Старый Палач. Децимация номер четыре
Все ближе к концу группы Попкорна. Осталось всего пять рассказов. Сегодня же Старый Палач расстрелял следующие тексты: Что цветет в саду, Иван Иванович, Подарок, Конечный маршрут, Город **я. Готовсь, цельсь, пли!
PS: И да, не забываем про анонимность!
Иногда Старому Палачу кажется, что в казематах не бывает солнца. День здесь словно и не наступает. Просто темнота сменяется серыми сумерками, хмурыми и угрюмыми. В зеркале по утрам отражается какой-то серый человек, невзрачный, вытянутый, долгоносый. Серый камень тюремных стен, серые коридоры, серые робы заключенных. Мир поглощен серым мышиным цветом.
Чтобы как-то отвлечься, Старый Палач обходит камеры, в надежде найти кого-нибудь яркого, живого. Кого захочется помиловать и отпустить на все четыре стороны. Или, хотя бы, смягчить приговор. Сегодня Старому Палачу хочется дарить надежду.
- Убийство с отягчающими, - монотонно бубнит адъютант. Жертва была беременна.
Старый Палач брезгливо морщится. Желание миловать пропадает резко и насовсем.
Что цветет в саду
А нихуя не цветет в саду. Я не садовод, но что-то подсказывает мне, что в ноябре в саду ничего цвести не может в принципе. Так что имеем косяк уже в названии. Рассказ следовало назвать «Нашествие «каквсегды». Этого добра у автора столько, что, похоже, он умыкнул их у остальных участников группы. Ну да ладно, это излечимо. А вот скука, при чтении рассказа - увы, нет.
Сюжет лих и закручен на самом деле нет. Одинокая ТП тоскует в собственном особняке, в ожидании мужа, ковыряется в саду (это в ноябре-то!) и мечтает о ребенке. Однажды, вскрыв плитку на дорожке, она обнаруживает пучок красных волос и начинает копать, как сраный экскаватор! Копает, что характерно, пальцами. Даже устав и найдя время на попить воды, героиня все равно продолжает копать пальцами. Для драматизьму, не иначе.
Откопав мертвую соседку, пропавшую пару месяцев назад, ТП сразу понимает, что убийца - ее благоверный. Ну, патамушто жертва замотана в мешки из-под удобрений, которыми торгует супруг. Все ж ясно, судья?! А то, бля! Приговор - высшая мера, епт!
Перловка:
А вокруг живая изгородь. Настоящая гордость женщины! - каждая женщина должна гордиться своими кустами! Гусары, мааал-чать!
Жанна почувствовала дурную дрожь. - обычно дрожь умная, но эта чето подтупливала.
Ты урод! Слава! Ты больной урод! - Я думал, что ты никогда не узнаешь… - одному мне чудится невероятное облегчение в голосе ГГ?
Чуда не происходит, и убийцей действительно оказывается дворецкий муж. ТП поит его снотворным, привязывает к кровати и съябывает в неизвестном направлении. Говорят, в это время под кроватью прятался Стивен Кинг. Тогда-то он и написал свою «Игру Джералда».
Видно, что автор еще учится. С текстом надо работать безжалостно. На мой взгляд, проще замотать его в полиэтиленовый мешок и зарыть под дорожкой в саду. Очень много ненужного драматизьму, ненужных данных (как сыграло бесплодие ГГ? да никак!) ненужных повторов. Хотя последними я проникся. Только вчитайтесь: «Мешки с удобрениями лежали в гараже аккуратной башенкой. Те самые удобрения, которыми торговал её муж. Те самые удобрения, благодаря которым они построили чудесный огромный каменный мешок.». Так мог бы написать мой любимый писатель Гарт Маренги. Помните его сакраментальное: «Это была кровь. Его кровь. Кровь. И куски рвоты.»?
В общем, три удара садовой лопаткой вам по черепу, автор. И тело зарыть в саду. Голыми руками, естественно.
- Людоед? - блеклые глаза Старого Палача вспыхивают интересом. - Людоедов давно не было. Мода прошла, что ли?
- Не то, чтобы людоед, - ухмыляется адъютант. - Поставщик, скорее. Продавал человечину под видом баранины.
За решеткой сидит угрюмый здоровенный тип, с кулаками, похожими на кирпичи.
- Симулировал сумасшествие, чертей каких-то гонял, - продолжает адъютант, - но наши эскулапы быстро вывели его на чистую воду.
Заключенный демонстративно не смотрит на тюремщиков, но Старый Палач видит, как огромные, покрытые рыжим волосом пальцы сжимаются от злобы…
Город **Я
Эпиграф: Вот я, вот я - не врубаюсь нихуя!
Етить! Походу влияние Гарта Маренги сильнее, чем я думал! Гляньте-ка: «Это были люди. Люди, в которых текла кровь, билась жизнь, в них было тепло. Тепло этой жизни». Песня просто! А ведь там весь текст такой.
Похоже, Автору не дает покоя «Город Грехов». Ничем иным не могу объяснить сваленные в кучу сюжеты, связанные, по сути, одним лишь городом, чье название напоминает зацензуренное слово «хуй». Даже повествование от лица мертвого ГГ имеется. Вот только в отличие от Фрэнка Миллера, получается у автора так себе. Драйва не хватает, связности, динамики и, самое главное - логики.
Перловка:
Она производила впечатление свечи, но не обычной свечи, а очень странной… - понятно? Есесно понятно! Че ж тут непонятного. Приду, бывало, в магазин, и грю - эй, продавец, подать мне свечей, да не обычных, а очень странных! И пожирнее бери, с верхней полки!
- В противозачаточных целях, чтобы дети не появились раньше времени и даже без предшествующих ритуалов, бутылка «столичной» была употреблена сразу, отчего вечер трансформировался и реальность приобрела странные оттенки. - кто-нибудь понял что-нибудь? Уподобляясь Вонни напишу, что автор изрядно упрт. Надо бы выписать ему свечей. Стеариновых. Для ректального применения.
Автор смельчак. Назвать ГГ Арсением Ильичом, а потом сказать что это юноша 25 лет, это серьезная заявка на лидерство.
Автор затейник. Криментина (одно имя уже затейное, круче всяких затей!) способна подавлять волю людей, но при этом просит Арсения, чтобы тот навязал ее малознакомому Игнатию. Блядь, да здесь что-то не так с именами…
Автор краевед. Знает, что где-то в **Я жили меря, и, короч, боги у них были и злые и добрые, и типа того. Глубина знаний потрясает.
Я уверен, автор - Найт Шьямалан. Таких вотэтаповоротов на этом конкурсе мне еще не встречалось.
Мясник аккуратно разделит ваше тело на четыре куска. Знаю, что неровно, а что делать? Ваш текст тоже не самое ровное, что я видел в жизни. Страдайте!
Глубокий старик, седовласый и степенный, похож на сказочного лешего. Кажется, что под зарослями спутанной бороды таится лукавая усмешка, да и в глазах нет-нет, да вспыхнут озорные искры. Даже не верится, что…
- …убил четверых, - сам того не зная, адъютант заканчивает мысли Старого Палача. - Затравил собаками. Хотел прикопать на обочине, да мимо как раз патруль проезжал. Ну и взяли тепленьким, как говорится.
Конечный маршрут
Начнем с людей, ибо их здесь ажно четыре. Если сложить вместе, есть шанс собрать одного полноценного покемона, потому что сами по себе они не более чем куски картона, раскрашенные «под матрешку». Автор пытается сделать персонажей живыми, наделяя их деталями, но получается халтурно. Все герои шаблонны - крикливая, аляповатая хабалка Наталья, музейный задрот Анатолий, хмурый водитель Гордей с темным прошлым и даже дурачок Сэм «Ты Ж Помнишь Я Работаю Инструктором». Нет в них жизни. Единственный более-менее живой перс - Гордей. По сравнению с остальными, он как фанера на фоне картона. Твердый, сука!
Все это сборище, в лучших традициях жанра, поворачивает не туда. Верный традициям «УАЗ» непременно глохнет и отказывается заводиться. Чинить, что характерно, его даже не пытались. Продолжая традиции, все, кроме водилы, идут искать людей. А че? Втроем веселее, особенно если каждый по отдельности редкостный говнюк. И, конечно же, по традиции, в пути путников застает темнота.
Перловка:
- Она устала, растёрла ноги. - в порошок, не иначе.
На выходе имеем попытку создать хоррор на псевдославянском материале. Попытку, не сказать, чтобы удачную. В копилку к картонным персонажам падают Всеведущий Дедок Без Определенного Возраста и Неведомая Ебаная Хуйня Ыр. Их появление смотрится, как не пришей пизде рукав, несмотря на рояльное упоминание древнего славянского капища задротом Анатолием.
Мораль произведения глубока и прекрасна: все герои кончили плохо, потому что были гандонами по жизни. Единственный почти нормальный перс Гордей, кончил плохо, потому что мучился по погибшей семье. Гордей у нас герой трагический. Но вообще, в этом месте все кончают плохо, кроме Всеведущего Дедка Без Определенного Возраста, вне зависимости от. Просто потому что Ыр любит пожрать. Отака херня, малята.
Пять Ыров выпьют вашу душу. Знаете за что? А вот за этот рассказ! Ибо нехрен!
- Несчастная любовь, - коротко роняет адъютант, кивая на камеру.
Заключенный лежит на нарах, уткнувшись обритой головой в стену. Он похож на эмбриона, свернувшегося в материнской утробе. Он молчит и, кажется, не замечает своих тюремщиков. Старый Палач тоже молчит. Ему известно, на какие разрушения способна несчастная любовь.
Подарок
Ваша Вероника, автор, напомнила мне старый анекдот. «- Почему вы называете свою жену птичкой? - Ну, она такая, знаете, легкая, порхает везде, щебечет, щебечет, щебечет… дура, блядь!». Хотя герои норм, живые, а на фоне предыдущих, так и вовсе - полубожественные.
Сам текст слегка сумбурен. Вот, вроде идет, идет, размеренный, плавный - хуякъ! поскакал блохой по яйцам! И чем дальше, тем хаотичнее скачки. Все ж таки надо быть аккуратнее с потоком сознания. Я понимаю, что перед нами история одного помешательства (реального ли, мистического ли, не важно), но подустал, честно. Все эти волосы, волосы, волосы… в какой-то момент кажется, что у вас и слов других не осталось.
Перловка
- И последнее - римская цифра "6". - я вас уверяю, автор, римская цифра шесть записывается вот так VI.
- И стала ночевать в другой комнате, забираясь на замок. - если бы мне ночью отчекрыжили волосы ножницами, я б, наверное, тоже куда-нить забрался. Ток повыше. На люстру, там, или на гардину.
Есть стойкое ощущение, что где-то с середины писать начла другой автор. Или рассказ писался два дня и две ночи, к финалу которых автор адски устал и анчал допскать нилепые опшипки онду за однои. К финалу концентрация косяков становится такой плотной, что я сорвался и начал редактировать Что вы делаете, автор! Я ведь держался больше трех месяцев, думал, что все уже позади! Три месяца воздержания, и посмотрите на меня теперь? Сижу и… редактирую, как последний… как последний редактор! Дьявол, корректора мне!
И вот еще - если бы я случайно не прочел рецу, где поднималась тема названия, я бы тоже хрен догадался, при чем тут подарок. Два раза - это совпадение, но там ведь и до закономерности недалеко. Задумайтесь над этим, автор. А пока Старый Палач вздернет вас на семиметровой косе. Болтайтесь с миром.
При виде Старого Палача заключенный вскакивает со шконки и, широко раскинув руки, бросается обнимать решетку.
- Начальник! Да-ра-гой вы мой! Ай, какое счастье, люди-то какие! Отличный день у меня сегодня, просто замечательный!
Старый Палач морщится от ядреной вони немытого тела и гнилых зубов, и вопросительно смотрит на адъютанта.
- Опять?
- Опять, - сокрушается адъютант.
- Вышвырните этого дармоеда на улицу. Нашел, понимаешь, курорт.
С недовольным видом Старый Палач шагает по коридору. Вслед ему несутся горестные крики.
- Начальник, не надо! Меня нельзя на улицу! Начаааальниииик!
Иван Иванович
Бывший ККИ-шник во мне ликует. Это ж, блеать, мэджыг зэ гэзэринг, шкура-мать! Запойный алкаш Иван Иванович ебашит в «мотыгу» со Смертью, видимо на свою убогую душонку. Играет не впервые, играет лихо, и, походу, имеет в рукаве пару тузов ультраредких карточек. Вспомнил свою, не к ночи помянутую, ролевую вьюность. Ностальгия, скупая слеза на небритой щеке. Ну и все, пожалуй. Кроме ностальгической улыбки ничего этот рассказ не вызвал. Исполнение неряшливое, даже грубое. Автор не может определиться, от кого он ведет повествование. Постоянно называет ИИ мужчиной, а Мальвину - девочкой. Ну, значиццо, чтобы мы не запамятовали, кто из них кто. Идея не нова (какая разница, в конце концов, во что играет ГГ со смертью, в шахматы, нарды или мистический аналог MTG?), да и подана через пень-колоду. Перловки хватает, но специально выискивать не буду.
Пять карточек «Скоропостижной Огненной Смерти» вам, автор. Найдете, чем отбить? Да не хрипите вы так… ой, сгорел. Кто-нибудь, заметите пепел под коврик?!
На этом все. Всем спасибо, все не свободны!
PS: И да, не забываем про анонимность!
Иногда Старому Палачу кажется, что в казематах не бывает солнца. День здесь словно и не наступает. Просто темнота сменяется серыми сумерками, хмурыми и угрюмыми. В зеркале по утрам отражается какой-то серый человек, невзрачный, вытянутый, долгоносый. Серый камень тюремных стен, серые коридоры, серые робы заключенных. Мир поглощен серым мышиным цветом.
Чтобы как-то отвлечься, Старый Палач обходит камеры, в надежде найти кого-нибудь яркого, живого. Кого захочется помиловать и отпустить на все четыре стороны. Или, хотя бы, смягчить приговор. Сегодня Старому Палачу хочется дарить надежду.
- Убийство с отягчающими, - монотонно бубнит адъютант. Жертва была беременна.
Старый Палач брезгливо морщится. Желание миловать пропадает резко и насовсем.
Что цветет в саду
А нихуя не цветет в саду. Я не садовод, но что-то подсказывает мне, что в ноябре в саду ничего цвести не может в принципе. Так что имеем косяк уже в названии. Рассказ следовало назвать «Нашествие «каквсегды». Этого добра у автора столько, что, похоже, он умыкнул их у остальных участников группы. Ну да ладно, это излечимо. А вот скука, при чтении рассказа - увы, нет.
Сюжет лих и закручен на самом деле нет. Одинокая ТП тоскует в собственном особняке, в ожидании мужа, ковыряется в саду (это в ноябре-то!) и мечтает о ребенке. Однажды, вскрыв плитку на дорожке, она обнаруживает пучок красных волос и начинает копать, как сраный экскаватор! Копает, что характерно, пальцами. Даже устав и найдя время на попить воды, героиня все равно продолжает копать пальцами. Для драматизьму, не иначе.
Откопав мертвую соседку, пропавшую пару месяцев назад, ТП сразу понимает, что убийца - ее благоверный. Ну, патамушто жертва замотана в мешки из-под удобрений, которыми торгует супруг. Все ж ясно, судья?! А то, бля! Приговор - высшая мера, епт!
Перловка:
А вокруг живая изгородь. Настоящая гордость женщины! - каждая женщина должна гордиться своими кустами! Гусары, мааал-чать!
Жанна почувствовала дурную дрожь. - обычно дрожь умная, но эта чето подтупливала.
Ты урод! Слава! Ты больной урод! - Я думал, что ты никогда не узнаешь… - одному мне чудится невероятное облегчение в голосе ГГ?
Чуда не происходит, и убийцей действительно оказывается дворецкий муж. ТП поит его снотворным, привязывает к кровати и съябывает в неизвестном направлении. Говорят, в это время под кроватью прятался Стивен Кинг. Тогда-то он и написал свою «Игру Джералда».
Видно, что автор еще учится. С текстом надо работать безжалостно. На мой взгляд, проще замотать его в полиэтиленовый мешок и зарыть под дорожкой в саду. Очень много ненужного драматизьму, ненужных данных (как сыграло бесплодие ГГ? да никак!) ненужных повторов. Хотя последними я проникся. Только вчитайтесь: «Мешки с удобрениями лежали в гараже аккуратной башенкой. Те самые удобрения, которыми торговал её муж. Те самые удобрения, благодаря которым они построили чудесный огромный каменный мешок.». Так мог бы написать мой любимый писатель Гарт Маренги. Помните его сакраментальное: «Это была кровь. Его кровь. Кровь. И куски рвоты.»?
В общем, три удара садовой лопаткой вам по черепу, автор. И тело зарыть в саду. Голыми руками, естественно.
- Людоед? - блеклые глаза Старого Палача вспыхивают интересом. - Людоедов давно не было. Мода прошла, что ли?
- Не то, чтобы людоед, - ухмыляется адъютант. - Поставщик, скорее. Продавал человечину под видом баранины.
За решеткой сидит угрюмый здоровенный тип, с кулаками, похожими на кирпичи.
- Симулировал сумасшествие, чертей каких-то гонял, - продолжает адъютант, - но наши эскулапы быстро вывели его на чистую воду.
Заключенный демонстративно не смотрит на тюремщиков, но Старый Палач видит, как огромные, покрытые рыжим волосом пальцы сжимаются от злобы…
Город **Я
Эпиграф: Вот я, вот я - не врубаюсь нихуя!
Етить! Походу влияние Гарта Маренги сильнее, чем я думал! Гляньте-ка: «Это были люди. Люди, в которых текла кровь, билась жизнь, в них было тепло. Тепло этой жизни». Песня просто! А ведь там весь текст такой.
Похоже, Автору не дает покоя «Город Грехов». Ничем иным не могу объяснить сваленные в кучу сюжеты, связанные, по сути, одним лишь городом, чье название напоминает зацензуренное слово «хуй». Даже повествование от лица мертвого ГГ имеется. Вот только в отличие от Фрэнка Миллера, получается у автора так себе. Драйва не хватает, связности, динамики и, самое главное - логики.
Перловка:
Она производила впечатление свечи, но не обычной свечи, а очень странной… - понятно? Есесно понятно! Че ж тут непонятного. Приду, бывало, в магазин, и грю - эй, продавец, подать мне свечей, да не обычных, а очень странных! И пожирнее бери, с верхней полки!
- В противозачаточных целях, чтобы дети не появились раньше времени и даже без предшествующих ритуалов, бутылка «столичной» была употреблена сразу, отчего вечер трансформировался и реальность приобрела странные оттенки. - кто-нибудь понял что-нибудь? Уподобляясь Вонни напишу, что автор изрядно упрт. Надо бы выписать ему свечей. Стеариновых. Для ректального применения.
Автор смельчак. Назвать ГГ Арсением Ильичом, а потом сказать что это юноша 25 лет, это серьезная заявка на лидерство.
Автор затейник. Криментина (одно имя уже затейное, круче всяких затей!) способна подавлять волю людей, но при этом просит Арсения, чтобы тот навязал ее малознакомому Игнатию. Блядь, да здесь что-то не так с именами…
Автор краевед. Знает, что где-то в **Я жили меря, и, короч, боги у них были и злые и добрые, и типа того. Глубина знаний потрясает.
Я уверен, автор - Найт Шьямалан. Таких вотэтаповоротов на этом конкурсе мне еще не встречалось.
Мясник аккуратно разделит ваше тело на четыре куска. Знаю, что неровно, а что делать? Ваш текст тоже не самое ровное, что я видел в жизни. Страдайте!
Глубокий старик, седовласый и степенный, похож на сказочного лешего. Кажется, что под зарослями спутанной бороды таится лукавая усмешка, да и в глазах нет-нет, да вспыхнут озорные искры. Даже не верится, что…
- …убил четверых, - сам того не зная, адъютант заканчивает мысли Старого Палача. - Затравил собаками. Хотел прикопать на обочине, да мимо как раз патруль проезжал. Ну и взяли тепленьким, как говорится.
Конечный маршрут
Начнем с людей, ибо их здесь ажно четыре. Если сложить вместе, есть шанс собрать одного полноценного покемона, потому что сами по себе они не более чем куски картона, раскрашенные «под матрешку». Автор пытается сделать персонажей живыми, наделяя их деталями, но получается халтурно. Все герои шаблонны - крикливая, аляповатая хабалка Наталья, музейный задрот Анатолий, хмурый водитель Гордей с темным прошлым и даже дурачок Сэм «Ты Ж Помнишь Я Работаю Инструктором». Нет в них жизни. Единственный более-менее живой перс - Гордей. По сравнению с остальными, он как фанера на фоне картона. Твердый, сука!
Все это сборище, в лучших традициях жанра, поворачивает не туда. Верный традициям «УАЗ» непременно глохнет и отказывается заводиться. Чинить, что характерно, его даже не пытались. Продолжая традиции, все, кроме водилы, идут искать людей. А че? Втроем веселее, особенно если каждый по отдельности редкостный говнюк. И, конечно же, по традиции, в пути путников застает темнота.
Перловка:
- Она устала, растёрла ноги. - в порошок, не иначе.
На выходе имеем попытку создать хоррор на псевдославянском материале. Попытку, не сказать, чтобы удачную. В копилку к картонным персонажам падают Всеведущий Дедок Без Определенного Возраста и Неведомая Ебаная Хуйня Ыр. Их появление смотрится, как не пришей пизде рукав, несмотря на рояльное упоминание древнего славянского капища задротом Анатолием.
Мораль произведения глубока и прекрасна: все герои кончили плохо, потому что были гандонами по жизни. Единственный почти нормальный перс Гордей, кончил плохо, потому что мучился по погибшей семье. Гордей у нас герой трагический. Но вообще, в этом месте все кончают плохо, кроме Всеведущего Дедка Без Определенного Возраста, вне зависимости от. Просто потому что Ыр любит пожрать. Отака херня, малята.
Пять Ыров выпьют вашу душу. Знаете за что? А вот за этот рассказ! Ибо нехрен!
- Несчастная любовь, - коротко роняет адъютант, кивая на камеру.
Заключенный лежит на нарах, уткнувшись обритой головой в стену. Он похож на эмбриона, свернувшегося в материнской утробе. Он молчит и, кажется, не замечает своих тюремщиков. Старый Палач тоже молчит. Ему известно, на какие разрушения способна несчастная любовь.
Подарок
Ваша Вероника, автор, напомнила мне старый анекдот. «- Почему вы называете свою жену птичкой? - Ну, она такая, знаете, легкая, порхает везде, щебечет, щебечет, щебечет… дура, блядь!». Хотя герои норм, живые, а на фоне предыдущих, так и вовсе - полубожественные.
Сам текст слегка сумбурен. Вот, вроде идет, идет, размеренный, плавный - хуякъ! поскакал блохой по яйцам! И чем дальше, тем хаотичнее скачки. Все ж таки надо быть аккуратнее с потоком сознания. Я понимаю, что перед нами история одного помешательства (реального ли, мистического ли, не важно), но подустал, честно. Все эти волосы, волосы, волосы… в какой-то момент кажется, что у вас и слов других не осталось.
Перловка
- И последнее - римская цифра "6". - я вас уверяю, автор, римская цифра шесть записывается вот так VI.
- И стала ночевать в другой комнате, забираясь на замок. - если бы мне ночью отчекрыжили волосы ножницами, я б, наверное, тоже куда-нить забрался. Ток повыше. На люстру, там, или на гардину.
Есть стойкое ощущение, что где-то с середины писать начла другой автор. Или рассказ писался два дня и две ночи, к финалу которых автор адски устал и анчал допскать нилепые опшипки онду за однои. К финалу концентрация косяков становится такой плотной, что я сорвался и начал редактировать Что вы делаете, автор! Я ведь держался больше трех месяцев, думал, что все уже позади! Три месяца воздержания, и посмотрите на меня теперь? Сижу и… редактирую, как последний… как последний редактор! Дьявол, корректора мне!
И вот еще - если бы я случайно не прочел рецу, где поднималась тема названия, я бы тоже хрен догадался, при чем тут подарок. Два раза - это совпадение, но там ведь и до закономерности недалеко. Задумайтесь над этим, автор. А пока Старый Палач вздернет вас на семиметровой косе. Болтайтесь с миром.
При виде Старого Палача заключенный вскакивает со шконки и, широко раскинув руки, бросается обнимать решетку.
- Начальник! Да-ра-гой вы мой! Ай, какое счастье, люди-то какие! Отличный день у меня сегодня, просто замечательный!
Старый Палач морщится от ядреной вони немытого тела и гнилых зубов, и вопросительно смотрит на адъютанта.
- Опять?
- Опять, - сокрушается адъютант.
- Вышвырните этого дармоеда на улицу. Нашел, понимаешь, курорт.
С недовольным видом Старый Палач шагает по коридору. Вслед ему несутся горестные крики.
- Начальник, не надо! Меня нельзя на улицу! Начаааальниииик!
Иван Иванович
Бывший ККИ-шник во мне ликует. Это ж, блеать, мэджыг зэ гэзэринг, шкура-мать! Запойный алкаш Иван Иванович ебашит в «мотыгу» со Смертью, видимо на свою убогую душонку. Играет не впервые, играет лихо, и, походу, имеет в рукаве пару тузов ультраредких карточек. Вспомнил свою, не к ночи помянутую, ролевую вьюность. Ностальгия, скупая слеза на небритой щеке. Ну и все, пожалуй. Кроме ностальгической улыбки ничего этот рассказ не вызвал. Исполнение неряшливое, даже грубое. Автор не может определиться, от кого он ведет повествование. Постоянно называет ИИ мужчиной, а Мальвину - девочкой. Ну, значиццо, чтобы мы не запамятовали, кто из них кто. Идея не нова (какая разница, в конце концов, во что играет ГГ со смертью, в шахматы, нарды или мистический аналог MTG?), да и подана через пень-колоду. Перловки хватает, но специально выискивать не буду.
Пять карточек «Скоропостижной Огненной Смерти» вам, автор. Найдете, чем отбить? Да не хрипите вы так… ой, сгорел. Кто-нибудь, заметите пепел под коврик?!
На этом все. Всем спасибо, все не свободны!