Преимущества чтения шедевров мировой литературы.
Ходил в гости к ЖЖ соседям. В результате решил, что не будет лишним хоть чуточку написать о Сервантесе и само собой разумеется о его великом творении романе «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».
Как обычно водится в нашем странном и непостижимом человечьем мирке, и как не трудно догадаться о том что судьба исключительно не баловала Сервантеса, и даже наоборот припирала к стенке. И из биографии с полной очевидностью можно заключить о его отваге и героизме. Упоминаю об этом потому, что на мой взгляд понимание смыслов, заложенных в роман, становится отчётливее, интереснее и полнее когда всё время имеешь в виду личность автора, который вне сомнений вкладывал в творения своё желаемое видение мира. И позволю себе предположить, что где-то между строк хотел он поведать о такой диковине в вязком человечьем мирке, какой является желание совершать благие поступки. Результатом которых конечно же хотелось бы видеть торжество справедливости. Но скорее всего Сервантес осознавал, что всё это слабо применимо к образу тогдашнего человечества, а я бы добавил и к нынешнему тоже. Потому-то и транслировал он об этом путём окольным через на голову больного героя романа, называвшего себя доном Кихотом. И если задаться вопросом: - мог ли взаправду и открыто автор повествовать о некоем человеке здравого ума и твёрдой памяти, который посвятил себя служению добру и установлению справедливости? Разумеется ответ будет естественно отрицательным. Ведь курам же на смех. Не добро и справедливость столпы человеческой реальности. Они разве только редкие исключения из правил.
И вот я тоже один из шутов гороховых. Грежу о лучшей доле для людей и о нормальной справедливости. И хочется думать, что к лицу мне такая наивность, и желание быть и жить в таком мире, где верховодят добро, высшее благо, справедливость, истина и др.
Так вот чем, из моего опыта, отличаются шедевры мировой литературы от писанины? Тем что в писанине хоть вы тресните, хоть имейте наибуйнейшую фантазию, ничегошеньки не наскребёте сверх пресловутой фабулы и куцей тонюсенькой нити событийности. А в шедевре сюжет где-то разумеется и нить, но в большинстве своём канат. Соприкасаясь с текстом шедевра при некотором навыке можно быть соучастником некой игры. В которой вы с лёгкостью можете, параллельно буквальному пониманию текста, воображать себе некие интерпретации. Разумеется сообразуясь с собственными предпочтениями, вкусами и убеждениями.
Как это выглядит на примере. Возьму можно сказать символ романа, одно из первых приключений, сражение с ветряными мельницами. Начинается оно так.
«Тут глазам их открылось не то тридцать, не то сорок ветряных мельниц, стоявших среди поля, и как скоро увидел их Дон Кихот, то обратился к своему оруженосцу с такими словами:
- Судьба руководит нами как нельзя лучше. Посмотри, друг Санчо Панса: вон там виднеются тридцать, если не больше, чудовищных великанов, - я намерен вступить с ними в бой и перебить их всех до единого, трофеи же, которые нам достанутся, явятся основою нашего благосостояния. Это война справедливая: стереть дурное семя с лица земли - значит верой и правдой послужить богу.
- Где вы видите великанов? - спросил Санчо Панса.
- Да вон они, с громадными руками, - отвечал его господин. - У некоторых из них длина рук достигает почти двух миль.
- Помилуйте, сеньор, - возразил Санчо, - то, что там виднеется, вовсе не великаны, а ветряные мельницы; то же, что вы принимаете за их руки, - это крылья: они кружатся от ветра и приводят в движение мельничные жернова.
- Сейчас видно неопытного искателя приключений, - заметил Дон Кихот, - это великаны. И если ты боишься, то отъезжай в сторону и помолись, а я тем временем вступлю с ними в жестокий и неравный бой».
Умышленно забывая образы действующих лиц, и вырывая фрагмент из общего контекста, что можно наинтерпретировать. Два человека. Отважный и одержимый свершениями человек с одной стороны. А прагматичный и осторожный с другой. Где отважный ищет приключения, и имеет намерением завоевать трофеи. А скептичный обоснованно или нет, но осторожничает. И ничего не запрещает уму, параллельно с канвой повествования, рассмотреть суть события в несколько другой плоскости. И представить, что это не мельницы, а к примеру космос. И перед нами не карикатура рыцарская, а отважный смельчак, поставивший перед собой цель покорения внеземного пространства. И тогда неуместная и гротескная в контексте дона Кихота атака на ветряные мельницы, применительно к ищущим умам, к смельчакам покорителям космоса выглядит как порывы к свершениям, как дерзновения в хорошем первопроходческом смысле и становятся вполне себе благородными. И вот уже оборачивается всё так, что «безумству храбрых поём мы славу!» И не городским ли сумасшедшим в своё время числился К.Э.Циолковский, грезивший прорывом в космос.
Есть даже некая параллель в том, что разумеется такие атаки на неизведанное оборачиваются поначалу неприятными падениями. «но в это время ветер с такой бешеной силой повернул крыло, что от копья остались одни щепки, а крыло, подхватив и коня и всадника, оказавшегося в весьма жалком положении, сбросило Дон Кихота на землю». И по сейчас с освоением даже ближнего космоса не без падений конечно дело обходится.
И возвращаясь к шедеврам в целом, разумеется нельзя не отметить что как правило всё пронизано первосортным юмором. Например этот диалог, один из многочисленных.
«- Значит, выходит так, - заключил Санчо Панса, - что если я каким-нибудь чудом стану королем, то Хуана Гутьеррес, моя благоверная, станет, по меньшей мере, королевой, а детки мои - инфантами?
- Кто же в этом сомневается? - возразил Дон Кихот.
- Да я первый, - отвечал Санчо Панса. - Ведь если б даже господь устроил так, чтобы королевские короны сыпались на землю дождем, и тогда, думается мне, ни одна из них не пришлась бы по мерке Мари Гутьеррес. Уверяю вас, сеньор, что королевы из нее нипочем не выйдет. Графиня - это еще так-сяк, да и то бабушка надвое сказала.
- Уповай, Санчо, не на какую-то неведомую бабушку, а на бога, - сказал Дон Кихот, - и он наградит твою жену тем, что ей более всего подходит. Ты же не роняй своего достоинства и готовься занять пост генерал-губернатора, а на меньшем ни в коем случае не мирись.
- Ни за что не помирюсь, государь мой, - сказал Санчо. - Такой важный господин, как вы, ваша милость, всегда сумеет выбрать для меня что-нибудь такое, что придется мне по плечу и по нраву».
Пусть это и адаптация переводчика, а в подлиннике увы я не читал, языками не владею. Но вот эти фразы не россыпи ли юмора. И «…королевские короны сыпались на землю дождем…», и «…да и то бабушка надвое сказала.
- Уповай, Санчо, не на какую-то неведомую бабушку, а на бога…»
В общем литературный шедевр потому таковым является, что глубины его непостижимы, простор интерпретаций необозримый.
Как обычно водится в нашем странном и непостижимом человечьем мирке, и как не трудно догадаться о том что судьба исключительно не баловала Сервантеса, и даже наоборот припирала к стенке. И из биографии с полной очевидностью можно заключить о его отваге и героизме. Упоминаю об этом потому, что на мой взгляд понимание смыслов, заложенных в роман, становится отчётливее, интереснее и полнее когда всё время имеешь в виду личность автора, который вне сомнений вкладывал в творения своё желаемое видение мира. И позволю себе предположить, что где-то между строк хотел он поведать о такой диковине в вязком человечьем мирке, какой является желание совершать благие поступки. Результатом которых конечно же хотелось бы видеть торжество справедливости. Но скорее всего Сервантес осознавал, что всё это слабо применимо к образу тогдашнего человечества, а я бы добавил и к нынешнему тоже. Потому-то и транслировал он об этом путём окольным через на голову больного героя романа, называвшего себя доном Кихотом. И если задаться вопросом: - мог ли взаправду и открыто автор повествовать о некоем человеке здравого ума и твёрдой памяти, который посвятил себя служению добру и установлению справедливости? Разумеется ответ будет естественно отрицательным. Ведь курам же на смех. Не добро и справедливость столпы человеческой реальности. Они разве только редкие исключения из правил.
И вот я тоже один из шутов гороховых. Грежу о лучшей доле для людей и о нормальной справедливости. И хочется думать, что к лицу мне такая наивность, и желание быть и жить в таком мире, где верховодят добро, высшее благо, справедливость, истина и др.
Так вот чем, из моего опыта, отличаются шедевры мировой литературы от писанины? Тем что в писанине хоть вы тресните, хоть имейте наибуйнейшую фантазию, ничегошеньки не наскребёте сверх пресловутой фабулы и куцей тонюсенькой нити событийности. А в шедевре сюжет где-то разумеется и нить, но в большинстве своём канат. Соприкасаясь с текстом шедевра при некотором навыке можно быть соучастником некой игры. В которой вы с лёгкостью можете, параллельно буквальному пониманию текста, воображать себе некие интерпретации. Разумеется сообразуясь с собственными предпочтениями, вкусами и убеждениями.
Как это выглядит на примере. Возьму можно сказать символ романа, одно из первых приключений, сражение с ветряными мельницами. Начинается оно так.
«Тут глазам их открылось не то тридцать, не то сорок ветряных мельниц, стоявших среди поля, и как скоро увидел их Дон Кихот, то обратился к своему оруженосцу с такими словами:
- Судьба руководит нами как нельзя лучше. Посмотри, друг Санчо Панса: вон там виднеются тридцать, если не больше, чудовищных великанов, - я намерен вступить с ними в бой и перебить их всех до единого, трофеи же, которые нам достанутся, явятся основою нашего благосостояния. Это война справедливая: стереть дурное семя с лица земли - значит верой и правдой послужить богу.
- Где вы видите великанов? - спросил Санчо Панса.
- Да вон они, с громадными руками, - отвечал его господин. - У некоторых из них длина рук достигает почти двух миль.
- Помилуйте, сеньор, - возразил Санчо, - то, что там виднеется, вовсе не великаны, а ветряные мельницы; то же, что вы принимаете за их руки, - это крылья: они кружатся от ветра и приводят в движение мельничные жернова.
- Сейчас видно неопытного искателя приключений, - заметил Дон Кихот, - это великаны. И если ты боишься, то отъезжай в сторону и помолись, а я тем временем вступлю с ними в жестокий и неравный бой».
Умышленно забывая образы действующих лиц, и вырывая фрагмент из общего контекста, что можно наинтерпретировать. Два человека. Отважный и одержимый свершениями человек с одной стороны. А прагматичный и осторожный с другой. Где отважный ищет приключения, и имеет намерением завоевать трофеи. А скептичный обоснованно или нет, но осторожничает. И ничего не запрещает уму, параллельно с канвой повествования, рассмотреть суть события в несколько другой плоскости. И представить, что это не мельницы, а к примеру космос. И перед нами не карикатура рыцарская, а отважный смельчак, поставивший перед собой цель покорения внеземного пространства. И тогда неуместная и гротескная в контексте дона Кихота атака на ветряные мельницы, применительно к ищущим умам, к смельчакам покорителям космоса выглядит как порывы к свершениям, как дерзновения в хорошем первопроходческом смысле и становятся вполне себе благородными. И вот уже оборачивается всё так, что «безумству храбрых поём мы славу!» И не городским ли сумасшедшим в своё время числился К.Э.Циолковский, грезивший прорывом в космос.
Есть даже некая параллель в том, что разумеется такие атаки на неизведанное оборачиваются поначалу неприятными падениями. «но в это время ветер с такой бешеной силой повернул крыло, что от копья остались одни щепки, а крыло, подхватив и коня и всадника, оказавшегося в весьма жалком положении, сбросило Дон Кихота на землю». И по сейчас с освоением даже ближнего космоса не без падений конечно дело обходится.
И возвращаясь к шедеврам в целом, разумеется нельзя не отметить что как правило всё пронизано первосортным юмором. Например этот диалог, один из многочисленных.
«- Значит, выходит так, - заключил Санчо Панса, - что если я каким-нибудь чудом стану королем, то Хуана Гутьеррес, моя благоверная, станет, по меньшей мере, королевой, а детки мои - инфантами?
- Кто же в этом сомневается? - возразил Дон Кихот.
- Да я первый, - отвечал Санчо Панса. - Ведь если б даже господь устроил так, чтобы королевские короны сыпались на землю дождем, и тогда, думается мне, ни одна из них не пришлась бы по мерке Мари Гутьеррес. Уверяю вас, сеньор, что королевы из нее нипочем не выйдет. Графиня - это еще так-сяк, да и то бабушка надвое сказала.
- Уповай, Санчо, не на какую-то неведомую бабушку, а на бога, - сказал Дон Кихот, - и он наградит твою жену тем, что ей более всего подходит. Ты же не роняй своего достоинства и готовься занять пост генерал-губернатора, а на меньшем ни в коем случае не мирись.
- Ни за что не помирюсь, государь мой, - сказал Санчо. - Такой важный господин, как вы, ваша милость, всегда сумеет выбрать для меня что-нибудь такое, что придется мне по плечу и по нраву».
Пусть это и адаптация переводчика, а в подлиннике увы я не читал, языками не владею. Но вот эти фразы не россыпи ли юмора. И «…королевские короны сыпались на землю дождем…», и «…да и то бабушка надвое сказала.
- Уповай, Санчо, не на какую-то неведомую бабушку, а на бога…»
В общем литературный шедевр потому таковым является, что глубины его непостижимы, простор интерпретаций необозримый.