Хороший психолог
Психологи иногда пишут тексты о том, как выбрать психолога. Вот и я решила написать о том, какой психолог для меня является хорошим, какие его качества для меня важны помимо его профессиональной специализации. Правда, оговорюсь сразу, что есть психологи, которые работают преимущественно в режиме разового консультирования или краткосрочной терапии, и есть психологи, работающие преимущественно долгосрочно в режиме психотерапии. И здесь важные качества могут немного сместиться. Для краткосрочной, разовой терапии для меня важную роль играли бы когнитивные навыки психолога, его ум, аналитико-синтетические способности. Так как встреч мало, то мне было бы важно, чтобы в блиц режиме психолог смог ухватить главное, увидеть самую суть и накидать мне, например, максимальное количество возможных гипотез моей трудности и способов ее решения. Чтобы он смог помочь мне решить мою задачку. Но там, где речь идет о долгосрочной работе, то когнтивная задача - это уже не главное. Проблема более-менее очерчивается за 1-2 встречи. А дальше дело уже в другом: в том, чтобы постепенно менять конфигурацию личности, укреплять ее, развивать новые навыки, исцелять раны, присутствуя постоянно с человеком и наблюдая, как он делает какие-то шаги, а какие-то делать не может, как он ошибается и пугается, как он отступает и берет паузу для раздумья. А для этого нужны преимущественно другие качества психолога.
Мне было бы важно следующее:
1. Гуманистическое отношение к человеку. Это означает, прежде всего, видеть перед собой не диагноз, не симптомы, не когнитивные искажения, не незавершенные гештальты, не невыработанный навыки, не члена семейной системы, не мышечный панцирь, а человека во всей его неповторимости, уникальности и многогранности. Это не просто объяснить. Наверное, это психолог, который умеет смотреть широко, который не зациклен на каких-то процессах и явлениях больше, чем на самом человеке. Это специалист, который смотрит на человека и видит его в многогранности очень разных вещей. Так же как система всегда больше совокупности ее составляющих, так и человек гораздо больше его когнитивных характеристик, его эмоционально-волевых процессов, его темперамента, характера, его смыслов, ценностей, установок, уязвимостей и т.д. Фиксация на деталях может искажать общий контекст. Плюс все процессы, в первую очередь, для человека, а не человек для процессов. Завершенные гештальты для человека, а не человек для них. Нормы общения для человека, а не человек для норм общения. Этика для человека, а не человек для этики. Примерно так говорят иногда врачам: надо лечить не симптомы, а человека. Это справедливо так же и для психолога. Иногда нам нужно, чтобы психолог обратил внимание именно на конкретные процессы и помог решить очень локальные задачи. Но если мы не роботы и если количество встреч приводит к возникновению отношений, то нам важно, чтобы в нас видели нечто большее, чем прицельную задачу для работы. Чтобы в нас видели человека с его особой историей и опытом, чтобы понимали, что наша жизнь была, вероятно, не простой, что у нас были основания стать такими, какими мы стали, что мы совершали ошибки, но хотим понимания и не осуждения, что мы достойны уважения и сочувствия, что у нас есть сложности, но помимо этого есть и то, чем мы можем гордиться. Лично мне было бы трудно, если бы психолог был больше сфокусирован на чем-то локальном вне контекста и истории моей личности в целом. И если бы гештальты, нормы и правила, принципы и ценности были бы для него важнее меня-личности.
Для того, чтобы иметь гуманистическое отношение к человеку, совсем не обязательно быть, скажем, роджерианским психологом. Это не столько про психологическое направление, сколько про свойство личности. Хирург тоже может быть гуманным или не гуманным.
2. Интерес к человеку и тому, что с ним происходит. Это, наверное, понятно. Хочется, чтобы мы были интересны другому человеку, чтобы он разделил наш интерес к нам и нашим трудностям, а иногда и испытывал бы его за нас, когда интерес к себе пропадает, а проблемы не только не вызывают интереса, но и отвратительны. Хочется видеть в глазах другого живое участие и любопытство.
3. Устойчивость и стабильность. Это когда психолог не изменчив, как море: сегодня один, а завтра другой, сегодня спокоен, как танк, а завтра взволнован и рассеян; когда его от чего-то периодически разносит и выносит, когда он периодически в каких-то своих переживаниях и мыслях, когда он то собран, то расфокусирован, то болтлив, то молчалив. Конечно, все мы люди, и разные чувства у психолога всегда будут возникать в процессе работы и иногда чувства сильные, но я хочу сказать о некой константе самоощущения и собственной сбалансированности, гармоничности личности. Ну и вообще логично было бы, что бы там, где выносит одного человека, другой сохранял спокойствие.
Все три пунка можно было бы, наверное, объединить в один: в способность психолога быть очень неэгоцентричным в работе. Чтобы фокус внимания был на клиенте. Чтобы психолог во время работы не думал преимущественно о себе, о своих интервенциях и их крутости или отстойности, не беспокоился бы больше о своем комфорте и эмоциях, о том, какое впечатление он производит, о своей фигуре и своих делах, а интересовался клиентом и тем, что с ним происходит, как устроен его мир и его трудности. Для этого надо быть и гуманистом, и иметь интерес к другому человеку, и уметь выходить за рамки своих нужд и потребностей, своего мира.
Мне было бы важно следующее:
1. Гуманистическое отношение к человеку. Это означает, прежде всего, видеть перед собой не диагноз, не симптомы, не когнитивные искажения, не незавершенные гештальты, не невыработанный навыки, не члена семейной системы, не мышечный панцирь, а человека во всей его неповторимости, уникальности и многогранности. Это не просто объяснить. Наверное, это психолог, который умеет смотреть широко, который не зациклен на каких-то процессах и явлениях больше, чем на самом человеке. Это специалист, который смотрит на человека и видит его в многогранности очень разных вещей. Так же как система всегда больше совокупности ее составляющих, так и человек гораздо больше его когнитивных характеристик, его эмоционально-волевых процессов, его темперамента, характера, его смыслов, ценностей, установок, уязвимостей и т.д. Фиксация на деталях может искажать общий контекст. Плюс все процессы, в первую очередь, для человека, а не человек для процессов. Завершенные гештальты для человека, а не человек для них. Нормы общения для человека, а не человек для норм общения. Этика для человека, а не человек для этики. Примерно так говорят иногда врачам: надо лечить не симптомы, а человека. Это справедливо так же и для психолога. Иногда нам нужно, чтобы психолог обратил внимание именно на конкретные процессы и помог решить очень локальные задачи. Но если мы не роботы и если количество встреч приводит к возникновению отношений, то нам важно, чтобы в нас видели нечто большее, чем прицельную задачу для работы. Чтобы в нас видели человека с его особой историей и опытом, чтобы понимали, что наша жизнь была, вероятно, не простой, что у нас были основания стать такими, какими мы стали, что мы совершали ошибки, но хотим понимания и не осуждения, что мы достойны уважения и сочувствия, что у нас есть сложности, но помимо этого есть и то, чем мы можем гордиться. Лично мне было бы трудно, если бы психолог был больше сфокусирован на чем-то локальном вне контекста и истории моей личности в целом. И если бы гештальты, нормы и правила, принципы и ценности были бы для него важнее меня-личности.
Для того, чтобы иметь гуманистическое отношение к человеку, совсем не обязательно быть, скажем, роджерианским психологом. Это не столько про психологическое направление, сколько про свойство личности. Хирург тоже может быть гуманным или не гуманным.
2. Интерес к человеку и тому, что с ним происходит. Это, наверное, понятно. Хочется, чтобы мы были интересны другому человеку, чтобы он разделил наш интерес к нам и нашим трудностям, а иногда и испытывал бы его за нас, когда интерес к себе пропадает, а проблемы не только не вызывают интереса, но и отвратительны. Хочется видеть в глазах другого живое участие и любопытство.
3. Устойчивость и стабильность. Это когда психолог не изменчив, как море: сегодня один, а завтра другой, сегодня спокоен, как танк, а завтра взволнован и рассеян; когда его от чего-то периодически разносит и выносит, когда он периодически в каких-то своих переживаниях и мыслях, когда он то собран, то расфокусирован, то болтлив, то молчалив. Конечно, все мы люди, и разные чувства у психолога всегда будут возникать в процессе работы и иногда чувства сильные, но я хочу сказать о некой константе самоощущения и собственной сбалансированности, гармоничности личности. Ну и вообще логично было бы, что бы там, где выносит одного человека, другой сохранял спокойствие.
Все три пунка можно было бы, наверное, объединить в один: в способность психолога быть очень неэгоцентричным в работе. Чтобы фокус внимания был на клиенте. Чтобы психолог во время работы не думал преимущественно о себе, о своих интервенциях и их крутости или отстойности, не беспокоился бы больше о своем комфорте и эмоциях, о том, какое впечатление он производит, о своей фигуре и своих делах, а интересовался клиентом и тем, что с ним происходит, как устроен его мир и его трудности. Для этого надо быть и гуманистом, и иметь интерес к другому человеку, и уметь выходить за рамки своих нужд и потребностей, своего мира.