ЛИЦА ДОЛГОГО ДВАДЦАТОГО ВЕКА: ВЫПУСК № 19
Предыдущий выпуск - тут.
Сегодня, любі друзі, вопреки названию текущей рубрики, я предлагаю обратиться не к лицам Долгого Двадцатого века, а, так сказать, к иной части тел людей, живших о те годы…
Итак, жил да был во Франции, в XIX столетии, некий Андрэ́ Адо́льф-Эже́н Ди́дери (André Adolphe-Eugène Disdéri). Занимался он новым для того времени делом - фотографией - и прославился тем, что, как утверждает всезнающая Википедия, «… разработал и в 1854 году запатентовал “карт де визит” - фотоаппарат с четырьмя объективами, который делал восемь небольших фотографий размером 3,25 × 1,125 дюйма на “полной” фотопластинке формата 6,5 × 8,5 дюйма. Эти восемь фотографий, каждая из которых представляла собой визитную карточку размером 4 × 2,5 дюйма, продавались примерно за 4 доллара, более чем вдвое дешевле того, что обычно запрашивали портретные фотографы за один полноразмерный отпечаток».
Впрочем, всё это - технические подробности, мало кому понятные и, как следствие, интересные. Гораздо важнее и примечательнее них одна фотокарточка из творческого наследия сего мсье - мозаика «Ножки оперы» (“Les Jambes de l’opera”). Она была создана приблизительно в 1862 году и хранится ныне в Центре Гетти (Getty Center) в Лос-Анджелесе, США:
Занятно, но, увидев её, я вспомнил эти строки из романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин»:
XXX
Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдёте вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я всё их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
XXXI
Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Где мнёте вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш лёгкий след.
XXXII
Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоценённую награду,
Влечёт условною красой
Желаний своевольный рой.
Люблю её, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зеркальном паркете зал,
У моря на граните скал.
К слову, должен заметить уважаемому читателю, что на карточке - не только женские ножки...
Сегодня, любі друзі, вопреки названию текущей рубрики, я предлагаю обратиться не к лицам Долгого Двадцатого века, а, так сказать, к иной части тел людей, живших о те годы…
Итак, жил да был во Франции, в XIX столетии, некий Андрэ́ Адо́льф-Эже́н Ди́дери (André Adolphe-Eugène Disdéri). Занимался он новым для того времени делом - фотографией - и прославился тем, что, как утверждает всезнающая Википедия, «… разработал и в 1854 году запатентовал “карт де визит” - фотоаппарат с четырьмя объективами, который делал восемь небольших фотографий размером 3,25 × 1,125 дюйма на “полной” фотопластинке формата 6,5 × 8,5 дюйма. Эти восемь фотографий, каждая из которых представляла собой визитную карточку размером 4 × 2,5 дюйма, продавались примерно за 4 доллара, более чем вдвое дешевле того, что обычно запрашивали портретные фотографы за один полноразмерный отпечаток».
Впрочем, всё это - технические подробности, мало кому понятные и, как следствие, интересные. Гораздо важнее и примечательнее них одна фотокарточка из творческого наследия сего мсье - мозаика «Ножки оперы» (“Les Jambes de l’opera”). Она была создана приблизительно в 1862 году и хранится ныне в Центре Гетти (Getty Center) в Лос-Анджелесе, США:
Занятно, но, увидев её, я вспомнил эти строки из романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин»:
XXX
Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдёте вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я всё их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
XXXI
Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Где мнёте вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш лёгкий след.
XXXII
Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоценённую награду,
Влечёт условною красой
Желаний своевольный рой.
Люблю её, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зеркальном паркете зал,
У моря на граните скал.
К слову, должен заметить уважаемому читателю, что на карточке - не только женские ножки...