Приближение к Снежной Королеве.
Рассказывают, будто последними словами отца Андерсена были: «Вот идёт Ледяная Дева и она пришла ко мне». А мать в утешение сыну сказала: «Не плачь, бесполезно звать его, он умер, Ледяная Дева унесла его».
В 1918 году умирающий от голода в большевистской России гениальный русский философ Василий Розанов диктовал своей дочери:
"От лучинки к лучинке, Надя, опять зажигай лучинку, скорей, некогда ждать, сейчас потухнет. Пока она горит, мы напишем ещё на рубль. Что такое сейчас Розанов? Странное дело, что эти кости, такими ужасными углами поднимающиеся под тупым углом одна к другой, действительно говорят об образе всякого умирающего. Говорят именно фигурою, именно своими ужасными изломами. Всё криво, всё не гибко, всё высохло. Мозга очевидно нет, жалкие тряпки тела. Я думаю даже для физиолога важно внутреннее ощущение так называемого внутреннего мозгового удара тела. Вот оно: тело покрывается странным выпотом, который нельзя иначе сравнить ни с чем, как мёртвой водой. Она переполняет всё существо человека до последних тканей. И это есть именно мёртвая вода, а не живая. Убийственная своей мертвечиной. Дрожание и озноб внутренний не поддаются ничему ощущаемому. Ткани тела кажутся опущенными в холодную лютую воду. И никакой надежды согреться. Всё раскаленное, горячее представляется неизреченным блаженством, совершенно недоступным смертному и судьбе смертного. Поэтому «ад» или пламя не представляют ничего грозного, а скорее желанное. Это всё для согревания, а согревание только и желаемо. Ткань тела, эти мотающиеся тряпки и углы представляются не в целом, а в каких-то безумных подробностях, отвратительных и смешных, размоченными в воде адского холода. И кажется кроме озноба ничего в природе даже не существует. Поэтому умирание, по крайней мере от удара - представляет собою зрелище совершенно иное, чем обыкновенно думается. Это холод, холод и холод, мёртвый холод и больше ничего. Кроме того, всё тело представляется надтреснутым, состоящим из мелких раздробленных лучинок, где каждая представляется трущею и раздражающею остальные. Всё вообще представляет изломы, трение и страдание. Состояние духа - ego - никакого. Потому что и духа нет. Есть только материя измождённая, похожая на тряпку, наброшенную на крючки. До завтра. Ничто физиологическое на ум не приходит. Хотя странным образом тело так изнемождено, что духовного тоже ничего не приходит на ум. Адская мука - вот она налицо. В этой мёртвой воде, в этой растворённости всех тканей тела в ней. Это чёрные воды Стикса, воистину узнаю их образ" (продиктовано В. В. Розановым его дочери Надежде в декабре 1918 года, за 1,5 месяца до смерти Источник).
В данной связи вспоминается чёрный лебедь Туонелы, мира мёртвых финской "Калевалы". Черны воды Туонелы. Не плещется в Туонеле рыба, не растут, извиваясь, водоросли: не для живых течёт эта река. Только плавает, грациозно скользя по зеркальной чёрной поверхности, лебедь. Встречает он каждого, кто отжив свой срок, спускается к водам мёртвой реки.
"Калевала" говорит о хозяйке Туонелы. С другой стороны, средневековые германские легенды говорят о фрау Холле. Германистка Эрика Тимм предполагает, что имя «Холле» («Милостивая») первоначально было прозвищем германской богини Фригг [1], которое обособилось в самостоятельное имя после христианизации (потому что прилюдно поминать имена языческих богов было нельзя, а отказаться от них совсем - трудно). В то же время фрау Холле связана с миром мёртвых, что роднит её со скандинавской Хель. Чаще всего фрау Холле появляется зимой, и есть легенды, в которых она мчится по небу на чёрном коне, со свитой из ведьм, которые летят вслед за ней на зачарованных прялках. Фрау Холле, она же госпожа Хольда, считалась также и предводительницей Дикой охоты. Спутниками Хольды считались не только люди, но и животные, в частности, дикие гуси. Это гуси-лебеди из наших народных сказок.
И перед нами вырисовывается образ Снежной королевы Андерсена.
----------------------------------------------------------------------------------------
[1] Кстати, слово "фригидный" (мед. холодный, безразличный в половых отношениях или неготовый к ним) происходит от лат. frigidus «холодный», из frigere «охлаждаться, остывать».
В 1918 году умирающий от голода в большевистской России гениальный русский философ Василий Розанов диктовал своей дочери:
"От лучинки к лучинке, Надя, опять зажигай лучинку, скорей, некогда ждать, сейчас потухнет. Пока она горит, мы напишем ещё на рубль. Что такое сейчас Розанов? Странное дело, что эти кости, такими ужасными углами поднимающиеся под тупым углом одна к другой, действительно говорят об образе всякого умирающего. Говорят именно фигурою, именно своими ужасными изломами. Всё криво, всё не гибко, всё высохло. Мозга очевидно нет, жалкие тряпки тела. Я думаю даже для физиолога важно внутреннее ощущение так называемого внутреннего мозгового удара тела. Вот оно: тело покрывается странным выпотом, который нельзя иначе сравнить ни с чем, как мёртвой водой. Она переполняет всё существо человека до последних тканей. И это есть именно мёртвая вода, а не живая. Убийственная своей мертвечиной. Дрожание и озноб внутренний не поддаются ничему ощущаемому. Ткани тела кажутся опущенными в холодную лютую воду. И никакой надежды согреться. Всё раскаленное, горячее представляется неизреченным блаженством, совершенно недоступным смертному и судьбе смертного. Поэтому «ад» или пламя не представляют ничего грозного, а скорее желанное. Это всё для согревания, а согревание только и желаемо. Ткань тела, эти мотающиеся тряпки и углы представляются не в целом, а в каких-то безумных подробностях, отвратительных и смешных, размоченными в воде адского холода. И кажется кроме озноба ничего в природе даже не существует. Поэтому умирание, по крайней мере от удара - представляет собою зрелище совершенно иное, чем обыкновенно думается. Это холод, холод и холод, мёртвый холод и больше ничего. Кроме того, всё тело представляется надтреснутым, состоящим из мелких раздробленных лучинок, где каждая представляется трущею и раздражающею остальные. Всё вообще представляет изломы, трение и страдание. Состояние духа - ego - никакого. Потому что и духа нет. Есть только материя измождённая, похожая на тряпку, наброшенную на крючки. До завтра. Ничто физиологическое на ум не приходит. Хотя странным образом тело так изнемождено, что духовного тоже ничего не приходит на ум. Адская мука - вот она налицо. В этой мёртвой воде, в этой растворённости всех тканей тела в ней. Это чёрные воды Стикса, воистину узнаю их образ" (продиктовано В. В. Розановым его дочери Надежде в декабре 1918 года, за 1,5 месяца до смерти Источник).
В данной связи вспоминается чёрный лебедь Туонелы, мира мёртвых финской "Калевалы". Черны воды Туонелы. Не плещется в Туонеле рыба, не растут, извиваясь, водоросли: не для живых течёт эта река. Только плавает, грациозно скользя по зеркальной чёрной поверхности, лебедь. Встречает он каждого, кто отжив свой срок, спускается к водам мёртвой реки.
"Калевала" говорит о хозяйке Туонелы. С другой стороны, средневековые германские легенды говорят о фрау Холле. Германистка Эрика Тимм предполагает, что имя «Холле» («Милостивая») первоначально было прозвищем германской богини Фригг [1], которое обособилось в самостоятельное имя после христианизации (потому что прилюдно поминать имена языческих богов было нельзя, а отказаться от них совсем - трудно). В то же время фрау Холле связана с миром мёртвых, что роднит её со скандинавской Хель. Чаще всего фрау Холле появляется зимой, и есть легенды, в которых она мчится по небу на чёрном коне, со свитой из ведьм, которые летят вслед за ней на зачарованных прялках. Фрау Холле, она же госпожа Хольда, считалась также и предводительницей Дикой охоты. Спутниками Хольды считались не только люди, но и животные, в частности, дикие гуси. Это гуси-лебеди из наших народных сказок.
И перед нами вырисовывается образ Снежной королевы Андерсена.
----------------------------------------------------------------------------------------
[1] Кстати, слово "фригидный" (мед. холодный, безразличный в половых отношениях или неготовый к ним) происходит от лат. frigidus «холодный», из frigere «охлаждаться, остывать».