветами и одной новой... даже не мацейвой, а деревянной табличкой, за 2018 год, домом омовений, маленьким мемориалом Холокоста -- куском рельс со шпалами в память о депортации венгерских евреев в Аушвиц.
А потом я пошла обратно в город ловить своего хозяина с CouchSurfing -- Балажа.
Балаж оказался очень дружелюбный, лёгкий и весёлый. Когда я разобралась в его акценте, разговоры стали течь сами собой без всяких неловких пауз. Он работает в детском садике воспитателем, одновременно занимаясь с детьми физкультурой и музыкой. Под его руководством 26 мелких!! А вообще он хочет уехать из Венгрии, потому что его чем дальше, тем больше угнетает здешнее right-wing правительство. Пока собирается на год на волонтёрский проект, тоже воспитателем, а вот куда -- я не могла понять, что это за "Cherry Public", пока не дотумкала, что это он так произносит Czech Republic.
Ну вот мы болтали о политике, музыке, еде, языках и наших семействах. Я хотела только закинуть рюкзак и пойти дальше гулять по городу, а Балаж взял и неожиданно накормил меня картошкой со шпинатом и яичницей! Говорит, "Я не спросил, ты вегетарианка?" Я: "Да, а откуда ты знаешь?" "Просто многие с CS -- вегетарианцы".
И ещё он сварил кофе в дивной штучке вроде моки, но куда более интересного вида. Я сначала подумала, что это две разные посудины, которые Балаж совместил. Но, оказывается, это винтажная венгерская штука, и он её купил потому, что точно такая же была у его родителей.
Называется kotyogós kávéfőző. "Kávéfőző" -- это, как можно догадаться, "кофеварка", а "kotyogós" (котёгёш) -- просто звукоподражательное слово, имитирующее звуки булькающего кофе. Балаж сказал, что в венгерском вообще много слов имеют такое ономатопическое происхождение. Что отчасти объясняет непроходимые для меня венгерские фонетические чащи.
Фотографировать мы друг друга не фотографировали, но снимок Балажа у меня есть, со странички CS. Вот он, слева в капюшоне. Правда, хороший?
Про политику: мы говорили про Орбана с его параноической тенденцией запрещать всё иностранное (тревожаще знакомо -- во всех иностранных организациях видеть "шпионов" и "агентов"); он активно пытается закрыть будапештский Центральноевропейский Университет, потому что его финансирует Сорос. Хотя Сорос, то есть Шорош, сам родом из Будапешта, если уж на то пошло. ЦЕУ, при всех его недостатках -- хороший интеллектуальный центр и издаёт хорошие книги. Будет очень жаль, если Венгрия его лишится. Вроде бы уже почти точно известно, что его перенесут в Вену.
Я спросила Балажа, а как насчёт орбановской политики касательно меньшинств, особенно ромского населения, и правда ли, что в венгерских школах ввели сегрегацию: венгры отдельно, цыгане отдельно. Балаж сказал, что насчёт сегрегации он не слышал, но что в целом ситуация намного лучше, чем лет десять назад, намного больше ромов получают образование и трудоустроены, и отношение венгров к их ромским соотечественникам в среднем тоже стало лучше за последние годы -- благодаря интеграционной политике предыдущего, до-орбанского, правительства. Но добавил, что сам Орбан как раз в этом плане довольно цивильно себя ведёт, даже вроде как-то помогает ромам с трудоустройством. Я удивилась, говорю, странно -- я думала, что раз правительство агрессивно правое, то по определению расистское. Балаж говорит: я подозреваю, что Орбан сам немножко ром, потому что фамилия Орбан очень распространена среди венгерских цыган, так что может его прогрессивность в данном случае объясняется этим.
Сам Балаж совершенно открыт и расслаблен касательно всей этой межнациональной тематики: его лучший друг (или несколько лучших друзей) цыган, они все вместе ржут над стереотипами и подтрунивают друг над другом, и... это так нормально, что -- у меня, как и всегда в таких случаях, возникает надежда, что всё-таки человек человеку человек.
А из всех музык Балаж, как и я, пуще всего любит как раз цыганскую, и уже вечером перед сном мы друг друга закидывали клипами; развесёлых венгерских Parno Graszt, играющих на бидоне, знаю и люблю давно, а вот наивно-китчевых, но трогательных Romano Drom не знала, и ещё он мне рассказал про венгерских же Kalyi Yag, тоже никогда не слышала; я в свою очередь показала Балажу своих кумиро "Taraf de Haïdouks" и особенно как Николае Някшу играет на одной струне...
Но это было потом, вечером, а пока что Балаж предложил мне сходить вечером на джазовый концерт под открытым небом в Старом Городе. Как раз разыгралась гроза, и вся публика, для которой перед зданием библиотеки расставили стулья, перекочевала под крытую колоннаду с противоположной стороны сцены. Так что какое-то время ушло на то, чтобы переставить аппаратуру лицом к колоннаде и перевтыкать втыкалки итд.
На концерт собирается разнообразная публика
А солидная дама, которая сидела на ящике для аппаратуры, оказалась Балажевой учительницей музыки.
Концерт был славный -- простой, но славный, ребята видимо классические симфонические музыканты, влюблённые в джаз и аранжирующие классические вещи в джазовом формате. Исходя из такого описания, всё это должно бы звучать уныло, но на самом деле звучало оно живо и радостно, потому что играли они так, как -- ящитаю -- должен играть музыкант независимо от жанра, образования и всего такого, а именно: каждый из исполнителей (клавишник, контрабасист, барабанщик) занимался любовью со своим инструментом. И я говорю не о чувственных позах, которые скажем Авишай Коэн любит принимать на своих концертах, хватая контрабас за бедро. Я о страсти и отдаче.
Колоннаду, под которой мы стояли, венчала статуя, и в свете прожекторов она становилась лиловой, а дождь -- синим. И всё это вместе, с невозмутимым лиловым Командором, электрически-синим ливнем и густым, страстным джазом, складывалось в цельную, полную картину -- ту, в которой хорошо быть здесь-и-сейчас.
слева, возле статуи (параллельно ей) виднеется синий дождь.
И закончу я совершенно непостижимой штукой, которую увидела у выхода, почти что за шкафом, в мелком секешфехерварском магазинчике био-продуктов.