рыцарская броня и пята
- нет, это не о кольчугах и латах миланской и аугсбургской работы. Это о духе и плоти рыцаря, которые важней. В конце концов, рыцарь "в костюме Адама" - это рыцарь, а "низкий человек" и в доспехах - только недоразумение. Но и у каждого Ахиллеса есть своя голая пятка для укуса... Вот и о ней тоже.
Призванный из германских чащ и от воинственных идолов Вотана Богом и Блаженным Августином для того, чтобы защищать Божий Мир и вести Божию войну, рыцарь слишком много принес с собой из дебрей древности. (Каменные своды и стены замков мне всегда, честно говоря, напоминали пещеры неолита). И споткнуться - при всей выучке и силе - с таким грузом было не мудрено... Жизнь ковала тело и дух. Начиная с 7 лет мальчик рыцарского рода учился бегать и держаться в седле, плавать, метать камни и копья, владеть любым оружием. До наших дней дошло много комплектов рыцарских лат для детей "младшего школьного возраста": их учились носить с младых ногтей (оруженосцы даже танцевали в латах, оттачивая координацию движений и привыкая к их тяжести). Рыцаря учили преодолевать и побеждать. Боль, врага, любые обстоятельства. Он не обращал внимания на боль - жестокие удары, даже не пробивая панциря и шлема, дорого доставались телу. Абу Шама писал после битвы при Хаттине в Святой земле, что франкский рыцарь неуязвим, пока сидит на боевом коне - он представляет собой живой слиток железа; это следует относить и к высокому болевому порогу, позволявшему продолжать вести бой, получая переломы, контузии и раны. Но не чувствующий своей боли легко не заметит боли другого... И рыцарский конь был под стать хозяину: могучий першерон или рысак в тонну весом, обученный опрокидывать все и вся на своем пути, вставать на дыбы и двигаться вперед, нанося удары копытами врагу. Обуздать такого зверя слабаку не под силу; однако и хозяин, как его конь, привыкал прежде всего опрокидывать и превосходить. Такая привычка определяла рыцарский нрав. Коронным приемом боя для рыцаря был таранный удар копьем на скаку, когда всадник железно укреплялся в седле, закрывшись щитом и зажав под мышцей копье: составив единое целое с махиной несущегося коня, он таким ударом мог пробить и каменную стену (как выразилась византийская царевна Анна Комнин). И в мирной жизни благородный воин был таким же - неуступчивым, упорным, порывистым в преодолении. Для рыцаря легче было сражаться, не щадя себя, чем смирить свою гордыню. Роскошная господская жизнь с пирами и охотами, привычка щедро дарить - разоряют; пузырящаяся на клинке кровь ближнего - пьянит... Вот один из самых красивых и гибельных рыцарских девизов: "Королем быть не могу - а герцогом не желаю. Я - Роган!" Для них важно было - показать себя (между прочим, характерное современное армейское выражение!). Филипп де Коммин приводит случай: некий мессир Эрнотон, когда его сеньор приказал подбросить дров в очаг, отстранил слуг, поднял на плечи осла с вязанкой дров - и борцовским приемом бросил в огонь (это не менее 140 кг веса). Все это (плюс гордость ретроспективным рядом воинственных и знатных предков) вырабатывало жестокий индивидуализм, неукротимую склонность - быть первым, несмотря ни на что... Христианская вера, культ дамы сердца, созданный для умягчения и смирения рыцарских сердец - все это перетолковывалось ими на свой лад слишком часто и превратно... Не перевоспитали рыцарство Крестовые походы; так не смогли дисциплинировать духовно-рыцарские ордена. И в конце концов, не сумев и не пожелав преодолеть одного - ужасной гигантомании своего духа - одинокий "титан Средневековья" пал под организованным натиском копий и алебард плебейской пехоты расцветающих городов Ренессанса, добитый залпами нововведенной артиллерии и аркебуз и погребенный в руинах своих заложенных банкирам замков... Имел ли он право жаловаться на это? ...И все же что-то нам он оставил: спорт как поединок равных со стремлением превзойти собственные возможности (рыцарское правило: "честный бой, без всяких хитростей и уверток"; английские водители до сих пор говорят тормознувшему их за превышение полисмену: "Be sporting!" - "Будьте же спортивны!"), учтивость по отношению к женщине, верность данному слову - и образ Персеваля, Лоэнгрина и Дон Кихота, странствовавших, совершая подвиги в поисках и во имя Недостижимого Совершенства.
Призванный из германских чащ и от воинственных идолов Вотана Богом и Блаженным Августином для того, чтобы защищать Божий Мир и вести Божию войну, рыцарь слишком много принес с собой из дебрей древности. (Каменные своды и стены замков мне всегда, честно говоря, напоминали пещеры неолита). И споткнуться - при всей выучке и силе - с таким грузом было не мудрено... Жизнь ковала тело и дух. Начиная с 7 лет мальчик рыцарского рода учился бегать и держаться в седле, плавать, метать камни и копья, владеть любым оружием. До наших дней дошло много комплектов рыцарских лат для детей "младшего школьного возраста": их учились носить с младых ногтей (оруженосцы даже танцевали в латах, оттачивая координацию движений и привыкая к их тяжести). Рыцаря учили преодолевать и побеждать. Боль, врага, любые обстоятельства. Он не обращал внимания на боль - жестокие удары, даже не пробивая панциря и шлема, дорого доставались телу. Абу Шама писал после битвы при Хаттине в Святой земле, что франкский рыцарь неуязвим, пока сидит на боевом коне - он представляет собой живой слиток железа; это следует относить и к высокому болевому порогу, позволявшему продолжать вести бой, получая переломы, контузии и раны. Но не чувствующий своей боли легко не заметит боли другого... И рыцарский конь был под стать хозяину: могучий першерон или рысак в тонну весом, обученный опрокидывать все и вся на своем пути, вставать на дыбы и двигаться вперед, нанося удары копытами врагу. Обуздать такого зверя слабаку не под силу; однако и хозяин, как его конь, привыкал прежде всего опрокидывать и превосходить. Такая привычка определяла рыцарский нрав. Коронным приемом боя для рыцаря был таранный удар копьем на скаку, когда всадник железно укреплялся в седле, закрывшись щитом и зажав под мышцей копье: составив единое целое с махиной несущегося коня, он таким ударом мог пробить и каменную стену (как выразилась византийская царевна Анна Комнин). И в мирной жизни благородный воин был таким же - неуступчивым, упорным, порывистым в преодолении. Для рыцаря легче было сражаться, не щадя себя, чем смирить свою гордыню. Роскошная господская жизнь с пирами и охотами, привычка щедро дарить - разоряют; пузырящаяся на клинке кровь ближнего - пьянит... Вот один из самых красивых и гибельных рыцарских девизов: "Королем быть не могу - а герцогом не желаю. Я - Роган!" Для них важно было - показать себя (между прочим, характерное современное армейское выражение!). Филипп де Коммин приводит случай: некий мессир Эрнотон, когда его сеньор приказал подбросить дров в очаг, отстранил слуг, поднял на плечи осла с вязанкой дров - и борцовским приемом бросил в огонь (это не менее 140 кг веса). Все это (плюс гордость ретроспективным рядом воинственных и знатных предков) вырабатывало жестокий индивидуализм, неукротимую склонность - быть первым, несмотря ни на что... Христианская вера, культ дамы сердца, созданный для умягчения и смирения рыцарских сердец - все это перетолковывалось ими на свой лад слишком часто и превратно... Не перевоспитали рыцарство Крестовые походы; так не смогли дисциплинировать духовно-рыцарские ордена. И в конце концов, не сумев и не пожелав преодолеть одного - ужасной гигантомании своего духа - одинокий "титан Средневековья" пал под организованным натиском копий и алебард плебейской пехоты расцветающих городов Ренессанса, добитый залпами нововведенной артиллерии и аркебуз и погребенный в руинах своих заложенных банкирам замков... Имел ли он право жаловаться на это? ...И все же что-то нам он оставил: спорт как поединок равных со стремлением превзойти собственные возможности (рыцарское правило: "честный бой, без всяких хитростей и уверток"; английские водители до сих пор говорят тормознувшему их за превышение полисмену: "Be sporting!" - "Будьте же спортивны!"), учтивость по отношению к женщине, верность данному слову - и образ Персеваля, Лоэнгрина и Дон Кихота, странствовавших, совершая подвиги в поисках и во имя Недостижимого Совершенства.