Боярыня.
... Постылый октябрьский день. Сверху то ли льет, то ли сыплет, небо сливается с землей в усталых объятиях поздней осени. Холодно и промозгло.
В середине избы, за столом, сидят стрельцы и играют в кости, изредка оборачиваясь на низкую дверь. Вовремя замеченное движение заставило их ловко все собрать и, придав лицам тупую усталость, а локтям лежачее положение, выглядеть как ни в чем ни бывало. Вошедший сотник хмуро глянул сначала на подчиненных, потом на лавку, куда успели сложить неположенное увеселение, после же неторопливо, со склоненной в раздумьи головой, подошел к окну, выходившему на одинокий сруб без окон, стоявший напротив.
- Ну что там? - голос звучал глухо и устало.
- Да, вроде,жива, ...
- Жива еще? Степка, а ну сходи, посмотри.
Ловко вылезший из-за стола молодой стрелец высокого роста, прозванный за него "Долгим", пошел к двери на улицу - в грязную слякоть между редкими домами окраины небольшого города. Выйдя поежился, но пошел бодро с мыслью о возвращении в теплую избу к товарищам. Подойдя к срубу поднял было руку, но задержался. Почудилось, что от сруба будто бы исходит что-то неведомое. Стрелец мотнул головой, отодвинул тугой засов и хотел уже крикнуть в нетопленную неприятно пахнущую мглу, но почему-то вместо этого стал напряженно вглядываться. Когда глаза привыкли к темноте, стало видно, что перед ним лежит на гнилой соломе не старая еще женщина, внимательно смотревшая на него недвижными глазами. Он знал, что это была некогда очень богатая боярыня, которую велели стеречь крепко и не кормить. Это у него, у Степки, она просила сухарика, решив, что может молодой стрелец ослушаться поручения царского. И ведь чуть не ослушался. Но теперь она не просила ничего. Только было заметно, как губы ее шепчут. Степа тихо подошел, и склонившись услышал странно знакомые слова: "Б-же, Б-же мой! Вскую оставил мя?". Губы заключенной перестали шевелиться, взгляд боярыни остановился и только тихий вздох сопроводил исходящую душу ее. Стрелец вдруг почувствовал, что стоит он посреди сруба как вкопанный и не понимает, что с ним. Еще почувствовал он, что небо разверзлось над головой его, и что стоит он, Степка, посредине всего мира и словно бы на горе какой… Что-то надорвалось в нем, он понял, что не хочет и не может больше идти к своим товарищам, что его место совсем не здесь... "Воистину, Б-жий человек" - прошептал Степка, и, перекрестившись и склонясь до земли, поцеловал руку усопшей. Так, как его родители учили.
...Очень давно это было. На месте того жуткого сруба теперь горделиво возвышается здание городской администрации хорошего старинного города Боровска. Возможно, что именно на месте описанной избы стоит ныне храм памяти этой удивительной женщины. Мне почему-то кажется, что она ни одной минуты не мня себя каким-либо героем стала для всей истории нашей страны удивительным примером стояния за Правду. Правду не перстосложения и даже не направления движения крестного хода. Своими хрупкими руками она поднимала хоругвь правды веры своих предков, правды самого важного почитания своих отца и матери. Те реформы не дано было остановить, они должны были случиться, как и должны были случиться гонения на несогласных. Но слишком знаменательно, что одним из самых важных лиц этого "несогласия" стала уморенная голодом, но непокорившаяся женщина...