"другой" Платонов: "Река Потудань". Никита Фирсов и Алексий человек Божий
Вчера прочитали. И этот рассказ потеснил в мысли все другие, даже солнечную "Июльскую грозу" (кто хочет немедленной и беспримесной радости - читайте ее).
"Река Потудань" - про любовь. И про Lust (русское слово очень уж грубое) как врага любви, как то, что любовь повреждает. Так это понимал Платонов и много-долго об этом думал ("Река" опубликована в 1937, а в 1926 написан "Антисексус" - не читал еще). В этом он продолжает и самых древних греков, различавших эрос, агапе и филию; и апостола Павла; и в какой-то мере Фрейда, которого он хорошо знал. Из тех, кто после, можно назвать Е.Л.Шифферса - те места его романа, где он рассказывает историю Марии и Иосифа.
Два ключевых места рассказа - о сердце. Как органе любви.
Вот как о неспособности Никиты в первую брачную ночь:
"Никита поднялся и робко обнял ее, боясь повредить что-нибудь в этом особом, нежном теле. Люба сама сжала его себе на помощь, но Никита попросил: «Подождите, у меня сердце сильно заболело», - и Люба оставила мужа.
На дворе наступили сумерки, и Никита хотел затопить печку для освещения, но Люба сказала: «Не надо, я ведь уже кончила учиться, и сегодня наша свадьба». Тогда Никита разобрал постель, а Люба тем временем разделась при нем, не зная стыда перед мужем. Никита же зашел за отцовский шкаф и там снял с себя поскорее одежду, а потом лег рядом с Любой ночевать.
Наутро Никита встал спозаранку. Он подмел комнату, затопил печку, чтобы скипятить чайник, принес из сеней воду в ведре для умывания и под конец не знал уже, что ему еще сделать, пока Люба спит. Он сел на стул и пригорюнился: Люба теперь, наверно, велит ему уйти к отцу навсегда, потому что, оказывается, надо уметь наслаждаться, а Никита не может мучить Любу ради своего счастья, и у него вся сила бьется в сердце, приливает к горлу, не оставаясь больше нигде".
А вот как о его возвращении:
"Никита обнял Любу с тою силою, которая пытается вместить другого, любимого человека внутрь своей нуждающейся души; но он скоро опомнился, и ему стало стыдно.
- Тебе не больно? - спросил Никита.
- Нет! Я не чувствую, - ответила Люба.
Он пожелал ее всю, чтобы она утешилась, и жестокая, жалкая сила пришла к нему. Однако Никита не узнал от своей близкой любви с Любой более высшей радости, чем знал ее обыкновенно, - он почувствовал лишь, что сердце его теперь господствует во всем его теле и делится своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением".
А вот теперь об уходе и возвращении. Ночью после чтения (не мог заснуть) я вспомнил, где было сходное - в житии Алексия, человека Божия. Там тоже уход и тоже ради любви - к Богу. И тоже возвращение и воссоединение, но посмертное, в Боге. Разница в том, что там Бог - третий (или "второй", как считать) явно, а у Платонова его нужно домысливать - до целого.
"Река Потудань" - про любовь. И про Lust (русское слово очень уж грубое) как врага любви, как то, что любовь повреждает. Так это понимал Платонов и много-долго об этом думал ("Река" опубликована в 1937, а в 1926 написан "Антисексус" - не читал еще). В этом он продолжает и самых древних греков, различавших эрос, агапе и филию; и апостола Павла; и в какой-то мере Фрейда, которого он хорошо знал. Из тех, кто после, можно назвать Е.Л.Шифферса - те места его романа, где он рассказывает историю Марии и Иосифа.
Два ключевых места рассказа - о сердце. Как органе любви.
Вот как о неспособности Никиты в первую брачную ночь:
"Никита поднялся и робко обнял ее, боясь повредить что-нибудь в этом особом, нежном теле. Люба сама сжала его себе на помощь, но Никита попросил: «Подождите, у меня сердце сильно заболело», - и Люба оставила мужа.
На дворе наступили сумерки, и Никита хотел затопить печку для освещения, но Люба сказала: «Не надо, я ведь уже кончила учиться, и сегодня наша свадьба». Тогда Никита разобрал постель, а Люба тем временем разделась при нем, не зная стыда перед мужем. Никита же зашел за отцовский шкаф и там снял с себя поскорее одежду, а потом лег рядом с Любой ночевать.
Наутро Никита встал спозаранку. Он подмел комнату, затопил печку, чтобы скипятить чайник, принес из сеней воду в ведре для умывания и под конец не знал уже, что ему еще сделать, пока Люба спит. Он сел на стул и пригорюнился: Люба теперь, наверно, велит ему уйти к отцу навсегда, потому что, оказывается, надо уметь наслаждаться, а Никита не может мучить Любу ради своего счастья, и у него вся сила бьется в сердце, приливает к горлу, не оставаясь больше нигде".
А вот как о его возвращении:
"Никита обнял Любу с тою силою, которая пытается вместить другого, любимого человека внутрь своей нуждающейся души; но он скоро опомнился, и ему стало стыдно.
- Тебе не больно? - спросил Никита.
- Нет! Я не чувствую, - ответила Люба.
Он пожелал ее всю, чтобы она утешилась, и жестокая, жалкая сила пришла к нему. Однако Никита не узнал от своей близкой любви с Любой более высшей радости, чем знал ее обыкновенно, - он почувствовал лишь, что сердце его теперь господствует во всем его теле и делится своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением".
А вот теперь об уходе и возвращении. Ночью после чтения (не мог заснуть) я вспомнил, где было сходное - в житии Алексия, человека Божия. Там тоже уход и тоже ради любви - к Богу. И тоже возвращение и воссоединение, но посмертное, в Боге. Разница в том, что там Бог - третий (или "второй", как считать) явно, а у Платонова его нужно домысливать - до целого.