Пан Халявский и другие. Часть 3.
Продолжу..
«Помочью», иначе «толокой», называется угощенье за работу. Хозяин, желающий какое-нибудь дело справить разом в один день, созывает к себе соседей на работу и ставит за нее сытный обед с пивом и вином. «Помочане» работают и утром и после обеда и в один день управляются с делом. На «помочи» сзывают большей частью крестьяне недостаточные, у которых в семье мало рабочих. Люди богатые, тысячники не делают «помочей». У сельских попов полевые работы все больше «толокой» справляются.
- Слышал, Петруха, у хозяев-то брагу варят,- говорил коренастый рыжеватый парень, стоя за станком и оттачивая ставешок.
- Как не слыхать! - ответил Петруха, весело вертя колесо, двигавшее три станка.- Столы, слышно, хозяин строить задумал. Пантелея Прохорыча завтра в Захлыстино на базар посылает свежину да вино искупать. Угощенье, слышь, будет богатое. Ста полтора либо два народу будут кормить.
- Где ж столы-то рядить? - спросил токарь Матвей.- Я, парень, что-то не слыхивал, чтобы зимой столы ставили. На снегу да на морозе что за столованье! Закрутит мороз, так на воле-то варево смерзнет.
я не зря выделила цитаты..
как хотелось показать будущему сватушку свою жизнь да достаток, и посмотрите- кормить будут не только работников, а и баб с девками да и подростков тоже… да еще и в зимнее время.
Конечно, на такие столы деликатесов не ставили..
Похлебки, щи, пироги всевозможные, самая дешевая еда да сытная.
Но она стоит на столе и ешь не хочу.
А кто откажется от дармовщинки?
«Пан Халявский.»
Заметно батенька были окуражены, что пан полковник изволил быть весел. Услышав громко и приятно поющего чижа в клетке, он похвалил его; как тут же батенька, низко поклонясь, сняли клетку и, вынесши, отдали людям пана полковника, чтобы приняли и бережно довезли до дома, "как вещь, понравившуюся его ясновельможности".
Я б чижа не отдала..)) но это я, а не батенька.))
Впрочем, ясновельможный не очень то хорошо и прилично себя и вел,взяв птичку.. ))
Немного сгодом (спустя несколько), дворецкий внес большой поднос, кругом уставленный серебряными позлащенными чарками; а на другом подносе несли хрустальные - помню, купленные батенькою у приходящего к нам с товарами цесарца - карафины, наполненные разных сортов, вкусов и цветов водками, нарочно для сего маменькою приготовленными. Водки не подносили никому, пока батенька и маменька из своих рук не просили пана полковника. Когда он изволил принять в руки чарку, тогда только начали подносить гостям, и каждый наливал себе желаемой водки, а батенька не переставали упрашивать каждого, чтобы пополнее наливали.
Немного сгодом (спустя несколько) даже растолковали.)))
карафины..)) обожаю их.Сейчас уже не принято напитки подавать в графинах, а жаль.
Стол то как они украшают..
Вот вспомните мне современного писателя, который бы описывал стол с напитками да еще и в графинах. А не вспомните, потому что не пишут об этом.
В советское время еще ставили компоты на стол да морсы в графинах и кувшинах, но и это ушло в никуда. А почему? разве бутылка с напитком лучше смотрится? Или коробка с молоком или соком?
А ведь чаще всего сейчас можно увидеть где угодно эти быстрые завтраки- коробка с хлопьями и пакет с молоком.
Завтрак- вреднее некуда..Корм. Ни желудку наслаждения, ни глазам..
Почему так? потому что проталкивают новые бренды, новые продукты и мода..да,мода..
Но мало кто думает, почему такие большие сроки годности у этих завтраков.
Чем они обработаны, что годами их можно есть? какая тут химия? На коробке этого не написано.
Но это я так - отвлеклась, а тему графинов могу продолжить.))
Старосветские помещики Гоголя все помнят?
Пульхерия Ивановна для меня была занимательнее всего тогда, когда подводила гостя к закуске.
- Вот это, - говорила она, снимая пробку с графина, - водка, настоянная на деревий и шалфей.
Если у кого болят лопатки или поясница, то очень помогает.
Вот это на золототысячник: если в ушах звенит и по лицу лишаи делаются, то очень помогает.
А вот эта - перегнанная на персиковые косточки; вот возьмите рюмку, какой прекрасный запах. Если как-нибудь, вставая с кровати, ударится кто об угол шкапа или стола и набежит на лбу гугля, то стоит только одну рюмочку выпить перед обедом - и все как рукой снимет, в ту же минуту все пройдет, как будто вовсе не бывало.
После этого такой перечет следовал и другим графинам, всегда почти имевшим какие-нибудь целебные свойства. Нагрузивши гостя всею этою аптекою, она подводила его ко множеству стоявших тарелок.
- Вот это грибки с чебрецом! это с гвоздиками и волошскими орехами! Солить их выучила меня туркеня, в то время, когда еще турки были у нас в плену. Такая была добрая туркеня, и незаметно совсем, чтобы турецкую веру исповедовала. Так совсем и ходит, почти как у нас; только свинины не ела: говорит, что у них как-то там в законе запрещено. Вот эти грибки с смородинным листом и мушкатным орехом! А вот это большие травянки: я их еще в первый раз отваривала в уксусе; не знаю, каковы-то они; я узнала секрет от отца Ивана. В маленькой кадушке прежде всего нужно разостлать дубовые листья и потом посыпать перцем и селитрою и положить еще что бывает на нечуй-витере цвет, так этот цвет взять и хвостиками разостлать вверх.
А вот это пирожки! это пирожки с сыром! это с урдою! а вот это те, которые Афанасий Иванович очень любит, с капустою и гречневою кашею.
- Да, - прибавлял Афанасий Иванович, - я их очень люблю; они мягкие и немножко кисленькие.
Вообще Пульхерия Ивановна была чрезвычайно в духе, когда бывали у них гости. Добрая старушка! Она вся принадлежала гостям. Я любил бывать у них, и хотя объедался страшным образом, как и все гостившие у них, хотя мне это было очень вредно, однако ж я всегда бывал рад к ним ехать. Впрочем, я думаю, что не имеет ли самый воздух в Малороссии какого-то особенного свойства, помогающего пищеварению, потому что если бы здесь вздумал кто-нибудь таким образом накушаться, то, без сомнения, вместо постели очутился бы лежащим на столе.
Вот так вот почитаешь про то как лечить гуглю, набежавшую от удара об шкап, да и выпьешь рюмочку персиковой… и все будет в полном порядке.))
и не смешно, а и правда лечит..
а сколько тех графинчиков на столе стояло? и это был только просто обед…
Волошские орешки- это орехи грецкие…
Я б те грибки да пирожки бы с удовольствием попробовала.
И вот снова вспомню гречку.. здесь же квашеная капуста с ней в пирожках..
А пирожки с сыром-это творог, как и урда..
Я про них ничего не расскажу, совсем ничего не знаю..если знаете вы, расскажите..буду очень признательна..
Потчуют напитками в графинах и у Мельникова-Печерского…
Мужской монастырь :
-Коням-то засыпал ли овсеца-то, отец казначей? - спрашивал игумен, переходя из келарни в гостиницу.- Засыпал бы без меры, сколько съедят... Да молви, не забудь, отцу Спиридонию, приезжих-то работников хорошенько бы упокоил...
Ах вы, мои любезненькие! ах вы, касатики мои!.. Каких гостей-то мне бог даровал!.. Беги-ка ты, Трофимушка,- молвил игумен проходившему мимо бельцу,- беги в гостиницу, поставь фонарь на лестнице, да молви, самовар бы на стол ставили, да отец келарь медку бы сотового прислал, да клюковки, да яблочков, что ли, моченых... Ненароком приехали-то вы ко мне, гости любезные,- не взыщите... Не изготовился принять вас как надобно.
В гостинице, в углу большой, небогато, но опрятно убранной горнице, поставлен был стол, и на нем кипел ярко вычищенный самовар. На другом столе отец гостиник Спиридоний расставлял тарелки с груздями, мелкими рыжиками, волнухами и варенными в уксусе белыми грибами, тут же явились и сотовый мед, и моченая брусника, и клюква с медом, моченые яблоки, пряники, финики, изюм и разные орехи. Среди этих закусок и заедок стояло несколько графинов с настойками и наливками, бутылка рому, другая с мадерой ярославской работы.
Домашние напитки уютно и нарядно смотрятся в графинах, покупные спиртные напитки подавались в бутылках. Отец гостиник - как вам эта должность? а была же.
Кстати, поданы спиртные напитки были поданы к чаю..Чай..я вот недавно о нем вспоминала.))
Наверное, нигде больше как в России ему не придается такое многогранное значение.))
Английский чай в 5 часов, это ритуал..
Китайский чай, японский это тоже ритуальные..
русский чай не такой.. к русскому чаю мало подать печенья да варенья или пить его по всем японским правилам..))
А у Гоголя Мертвых душах к чаю подавались и фруктовые наливки у помещицы Коробочки. ))
Вернемся к украинским панам же..
Пан полковник был политичен. Он, не пивши, держал чарку, пока все не налили себе, и тогда принялся пить. Все гости смотрели на него: и если бы он выкушал всю чарку разом, то и они выпили бы так же; но как полковник кушал, прихлебывая, то и они и не смели выпивать прежде его. Когда он изволил морщиться, показывая крепость выкушанной водки, или цмокать губами, любуясь вкусом водки, то и они все делали то же из угождения его ясновельможности.
Пан полковник, выкушавши водку, изволил долго рассматривать чарку и похвалил ее. В самом деле, чарка была отличная: большемерная, тяжеловесная, жарко вызолоченная и с гербом Халявских. Политика требовала и чарку отдать пану полковнику, что батенька с удовольствием и исполнили.
С такой то политикой полдома ясновельможному можно отдать.))
То птичку, то кружку, а пир-то еще и не начался.
А какие церемонии то..не каждому пирующему по душе придутся они придутся- ни попить толком, ни поесть.))
такой обычай бытовал и российской среде.
Если вспомнить Мельникова-Печерского «В лесах» и именины купцовой жены, то и там было не проще с угощением.))
Аксинья Захаровна как поздоровалась с гостями, так и за чай. Уткой переваливаясь с боку на бок, толстая Матрена втащила в горницу и поставила на стол самовар; ради торжественного случая был он вычищен кислотой и как жар горел. На другом столе были расставлены заедки, какими по старому обычаю прежде повсюду, во всех домах угощали гостей перед сбитнем и взварцем, замененными теперь чаем. Этот обычай еще сохранился по городам в купеческих домах, куда не совсем еще проникли нововводные обычаи, по скитам, у тысячников и вообще сколько-нибудь у зажиточных простолюдинов. Заедки были разложены на тарелках и расставлены по столу. Тут были разные сласти: конфеты, пастила, разные пряники, орехи грецкие, американские, волошские и миндальные, фисташки, изюм, урюк, винные ягоды, киевское варенье, финики, яблоки свежие и моченые с брусникой, и вместе с тем икра салфеточная прямо из Астрахани, донской балык, провесная шемая, белорыбица, ветчина, грибы в уксусе и, среди серебряных, золоченых чарочек разной величины и рюмок бемского хрусталя, графины с разноцветными водками и непременная бутылка мадеры. Как Никитишна ни спорила, сколько ни говорила, что не следует готовить к чаю этого стола, что у хороших людей так не водится, Патап Максимыч настоял на своем, убеждая куму-повариху тем, что «ведь не губернатор в гости к нему едет, будут люди свои, старозаветные, такие, что перед чайком от настоечки никогда не прочь».
- Ну-ка, куманек, перед чайком-то хватим по рюмочке,- сказал Патап Максимыч, подводя к столу Ивана Григорьича.
- Какой хочешь? Вот зверобойная, вот полынная, а вот трифоль, а то не хочешь ли сорокатравчатой, что oт сорока недугов целит?
- Ну, пожалуй, сорокатравчатой, коли от сорока недугов она целит,- молвил Иван Григорьич и, налив рюмку, посмотрел на свет, поклонился хозяину, потом хозяйке и выпил, приговаривая:
- С наступающей именинницей!
- Груня, а ты стукнешь по сорокатравчатой али нет? - спросил Патап Максимыч, обращаясь с усмешкой к Аграфене Петровне.
- Не выучилась, тятенька,- весело отвечала Аграфена Петровна.
- Ну, так мадерцы испей; перед чаем нельзя не выпить, беспременно надо живот закрепить,- приставал Патап Максимыч, таща к столу Груню.
-Не мне же первой, постарше меня в горнице есть,- говорила Аграфена Петровна.
К матушке Манефе хозяева с просьбами приступили. Та не соглашалась. Стали просить хоть пригубить, Манефа и пригубить не соглашалась. Наконец после многих и долгих приставаний и просьб, честная мать игуменья согласилась пригубить. Все это так следовало - чин, обряд соблюдался. После матушки игуменьи выпила Никитишна, все-таки уверяя Патапа Максимыча и всех, кто тут был, что у господ в хороших домах так не водится, никто перед чаем ни настойки, ни мадеры не пьет. Потом выпила и Аграфена Петровна без всякого жеманства, выпила и Фленушка после долгих отказов. Пропустила рюмочку и сама хозяюшка, а за ней и Настя с Парашей пригубили.
Иван Григорьич и Патап Максимыч балыком да икрой закусывали, а женщины сластями. Кумовья, «чтоб не хромать», по другой выпили. Затем уселись чай пить. Аксинья Захаровна заварила свежего, шестирублевого.
Патап Максимыч с кумом уселся на диване и начал толковать про последний Городецкий базар и про взятую им поставку. Аграфена Петровна с Настей да Парашей разговаривала.
Посмотрите, какой роскошный стол и только к чаю!
а какие церемонии..)) А как похоже на то, что описывает автор в «Пане Халявском».
Выпей рюмочку без уговоров и станешь притчей во язычех - опозошься.))
Когда я жила в Вильянди, то работала на спичечной фабрике.
Там было много украинцев по найму, причем ехали туда с Закарпатья в основном на заработки...
Бывали в цеху и праздничные столы в складчину.
У кого чего вкусного было - все на стол мечи..)) украинцы, русские, эстонцы, какая разница?
Было весело, но с украинками беда была просто..сидят и ждут когда будут упрашивать выпить рюмку. Не уговариваешь - вроде как неприлично себя ведешь. Пьёшь в одно лицо (два,три-сколько соседей смотря за столом) обратно некрасиво…
А уговаривать начнешь и сам не рад…Вроде как они и не прочь выпить, а кобенятся..
А не уговариваешь выпить- сидят обиженные..
вот и делай,что хочешь…
Может у них там в хате так и прилично, да мы то об этом что знаем?
Явно оттуда из веков понятия…
Чтоб не обидеть украинок, скажу что и среди русских теток были такие ужимки…
Причем потом отказная уделается так, что Господи прости, а сиравно не виноватая -
уговорили же рюмку то взять, не сама ж начала.))
Ладно.. Тут уместно вставить цитату из другой книги.)) кому то приличия да церемонии,
а кому то сплошные страдания с горестями! ))
Нечуй-Левитский «Старосветские матушки и батюшки.»
Сюжет разворачивается с того, кто из молодых священников получит приход.
Или это будет Балабуха, отучившийся в академии или приход получит
дьячок Харитон Мосаковский, ученый местными батюшками.
Сан не малый, значит тут тебе почет с уважением, тут и власть, и не тоже малая..
По местным понятиям положение что надо..
Но было большое НО!
Сан давали только женатому претенденту. Значит и приход получал более ловкий жених..
Но ловкость его и удача зависела от приязни предполагаемой невесты.))
Балабуха получил в жены Олесю после некоих попыток, семья которых которой на людях придерживалась моды и современности, а меж собою все же почитала старые обычаи.))
Получил Балабуха Олесю Терлецкую на свою головушку после урожая тыковок в бричку от более простой Ониси, потому как вздумал на сватании её умничать перед невестой, чего та не стерпела.)) Да и сам он ей не понравился.
ну тыква жениху это отказ…если кто не знает такого обычая…
А влюбилась Онися в Харитона Мосаковского-кудрявого да ласкового молодого, да тонкого в стане синеглазого молодца…
По сюжету две свадьбы последовали…как два противоречия…
Вот о них я и скажу…
первая Олеси, модницы да лентяйки…
- свадьбу откладывать надолго не следует.Через неделю или две сыграем.В субботу пеките шишки и каравай, а в воскресенье и венчание, а то еще,чего доброго, Харитон приход отнимет,- сказала сваха Марта..
- какие шишки,мы не думаем печь шишки,- сказала Терлецкая.
- Это уж слишком попасть по простонародному.
- А как же оно будет,мое, золотце! - вскрикнула Марта.
- Это же будет и не по- модному и не по-божьему. Как же можно играть свадьбу без шишек!
В субботу мы приедем, если попросите, испечем каравай и шишки, да и погуляем и потанцуем по-старинному, - добивалась сваха.
Терлецкая только рукой махнула. Марта стиснула зубы и надулась.
А Бонковский, не обращая внимания на сватов, точил лясы и хохотал с Олесей. Сваты косо посматривали то на Бонковского, то на Олесю и переглядывались между собой. Марта обиделась за шишки и стала прощаться. Балабуха поднялся с места и, очевидно, с большим усилием воли собирался в дорогу. Ему не хотелось оставлять Олесю с Бонковским. Однако гости поговорили, покалякали стоя, условились о дне свадьбы и, не ожидая хорошего ужина, распрощались.
Шишки, это свадебная выпечка, преимущественно обычай, когда эти булочки раздавали соседям, ребятишкам и всем, кто заглянет в свадебный день в дом.
Отказ от традиционной выпечки на этой свадьбе, скажем так, был большой революцией то время.
И какой уж там был ужин после такого приема..
Так или иначе, а свадьбу сыграли и без шишек..
Балабушиха знала, что сваты от Терлецких приедут голодными, и подала ужин. Мельхиседек с Мартой и с Марком Павловичем набросились на ужин, как волки на овцу.
- Когда женишься на Олесе, сынок, то научи ее, как надобно встречать гостей и не выпускать их со двора голодными,- говорила мать сыну, который уплетал ужин так, что даже за ушами трещало.
Вот вам и сватавьё, вот и первый звоночек..))
Объявили день свадьбы.
Жених поехал приглашать на свадьбу родственников и соседей. Родственники и соседи благодарили и отказывались приехать. Он поехал к Мельхиседеку, тот был рад ехать, но только Марта встала на дыбы.
- Ни за что на свете не поеду! - вопила она.
- Это будет не свадьба, а бог его знает что. Каравая не пекут, шишек не пекут. Хотя я и сваха, но осмеяли меня, старуху. Слава богу, я не впервые была свахой.
- Ну, что поделаешь, если они живут по- господски, - сказал Балабуха.
- Пускай живут, как хотят, но хоть сватов пускай накормят по-людски. У них водки не пьют и чарки бог знает какие. Наверное, из-за границы их выписывали, что ли! - разошлась Марта.
Однако она согласилась поехать на свадьбу. Через неделю Терлецкие сыграли свадьбу.
На свадьбе и в самом деле только и было духовных, что жених с родителями и с дядей Мельхиседеком и теткой Мартой да еще один батюшка с дочерьми, живший по соседству. Остальные все были господа и чиновники из Богуслава.
Олеся была в белом платье, с венком из белых роз и весь вечер танцевала с господами и чиновниками.
Балабуха в белом жилете, с белым платком на шее лишь сидел в академической позе и глядел, как Олеся танцевала трамблянпольку и краковяк с Бонковским.
Матушки сидели молча и только подталкивали друг друга локтями.
Богуславские евреи долго играли, долго господа и дамы танцевали. Потом начали разносить гостям чай, затем яблоки, груши, конфеты, орехи. А батюшкам и матушкам хотелось выпить по чарке, хотелось хорошо выпить и закусить, но бутылок и чарок нигде не было видно. Им оставалось только сидеть и смотреть. Сваха Марта все клевала носом, сидя на стуле, и чуть не уснула. Балабушиха толкнула ее и бок и стала осуждать Терлецких.
- Это не свадьба, а какая-то детская панихида с маковиками и коржиками,- сказала Балабушиха Марте.
- Ни каравая тебе, ни шишек, ни свадебных песен по старинному обычаю, - украдкой ответила Марта.
- Если бы ты знала, как мне хочется есть, больше мочи нету!
- А я бы и чарку выпила,- ответила Балабушиха, - меня даже за печенку тянет. Гляди, сестра, как Бонковский прыгает, даже усы трясутся. Накажи его бог! Будто бешеный
козел.
Только в глухую полночь стали накрывать с гол. На столах было понаставлено много тарелок, много стаканов и рюмок, а еды и выпивки было мало, да и то господа и чиновники быстро расхватали. Батюшки и матушки, вопреки старинному свадебному обычаю, поднялись из-за стола голодными и совершенно трезвыми.
- Ох, сестра, я совсем голодная! - тихо шептала Марта Балабушихе.
- Тсс, сестра, ведь и я голодная, - ответила Балабушиха,- долго я буду помнить свадьбу сына. Пусть уже приедут ко мне сваты! Я им покажу, как встречать гостей! Я их и накормлю и напою! От меня не уедут голодными да тверезыми.
- Поехали домой! - прошептал старик Балабуха жене. - Пусть она сгорит, эта свадьба!
- Поехали,- ответила Балабушиха,- потому что, кажется больше ничем мы тут не подкрепимся,- разве танцами да музыкой.
Как бы Терлецкий не наделил сына таким же приданым, как нас вот этим ужином.
Батюшки и матушки распрощались с хозяевами и уехали.
Терлецкая не очень-то уговаривала их остаться.
Скан из книги. Страдальцы.)) Детская панихида да и только.))
Белый наряд невесты тоже господская мода.
Олеся же замуж пойдет по старинке, а я расскажу про её сватовство…))
Мать Ониси была против Москаковского, называла его рыжей чехонью, приход то отдали Балабухе.
Но Балабуха и тут переусердствовал..)) Проповеди стал читать на латыни, говорил долго и муторно,
чем и разочаровал прихожан.Прихожане перестали бывать в церкви, кошелек Балабухи сильно отощал, а Олесе надоело перебиваться с корки на корку и она уехала к родителям.
Таким образом Москаковский и получил приход в родном селе.
А потом поехал к Онисе с радостными новостями.
Пока Прокоповичиха вредничала да ворчала..впрочем вот и сама цитата..
Тем временем Москавский рассказал Онисе о том,
что вильшаницкая община не приняла на приход Балабуху и что владыка все-таки отдал ему Вилшаницу, как этого хотели прихожане.
Онися теперь знала, что при таком обороте дела ее старые родители вмиг остынут и запоют по-иному.
Прокопович с женой вошли в светлицу. Мосаковский поздоровался с ним, низко поклонившись. Прокоповичиха, надувшись, сидела на диване, глядела на стену и молчала. Однако Прокопович был ласковее с Мосаковским, и, не оборачиваясь к жене, велел Онисе принести водки и закуски.
- Да нарежь, Онися, хлеба от той буханки, что лежит в кладовой на самом верху, - сказала Прокоповичиха сердито.
Онися улыбнулась. Сверху лежала черствая буханка. Онися нарезала свежего, мягкого хлеба последней выпечки и принесла бутылку водки.
Выпили по чарке. Мосаковский молчал. Прокоповичиха тоже молчала, уставившись в стену. Прокопович пытался разговаривать, но спросонья только зевал во весь рот. Он поглядел на жену, - она сидела, насупившись, и не собиралась открывать рта.
- Чего это ты, матушка, так пристально глядишь на стену? Мух считаешь или еще что? - спросил Прокопович у жены.
Прокоповичиха сердито глянула на мужа и стала рассматривать печку, будто там была нарисована какая-то очень красивая картина.
В комнате снова воцарилась тишина. Прокопович опять зевнул и перекрестил рот. Все молчали. Прокопович уже начал сердиться на жену.
- Ты, матушка, право, в печку влюбилась.
Глядишь ты на нее, глядишь и глаз не сводишь», - опять стал приставать к жене Прокопович.
- Говори уже ты; мне не о чем говорим», - сердито ответила Прокоповичиха, не
отрывая глаз от печки.
Онися улыбнулась не устами, а глазами.
Мосаковский же глядел на пол.
- Выпьем-ка еще по чарке. Может, чарка нам языки развяжет,- сказал Прокопович Мосаковскому, наливая по второй.
Выпили по второй, и языки в самом деле разнизались. Прокопович стал расспрашивать Мосаковского о Вильшанице, но издалека. Он словно стеснялся спрашивать о том, как Балабуха отбил у Мосаковского вильшанницкий приход. В голове у него вертелся трудный вопрос, и он все время вел разговор вокруг.
- Что же вы, Харитон, теперь собираетесь делан.? - спросил Прокопович у Мосаковского.
- Мне нужно жениться поскорее, чтобы случайно опять кто-либо не отбил у меня Вильшаницы, - сказал Мосаковский.
Прокоповичиха перевела взгляд с печки на дверь.
Как же это так! А куда делся Балабуха? - спросил Прокопович.
- Балабухе пришлось выехать из Вильшаницы, потому что его не приняла община. Владыка все-таки отдал мне вильшаницкий приход- ответил Мосаковский.
Прокоповичиха отвела глаза от дверей вытаращила их на Мосаковского. Глаза Ониси будто хохотали.
- Все-таки вам отдал приход?- даже вскрикнул Прокопович, вскочив с места.
- Отдал. Община настояла на своем. Теперь мне надо торопиться, чтобы приход опять не вырвался из рук, - сказал Мосаковский.
- Харитон, голубчик! Поздравляю вас всего сердца! - крикнул Прокопович и бросился обнимать и целовать Мосаковского.
Прокоповичиха тоже встала с дивана стремительно бросилась обнимать и целовать Мосаковского. Все сразу стали веселыми, разговорчивыми, все говорили, и никто никого не слушал. Прокоповичиха забегала по дому, выскочила в другую комнату и опять вернулась в светлицу. Онися смеялась, закрывшись рукавом.
- Ну, что же, матушка! Раз ты уже посчитала всех мух на стене, тогда ставь магарыч. Выноси наливки, запеканки! Подавай на стол пироги, калачи, какие есть у тебя. Давай заодно и полдник и ужин! - кричал Прокопович.
Прокоповичиха бросилась в кладовую, в кухню, позвала батрачек. В кухне затопили печь. Закудахтали куры под ножом, работник поймал поросенка. В светлицу, словно на крыльях, влетали бутылки с наливками и настойками. Откуда-то взялись пироги со сметаной, бублики с яйцами, маковики, пундики. Пошла чарка за чаркой. Онися принесла тарелки с орехами и инжиром. Всем стало весело.
Мосаковский разговорился, раскраснелся.
Чарка ходила из рук в руки. Бутылки опустошались. Гость и хозяева все полдничали, пока не подоспел ужин. Прокоповичиха начала накрывать стол и ставить ужин.
- А я уж и наварила и напекла, да некому будет ужинать, - сетовала Прокоповичиха. - Хоть бы господь послал каких-нибудь гостей, что ли.
- Правду говоришь, матушка! Если бы господь послал гостей, то в компании больше бы съели и выпили,- промолвил Прокопович.
- Не послать ли к ближним в Сухолисы иди и Черкассы, не пригласить ли батюшек и матушек?
- Да к тому времени уже и солнце зайдет. Там, наверное, спать готовятся,- откликнулась Онися.
Но еще не подали ужин на стол, как дверь заскрипела и в светлицу вошел священник, старший брат Харитона.
- Верно, господь услышал мою молитву и принес вас, будто на крыльях! - прокричал Прокопович, бросаясь обнимать, целовать гостя.
Прокоповичиха тоже бросилась к гостю и прямо повисла у него на шее. Онися целовала ему руки, а Харитон за компанию тоже пошел обниматься с братом, словно не виделся с ним полсотни лет. Все оживленно разговаривали, кричали на всю комнату и уже не знали, где сесть, где стать.
- Теперь мой ужин не пропадет,- сказала Прокоповичиха и побежала в кухню.
Вскоре на столе появилась целая гора нарезанного хлеба и пирогов, бутылки и чарки. Посередине стола на блюде, как на пасху, раскинулся зажаренный поросенок с хреном в зубах. Прокоповичиха положила по краям стола полотенца, чтобы вытирать ими губы и руки. Все уселись за стол, выпили по чарке настойки и так нажали на поросенка, что вскоре от него остались только косточки. После поросенка батрачка принесла еще блюдо жареных цыплят. И цыплята куда-то делись, словно улетели на насест. Вслед за курами на стол прилетели жареные утки, начиненные яблоками, и утки будто нырнули в воду, за утками вскочили в комнату лепешки маком и медом,- и лепешки тоже исчезли. Наливка из бутылок словно уходила в стол, очень быстро возвращалась обратно.
- Ну-ка, хозяйка, пока наши языки еще поворачиваются во рту, поговорим по-божьему о свадьбе. Когда будем играть свадьбу? - спросил Прокопович.
- Воля ваша, отец Степан,- ответил Мосаковский, - а на мой взгляд, откладывать свадьбу нечего.
Сватовство затянулось до глубокой ночи и прощание было столь же горячим и душевным, не хуже встречи гостей на рундуке в Пане Халявском.))
Свадьбу отпраздновали с размахом, гостей поили и кормили почти неделю, гости там и ночевали, чтобы опохмелившись, чудить, дурить да дальше веселиться.))
Как все проходило, расскажу позже.))
«Помочью», иначе «толокой», называется угощенье за работу. Хозяин, желающий какое-нибудь дело справить разом в один день, созывает к себе соседей на работу и ставит за нее сытный обед с пивом и вином. «Помочане» работают и утром и после обеда и в один день управляются с делом. На «помочи» сзывают большей частью крестьяне недостаточные, у которых в семье мало рабочих. Люди богатые, тысячники не делают «помочей». У сельских попов полевые работы все больше «толокой» справляются.
- Слышал, Петруха, у хозяев-то брагу варят,- говорил коренастый рыжеватый парень, стоя за станком и оттачивая ставешок.
- Как не слыхать! - ответил Петруха, весело вертя колесо, двигавшее три станка.- Столы, слышно, хозяин строить задумал. Пантелея Прохорыча завтра в Захлыстино на базар посылает свежину да вино искупать. Угощенье, слышь, будет богатое. Ста полтора либо два народу будут кормить.
- Где ж столы-то рядить? - спросил токарь Матвей.- Я, парень, что-то не слыхивал, чтобы зимой столы ставили. На снегу да на морозе что за столованье! Закрутит мороз, так на воле-то варево смерзнет.
я не зря выделила цитаты..
как хотелось показать будущему сватушку свою жизнь да достаток, и посмотрите- кормить будут не только работников, а и баб с девками да и подростков тоже… да еще и в зимнее время.
Конечно, на такие столы деликатесов не ставили..
Похлебки, щи, пироги всевозможные, самая дешевая еда да сытная.
Но она стоит на столе и ешь не хочу.
А кто откажется от дармовщинки?
«Пан Халявский.»
Заметно батенька были окуражены, что пан полковник изволил быть весел. Услышав громко и приятно поющего чижа в клетке, он похвалил его; как тут же батенька, низко поклонясь, сняли клетку и, вынесши, отдали людям пана полковника, чтобы приняли и бережно довезли до дома, "как вещь, понравившуюся его ясновельможности".
Я б чижа не отдала..)) но это я, а не батенька.))
Впрочем, ясновельможный не очень то хорошо и прилично себя и вел,взяв птичку.. ))
Немного сгодом (спустя несколько), дворецкий внес большой поднос, кругом уставленный серебряными позлащенными чарками; а на другом подносе несли хрустальные - помню, купленные батенькою у приходящего к нам с товарами цесарца - карафины, наполненные разных сортов, вкусов и цветов водками, нарочно для сего маменькою приготовленными. Водки не подносили никому, пока батенька и маменька из своих рук не просили пана полковника. Когда он изволил принять в руки чарку, тогда только начали подносить гостям, и каждый наливал себе желаемой водки, а батенька не переставали упрашивать каждого, чтобы пополнее наливали.
Немного сгодом (спустя несколько) даже растолковали.)))
карафины..)) обожаю их.Сейчас уже не принято напитки подавать в графинах, а жаль.
Стол то как они украшают..
Вот вспомните мне современного писателя, который бы описывал стол с напитками да еще и в графинах. А не вспомните, потому что не пишут об этом.
В советское время еще ставили компоты на стол да морсы в графинах и кувшинах, но и это ушло в никуда. А почему? разве бутылка с напитком лучше смотрится? Или коробка с молоком или соком?
А ведь чаще всего сейчас можно увидеть где угодно эти быстрые завтраки- коробка с хлопьями и пакет с молоком.
Завтрак- вреднее некуда..Корм. Ни желудку наслаждения, ни глазам..
Почему так? потому что проталкивают новые бренды, новые продукты и мода..да,мода..
Но мало кто думает, почему такие большие сроки годности у этих завтраков.
Чем они обработаны, что годами их можно есть? какая тут химия? На коробке этого не написано.
Но это я так - отвлеклась, а тему графинов могу продолжить.))
Старосветские помещики Гоголя все помнят?
Пульхерия Ивановна для меня была занимательнее всего тогда, когда подводила гостя к закуске.
- Вот это, - говорила она, снимая пробку с графина, - водка, настоянная на деревий и шалфей.
Если у кого болят лопатки или поясница, то очень помогает.
Вот это на золототысячник: если в ушах звенит и по лицу лишаи делаются, то очень помогает.
А вот эта - перегнанная на персиковые косточки; вот возьмите рюмку, какой прекрасный запах. Если как-нибудь, вставая с кровати, ударится кто об угол шкапа или стола и набежит на лбу гугля, то стоит только одну рюмочку выпить перед обедом - и все как рукой снимет, в ту же минуту все пройдет, как будто вовсе не бывало.
После этого такой перечет следовал и другим графинам, всегда почти имевшим какие-нибудь целебные свойства. Нагрузивши гостя всею этою аптекою, она подводила его ко множеству стоявших тарелок.
- Вот это грибки с чебрецом! это с гвоздиками и волошскими орехами! Солить их выучила меня туркеня, в то время, когда еще турки были у нас в плену. Такая была добрая туркеня, и незаметно совсем, чтобы турецкую веру исповедовала. Так совсем и ходит, почти как у нас; только свинины не ела: говорит, что у них как-то там в законе запрещено. Вот эти грибки с смородинным листом и мушкатным орехом! А вот это большие травянки: я их еще в первый раз отваривала в уксусе; не знаю, каковы-то они; я узнала секрет от отца Ивана. В маленькой кадушке прежде всего нужно разостлать дубовые листья и потом посыпать перцем и селитрою и положить еще что бывает на нечуй-витере цвет, так этот цвет взять и хвостиками разостлать вверх.
А вот это пирожки! это пирожки с сыром! это с урдою! а вот это те, которые Афанасий Иванович очень любит, с капустою и гречневою кашею.
- Да, - прибавлял Афанасий Иванович, - я их очень люблю; они мягкие и немножко кисленькие.
Вообще Пульхерия Ивановна была чрезвычайно в духе, когда бывали у них гости. Добрая старушка! Она вся принадлежала гостям. Я любил бывать у них, и хотя объедался страшным образом, как и все гостившие у них, хотя мне это было очень вредно, однако ж я всегда бывал рад к ним ехать. Впрочем, я думаю, что не имеет ли самый воздух в Малороссии какого-то особенного свойства, помогающего пищеварению, потому что если бы здесь вздумал кто-нибудь таким образом накушаться, то, без сомнения, вместо постели очутился бы лежащим на столе.
Вот так вот почитаешь про то как лечить гуглю, набежавшую от удара об шкап, да и выпьешь рюмочку персиковой… и все будет в полном порядке.))
и не смешно, а и правда лечит..
а сколько тех графинчиков на столе стояло? и это был только просто обед…
Волошские орешки- это орехи грецкие…
Я б те грибки да пирожки бы с удовольствием попробовала.
И вот снова вспомню гречку.. здесь же квашеная капуста с ней в пирожках..
А пирожки с сыром-это творог, как и урда..
Я про них ничего не расскажу, совсем ничего не знаю..если знаете вы, расскажите..буду очень признательна..
Потчуют напитками в графинах и у Мельникова-Печерского…
Мужской монастырь :
-Коням-то засыпал ли овсеца-то, отец казначей? - спрашивал игумен, переходя из келарни в гостиницу.- Засыпал бы без меры, сколько съедят... Да молви, не забудь, отцу Спиридонию, приезжих-то работников хорошенько бы упокоил...
Ах вы, мои любезненькие! ах вы, касатики мои!.. Каких гостей-то мне бог даровал!.. Беги-ка ты, Трофимушка,- молвил игумен проходившему мимо бельцу,- беги в гостиницу, поставь фонарь на лестнице, да молви, самовар бы на стол ставили, да отец келарь медку бы сотового прислал, да клюковки, да яблочков, что ли, моченых... Ненароком приехали-то вы ко мне, гости любезные,- не взыщите... Не изготовился принять вас как надобно.
В гостинице, в углу большой, небогато, но опрятно убранной горнице, поставлен был стол, и на нем кипел ярко вычищенный самовар. На другом столе отец гостиник Спиридоний расставлял тарелки с груздями, мелкими рыжиками, волнухами и варенными в уксусе белыми грибами, тут же явились и сотовый мед, и моченая брусника, и клюква с медом, моченые яблоки, пряники, финики, изюм и разные орехи. Среди этих закусок и заедок стояло несколько графинов с настойками и наливками, бутылка рому, другая с мадерой ярославской работы.
Домашние напитки уютно и нарядно смотрятся в графинах, покупные спиртные напитки подавались в бутылках. Отец гостиник - как вам эта должность? а была же.
Кстати, поданы спиртные напитки были поданы к чаю..Чай..я вот недавно о нем вспоминала.))
Наверное, нигде больше как в России ему не придается такое многогранное значение.))
Английский чай в 5 часов, это ритуал..
Китайский чай, японский это тоже ритуальные..
русский чай не такой.. к русскому чаю мало подать печенья да варенья или пить его по всем японским правилам..))
А у Гоголя Мертвых душах к чаю подавались и фруктовые наливки у помещицы Коробочки. ))
Вернемся к украинским панам же..
Пан полковник был политичен. Он, не пивши, держал чарку, пока все не налили себе, и тогда принялся пить. Все гости смотрели на него: и если бы он выкушал всю чарку разом, то и они выпили бы так же; но как полковник кушал, прихлебывая, то и они и не смели выпивать прежде его. Когда он изволил морщиться, показывая крепость выкушанной водки, или цмокать губами, любуясь вкусом водки, то и они все делали то же из угождения его ясновельможности.
Пан полковник, выкушавши водку, изволил долго рассматривать чарку и похвалил ее. В самом деле, чарка была отличная: большемерная, тяжеловесная, жарко вызолоченная и с гербом Халявских. Политика требовала и чарку отдать пану полковнику, что батенька с удовольствием и исполнили.
С такой то политикой полдома ясновельможному можно отдать.))
То птичку, то кружку, а пир-то еще и не начался.
А какие церемонии то..не каждому пирующему по душе придутся они придутся- ни попить толком, ни поесть.))
такой обычай бытовал и российской среде.
Если вспомнить Мельникова-Печерского «В лесах» и именины купцовой жены, то и там было не проще с угощением.))
Аксинья Захаровна как поздоровалась с гостями, так и за чай. Уткой переваливаясь с боку на бок, толстая Матрена втащила в горницу и поставила на стол самовар; ради торжественного случая был он вычищен кислотой и как жар горел. На другом столе были расставлены заедки, какими по старому обычаю прежде повсюду, во всех домах угощали гостей перед сбитнем и взварцем, замененными теперь чаем. Этот обычай еще сохранился по городам в купеческих домах, куда не совсем еще проникли нововводные обычаи, по скитам, у тысячников и вообще сколько-нибудь у зажиточных простолюдинов. Заедки были разложены на тарелках и расставлены по столу. Тут были разные сласти: конфеты, пастила, разные пряники, орехи грецкие, американские, волошские и миндальные, фисташки, изюм, урюк, винные ягоды, киевское варенье, финики, яблоки свежие и моченые с брусникой, и вместе с тем икра салфеточная прямо из Астрахани, донской балык, провесная шемая, белорыбица, ветчина, грибы в уксусе и, среди серебряных, золоченых чарочек разной величины и рюмок бемского хрусталя, графины с разноцветными водками и непременная бутылка мадеры. Как Никитишна ни спорила, сколько ни говорила, что не следует готовить к чаю этого стола, что у хороших людей так не водится, Патап Максимыч настоял на своем, убеждая куму-повариху тем, что «ведь не губернатор в гости к нему едет, будут люди свои, старозаветные, такие, что перед чайком от настоечки никогда не прочь».
- Ну-ка, куманек, перед чайком-то хватим по рюмочке,- сказал Патап Максимыч, подводя к столу Ивана Григорьича.
- Какой хочешь? Вот зверобойная, вот полынная, а вот трифоль, а то не хочешь ли сорокатравчатой, что oт сорока недугов целит?
- Ну, пожалуй, сорокатравчатой, коли от сорока недугов она целит,- молвил Иван Григорьич и, налив рюмку, посмотрел на свет, поклонился хозяину, потом хозяйке и выпил, приговаривая:
- С наступающей именинницей!
- Груня, а ты стукнешь по сорокатравчатой али нет? - спросил Патап Максимыч, обращаясь с усмешкой к Аграфене Петровне.
- Не выучилась, тятенька,- весело отвечала Аграфена Петровна.
- Ну, так мадерцы испей; перед чаем нельзя не выпить, беспременно надо живот закрепить,- приставал Патап Максимыч, таща к столу Груню.
-Не мне же первой, постарше меня в горнице есть,- говорила Аграфена Петровна.
К матушке Манефе хозяева с просьбами приступили. Та не соглашалась. Стали просить хоть пригубить, Манефа и пригубить не соглашалась. Наконец после многих и долгих приставаний и просьб, честная мать игуменья согласилась пригубить. Все это так следовало - чин, обряд соблюдался. После матушки игуменьи выпила Никитишна, все-таки уверяя Патапа Максимыча и всех, кто тут был, что у господ в хороших домах так не водится, никто перед чаем ни настойки, ни мадеры не пьет. Потом выпила и Аграфена Петровна без всякого жеманства, выпила и Фленушка после долгих отказов. Пропустила рюмочку и сама хозяюшка, а за ней и Настя с Парашей пригубили.
Иван Григорьич и Патап Максимыч балыком да икрой закусывали, а женщины сластями. Кумовья, «чтоб не хромать», по другой выпили. Затем уселись чай пить. Аксинья Захаровна заварила свежего, шестирублевого.
Патап Максимыч с кумом уселся на диване и начал толковать про последний Городецкий базар и про взятую им поставку. Аграфена Петровна с Настей да Парашей разговаривала.
Посмотрите, какой роскошный стол и только к чаю!
а какие церемонии..)) А как похоже на то, что описывает автор в «Пане Халявском».
Выпей рюмочку без уговоров и станешь притчей во язычех - опозошься.))
Когда я жила в Вильянди, то работала на спичечной фабрике.
Там было много украинцев по найму, причем ехали туда с Закарпатья в основном на заработки...
Бывали в цеху и праздничные столы в складчину.
У кого чего вкусного было - все на стол мечи..)) украинцы, русские, эстонцы, какая разница?
Было весело, но с украинками беда была просто..сидят и ждут когда будут упрашивать выпить рюмку. Не уговариваешь - вроде как неприлично себя ведешь. Пьёшь в одно лицо (два,три-сколько соседей смотря за столом) обратно некрасиво…
А уговаривать начнешь и сам не рад…Вроде как они и не прочь выпить, а кобенятся..
А не уговариваешь выпить- сидят обиженные..
вот и делай,что хочешь…
Может у них там в хате так и прилично, да мы то об этом что знаем?
Явно оттуда из веков понятия…
Чтоб не обидеть украинок, скажу что и среди русских теток были такие ужимки…
Причем потом отказная уделается так, что Господи прости, а сиравно не виноватая -
уговорили же рюмку то взять, не сама ж начала.))
Ладно.. Тут уместно вставить цитату из другой книги.)) кому то приличия да церемонии,
а кому то сплошные страдания с горестями! ))
Нечуй-Левитский «Старосветские матушки и батюшки.»
Сюжет разворачивается с того, кто из молодых священников получит приход.
Или это будет Балабуха, отучившийся в академии или приход получит
дьячок Харитон Мосаковский, ученый местными батюшками.
Сан не малый, значит тут тебе почет с уважением, тут и власть, и не тоже малая..
По местным понятиям положение что надо..
Но было большое НО!
Сан давали только женатому претенденту. Значит и приход получал более ловкий жених..
Но ловкость его и удача зависела от приязни предполагаемой невесты.))
Балабуха получил в жены Олесю после некоих попыток, семья которых которой на людях придерживалась моды и современности, а меж собою все же почитала старые обычаи.))
Получил Балабуха Олесю Терлецкую на свою головушку после урожая тыковок в бричку от более простой Ониси, потому как вздумал на сватании её умничать перед невестой, чего та не стерпела.)) Да и сам он ей не понравился.
ну тыква жениху это отказ…если кто не знает такого обычая…
А влюбилась Онися в Харитона Мосаковского-кудрявого да ласкового молодого, да тонкого в стане синеглазого молодца…
По сюжету две свадьбы последовали…как два противоречия…
Вот о них я и скажу…
первая Олеси, модницы да лентяйки…
- свадьбу откладывать надолго не следует.Через неделю или две сыграем.В субботу пеките шишки и каравай, а в воскресенье и венчание, а то еще,чего доброго, Харитон приход отнимет,- сказала сваха Марта..
- какие шишки,мы не думаем печь шишки,- сказала Терлецкая.
- Это уж слишком попасть по простонародному.
- А как же оно будет,мое, золотце! - вскрикнула Марта.
- Это же будет и не по- модному и не по-божьему. Как же можно играть свадьбу без шишек!
В субботу мы приедем, если попросите, испечем каравай и шишки, да и погуляем и потанцуем по-старинному, - добивалась сваха.
Терлецкая только рукой махнула. Марта стиснула зубы и надулась.
А Бонковский, не обращая внимания на сватов, точил лясы и хохотал с Олесей. Сваты косо посматривали то на Бонковского, то на Олесю и переглядывались между собой. Марта обиделась за шишки и стала прощаться. Балабуха поднялся с места и, очевидно, с большим усилием воли собирался в дорогу. Ему не хотелось оставлять Олесю с Бонковским. Однако гости поговорили, покалякали стоя, условились о дне свадьбы и, не ожидая хорошего ужина, распрощались.
Шишки, это свадебная выпечка, преимущественно обычай, когда эти булочки раздавали соседям, ребятишкам и всем, кто заглянет в свадебный день в дом.
Отказ от традиционной выпечки на этой свадьбе, скажем так, был большой революцией то время.
И какой уж там был ужин после такого приема..
Так или иначе, а свадьбу сыграли и без шишек..
Балабушиха знала, что сваты от Терлецких приедут голодными, и подала ужин. Мельхиседек с Мартой и с Марком Павловичем набросились на ужин, как волки на овцу.
- Когда женишься на Олесе, сынок, то научи ее, как надобно встречать гостей и не выпускать их со двора голодными,- говорила мать сыну, который уплетал ужин так, что даже за ушами трещало.
Вот вам и сватавьё, вот и первый звоночек..))
Объявили день свадьбы.
Жених поехал приглашать на свадьбу родственников и соседей. Родственники и соседи благодарили и отказывались приехать. Он поехал к Мельхиседеку, тот был рад ехать, но только Марта встала на дыбы.
- Ни за что на свете не поеду! - вопила она.
- Это будет не свадьба, а бог его знает что. Каравая не пекут, шишек не пекут. Хотя я и сваха, но осмеяли меня, старуху. Слава богу, я не впервые была свахой.
- Ну, что поделаешь, если они живут по- господски, - сказал Балабуха.
- Пускай живут, как хотят, но хоть сватов пускай накормят по-людски. У них водки не пьют и чарки бог знает какие. Наверное, из-за границы их выписывали, что ли! - разошлась Марта.
Однако она согласилась поехать на свадьбу. Через неделю Терлецкие сыграли свадьбу.
На свадьбе и в самом деле только и было духовных, что жених с родителями и с дядей Мельхиседеком и теткой Мартой да еще один батюшка с дочерьми, живший по соседству. Остальные все были господа и чиновники из Богуслава.
Олеся была в белом платье, с венком из белых роз и весь вечер танцевала с господами и чиновниками.
Балабуха в белом жилете, с белым платком на шее лишь сидел в академической позе и глядел, как Олеся танцевала трамблянпольку и краковяк с Бонковским.
Матушки сидели молча и только подталкивали друг друга локтями.
Богуславские евреи долго играли, долго господа и дамы танцевали. Потом начали разносить гостям чай, затем яблоки, груши, конфеты, орехи. А батюшкам и матушкам хотелось выпить по чарке, хотелось хорошо выпить и закусить, но бутылок и чарок нигде не было видно. Им оставалось только сидеть и смотреть. Сваха Марта все клевала носом, сидя на стуле, и чуть не уснула. Балабушиха толкнула ее и бок и стала осуждать Терлецких.
- Это не свадьба, а какая-то детская панихида с маковиками и коржиками,- сказала Балабушиха Марте.
- Ни каравая тебе, ни шишек, ни свадебных песен по старинному обычаю, - украдкой ответила Марта.
- Если бы ты знала, как мне хочется есть, больше мочи нету!
- А я бы и чарку выпила,- ответила Балабушиха, - меня даже за печенку тянет. Гляди, сестра, как Бонковский прыгает, даже усы трясутся. Накажи его бог! Будто бешеный
козел.
Только в глухую полночь стали накрывать с гол. На столах было понаставлено много тарелок, много стаканов и рюмок, а еды и выпивки было мало, да и то господа и чиновники быстро расхватали. Батюшки и матушки, вопреки старинному свадебному обычаю, поднялись из-за стола голодными и совершенно трезвыми.
- Ох, сестра, я совсем голодная! - тихо шептала Марта Балабушихе.
- Тсс, сестра, ведь и я голодная, - ответила Балабушиха,- долго я буду помнить свадьбу сына. Пусть уже приедут ко мне сваты! Я им покажу, как встречать гостей! Я их и накормлю и напою! От меня не уедут голодными да тверезыми.
- Поехали домой! - прошептал старик Балабуха жене. - Пусть она сгорит, эта свадьба!
- Поехали,- ответила Балабушиха,- потому что, кажется больше ничем мы тут не подкрепимся,- разве танцами да музыкой.
Как бы Терлецкий не наделил сына таким же приданым, как нас вот этим ужином.
Батюшки и матушки распрощались с хозяевами и уехали.
Терлецкая не очень-то уговаривала их остаться.
Скан из книги. Страдальцы.)) Детская панихида да и только.))
Белый наряд невесты тоже господская мода.
Олеся же замуж пойдет по старинке, а я расскажу про её сватовство…))
Мать Ониси была против Москаковского, называла его рыжей чехонью, приход то отдали Балабухе.
Но Балабуха и тут переусердствовал..)) Проповеди стал читать на латыни, говорил долго и муторно,
чем и разочаровал прихожан.Прихожане перестали бывать в церкви, кошелек Балабухи сильно отощал, а Олесе надоело перебиваться с корки на корку и она уехала к родителям.
Таким образом Москаковский и получил приход в родном селе.
А потом поехал к Онисе с радостными новостями.
Пока Прокоповичиха вредничала да ворчала..впрочем вот и сама цитата..
Тем временем Москавский рассказал Онисе о том,
что вильшаницкая община не приняла на приход Балабуху и что владыка все-таки отдал ему Вилшаницу, как этого хотели прихожане.
Онися теперь знала, что при таком обороте дела ее старые родители вмиг остынут и запоют по-иному.
Прокопович с женой вошли в светлицу. Мосаковский поздоровался с ним, низко поклонившись. Прокоповичиха, надувшись, сидела на диване, глядела на стену и молчала. Однако Прокопович был ласковее с Мосаковским, и, не оборачиваясь к жене, велел Онисе принести водки и закуски.
- Да нарежь, Онися, хлеба от той буханки, что лежит в кладовой на самом верху, - сказала Прокоповичиха сердито.
Онися улыбнулась. Сверху лежала черствая буханка. Онися нарезала свежего, мягкого хлеба последней выпечки и принесла бутылку водки.
Выпили по чарке. Мосаковский молчал. Прокоповичиха тоже молчала, уставившись в стену. Прокопович пытался разговаривать, но спросонья только зевал во весь рот. Он поглядел на жену, - она сидела, насупившись, и не собиралась открывать рта.
- Чего это ты, матушка, так пристально глядишь на стену? Мух считаешь или еще что? - спросил Прокопович у жены.
Прокоповичиха сердито глянула на мужа и стала рассматривать печку, будто там была нарисована какая-то очень красивая картина.
В комнате снова воцарилась тишина. Прокопович опять зевнул и перекрестил рот. Все молчали. Прокопович уже начал сердиться на жену.
- Ты, матушка, право, в печку влюбилась.
Глядишь ты на нее, глядишь и глаз не сводишь», - опять стал приставать к жене Прокопович.
- Говори уже ты; мне не о чем говорим», - сердито ответила Прокоповичиха, не
отрывая глаз от печки.
Онися улыбнулась не устами, а глазами.
Мосаковский же глядел на пол.
- Выпьем-ка еще по чарке. Может, чарка нам языки развяжет,- сказал Прокопович Мосаковскому, наливая по второй.
Выпили по второй, и языки в самом деле разнизались. Прокопович стал расспрашивать Мосаковского о Вильшанице, но издалека. Он словно стеснялся спрашивать о том, как Балабуха отбил у Мосаковского вильшанницкий приход. В голове у него вертелся трудный вопрос, и он все время вел разговор вокруг.
- Что же вы, Харитон, теперь собираетесь делан.? - спросил Прокопович у Мосаковского.
- Мне нужно жениться поскорее, чтобы случайно опять кто-либо не отбил у меня Вильшаницы, - сказал Мосаковский.
Прокоповичиха перевела взгляд с печки на дверь.
Как же это так! А куда делся Балабуха? - спросил Прокопович.
- Балабухе пришлось выехать из Вильшаницы, потому что его не приняла община. Владыка все-таки отдал мне вильшаницкий приход- ответил Мосаковский.
Прокоповичиха отвела глаза от дверей вытаращила их на Мосаковского. Глаза Ониси будто хохотали.
- Все-таки вам отдал приход?- даже вскрикнул Прокопович, вскочив с места.
- Отдал. Община настояла на своем. Теперь мне надо торопиться, чтобы приход опять не вырвался из рук, - сказал Мосаковский.
- Харитон, голубчик! Поздравляю вас всего сердца! - крикнул Прокопович и бросился обнимать и целовать Мосаковского.
Прокоповичиха тоже встала с дивана стремительно бросилась обнимать и целовать Мосаковского. Все сразу стали веселыми, разговорчивыми, все говорили, и никто никого не слушал. Прокоповичиха забегала по дому, выскочила в другую комнату и опять вернулась в светлицу. Онися смеялась, закрывшись рукавом.
- Ну, что же, матушка! Раз ты уже посчитала всех мух на стене, тогда ставь магарыч. Выноси наливки, запеканки! Подавай на стол пироги, калачи, какие есть у тебя. Давай заодно и полдник и ужин! - кричал Прокопович.
Прокоповичиха бросилась в кладовую, в кухню, позвала батрачек. В кухне затопили печь. Закудахтали куры под ножом, работник поймал поросенка. В светлицу, словно на крыльях, влетали бутылки с наливками и настойками. Откуда-то взялись пироги со сметаной, бублики с яйцами, маковики, пундики. Пошла чарка за чаркой. Онися принесла тарелки с орехами и инжиром. Всем стало весело.
Мосаковский разговорился, раскраснелся.
Чарка ходила из рук в руки. Бутылки опустошались. Гость и хозяева все полдничали, пока не подоспел ужин. Прокоповичиха начала накрывать стол и ставить ужин.
- А я уж и наварила и напекла, да некому будет ужинать, - сетовала Прокоповичиха. - Хоть бы господь послал каких-нибудь гостей, что ли.
- Правду говоришь, матушка! Если бы господь послал гостей, то в компании больше бы съели и выпили,- промолвил Прокопович.
- Не послать ли к ближним в Сухолисы иди и Черкассы, не пригласить ли батюшек и матушек?
- Да к тому времени уже и солнце зайдет. Там, наверное, спать готовятся,- откликнулась Онися.
Но еще не подали ужин на стол, как дверь заскрипела и в светлицу вошел священник, старший брат Харитона.
- Верно, господь услышал мою молитву и принес вас, будто на крыльях! - прокричал Прокопович, бросаясь обнимать, целовать гостя.
Прокоповичиха тоже бросилась к гостю и прямо повисла у него на шее. Онися целовала ему руки, а Харитон за компанию тоже пошел обниматься с братом, словно не виделся с ним полсотни лет. Все оживленно разговаривали, кричали на всю комнату и уже не знали, где сесть, где стать.
- Теперь мой ужин не пропадет,- сказала Прокоповичиха и побежала в кухню.
Вскоре на столе появилась целая гора нарезанного хлеба и пирогов, бутылки и чарки. Посередине стола на блюде, как на пасху, раскинулся зажаренный поросенок с хреном в зубах. Прокоповичиха положила по краям стола полотенца, чтобы вытирать ими губы и руки. Все уселись за стол, выпили по чарке настойки и так нажали на поросенка, что вскоре от него остались только косточки. После поросенка батрачка принесла еще блюдо жареных цыплят. И цыплята куда-то делись, словно улетели на насест. Вслед за курами на стол прилетели жареные утки, начиненные яблоками, и утки будто нырнули в воду, за утками вскочили в комнату лепешки маком и медом,- и лепешки тоже исчезли. Наливка из бутылок словно уходила в стол, очень быстро возвращалась обратно.
- Ну-ка, хозяйка, пока наши языки еще поворачиваются во рту, поговорим по-божьему о свадьбе. Когда будем играть свадьбу? - спросил Прокопович.
- Воля ваша, отец Степан,- ответил Мосаковский, - а на мой взгляд, откладывать свадьбу нечего.
Сватовство затянулось до глубокой ночи и прощание было столь же горячим и душевным, не хуже встречи гостей на рундуке в Пане Халявском.))
Свадьбу отпраздновали с размахом, гостей поили и кормили почти неделю, гости там и ночевали, чтобы опохмелившись, чудить, дурить да дальше веселиться.))
Как все проходило, расскажу позже.))