ПЕРЕЧИТЫВАЯ БРОДЕЛЯ
В мегаталмуде Фернана Броделя, кроме массы разнородной информации, содержится пропасть хороших концептуальных мыслей, кои ты начинаешь воспринимать, лишь перечитывая произведение.
Вот, скажем, интересное наблюдение автора [Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV - XVIII вв. Том 3: Время мира. - М.: «Прогресс», 1992. - с. 24 - 25]:
«Когда в 1421 г. Мины сменили столицу, покинув Нанкин, открытый благодаря Синей реке для морского судоходства, чтобы обосноваться в Пекине, лицом к опасностям маньчжурской и монгольской границ, громадный Китай, массивный мир-экономика, опрокинулся бесповоротно; он отвернулся от определённой формы экономики и деятельности, связанной с удобствами сообщения по морю (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь). Глухая, замкнувшаяся в себе столица укоренилась в самом сердце суши, притягивая всё к себе. Сознательный или бессознательный, то был, безусловно, решающий выбор. Именно в этот момент Китай проиграл в борьбе за господство над миром ту партию, которую он, не слишком это сознавая, открыл морскими экспедициями начала XV в., отправлявшимися из Нанкина.
Именно аналогичное развитие было завершено выбором, что сделал Филипп II в 1582 г. В то время как политически Испания господствовала в Европе, Филипп II в 1580 г. завоевал Португалию и разместил своё правительство в Лиссабоне, где оно пробудет почти три года. Лиссабон приобрёл от этого громадный вес. Обращённый к океану, он был таким местом, откуда можно было контролировать мир и господствовать над ним, [центром], о котором только можно было мечтать. Подкреплённый авторитетом короля и присутствием правительственных учреждений, испанский флот в 1583 г. изгонит французов с Азорских островов, и пленные будут без суда и следствия повешены на реях. Так что оставить в 1582 г. Лиссабон означало покинуть пост, откуда осуществлялось господство над экономикой империи, ради того, чтобы запереть испанскую мощь в сердце практически неподвижной Кастилии, в Мадриде. Какой это было ошибкой!..».
Вид на дворец Рибейра (Paço da Ribeira: дословно - дворец на берегу реки) - королевскую резиденцию в Лиссабоне.
И в самом деле, ежели мы обратимся к списку стран, боровшихся за гегемонию на протяжении всего Нового времени, то обнаружим эту самую связку между вынесенной на передовые позиции столицей и следовавшей во вне экспансией. Венеция и Генуя (да, города-государства и потому пример этот может показаться не слишком чистым, но, как говорится, из песни слов не выкинешь), Португалия (Лиссабон), Нидерланды (Амстердам), Англия (Лондон) и Китай (Нанкин).
Из общего правила, вроде бы, просматриваются два исключения: собственно, уже помянутая Испания и Московское царство, столицы которых были зажаты в глубине континентальных владений. Но об испанцах написал сам Бродель в приведённой цитате, а о Московии весьма добротно прошёлся Карл Маркс в своих «Разоблачениях дипломатической истории XVIII века»:
«… Но здесь упускают из виду одно важное обстоятельство, тот tour de force, которым он перенёс столицу империи из континентального центра к морской окраине, ту характерную смелость, с которой он воздвиг новую столицу на первой завоёванной им полосе балтийского побережья почти на расстоянии пушечного выстрела от границы, намеренно дав, таким образом, своим владениям эксцентрический центр. Перенести царский трон из Москвы в Петербург значило поставить его в такие условия, в которых он не мог быть в безопасности даже от внезапных нападений, пока не будет покорено всё побережье от Либавы до Торнио, а это было завершено лишь к 1809 г. с завоеванием Финляндии».
Кстати, о столице, вынесенной Петром I «на бровку». Особой пикантности этой истории придаёт то обстоятельство, что Санкт-Петербург, провозглашённый в 1712 году столицей империи, до 1721 году находился на иностранной территории. Факт уникальный для мировой истории!..
Вот, скажем, интересное наблюдение автора [Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV - XVIII вв. Том 3: Время мира. - М.: «Прогресс», 1992. - с. 24 - 25]:
«Когда в 1421 г. Мины сменили столицу, покинув Нанкин, открытый благодаря Синей реке для морского судоходства, чтобы обосноваться в Пекине, лицом к опасностям маньчжурской и монгольской границ, громадный Китай, массивный мир-экономика, опрокинулся бесповоротно; он отвернулся от определённой формы экономики и деятельности, связанной с удобствами сообщения по морю (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь). Глухая, замкнувшаяся в себе столица укоренилась в самом сердце суши, притягивая всё к себе. Сознательный или бессознательный, то был, безусловно, решающий выбор. Именно в этот момент Китай проиграл в борьбе за господство над миром ту партию, которую он, не слишком это сознавая, открыл морскими экспедициями начала XV в., отправлявшимися из Нанкина.
Именно аналогичное развитие было завершено выбором, что сделал Филипп II в 1582 г. В то время как политически Испания господствовала в Европе, Филипп II в 1580 г. завоевал Португалию и разместил своё правительство в Лиссабоне, где оно пробудет почти три года. Лиссабон приобрёл от этого громадный вес. Обращённый к океану, он был таким местом, откуда можно было контролировать мир и господствовать над ним, [центром], о котором только можно было мечтать. Подкреплённый авторитетом короля и присутствием правительственных учреждений, испанский флот в 1583 г. изгонит французов с Азорских островов, и пленные будут без суда и следствия повешены на реях. Так что оставить в 1582 г. Лиссабон означало покинуть пост, откуда осуществлялось господство над экономикой империи, ради того, чтобы запереть испанскую мощь в сердце практически неподвижной Кастилии, в Мадриде. Какой это было ошибкой!..».
Вид на дворец Рибейра (Paço da Ribeira: дословно - дворец на берегу реки) - королевскую резиденцию в Лиссабоне.
И в самом деле, ежели мы обратимся к списку стран, боровшихся за гегемонию на протяжении всего Нового времени, то обнаружим эту самую связку между вынесенной на передовые позиции столицей и следовавшей во вне экспансией. Венеция и Генуя (да, города-государства и потому пример этот может показаться не слишком чистым, но, как говорится, из песни слов не выкинешь), Португалия (Лиссабон), Нидерланды (Амстердам), Англия (Лондон) и Китай (Нанкин).
Из общего правила, вроде бы, просматриваются два исключения: собственно, уже помянутая Испания и Московское царство, столицы которых были зажаты в глубине континентальных владений. Но об испанцах написал сам Бродель в приведённой цитате, а о Московии весьма добротно прошёлся Карл Маркс в своих «Разоблачениях дипломатической истории XVIII века»:
«… Но здесь упускают из виду одно важное обстоятельство, тот tour de force, которым он перенёс столицу империи из континентального центра к морской окраине, ту характерную смелость, с которой он воздвиг новую столицу на первой завоёванной им полосе балтийского побережья почти на расстоянии пушечного выстрела от границы, намеренно дав, таким образом, своим владениям эксцентрический центр. Перенести царский трон из Москвы в Петербург значило поставить его в такие условия, в которых он не мог быть в безопасности даже от внезапных нападений, пока не будет покорено всё побережье от Либавы до Торнио, а это было завершено лишь к 1809 г. с завоеванием Финляндии».
Кстати, о столице, вынесенной Петром I «на бровку». Особой пикантности этой истории придаёт то обстоятельство, что Санкт-Петербург, провозглашённый в 1712 году столицей империи, до 1721 году находился на иностранной территории. Факт уникальный для мировой истории!..