Кант против Лейбница
Речь о так называемом «принципе тождества неразличимого»: если две вещи неразличимы, т.е. все их свойства одинаковы, то это просто-напросто она вещь. И не может же одна и та же вещь находиться в разных местах.
- Да нет! - говорит на это Кант. - Почему же г-н Лейбниц не учел в числе свойств местоположение? Две вещи с одинаковыми внутренними ( Read more... )
«23. Я указал на то, что среди чувственных вещей никогда нельзя найти двух неразличимых, что, например, нельзя найти двух листьев в саду, двух капель воды, совершенно равных друг другу. Это допускают в отношении к листьям и, может быть, к каплям воды, но следовало бы признать это, не колеблясь и без всякого "может быть" (итальянец сказал бы "senza forse"), также и по отношению к каплям воды.
24. Я считаю, что все вообще наблюдаемое у чувственных вещей соответственно имеет значение также для нечувственного. Здесь можно сказать словами из "Императора Луны": "Всюду так же, как у нас" [8]. Таким образом, важным контраргументом против неразличимых вещей является то, что нельзя найти ни одного примера такой вещи. Это заключение оспаривают ссылкой на то, что чувственные тела сложны, а среди чувственных элементов, как утверждают, имеются и простые. Я, однако, не признаю и этого. По моему мнению, нет ничего простого, кроме действительных монад, не имеющих ни частей, ни протяженности. Простые и даже совершенно похожие тела суть лишь плод ошибочного полагания пустоты и атомов; они существуют только для инертной философии, не доводящей анализа вещей достаточно далеко и воображающей, будто можно прийти к первичным телесным элементам природы потому, что это удовлетворило бы наше чувственное созерцание.
25. Если я отрицаю наличие двух совершенно похожих капель воды или двух других неразличимых вещей, то тем самым я не утверждаю абсолютную невозможность их полагания в понятии; я считаю лишь, что это противоречит божественной мудрости, следовательно, не может существовать.
26. Если две неразличимые вещи существовали бы, то их, конечно, было бы две, однако такое предположение ошибочно и противоречит великому принципу основания».
5-е письмо Кларку
Reply
я не утверждаю абсолютную невозможность их полагания в понятии
У! Спасибо! Как же я это пропустил?!
Да, тем самым разногласие снимается. Правда, Кант цепляется к аргументации Лейбница, но я не уверен, что он правильно ее излагает. Вот это место:
"Первый способ аргументации чрезвычайно стремительно перескакивает легким прыжком через свой предмет и потому едва ли заслуживает рассмотрения. Вот его хитроумные доводы: то, что во всех своих признаках полностью совпадает с чем-то другим и ничем от него не отличается, должно быть признано за одну и ту же вещь. В соответствии с этим все совершенно сходные между собой вещи суть не что иное, как одна и та же вещь, лишь относимая к нескольким местам; а так как это противно здравому смыслу, то данное воззрение, как утверждают, содержит в себе противоречие. Но кто же не заметит обмана подобных хитросплетений? Для полной тождественности двух вещей требуется тождественность всех признаков или определений - и внутренних, и внешних. Но разве кто-нибудь исключил из этого полного определения такой признак, как место? Поэтому они вовсе не одна и та же вещь, ибо, как бы они ни совпадали по своим внутренним признакам, они отличаются друг от друга по крайней мере по своему местоположению".
Reply
Не вполне понимаю, откуда взято это утверждение про «несколько мест». У Лейбница «полагать две вещи неразличимыми - означает полагать одну и ту же вещь под двумя именами». Разве он утверждал, что неразличимые вещи могут «относиться к разным местам»?
Тут стоит заметить, что различие в местоположении двух «одинаковых» вещей никогда не будет разницей только в местоположении. Оно с необходимостью будет предполагать также разницу:
- в пространственных отношениях и взаимодействиях этих вещей;
- в их индивидуальных историях;
- в их материи.
Так что позиция Канта в этом плане выглядит не очень продуманной, а местами представляется даже наивной, когда он как бы нехотя соглашается с Лейбницем, что, мол, «едва ли» можно найти два одинаковых листа на одном дереве, но при этом считает весьма вероятным существование двух одинаковых кристаллов.
Reply
Вы на важные аспекты указываете. Но у Канта в это время мощная динамика развития представлений. Я вчера прочитал его статью об "отрицательном основании" где он жестко различает логической и физическое основание, основание и причину. Надо подумать, как эти вещи связаны.
Reply
Вы полагаете, тут есть какая-то связь с вопросом о тождестве неразличимых? При том, что различение физического и логического - это же никакое не открытие.
Reply
Ну как не открытие? Лейбниц же не различал. Для него событие можно было бы вывести логически из его причины, если иметь о причине достаточно полное понятие.
Reply
"2. Итак, истины разума бывают двух родов; одни из них называют истинами вечными, абсолютно необходимыми, так что противоположное им содержит в себе противоречие; это истины, логическая, метафизическая, или геометрическая, необходимость которых такова, что их нельзя отвергать, не впадая в абсурд. Существуют истины другого рода, которые можно назвать положительными, потому что они суть законы, данные природе Богом, или зависят от этих законов. Мы узнаем их или посредством опыта, т. е. a posteriori, или посредством разума и a priori, т. е. из соображений соответствия, побудивших выбрать их."
Reply
Ну, не то чтобы совсем не различал, но допускал рациональное, априорное познание оснований и, соответственно, выведение из них следствий. То есть для него все суждения были, говоря в кантовских терминах, аналитическими. Кант в этом отношении сделал следующий шаг.
Reply
Reply
Возможно, ошибаюсь. Подожду с окончательным выводом. Посмотрю, что еще говорит об этом Кант и, вернусь, если понадобится, к Лейбницу.
Reply
"Контингентный", как я понимаю, это случайный, противоположный необходимости, то, чего могло бы и не быть. Но у Лейбница нет такого; закон достаточного основания исключает случайности.
Reply
Монадология
Reply
Знаете, возможно, я туплю, но для меня все равно остается зазор между процитированным Вами пунктом и тем, как принцип достаточного основания излагается в пп. 36-39 для случайных вещей. У меня получается, что случайными они предстают нам потому, что мы не в состоянии охватить умом бесконечное число обосновывающих их причин, на самом-то деле они не могли быть иными, т.е. существуют необходимо. И это распространяется и на человека: свободу Лейбниц признает только в смысле независимости от внешних причин, но не абсолютную, не произвол. Суммирую: все предопределено своими основаниями, которые, если нам неизвестны, то мы воспринимаем как случайность.
Reply
Принцип достаточного основания у Лейбница говорит о том, что истины факта «случайны» не в смысле онтологической беспричинности, а в том смысле, что они при своей НЕнеобходимости имеют под собой основание, т.е. неслучайны в первом смысле.
«И как Бог всегда неумолимо, но не необходимым образом побуждается к наилучшему (иначе, чем в силу моральной необходимости), так и мы всегда неустранимо, но без необходимости определены к тому, что на нас более всего влияет, и поскольку противоположное этому не содержит никакого противоречия, то не было ни необходимым, ни существенным, чтобы Бог вообще сотворил что-либо или, в частности, сотворил наш мир, хотя его мудрость и благость и побуждали его к этому». Письмо Косту
«4. (…) Ибо следует различать абсолютную и гипотетическую необходимость. Далее, нужно различать логическую, метафизическую или математическую необходимость, имеющую место там, где противоположное включает в себя противоречие, и моральную необходимость, согласно которой благоразумный выбирает высшее благо и каждый дух следует преобладающей склонности.
5. Гипотетической необходимостью является та, которая полагается в будущих случайных событиях предположением или гипотезой о предвидении и предопределении (preordination) Бога. И ее необходимо допускать, если не хотят, как это делают социниане, отрицать у Бога это предвидение, а вместе с ним провидение (providence), управляющее и руководящее вещами в подробностях.
6. Однако ни это предвидение, ни предопределение никак не вредят свободе. При выборе между различными рядами вещей, между различными возможными мирами Бог выбрал, согласно высшему разуму, тот определенный мир, в котором свободные существа принимали бы то или иное определенное решение, хотя и без его содействия. Этим он заранее определил точно и раз навсегда все события, не нарушая в то же время свободу этих существ. Ибо такое простое предписание выбора абсолютно ничего не изменило в сущности свободных натур, которые он видел в своих идеях, а лишь перевело их в действительность
7. Моральная необходимость также мало мешает свободе, ибо если мудрец, и прежде всего Бог (высочайший мудрец), выбирает наилучшее, то он от этого не становится менее свободен; наоборот, самая совершенная свобода скорее состоит именно в том, чтобы ничто не мешало действовать наилучшим образом. Когда другой выбирает то, что ему кажется высшим благом и на что его склонность толкает его больше всего, то этим он по мере своих возможностей подражает свободе мудреца, иначе его выбор был бы слепым случаем.
8. Но добро, как истинное, так и мнимое, иначе говоря мотив, определяет склонность, не принуждая, т. е. не навязывая абсолютную необходимость. Если Бог, например, выбирает наилучшее, то все же остается возможным то, что он отвергает и что является меньшим совершенством. Если, напротив, то, что он выбирает, было бы необходимым, то всякое другое решение стало бы невозможным: это нарушило бы предположение, что Бог выбирает между несколькими возможными решениями, из которых, следовательно, никакое не содержит в себе внутреннего противоречия.
9. Однако, если говорят, что Бог может выбирать только наилучшее, и из этого заключают, что все то, что он не выбирает, невозможно, то этим смешивают понятия могущества и воли, метафизической необходимости и моральной необходимости, сущности и существования. Ибо все то, что необходимо, необходимо по своей сущности, поскольку противоположное включает в себя противоречие, но случайное, которое существует, обязано своим бытием принципу наилучшего как достаточному основанию вещей. Именно поэтому я говорю, что мотивы склоняют, не принуждая, и что в случайных вещах имеется уверенность и непогрешимость, но никак нет в них абсолютной необходимости». 5-е письмо Кларку
По большому счету, все это почти не отличается от традиционного христианского представления о соотношении Божественного предведения и предопределения, с одной стороны, и свободной воли сотворенных существ - с другой.
Reply
Спасибо большое, за подборку свидетельств о том, как это мыслил Лейбниц. Но дело в том, что я не могу не видеть здесь противоречия (как впрочем, признаюсь, и в том, что Вы назвали "традиционным христианским представлением о соотношении Божественного предведения и предопределения, с одной стороны, и свободной воли сотворенных существ - с другой").
Для меня необходимость есть то же, что неизбежность, т.е. то, отличного от чего не может быть. Есть необходимое, предопределенное - у вещей, не наделенных свободой. Есть свобода, т. е. вложенная в нас способность поступать в соответствии с волей Бога или уклоняться от нее. То обстоятельство, что эти наши поступки не беспричинны, имеют для нас основания, не отменяет того, что они могли бы быть и другими, т.е. не необходимы.
Повторяю. Допускаю, что я туплю, поэтому буду только рад, если Вы покажете мне, в чем я неправ.
Reply
Свободные поступки не необходимы, да. Но в то же время и неслучайны.
Reply
Leave a comment