Боб Блэк. Цитаты из книги "Анархия и демократия"
подробности
Цитаты из вошедших в книгу текстов:
Демократия является иррациональной, неэффективной, несправедливой и противоречащей провозглашённым ею самой ценностям: свободе, равенству и братству. Свободу, например, она даже не подразумевает. Инстинктивная склонность к демократии скорее означает «презирать права личности, придавая им мало значения». Демократия не только подрывает общественную мораль, она оскорбляет достоинство и противоречит здравому смыслу
- Разоблаченная демократия
Сегодня почти все анархисты живут при демократических режимах. Им не нужно рыскать в Третьем мире в поисках государства, которое следует свалить, - но когда они что-то такое находят, есть вероятность, что Ноам Хомский это поддержит. Вы антиимпериалист? Империя у вас под ногами, от моря до моря, живёте ли вы в Америке или в России. Единственной сверхдержавой в мире (на данный момент) является демократия. Демократичность этой сверхдержавы и есть источник её силы, потому что она представляет в ложном свете законность государственной власти. Демократия нигде не является угрозой для статус-кво, потому что почти везде она сама и есть идеология статус-кво.
- Анархия и демократия: непреодолимая пропасть
Анархисты, как правило, не считают, что человеческая природа изначально хороша. Они принимают людей такими, как они есть. Люди не есть что-то «изначальное». Мы, живущие при капитализме и его союзнике - государстве, - просто люди, у которых никогда не было шанса проявить свои способности. (И конечно, последнее место, где можно проявить свои способности, - это армия! Там можно со всей очевидностью увидеть суть государства: слепое повиновение, иерархия и систематическое насилие.)
- Азбука анархизма
Насколько же сегодняшний мир - «анархистский»? С одной стороны, очень даже анархистский, а с другой, совсем нет. Мир очень анархистский в том смысле, что, как считал Кропоткин, человеческое общество, вся человеческая жизнь всегда гораздо больше зависят от добровольных совместных действий, чем от любого государственного регулирования. При суровых государственных режимах - в бывшем Советском Союзе или в современном Нью-Йорке - сам режим зависит от повсеместного распространения нарушений его законов ради сохранения и поддержания своей власти. В ином смысле, мир совсем не анархистский, потому что нигде не осталось никакого человеческого сообщества, которое хотя бы в некоторой степени не находилось под определённым государственным контролем.
- Тезисы об анархизме после постмодернизма | текст полностью
Мы, вероятно, не придём к анархии посредством романтично-революционных баррикад в стиле XIX века - если только этот вариант не послужит контрольным выстрелом в голову разбитого режима. Но мы придём к ней, если это всё же получится, посредством массового народного отказа от государственных органов и частных организаций, которые и сохраняют наше общество в его нынешнем виде. Антикоммунистические революции Восточной Европы являются пока лучшим примером для подражания, какой история могла нам предоставить. При нынешних условиях представительная демократия - это неверный путь.
- Анархизм после обамании
Способности людей к прямому действию, индивидуальному или коллективному, к самозащите недооцениваются. Люди уже действуют, как правило, независимо от закона, и часто противоречат закону, разными способами решая свои конфликты. Это то, в чём мы должны попытаться убедить людей. Они должны понимать, что «анархия, в некоторой степени, присуща всем обществам». И что в анархистском обществе существуют эффективные способы решения конфликтов, которые могут случиться с каждым, которые возникают в повседневной жизни, а также - что более существенно - способы борьбы с неисправимыми злодеями или людьми, не умеющими держать себя в руках.
- “Самосуд”. Преступление как анархистский источник общественного порядка
Если анархистское общество действительно окажется перед выбором, сажать ли в тюрьму определённых преступников (сохранив жизнь), или - если по какой-то причине не изгонять - казнить их, то я говорю: казнить. Потому что анархистское общество, на мой взгляд, это лучшая возможная форма общества, хотя и не идеальная, и если мы создадим его, то нельзя допускать её разрушения. Смертная казнь вызывает сожаление, но она не ставит под угрозу основу анархистского общества. Существование полиции и тюрем - это не просто компромисс в анархистском обществе, это отменяет анархистское общество как таковое. Слишком высокая цена, чтобы платить её за жизнь нескольких подонков.
- Анархистский ответ на "Анархистский ответ преступности"
В первобытных обществах продолжающиеся отношения становятся основой для разрешения спора. В современных обществах они часто мешают разрешению споров. Подавляющее большинство арестов, даже после тяжких преступлений, никогда не доходят до суда. Исследования преступлений в Нью-Йорке обнаружили, что эти дела «разваливаются», они не идут в суд, и не от перегруженности судов, как принято считать, но главным образом из-за предшествующих отношений между жертвой и обвиняемым. <...> Судебное разбирательство обычно бессильно в случаях предшествующих отношений, за исключением развода или выселения, т. е. когда оно расторгает отношения. Первобытные общества, где практически все споры - это случаи близких взаимоотношений, умеют справляться с этой проблемой. Современные общества терпят неудачу именно там, где первобытные преуспели.
- Правосудие: первобытное и современное
Можно отвергнуть как злоумышленную чепуху характеристику [данную Мюреем Букчиным] шамана как «олицетворения зарождающегося Государства». В его позиции нет ни логической, ни эмпирической основы. Отсутствие логики выражается в том, что предполагаемая способность убивать на расстоянии не может быть источником политической власти, пока существует политическая сила, защищающая шамана от мести, - а если есть такая сила, то не шаман, а она является олицетворением зарождающегося государства. Нет и эмпирической основы для такой вычурной точки зрения. Грандиозная спекуляция Букчина насчёт происхождения иерархии входит в противоречие с ролью шамана. В одном сценарии это вожди и шаманы являются наследниками старейшин и предшественниками молодых воинов и «влиятельных людей» в переходе к государственному устройству. В другом последовательность такая: влиятельные люди, воины, вожди, знать, затем «зарождающиеся, квази или частичные государства» - но не шаманы! Это просто бредовая, напыщенная дурь.
- Мюррей Букчин и знахари
Анархо-коммунистские охотники-собиратели (а они ведь именно такие) прошлого и настоящего очень важны. Не (обязательно) потому, что они преуспевают в адаптации к своим специфическим условиям, которые по определению не поддаются обобщению. Они важны потому, что показывают, что жизнь когда-то была и может быть принципиально другой. Смысл не в том, чтобы восстановить тот образ жизни (хотя можно найти основания и для этого), но чтобы понять возможность уклада жизни, абсолютно противоположного нашему, уклада, который в самом деле существовал миллион лет, а значит и другие жизненные уклады, противоположные сегодняшнему, тоже вполне реальны.
- Детская болезнь технофилии
Учёные очень хорошо проделали свою работу. Они знают слишком много. Только чайники верят, что они могут изучить космологию по такой книге, как (это настоящая книга) «Космология для чайников». Даже мифологизированный Хокингом умный гражданин-не-учёный в большинстве случаев не понимает теории относительности (ей уже 100 лет) или квантовой механики (80 лет). Нет никаких оснований полагать, что поймёт в будущем, а даже если это у него получится, Хокинг всегда будет на сто шагов впереди со всё более сложными, неожиданными, парадоксальными и практически непередаваемыми теориями. Симона Вейль написала в 1934 году (а ведь положение только ухудшилось!): «Наука стала монополией не потому, что общественное образование плохо организовано, но по своей сути; не являющиеся учёными люди имеют доступ только к результатам, но не к методам, то есть могут лишь верить, а не усваивать».
- О Стивене Хокинге
Язык, особенно письменный, служил орудием господства. Подобно большинству жизненных истин, эта кажется экстравагантностью, преувеличением или метафорой, но это оттого, что очень трудно дистанцироваться от нашей языковой жизни (если только мысленно), чтобы увидеть её такой, как она есть. Отрезвляющий археологический факт: первую тысячу лет существования письменности (в древнем Шумере - теперь это Ирак) она использовалась исключительно для государственных записей и эпизодического восхваления диктаторов в духе Озимандиаса, которые всё ещё хозяйничают в Колыбели Цивилизации, только на этот раз это американцы. Грамотность настолько была прерогативой чиновников, что сам Хаммурапи, вероятно, не мог прочитать Свод законов Хаммурапи. Слово соединяет, но оно же и разделяет. Сначала стало возможным, а затем и реальностью, словом заменить обозначаемое в действительности, или даже заменить обозначаемое там, где заменять нечего (сразу приходит на ум «Бог», но также и «Страна»).
- Приматы гнева
Для ситуациониста вроде Ги Дебора, всё, когда-либо существовавшее непосредственно, оказалось замещено своей репрезентацией. Что Дебор подразумевал как обвинение, постмодернисты празднуют как возможность. Спектакль - это их Земля обетованная. Критик - это не только творец, в конечном счёте он единственный творец. Быть значит подвергнуться критике. Так же как для марксистов природа лежит мёртвым грузом в ожидании приложенного к ней преобразовывающего труда, для постмодернистов искусство - только сырьё, которое преобразует Критик, подобно тому, как Микеланджело видел конкретные скульптуры в конкретных мраморных глыбах.
- Брауновское движение
Большинство анархистов понимают, что государство возникло не на пустом месте. Государство связано с определёнными общественными формациями. Так же и анархия. Большинство анархистов понимают, что нельзя упразднить государство без упразднения капитализма. Это правда, но я развил аргумент глубже. Я сказал, что нельзя упразднить государство без упразднения работы.
- Еще раз о нульработе | текст полностью
UPD. + Цитаты из невошедших в книгу текстов:
Мы больше не можем решать наши проблемы, экспортируя их в Мексику или на Марс. Пора решать их здесь. Время, если оно позволяет, это уже сейчас. Не будет спасения ни в каком воображаемом футуристическом техно-чуде. Настоящее еще недавно было будущим для прошлого. Вот оно, будущее, проблемы прошлого не решены, они только усложнились. Мессия не нанесет нам ни первый, ни второй визит. Скрытый Имам никогда не явит себя. История не ставит перед человечеством только те проблемы, которые оно может решить, пусть даже Маркс утверждал обратное.
- Космос между ушами Даниеля Юста: не самый последний рубеж | текст полностью
Джо начинает достаточно обоснованно, замечая, что окружающая среда, часто описываемая как “хрупкая”, в действительности устойчива. Виды приходят и уходят, поэтому люди не должны считать, что изменение окружающей среды это всегда плохо. Концепция экосистем Джо имеет странное сходство с его концепцией рыночной экономики (в которую он страстно верит). Пусть силы играют свободно (на самом деле, в обоих случаях это те же самые силы: рыночные) и в долгосрочной перспективе все будет в порядке. Но в долгосрочной перспективе, как говорил Кейнс, мы все умрем. Хотя, казалось бы, на первый взгляд, Джо в политическом смысле чрезвычайно далек от Earth First!, и он, и они относятся к человеческой расе только как к одному из видов, и невозмутимо желают ее исчезновения.
- Глобальное потепление? Нет, всего лишь прохлада | текст полностью
Присяжные имели право «аннулировать» закон - вынести вердикт в пользу ответчика, даже если на основании фактов и с учетом применяемого законодательства он виновен в преступлении или ответственен за ущерб при гражданском иске. Если присяжные полагали, что действующий закон был плохим, или не должен применяться в конкретных обстоятельствах дела, то данный закон аннулировался и применялся другой. Присяжные заседатели могли - иногда так и делали - голосовать по совести. Наверное, не очень часто. Большинство присяжных не имеют и никогда не имели каких-то принципиальных возражений против законов, запрещающих убийства, изнасилования, грабежи, опасное вождение и так далее. Большинство преступников ни при каком раскладе не являются, например, «потерпевшими». И большинство присяжных не являются анархистами. Но в иных обстоятельствах, в правовой системе, находящейся полностью во власти должностных лиц и специалистов, присяжные - временное сообщество граждан-дилетантов - по-прежнему имеют силу помешать государству. Здесь и только здесь «народ», а не его «представители» или «государственные служащие», напрямую обладает властью.
- Ассоциация полностью информированных присяжных: палки в колеса правовой системы | текст полностью