Ауто-психо-анализ
Психологам (причем далеко за пределами Британии) давно известно: влияние стресса на обучаемость - двоякое. Сильный стресс разрушает мотивацию, в том числе приглушает познавательную активность. Когда эмоции зашкаливают - в голове туман и человек не в состоянии запомнить новый опыт. Тем не менее, умеренное отрицательное подкрепление - часто действенный метод привития новых навыков, так как мы боимся повторения неприятных травмирующих стимулов. На первом из этих фактов делали акцент представители глубинной психологии, на втором - бихевиористы.
На меня в детстве часто орали. (И не в детстве тоже). Я это хорошо помню. Что же касается причин и следствий этой агрессивной «педагогики» - их я не помню, хоть убей. Почти ни один из таких случаев ничему меня не научил. Возможно, конечно, потому, что не было в этом никакой системы: т.е. за что я буду / могу быть наказана криком - было непредсказуемо. Зато прекрасно помню, как меня эмоционально разрушали эти эпизоды. Я просто на длительное время тупела, впадала в ступор, руки и мозги переставали меня слушаться.
Но три эпизода почему-то выпадают из этого ряда. В трех случаях я как-то сделала вывод и стала вести себя по-другому. И запомнила эти эпизоды на всю жизнь в мельчайших подробностях.
Первый эпизод - как ни странно, с участием тоже ребенка, моей тети, которая была старше меня на восемь лет. Мне было тогда года три-четыре, ей, соответственно - 11-12. Мы собирали с ней на даче клубнику, и она мне очень серьезно сказала:
- Ты срывай только красные ягоды, белые не срывай!
Я ответственно отнеслась к этому и внимательно смотрела, какие ягоды я срываю. Но как это бывает часто - когда дотрагиваешься до веточек, они начинают вибрировать, листья загораживают ягоду, которая за секунду до этого была видна, и… Вдруг, потянувшись за зрелой ягодой, так произошло, что в руках у меня оказалась сорванная неспелая! Тетя, увидев это, сильно раскричалась и даже, кажется, шлепнула меня. Я полчаса рыдала, после чего, помню, все меня утешали, тетя извинялась (видимо, ей досталось от взрослых) и повторяла: «Я больше тебя никогда пальцем не трону!» И сдержала, кстати, свое обещание! Зато я до сих пор, собирая ягоды, каждый раз вспоминаю этот эпизод и внимательно слежу за тем, какую ягоду я срываю - зрелую или незрелую. Страх сорвать незрелую сохранился навсегда.
Второй эпизод тоже из дошкольного детства. Я пошла гулять во двор. Мама мне строго наказала: «Гуляй только перед домом, за дом не ходи!» Имелось в виду, конечно, чтобы я гуляла с той стороны, куда выходят наши окна, чтобы меня было видно из окна. Ну я честно соблюдала формальное требование не уходить за дом. Мы долго играли с другими детьми, очень увлеклись: мы же делали принцесс и принцев из одуванчиков! Одна из технологий там заключалась в том, то надо было стебель одуванчика разорвать на несколько полос и опустить в воду, они тогда превращались в красивые завитки. Вот только процесс этот осуществлялся около лужи (протекала канализация), находящейся под большим кустом боярышника то ли черноплодки, за которым нас из окна было ну никак не увидать… Оказалось, мама больше часа кричала мне и высматривала меня, но тщетно. Впала в панику, побежала меня искать, и когда нашла, крика было тоже, наверное, на час, и не помню я из этого крика не слова, помню только свою растерянность, обиду и ступор. Мама, естественно, сильно перепугалась, этим объясняется ее крик. Но, в отличие от первого случая, от тети, она тогда не поняла своей неправоты, что в принципе объяснимо - эмоции не дали ей понять.
Первый и второй случай, кстати, объединяет то, что в обоих «наказание криком» было (воспринималось мной-ребенком) несправедливым - не было с моей стороны намеренного непослушания, я честно стремилась делать так, как мне велели.
Третий эпизод произошел уже в школе - я училась классе во втором. Не знаю, как сейчас, а тогда в младших классах все носили сменную обувь, в таких мешочках на веревочке. И однажды, одеваясь после уроков, я никак не могла найти в раздевалке свои сапоги. Может, кто-то из детей намеренно из вредности перепрятал, может, просто они упали на пол, кто-то их поднял и повесил куда придется, уж не знаю. Но я хожу, хожу по раздевалке кругами, ищу их и никак не нахожу… А был в ту пору у нас гардеробщик - очень крикливый и сварливый старик по прозвищу Костыль. Он действительно ходил с костылем, был очень высокий, худощавый и нервный. По всей видимости, он воевал и, как я сейчас догадываюсь, был контуженный. Его все боялись, потому что он в ответ практически на любой стимул мог разораться. А тут такое вопиющее событие - девочка САПОГИ потеряла! Он очень долго и честно искал вместе со мной мои сапоги, когда все дети давно уже разошлись по домам, поминутно орал и ворчал при этом, но в конце концов нашел. И помню, как, протягивая их мне, он кричит (красный, глаза блестят, весь трясется): «Сапоги нужно искать как хлеб!» И я до сих пор «как хлеб» ищу настойчиво и подолгу все, что мне доводится потерять, не отступая, пока не найду или не пойму окончательно, что поиски бесполезны…
Уже во взрослом состоянии я в на каком-то этапе поняла: если человек на тебя орет, значит, у него у самого в данный момент эмоции зашкаливают, он в этот момент просто не может по-другому. Вот только это понимание отчего-то не защитило меня от разрушительного влияния чужого ора на мою психику…
Так что на меня кричать бессмысленно: мне это навредит, а делу, скорее всего, не поможет.
«Только лаской!» (с) Проф. Преображенский.