Бабушки меняются.
Бабушки. Несмотря на приличный возраст проступающий на коже, берет из позапрошлой жизни и разговоры о внуках, двух женщин за соседним столиком бабушками, пожалуй, не назовешь. Скорее... женщины в возрасте.
А между тем я помню бабушек своего детства, когда и в тёмных тонах одежды, и в домашней самоизоляции, да во всем проступало зловещее «отжили своё»
Дамы соседствующие со мной беседуют негромко, так что только отдельные слова той, что пониже и поэнергичнее долетают до меня тем, что кто-то не работает, смущает население. вслушавшись я понимаю, что рядом происходит неглупый социо-экономический разбор какого-то современного то ли учреждения, то ли предприятия. «Не лезьте туда куда вас не просят» - прозвучало решительно и чуть громче остального.
Вот прямо сейчас, среди кирпичных стен кофейни выкрашенных в беж, та, что раскладывает на части некое происходящее, уверенно прошлась к стойке и доверительно обратилась к невысокой девочке: «Можно нам ещё чаю?»
Странно, но в кофейне почти не стоит тот плотный аромат хорошего кофе, что бодрит уже сам по себе. Возможно, хорошая вытяжка или слишком невелик оборот чашек и стаканов на вынос?
Девочка недолго шуршит россыпью чая и приносит соседкам пару белоснежных чашек. Разница между ними лет пятьдесят, но выглядит это не больно, до жалости, а достойно - словно три девчонки; две взрослые, постигшие жизнь и маленькая, знают какой-то общий женский секрет.
Вот невидимый прежде мужчина встает из-за стеллажа с пакетами кофе и просит «ещё стакан того же с собой» Он светски ведет короткую беседу перед стойкой и выходит вместе со своим приятным вежливым баритоном.
Наверное, я, точнее какая-то часть меня, навсегда застряла в 90х
Для меня несложно увидеть и признать (и не молчать об этом), что сегодняшняя Москва по большинству параметров, по качеству жизни, логистике, разнообразию движухи оставляет далеко позади большинство европейских столиц, но осознать и принять, что вот это миниатюра вокруг меня присходит в городе моего студенчества 90х, почти невозможно.
И эти пожилые леди без изысков, но и без нелепых обносков, и мужчина за легкой беседой с нетеряющчйся девушкой, и сам я тыкающий эти клавиши; всё это, действительно, происходит в Екатеринбурге.
Снова возрождается (медленнее, чем хотелось) культура общения, снова расцветает разнообразие социальной жизни в городе Мамина-Сибиряка и Бажова, великих инженеров и геологов, священников и охотников.
И постепенно, что-то, словно осколок зеркала Снежной королевы, тает внутри освобождая пространства для радости синеве апрельского неба, неплохому капучино и много еще чему.
Тем временем, разговор за соседним столиком затих и дамы с любопытством наблюдают меня стучащего по клавиатуре снова и снова. Кажется, пока я отвлекся они проделали собственную исследовательскую работу и теперь, встав, медленно собираются. Та, что погромче, напоследок доев ложечку, поставленным голосом приносит: «До свидания. Всего хорошего» и они выходят оставляя меня одного в маленькой кофейне недалеко от Литературного квартала...
А между тем я помню бабушек своего детства, когда и в тёмных тонах одежды, и в домашней самоизоляции, да во всем проступало зловещее «отжили своё»
Дамы соседствующие со мной беседуют негромко, так что только отдельные слова той, что пониже и поэнергичнее долетают до меня тем, что кто-то не работает, смущает население. вслушавшись я понимаю, что рядом происходит неглупый социо-экономический разбор какого-то современного то ли учреждения, то ли предприятия. «Не лезьте туда куда вас не просят» - прозвучало решительно и чуть громче остального.
Вот прямо сейчас, среди кирпичных стен кофейни выкрашенных в беж, та, что раскладывает на части некое происходящее, уверенно прошлась к стойке и доверительно обратилась к невысокой девочке: «Можно нам ещё чаю?»
Странно, но в кофейне почти не стоит тот плотный аромат хорошего кофе, что бодрит уже сам по себе. Возможно, хорошая вытяжка или слишком невелик оборот чашек и стаканов на вынос?
Девочка недолго шуршит россыпью чая и приносит соседкам пару белоснежных чашек. Разница между ними лет пятьдесят, но выглядит это не больно, до жалости, а достойно - словно три девчонки; две взрослые, постигшие жизнь и маленькая, знают какой-то общий женский секрет.
Вот невидимый прежде мужчина встает из-за стеллажа с пакетами кофе и просит «ещё стакан того же с собой» Он светски ведет короткую беседу перед стойкой и выходит вместе со своим приятным вежливым баритоном.
Наверное, я, точнее какая-то часть меня, навсегда застряла в 90х
Для меня несложно увидеть и признать (и не молчать об этом), что сегодняшняя Москва по большинству параметров, по качеству жизни, логистике, разнообразию движухи оставляет далеко позади большинство европейских столиц, но осознать и принять, что вот это миниатюра вокруг меня присходит в городе моего студенчества 90х, почти невозможно.
И эти пожилые леди без изысков, но и без нелепых обносков, и мужчина за легкой беседой с нетеряющчйся девушкой, и сам я тыкающий эти клавиши; всё это, действительно, происходит в Екатеринбурге.
Снова возрождается (медленнее, чем хотелось) культура общения, снова расцветает разнообразие социальной жизни в городе Мамина-Сибиряка и Бажова, великих инженеров и геологов, священников и охотников.
И постепенно, что-то, словно осколок зеркала Снежной королевы, тает внутри освобождая пространства для радости синеве апрельского неба, неплохому капучино и много еще чему.
Тем временем, разговор за соседним столиком затих и дамы с любопытством наблюдают меня стучащего по клавиатуре снова и снова. Кажется, пока я отвлекся они проделали собственную исследовательскую работу и теперь, встав, медленно собираются. Та, что погромче, напоследок доев ложечку, поставленным голосом приносит: «До свидания. Всего хорошего» и они выходят оставляя меня одного в маленькой кофейне недалеко от Литературного квартала...