По дороге с ветром: день 28-29, Акташ-Баян-Улгий
Подъем в 5 утра скрашивает только знание, что у нас есть машина хотя бы до Кош-Агача. Звоним Максиму и уже спустя 20 минут трясемся через промозглый утренний дождик и туман над горами. Водитель показывает главный хребет, который не видно из-за погоды, горные источники с водой и старый Чуйский тракт. Рассвет над скальными пиками застает нас в высокогорье: вокруг совершенное марсианские пейзажи, красные ландшафты безо всякой растительности.
В Кош-Агаче прощаемся, топаем дальше и обозреваем окрестности: треугольные крыши в зданиях тут стали делать лишь недавно и то потому, что так принято - осадков не бывает, поэтому долгое время все дома представляли собой землянки с плоской крышей. Сейчас таких осталось не много.
Половину расстояния до границы нас везут Нина и Беслан, казашка и ингуш. Пара рассказывает, что их дочка Айза участвует в конкурсе красоты, и для победы ей не хватает совсем чуть-чуть в онлайн-голосовании. Нас просят о помощи, и забегая наперед могу сказать, что соцсети и друзья - это сила, после наших постов Нина радостно написала, что ее дочка победила.
До границы едем на УАЗике, набитом вещами и монголами: сумки на сумках, суровый водитель и три женщины в разноцветном китайском адидасе. В машине играет народная музыка, одна из барышень тихонько напевает, забравшись с ногами на сидение. Вообще, народ очень певучий - в автобусе обычная картина, когда кто-то вслух подпевает радио, а уж сколько тут караоке!
Но пока с этими рыночниками мы добрались только до границы. На которой нас ожидает толпа людей в тесном помещении, трата времени, нервов и детальный допрос от ФСБ. Я переживала из-за монгольской стороны, но там все оказалось куда проще: заполнили миграционку, на всякий случай ткнули под нос фиктивный букинг, в котором, походу, никто ничего не понял, погнали дальше.
Дальше - это в никуда, которое начинается ровно за границей страны. Я собираюсь достать пару украинских шоколадок - хочется отблагодарить за помощь, и тут наш водитель резво сворачивает и везет через какие-то гаражи и шаткие постройки. Высаживает во дворе среди складов, начинает требовать денег. Мы объясняли, что автостопом, предупреждали об этом сразу. Монголу пофиг, он требует денег, пытается отобрать рюкзаки, хватает за одежду, угрожает полицией. Начинает пинать и замахивается для удара, я инстинктивно отпихиваю его руки. Кое-как подхватываем рюкзаки и на всех парах чешем подальше…куда?
А в никуда, потому что «мама, вокруг коровники, я в аду». Вокруг ни дорог, ни направлений - сплошной простор без нифига отсюда и до горизонта, мы даже не сразу понимаем, в какую сторону чесать. Веселое начало путешествия по Монголии: удирать от разъяренных местных через степи да пустыни, ничего не скажешь.
Идти проще, чем стоять - поэтому, пока есть силы, идем. Одна машина раз в 20 минут поднимает столбы пыли, мы уже боимся что-то стопить, но вариантов нет. Пожилая пара соглашается подвезти, все полчаса поездки они орут друг другу в лицо что-то по-монгольски - поди разбери, ссорятся, нас обсуждают или просто так разговаривают, но мы все эти полчаса едем в диком напряжении. Наконец характерным жестом рукой по горлу нам показывают, что в Монголии без денег мы загнемся, и высаживают под Цагаануром.
Прежде, чем отправляться в монгольские дебри, мы много и тщательно читали и расспрашивали про особенности национального автостопа. Все источники в один голос твердили, что автостоп тут - дело непростое из-за малого количества машин, но сей факт компенсируется тотальным гостеприимством местных: на улице не оставят, каждый первый зовет в юрту и норовит напоить чаем, а останавливается вообще так каждая машина, даром что идет одна в час. Размышляя о том, в какой параллельной Монголии мы оказались, чешем вдоль трассы. На веле к нам подъезжает местный мужик: расспрашивает, кто мы и откуда, а после недолго беседы предлагает передохнуть немного и зовет в гости на чай. По правде сказать, нам страшно хочется сбить первое впечатление от монгольских аборигенов, потому соглашаемся и топаем в его землянку. На пороге нас встречает мама нового знакомого - бабулька в национальной одежде и косынке обнимает, как родных, и расцеловывает в щеки. В небольшом помещении царит монгольский СССР: ковры по стенам, портреты в рамках. Впрочем, выглядит все это аутентично и уютно, а на портретах даже не вождь, но покойные предки семейства. Жена нашего монгольца торопливо растапливает очаг и готовит традиционный соленый молочный чай, разливает по пиалам, подает, придерживая левой рукой правую в знак уважения. Принимать нужно так же, но мы еще об этом не знаем.
Мы, тем временем, угощаем маленькую дочку хозяев специально припасенными конфетами, общаемся с отцом семейства и бабушкой: рассказываем о своих семьях, показываем наш маршрут, узнаем детали местного быта. Угощаемся традиционным печеньем: мы намазываем его маслом, а бабуля крошит кусочками и бросает прямо в пиалу с чаем. После совместного фото на память нам предлагают обед, но мы отказываемся - нам правда пора. Сердечно прощаемся, всячески благодарим…и тут бабуля просит денег за чай. Объясняем, что путешественники, мунго бакхвэ, и вроде как нас в гости позвали… нас отпускают с миром, а чуваку вроде как стыдно за мать, но осадочек у нас остался - нечего сказать, перебили впечатление от приграничного эпизода!
Бредем через нигде и отчаяние: до цели, Улан-Батора, 2 тысячи километров, и как продираться через них при таких раскладах, совершенно непонятно. Вот вам и гостеприимные местные! Оно-то все понятно, там рыночники, тут чуваки в приграничной зоне, которые периодически пускают туристов на ночлег за деньги, но как тут быть и что делать дальше, неведомо. Нам простирают объятия ирреальные, инопланетные пейзажи, машин совсем мало, и те не останавливаются. Заправок тут нет, нет вообще ничего. Идем куда глаза глядят: лишь бы подальше и от границы, и от землянки, и от этого дурацкого Цагаанура. Так выглядит отчаяние.
…Спустя несколько часов тормозит машина. На переднем сидении рядом с водителем - колоритный старичок с бородой и в тюбетейке, на заднем - пожилая женщина и дама средних лет в чалме и тяжелых украшениях, очень красивая семья. Еще один чувак устраивается в багажнике, чтобы в машине поместились мы. За рулем казах: мужик, которого мы мысленно благодарим по сей день, единственный за тот день человек, который не попросил с нас денег. Зато довез до Баян-Улгия, дал свой телефон, показал на карте верный маршрут (прежде мы собирались чесать северным, где, как казалось, дороги нет совсем) и предложил любую помощь.
Баян-Улгий по местным меркам - центр цивилизации, на деле - небольшой зачуханный городок. В магазинах полно китайских товаров (при этом монголы Китай терпеть не могут), я со своей славянской внешностью канаю за европейку, и дети массово таращатся на улицах и кричат «хэллоу». Стучимся в первый попавшийся отельчик в центре городка - как оказалось, самый крупный в Баян-Улгие. Его распорядительница выглядит как типичная хитрая китаянка-хозяйка притона из кино, да и место под стать: мы поднимаемся по деревянной лестнице и темным обшарпанным коридором приходим в небольшую скромную комнатку. Линялые обои, две кровати, шаткий стол и телевизор, мебель старая и облезлая, зато вид из окна - на местный горсовет. Туалет на этаже, душа и горячей воды нет как принципа, про вай-фай даже не заикаюсь - но после пережитых приключений крыша над головой и запирающаяся на ключ дверь - уже счастье.
В номере напротив - азиатская пара, не то корейцы, не то монголы, по соседству - русские мужики, бурно реагирующие на мое появление в коридоре. В 11 вечера они будут долго и упорно ломиться в наш номер, перепутав двери. А пока мы спускаемся в турецкий «ресторан» при отеле: там нет нормального кофе, зато есть вай-фай. Там же знакомимся с американцами: пара и пятеро детей тусят тут уже полтора года, такой вот нефиговый дауншифтинг.
Вечером мы сидим на кровати в полутемном номере, сжавшись в комочек. Впервые чувствую себя так далеко от дома и такой растерянной. Перед нами лежат 2 тысячи километров по враждебной неизвестности и пустыня Гоби. И первое впечатление об этой стране формулируется очень просто: пиздец.
В Кош-Агаче прощаемся, топаем дальше и обозреваем окрестности: треугольные крыши в зданиях тут стали делать лишь недавно и то потому, что так принято - осадков не бывает, поэтому долгое время все дома представляли собой землянки с плоской крышей. Сейчас таких осталось не много.
Половину расстояния до границы нас везут Нина и Беслан, казашка и ингуш. Пара рассказывает, что их дочка Айза участвует в конкурсе красоты, и для победы ей не хватает совсем чуть-чуть в онлайн-голосовании. Нас просят о помощи, и забегая наперед могу сказать, что соцсети и друзья - это сила, после наших постов Нина радостно написала, что ее дочка победила.
До границы едем на УАЗике, набитом вещами и монголами: сумки на сумках, суровый водитель и три женщины в разноцветном китайском адидасе. В машине играет народная музыка, одна из барышень тихонько напевает, забравшись с ногами на сидение. Вообще, народ очень певучий - в автобусе обычная картина, когда кто-то вслух подпевает радио, а уж сколько тут караоке!
Но пока с этими рыночниками мы добрались только до границы. На которой нас ожидает толпа людей в тесном помещении, трата времени, нервов и детальный допрос от ФСБ. Я переживала из-за монгольской стороны, но там все оказалось куда проще: заполнили миграционку, на всякий случай ткнули под нос фиктивный букинг, в котором, походу, никто ничего не понял, погнали дальше.
Дальше - это в никуда, которое начинается ровно за границей страны. Я собираюсь достать пару украинских шоколадок - хочется отблагодарить за помощь, и тут наш водитель резво сворачивает и везет через какие-то гаражи и шаткие постройки. Высаживает во дворе среди складов, начинает требовать денег. Мы объясняли, что автостопом, предупреждали об этом сразу. Монголу пофиг, он требует денег, пытается отобрать рюкзаки, хватает за одежду, угрожает полицией. Начинает пинать и замахивается для удара, я инстинктивно отпихиваю его руки. Кое-как подхватываем рюкзаки и на всех парах чешем подальше…куда?
А в никуда, потому что «мама, вокруг коровники, я в аду». Вокруг ни дорог, ни направлений - сплошной простор без нифига отсюда и до горизонта, мы даже не сразу понимаем, в какую сторону чесать. Веселое начало путешествия по Монголии: удирать от разъяренных местных через степи да пустыни, ничего не скажешь.
Идти проще, чем стоять - поэтому, пока есть силы, идем. Одна машина раз в 20 минут поднимает столбы пыли, мы уже боимся что-то стопить, но вариантов нет. Пожилая пара соглашается подвезти, все полчаса поездки они орут друг другу в лицо что-то по-монгольски - поди разбери, ссорятся, нас обсуждают или просто так разговаривают, но мы все эти полчаса едем в диком напряжении. Наконец характерным жестом рукой по горлу нам показывают, что в Монголии без денег мы загнемся, и высаживают под Цагаануром.
Прежде, чем отправляться в монгольские дебри, мы много и тщательно читали и расспрашивали про особенности национального автостопа. Все источники в один голос твердили, что автостоп тут - дело непростое из-за малого количества машин, но сей факт компенсируется тотальным гостеприимством местных: на улице не оставят, каждый первый зовет в юрту и норовит напоить чаем, а останавливается вообще так каждая машина, даром что идет одна в час. Размышляя о том, в какой параллельной Монголии мы оказались, чешем вдоль трассы. На веле к нам подъезжает местный мужик: расспрашивает, кто мы и откуда, а после недолго беседы предлагает передохнуть немного и зовет в гости на чай. По правде сказать, нам страшно хочется сбить первое впечатление от монгольских аборигенов, потому соглашаемся и топаем в его землянку. На пороге нас встречает мама нового знакомого - бабулька в национальной одежде и косынке обнимает, как родных, и расцеловывает в щеки. В небольшом помещении царит монгольский СССР: ковры по стенам, портреты в рамках. Впрочем, выглядит все это аутентично и уютно, а на портретах даже не вождь, но покойные предки семейства. Жена нашего монгольца торопливо растапливает очаг и готовит традиционный соленый молочный чай, разливает по пиалам, подает, придерживая левой рукой правую в знак уважения. Принимать нужно так же, но мы еще об этом не знаем.
Мы, тем временем, угощаем маленькую дочку хозяев специально припасенными конфетами, общаемся с отцом семейства и бабушкой: рассказываем о своих семьях, показываем наш маршрут, узнаем детали местного быта. Угощаемся традиционным печеньем: мы намазываем его маслом, а бабуля крошит кусочками и бросает прямо в пиалу с чаем. После совместного фото на память нам предлагают обед, но мы отказываемся - нам правда пора. Сердечно прощаемся, всячески благодарим…и тут бабуля просит денег за чай. Объясняем, что путешественники, мунго бакхвэ, и вроде как нас в гости позвали… нас отпускают с миром, а чуваку вроде как стыдно за мать, но осадочек у нас остался - нечего сказать, перебили впечатление от приграничного эпизода!
Бредем через нигде и отчаяние: до цели, Улан-Батора, 2 тысячи километров, и как продираться через них при таких раскладах, совершенно непонятно. Вот вам и гостеприимные местные! Оно-то все понятно, там рыночники, тут чуваки в приграничной зоне, которые периодически пускают туристов на ночлег за деньги, но как тут быть и что делать дальше, неведомо. Нам простирают объятия ирреальные, инопланетные пейзажи, машин совсем мало, и те не останавливаются. Заправок тут нет, нет вообще ничего. Идем куда глаза глядят: лишь бы подальше и от границы, и от землянки, и от этого дурацкого Цагаанура. Так выглядит отчаяние.
…Спустя несколько часов тормозит машина. На переднем сидении рядом с водителем - колоритный старичок с бородой и в тюбетейке, на заднем - пожилая женщина и дама средних лет в чалме и тяжелых украшениях, очень красивая семья. Еще один чувак устраивается в багажнике, чтобы в машине поместились мы. За рулем казах: мужик, которого мы мысленно благодарим по сей день, единственный за тот день человек, который не попросил с нас денег. Зато довез до Баян-Улгия, дал свой телефон, показал на карте верный маршрут (прежде мы собирались чесать северным, где, как казалось, дороги нет совсем) и предложил любую помощь.
Баян-Улгий по местным меркам - центр цивилизации, на деле - небольшой зачуханный городок. В магазинах полно китайских товаров (при этом монголы Китай терпеть не могут), я со своей славянской внешностью канаю за европейку, и дети массово таращатся на улицах и кричат «хэллоу». Стучимся в первый попавшийся отельчик в центре городка - как оказалось, самый крупный в Баян-Улгие. Его распорядительница выглядит как типичная хитрая китаянка-хозяйка притона из кино, да и место под стать: мы поднимаемся по деревянной лестнице и темным обшарпанным коридором приходим в небольшую скромную комнатку. Линялые обои, две кровати, шаткий стол и телевизор, мебель старая и облезлая, зато вид из окна - на местный горсовет. Туалет на этаже, душа и горячей воды нет как принципа, про вай-фай даже не заикаюсь - но после пережитых приключений крыша над головой и запирающаяся на ключ дверь - уже счастье.
В номере напротив - азиатская пара, не то корейцы, не то монголы, по соседству - русские мужики, бурно реагирующие на мое появление в коридоре. В 11 вечера они будут долго и упорно ломиться в наш номер, перепутав двери. А пока мы спускаемся в турецкий «ресторан» при отеле: там нет нормального кофе, зато есть вай-фай. Там же знакомимся с американцами: пара и пятеро детей тусят тут уже полтора года, такой вот нефиговый дауншифтинг.
Вечером мы сидим на кровати в полутемном номере, сжавшись в комочек. Впервые чувствую себя так далеко от дома и такой растерянной. Перед нами лежат 2 тысячи километров по враждебной неизвестности и пустыня Гоби. И первое впечатление об этой стране формулируется очень просто: пиздец.