Гартман о ценности и бремени предвидения
Следующим в перечне ценных способностей, которыми наделен человек, Гартман рассматривает способность предвидения:
«Сознание человека как таковое еще не практично. Одна лишь активность здесь тоже не поможет. Лишь способность сознания предвидеть будущее, заботиться наперед, возвышает его над простым отражением действительности. Миф отразил это в образе Прометея. Само имя Прометей означает «провидец», в отличие от его противоположности Эпиметея - «крепкого задним умом». Первый человек - провидец. Его человечность приобретается похищением божественного. И если миф говорит только о краже огня, то за этим ясно просматривается другое, то, что действительно было украдено, божественное предвидение (pronoia). Провидение есть атрибут божества. Этос человека есть его hybris (гордыня), его восстание против божества, его претензия на божественный атрибут».
Способность предвидеть есть необходимое условие способности действовать, изменять существующее - которое для этого нужно знать. Это, кстати, очень наглядно представлено в схеме «шага развития»:
Или, чтобы ввести знание будущего в явном виде, так:
А вот как у Гартмана:
«Предвидение есть предсказывающее начало в человеке, в своей высшей потенции оно есть пророчество. Взгляд вперед дает ему идти, осознавая цели. Человек живет не только настоящим. Он принадлежит будущему. А будущее принадлежит ему - в пределах его направленного вперед взгляда. Если точнее, то будущее - единственное, что фактически принадлежит человеку. Прошедшее миновало и его нельзя изменить. Но и настоящее изменить нельзя, оно уже имеет в себе свою категорическую определенность. Только то, что еще не пришло в настоящее, что еще только «грядет на нас», можно как-то отклонить, повлиять на него.
Всякая деятельность, всякое стремление необходимо направлено в будущее. Сознание, от которого будущее было бы просто сокрыто, было бы обречено на бездеятельность. Предвидение указывает человеку его единственно возможное поле деятельности, будущее. Оно есть ключ ко всякой способности действия. …
Именно в мышлении можно нечто предвосхитить, мысль - «вне времени», хотя и принадлежит реальному субъекту, связанному временными рамками. Только в мышлении можно снять завесу с будущего. И как бы несовершенно оно ни было, лишь благодаря ему существует предусмотрительность и способность достигать желаемого.
Противоположность предвидения - застревание мысли в настоящем и в готовом, пораженность слепотой в отношении еще недействительного, … жизнь одним днем, которой остается только оглядываться назад и сожалеть - metanoia и metameleia (сожаление, раскаяние) вместо pronoia и epimeleia (внимание, забота)».
Предвидение не только способность, но и ценимая способность, ценность, дар:
«Ничто так не подтверждает ценность предвидения, как вечное стремление человека к нему. Начиная от самых ограниченных интересов тех, кто заботится о хлебе насущном, вплоть до интересов государственных мужей, которые смотрят далеко в будущее, это стремление в сущности одно и то же. Различие составляет только «степень проникновения». И применительно к личной жизни мы говорим о недальновидном или дальновидном поведении; да и в словах о «предусмотрительности» или «непредусмотрительности» просматривается то же самое ценностное суждение.
Эта оценка имеет тем большее значение, что взгляд человека вперед принципиально ограничен, и, кроме того, даже в своих границах ненадежен. Он не заслуживает именоваться познанием. Будущее, коль скоро оно будущее, нельзя привести к данности; из всего реального дано только настоящее. Уже прошедшее не может быть увидено непосредственно - оно сохранилось только в «отпечатке», который остается после него. Будущее же в настоящем не имеет свидетельства, сравнимого со «следами» прошлого. Пожалуй, ему предшествует ряд условий, из которых оно выстраивается и исходя из которых его можно предвосхитить. Ибо течение событий закономерно. Но сеть таких условий широка и необозрима. Человек видит лишь отдельные фрагменты… . Интуитивному разуму, быть может, это еще не существующее будущее было бы доступно непосредственно. Но человек не обладает интуитивным разумом (в этом смысле). Он достаточно
прозорлив в теоретических решениях (например, при расчете траекторий движения комет) -поскольку в данном случае имеет место четкая закономерность; но он близорук и не знает даже самого себя в том актуальном, которое затрагивает его и его жизнь. … даже богатый жизненный опыт дает лишь слабый проблеск подлинной уверенности. Но ценность предвидения оттого не уменьшается. Даже слабый проблеск света, направленного в будущее, имеет огромную ценность. А идея совершенного божественного провидения подтверждает эту ценность».
И в заключение одна из сквозных идей Гартмана - об обусловленности ценности мерой, способностью человека выносить ее или связанное с нею бремя (как с случаях ценностей страдания и свободы):
«И все же ценность предвидения имеет свои границы. Яснее всего это видно в мифе о Кассандре. Она знает грядущее, но не в силах его изменить; способность к ясновидению отравила ей жизнь, божественный дар стал ее проклятием; она завидует счастливым, которые поражены неведением, которые владеют хотя бы коротким мигом, кроме которого ничего не замечают. - Прав ли этот миф? Является ли дар предвидения не-ценностью? Если бы Кассандра могла убедить ничего не подозревающих людей в том, что им грозит опасность, то он был бы высшей ценностью, предотвратил бы несчастье. Что же делает его зловещим даром?
В гомеровском мире царит рок, неотвратимая Мойра. То, что должно произойти, предопределенно Божьей волей, человек не может идти против нее. Его предвидение бессильно, поэтому оно - несчастливый дар. Само неведение в отношении будущего предопределено. Провидец лишь пассивно констатирует грядущее. Он обладает одним атрибутом божества - предвидением, но
лишен другого атрибута - способности предопределения. Он не может изменить увиденное, не способен бросить вызов судьбе. Таково восприятие древних.
И Лай не избежал смерти от руки сына, хотя поверив оракулу, и обрек младенца Эдипа на гибель. Эймармене (судьба) сильнее, она находит средство для осуществления. В переводе на философский язык это значит: в телеологически насквозь детерминированном мире, где всякое событие окончательно предопределено, и предопределение не оставляет человеку никакого пространства, предвидение фактически есть зло. Иначе дело обстоит в каузально детерминированном мире. Каузальная детерминация может быть изменена, она не прикована к конечной стадии процесса, не является безусловной. Одна-единственная из спонтанно протягиваемых людьми нитей в сети причинно-следственных переплетений в состоянии изменить облик всего. В телеологически детерминированном мире будущее точно так же необратимо, как прошлое и настоящее; в каузально детерминированном мире его определенность еще не завершена, доступна инициативе человека по меньшей мере теоретически. С ростом способности к предвидению увеличивается и сфера влияния человека. В таком мире,- а это и есть наш мир - дар предвидения есть ценность.
И все же в ценности предвидения остаются сложности. И в этом истинное зерно мифа о Кассандре. Если бы человек знал все, что ему предстоит, он бы этого не вынес; человек не в силах жить с этим знанием, так как далеко не все, что он предвидит, он может изменить. Человек и в этом отношении есть нечто среднее между божеством и животным. Над слепо живущей тварью он возвышается только своей способностью к предвидению, но как раз этого предвидения в его цельности он вынести не может. Человек может жить только допуская в свою жизнь толику беззаботности и легкомыслия, полное богоподобие в этом отношении раздавило бы его. И таким образом полная мера в себе ценного становится не-ценностью».
И еще это еще один пример человекосообразности ценностей:
«В конечном счете перед лицом этой опасности можно усмотреть удивительную двойную целесообразность в моральном устройстве человека: он обладает предвидением приблизительно в той мере, какую только способен вынести, но без которой он не был бы человеком. Он балансирует где-то между предусмотрительностью и опрометчивостью. Отклонение в любую сторону свидетельствует о вырождении: он либо вообще ни о чем не заботится, либо впадает в парализующий пессимизм». (355-357)
«Сознание человека как таковое еще не практично. Одна лишь активность здесь тоже не поможет. Лишь способность сознания предвидеть будущее, заботиться наперед, возвышает его над простым отражением действительности. Миф отразил это в образе Прометея. Само имя Прометей означает «провидец», в отличие от его противоположности Эпиметея - «крепкого задним умом». Первый человек - провидец. Его человечность приобретается похищением божественного. И если миф говорит только о краже огня, то за этим ясно просматривается другое, то, что действительно было украдено, божественное предвидение (pronoia). Провидение есть атрибут божества. Этос человека есть его hybris (гордыня), его восстание против божества, его претензия на божественный атрибут».
Способность предвидеть есть необходимое условие способности действовать, изменять существующее - которое для этого нужно знать. Это, кстати, очень наглядно представлено в схеме «шага развития»:
Или, чтобы ввести знание будущего в явном виде, так:
А вот как у Гартмана:
«Предвидение есть предсказывающее начало в человеке, в своей высшей потенции оно есть пророчество. Взгляд вперед дает ему идти, осознавая цели. Человек живет не только настоящим. Он принадлежит будущему. А будущее принадлежит ему - в пределах его направленного вперед взгляда. Если точнее, то будущее - единственное, что фактически принадлежит человеку. Прошедшее миновало и его нельзя изменить. Но и настоящее изменить нельзя, оно уже имеет в себе свою категорическую определенность. Только то, что еще не пришло в настоящее, что еще только «грядет на нас», можно как-то отклонить, повлиять на него.
Всякая деятельность, всякое стремление необходимо направлено в будущее. Сознание, от которого будущее было бы просто сокрыто, было бы обречено на бездеятельность. Предвидение указывает человеку его единственно возможное поле деятельности, будущее. Оно есть ключ ко всякой способности действия. …
Именно в мышлении можно нечто предвосхитить, мысль - «вне времени», хотя и принадлежит реальному субъекту, связанному временными рамками. Только в мышлении можно снять завесу с будущего. И как бы несовершенно оно ни было, лишь благодаря ему существует предусмотрительность и способность достигать желаемого.
Противоположность предвидения - застревание мысли в настоящем и в готовом, пораженность слепотой в отношении еще недействительного, … жизнь одним днем, которой остается только оглядываться назад и сожалеть - metanoia и metameleia (сожаление, раскаяние) вместо pronoia и epimeleia (внимание, забота)».
Предвидение не только способность, но и ценимая способность, ценность, дар:
«Ничто так не подтверждает ценность предвидения, как вечное стремление человека к нему. Начиная от самых ограниченных интересов тех, кто заботится о хлебе насущном, вплоть до интересов государственных мужей, которые смотрят далеко в будущее, это стремление в сущности одно и то же. Различие составляет только «степень проникновения». И применительно к личной жизни мы говорим о недальновидном или дальновидном поведении; да и в словах о «предусмотрительности» или «непредусмотрительности» просматривается то же самое ценностное суждение.
Эта оценка имеет тем большее значение, что взгляд человека вперед принципиально ограничен, и, кроме того, даже в своих границах ненадежен. Он не заслуживает именоваться познанием. Будущее, коль скоро оно будущее, нельзя привести к данности; из всего реального дано только настоящее. Уже прошедшее не может быть увидено непосредственно - оно сохранилось только в «отпечатке», который остается после него. Будущее же в настоящем не имеет свидетельства, сравнимого со «следами» прошлого. Пожалуй, ему предшествует ряд условий, из которых оно выстраивается и исходя из которых его можно предвосхитить. Ибо течение событий закономерно. Но сеть таких условий широка и необозрима. Человек видит лишь отдельные фрагменты… . Интуитивному разуму, быть может, это еще не существующее будущее было бы доступно непосредственно. Но человек не обладает интуитивным разумом (в этом смысле). Он достаточно
прозорлив в теоретических решениях (например, при расчете траекторий движения комет) -поскольку в данном случае имеет место четкая закономерность; но он близорук и не знает даже самого себя в том актуальном, которое затрагивает его и его жизнь. … даже богатый жизненный опыт дает лишь слабый проблеск подлинной уверенности. Но ценность предвидения оттого не уменьшается. Даже слабый проблеск света, направленного в будущее, имеет огромную ценность. А идея совершенного божественного провидения подтверждает эту ценность».
И в заключение одна из сквозных идей Гартмана - об обусловленности ценности мерой, способностью человека выносить ее или связанное с нею бремя (как с случаях ценностей страдания и свободы):
«И все же ценность предвидения имеет свои границы. Яснее всего это видно в мифе о Кассандре. Она знает грядущее, но не в силах его изменить; способность к ясновидению отравила ей жизнь, божественный дар стал ее проклятием; она завидует счастливым, которые поражены неведением, которые владеют хотя бы коротким мигом, кроме которого ничего не замечают. - Прав ли этот миф? Является ли дар предвидения не-ценностью? Если бы Кассандра могла убедить ничего не подозревающих людей в том, что им грозит опасность, то он был бы высшей ценностью, предотвратил бы несчастье. Что же делает его зловещим даром?
В гомеровском мире царит рок, неотвратимая Мойра. То, что должно произойти, предопределенно Божьей волей, человек не может идти против нее. Его предвидение бессильно, поэтому оно - несчастливый дар. Само неведение в отношении будущего предопределено. Провидец лишь пассивно констатирует грядущее. Он обладает одним атрибутом божества - предвидением, но
лишен другого атрибута - способности предопределения. Он не может изменить увиденное, не способен бросить вызов судьбе. Таково восприятие древних.
И Лай не избежал смерти от руки сына, хотя поверив оракулу, и обрек младенца Эдипа на гибель. Эймармене (судьба) сильнее, она находит средство для осуществления. В переводе на философский язык это значит: в телеологически насквозь детерминированном мире, где всякое событие окончательно предопределено, и предопределение не оставляет человеку никакого пространства, предвидение фактически есть зло. Иначе дело обстоит в каузально детерминированном мире. Каузальная детерминация может быть изменена, она не прикована к конечной стадии процесса, не является безусловной. Одна-единственная из спонтанно протягиваемых людьми нитей в сети причинно-следственных переплетений в состоянии изменить облик всего. В телеологически детерминированном мире будущее точно так же необратимо, как прошлое и настоящее; в каузально детерминированном мире его определенность еще не завершена, доступна инициативе человека по меньшей мере теоретически. С ростом способности к предвидению увеличивается и сфера влияния человека. В таком мире,- а это и есть наш мир - дар предвидения есть ценность.
И все же в ценности предвидения остаются сложности. И в этом истинное зерно мифа о Кассандре. Если бы человек знал все, что ему предстоит, он бы этого не вынес; человек не в силах жить с этим знанием, так как далеко не все, что он предвидит, он может изменить. Человек и в этом отношении есть нечто среднее между божеством и животным. Над слепо живущей тварью он возвышается только своей способностью к предвидению, но как раз этого предвидения в его цельности он вынести не может. Человек может жить только допуская в свою жизнь толику беззаботности и легкомыслия, полное богоподобие в этом отношении раздавило бы его. И таким образом полная мера в себе ценного становится не-ценностью».
И еще это еще один пример человекосообразности ценностей:
«В конечном счете перед лицом этой опасности можно усмотреть удивительную двойную целесообразность в моральном устройстве человека: он обладает предвидением приблизительно в той мере, какую только способен вынести, но без которой он не был бы человеком. Он балансирует где-то между предусмотрительностью и опрометчивостью. Отклонение в любую сторону свидетельствует о вырождении: он либо вообще ни о чем не заботится, либо впадает в парализующий пессимизм». (355-357)