БЕЗ ТОРМОЗОВ
Гневлив был царь-батюшка Пётр Алексеевич, ох, и гневлив! По делу «измены» своего сына царевича Алексея Петровича лютовал он не по-детски: и сына со свету сжил, и над первой супружницей своей поглумился от души, да и прочим родичам досталось немало.
Известно, например, что единокровная сестра Петра Великого, царевна Мария Алексеевна, в конфликте брата с невесткой встала на сторону последней. Ну, как - встала: чисто по-женски сочувствовала ей и выражала симпатию, иной раз передавала той в узилище деньги и письма сына. Впрочем, о те годы уже сам факт не-дистанцирования от опальной царицы был определённой фрондой режиму Петра.
В 1716 году, возвращаясь из Карлсбада, Мария Алексеевна на дороге где-то между Ригой и Либавой повстречала своего племянника, который уже покинул Россию, сбежав от гнева царственного отца. О том, что было далее - небольшая цитата из Википедии:
«… между ними состоялся разговор. Тётка потребовала от него написать письмо матери и, видя колебания царевича, сказала: “Хоть бы тебе и пострадать, ведь за мать, не кого иного”. Этого оказалось достаточно, чтобы привлечь Марию к следствию по делу Алексея. 25 июня 1718 года она была арестована и посажена в Шлиссельбургскую крепость до 13 мая 1721 года, а затем переведена под домашний арест в особый дом в Петербурге. Освободили её в тот же год».
К слову сказать, царевна Мария Алексеевна стала первой политической узницей (и узником тоже - с неё всё и началось) Шлиссельбургской крепости.
Так вот, это, вроде бы, известная всем фактологическая канва. А есть ещё нюансы. Как всегда интересные.
Шлиссельбургская крепость.
Вице-адмирал российского флота Франсуа Гиймо де Вильбуа (François Guillemot de Villebois) - человек весьма информированный [кроме того, что он занимал довольно высокий пост в военно-морской иерархии Империи (с 1724 года капитан первого ранга Вильбуа командовал Петербургской корабельной командой), Вильбуа слыл царским конфидентом - в 1712 году он был шафером на свадьбе Петра с Екатериной Алексеевной Михайловой, а после царь женил его на Елизавете, дочери пастора Йоханна Эрнста Глюка (Johann Ernst Glück), в семье коего в юные годы жила Марта Скавронская, тем самым в некотором роде породнившись с Вильбуа] - в своих записках о петровских временах «Анекдоты о российском дворе» к рассказу о женитьбе царя на Екатерине и последовавшем за ней конфликте в семье сделал интересное подстрочное примечание:
«[18] Кроме царевича Алексея Петровича, сестра царя тоже вступила в этот заговор и была приговорена как соучастница к 100 ударам батогами. Её били по обнажённым плечам и пояснице в присутствии многих придворных дам и мужчин».
Единственная сестра Петра I, которая могла удостоится такой «чести» от братца, - это Мария Алексеевна: все прочие дочери царя Алексея, кроме неё и Екатерины Алексеевны, к тому времени уже давно лежали в могилах, а эта последняя была единственной из сестёр, которая держалась подальше от политических интриг, так и не испытав на себе гнева брата.
Так что, памятуя о том, как царь Пётр лично рубил головы стрельцам, не будем забывать, что не менее крут он был и в отношении кровных родственников.
Известно, например, что единокровная сестра Петра Великого, царевна Мария Алексеевна, в конфликте брата с невесткой встала на сторону последней. Ну, как - встала: чисто по-женски сочувствовала ей и выражала симпатию, иной раз передавала той в узилище деньги и письма сына. Впрочем, о те годы уже сам факт не-дистанцирования от опальной царицы был определённой фрондой режиму Петра.
В 1716 году, возвращаясь из Карлсбада, Мария Алексеевна на дороге где-то между Ригой и Либавой повстречала своего племянника, который уже покинул Россию, сбежав от гнева царственного отца. О том, что было далее - небольшая цитата из Википедии:
«… между ними состоялся разговор. Тётка потребовала от него написать письмо матери и, видя колебания царевича, сказала: “Хоть бы тебе и пострадать, ведь за мать, не кого иного”. Этого оказалось достаточно, чтобы привлечь Марию к следствию по делу Алексея. 25 июня 1718 года она была арестована и посажена в Шлиссельбургскую крепость до 13 мая 1721 года, а затем переведена под домашний арест в особый дом в Петербурге. Освободили её в тот же год».
К слову сказать, царевна Мария Алексеевна стала первой политической узницей (и узником тоже - с неё всё и началось) Шлиссельбургской крепости.
Так вот, это, вроде бы, известная всем фактологическая канва. А есть ещё нюансы. Как всегда интересные.
Шлиссельбургская крепость.
Вице-адмирал российского флота Франсуа Гиймо де Вильбуа (François Guillemot de Villebois) - человек весьма информированный [кроме того, что он занимал довольно высокий пост в военно-морской иерархии Империи (с 1724 года капитан первого ранга Вильбуа командовал Петербургской корабельной командой), Вильбуа слыл царским конфидентом - в 1712 году он был шафером на свадьбе Петра с Екатериной Алексеевной Михайловой, а после царь женил его на Елизавете, дочери пастора Йоханна Эрнста Глюка (Johann Ernst Glück), в семье коего в юные годы жила Марта Скавронская, тем самым в некотором роде породнившись с Вильбуа] - в своих записках о петровских временах «Анекдоты о российском дворе» к рассказу о женитьбе царя на Екатерине и последовавшем за ней конфликте в семье сделал интересное подстрочное примечание:
«[18] Кроме царевича Алексея Петровича, сестра царя тоже вступила в этот заговор и была приговорена как соучастница к 100 ударам батогами. Её били по обнажённым плечам и пояснице в присутствии многих придворных дам и мужчин».
Единственная сестра Петра I, которая могла удостоится такой «чести» от братца, - это Мария Алексеевна: все прочие дочери царя Алексея, кроме неё и Екатерины Алексеевны, к тому времени уже давно лежали в могилах, а эта последняя была единственной из сестёр, которая держалась подальше от политических интриг, так и не испытав на себе гнева брата.
Так что, памятуя о том, как царь Пётр лично рубил головы стрельцам, не будем забывать, что не менее крут он был и в отношении кровных родственников.