Свобода и обманчивость её заманчивости.
Далекие, влажные долы
И близкое, бурное счастье!
Один я стою и внимаю
Тому, что мне скрипки поют.
Поют они дикие песни
О том, что свободным я стал!
О том, что на лучшую долю
Я низкую страсть променял!
Блок А. А. - «Черная кровь»
В третий раз закинул он невод -
Пришёл невод с одною рыбкой,
С не простою рыбкой - золотою.
Хотелось бы, очень! Но, но, но…
Вот принимаюсь за выуживание смысла свободы уже в третий раз, но ни на секунду не сомневаюсь, что как в первый приступ и второй, так и сейчас не удастся мне вывести суть свободы на предельно чистую воду. Поэтому для очистки своей совести и дабы прекратить уже трепать это слово, попробую всё что о ней думаю рассказать во фрагментах, но увы только бессистемных и слабосвязанных.
Часть I. 20.11.2013
А начну как раз таки со связей. Вдруг подумалось, что они-то лучше всего характеризуют саму свободу. И если связей ничтожно мало и все они очень слабые, то из этого совершенно естественно следует, что это и есть она - свобода. И напротив если много связей и все они прочные и устойчивые как в пространстве, так и во времени, то нет смысла искать и предполагать здесь свободу части от целого, коль скоро эта часть крепко накрепко кругОм повязана. И является пусть даже центром, но центром монолитного гранитного валуна.
И вот пример из наболевшего. Был ты относительно свободен. И вдруг вкусил власти. Стал царьком. Вошёл во вкус. Время идёт и идёт. И вот ты ощущаешь себя "рабом на галерах". Но остановиться уже не можешь. И естественно говорить ни о какой свободе не приходится. Ты погряз во всём целиком, повязан по рукам и ногам. Повсюду обязательства и естественный шлейф проступков и грешков. Но главное ты стал рабом своей мстительности и мелочности, а властолюбие тебя сжигает. Ты одержим своей незаменимостью, ты - избранный, ты - мессия. И как же без театра. Идёшь на уловки так же, как прежде до тебя шли родственные души. Картинно отказываешься от власти, отстраняешься, оставив на троне несмышлёного наместника, а сам ждёшь и надеешься, что опомнятся, придут, поклонятся, призовут. И ведь сработало как прежде в веках. И ныне пришли и призвали. Ты - прослезился и вернулся, что б уже никогда не уходить и бесконечно долго транслировать на других себя и свою полную несвободу. Ты начинаешь всё и везде запрещать. Наступает «опупеоз». Повсюду гнёт, ограничения и зависимость всех ото всего. Ты самодержец. Свободы и без того не было, а теперь её нет нигде и ни у кого. И вот уже придворный дьяк «пиарского» приказа транслирует беседу одной твоей половины с другой, из которой должно быть понятно, что у твоего раздвоенного величества и в мыслях не было выгодно запечатлеваться на скрижалях истории как оплот стабильности и процветания, а всё токмо общей пользы дела и попечения для.
Так вот возвращаясь к главному. Свобода - это недостижимый, поднебесный предел. Свобода - это «куда хочу - туда лечу, куда лечу - туда хочу». То есть было б желание, а так поступай как знаешь, и как нравиться, и всё шито-крыто. Но это разумеется небывальщина. И свобода - красивая, заманчивая, притягательная штука, но для человеческого обихода вещь непригодная в этом своём привлекательном смысле, когда каждый волен вытворять что угодно, и ничего плохого и разрушительного не будет ни ему, ни другим. И это при том, что пока не принимаем в расчёт очень вероятные и слишком пагубные последствия для будущего. И всё от того, что повсюду СВЯЗИ. Каждая связь накачана энергией. Они прочны. Для разрыва и даже просто игнорирования нужны воля и силы. И какая ж к чертям собачьим может быть болтовня о свободе там, где сплошные преодоления, напряжение воли и сил. И всё переплетено и взаимосвязано. И естественно свобода нисходит до уровня относительного понятия. Больше свободы, меньше, но как правило её нет совсем. Рискну даже утверждать, что свобода одна на всех и лимитирована. И потому, если у кого-то свободы прибавилось, то неизбежно у кого-то другого убавилось. А коль скоро мы знаем, что люди очень далеко не ангелы, то всегда приищется кучка таких мастеров прибрать всё к рукам, что весь лимит свободы переключат на себя, и обернут всё так, что как ни парадоксально свободы не будет ни у них ни у других.
А ведь свобода подразумевает ещё и возможность. Ту самую когда имеется желание, и к желанию приложена возможность. Возможность в смысле доступности, лёгкости воплощения, без ощутимой затраты энергии, когда само в руки плывёт. Но пока что более менее вижу такую возможность только в желании размышлять, мечтать, фантазировать. Тоже с оговорками конечно, но терпимыми.
А в полноценном виде свобода несостоятельна и со стороны возможностей. Где ж и у кого видана возможность, которая ничем неограниченна, ничем не обременена, без обязанностей, без долга. Свобода с полным простором в пространстве и во времени. Эдакая ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ свобода с беспрепятственной, доступной и ничем не обременённой возможностью действовать.
И есть ли свобода в первозданной сути своей в сегодняшнем обусловленном и взаимосвязанном человеческом мире? И каким образом соотносится её суть и род человеческий? В полном объёме свобода противна нашему роду человеческому. Ведь что означает свобода ПОЛНОГО объёма? Это такие условия и обстоятельства при которых человек или группа людей во-первых не испытывают никаких затруднений перед началом делания. Во-вторых в самом процессе делания не встречают помех и ничем не обременены, неограниченны, не угнетены и независимы. И в-третьих по завершении делания реализованная ими свобода своими последствиями никак не скажется ни на них, ни на других людях. А это друзья мои - утопия. В силу переплетения всегда имеющей место быть липкой паутины связей. И всё скатывается до разного рода уровней свободы. А сама она становится дико относительной.
Часть II. 30.11.2013
Таким образом подытожу вышесказанное. Речь вёл об абсолютной свободе, о той которая недостижимый идеал. А родина всех идеалов, как это совершенно очевидно, находится в мире идеального. Там где парят первозданные сущности идеалов - эталоны в форме схем, благих намерений и целей. В том числе для такой субстанции как свобода. Оттуда-то они и проецируются в наш мир, не без искажений конечно. И об этих искажениях и поведу дальше речь.
Но сначала, для того чтоб перед глазами находился эталон свободы, набросаю его схему. Абсолютная свобода это тогда, когда на некоторое нечто НЕ ДЕЙСТВУЕТ НИКАКИХ СИЛ на всём протяжении от начала времён к их бесконечности. Полнейшая невесомость. Исключительная не связанность, не сцепленность, не склеенность ни с чем. Если это нечто надумает тронуться с места, то его ничего НЕ отягощает и НЕ гнетёт. Оно не имеет никаких скреп, прицепов и грузов. То есть у него нет инерции. И наоборот оно всегда имеет потенциал - запас энергии для активности. И когда пожелает переместиться в пространстве из одного места в другое, то в любые времена и на любом направлении своего пути оно рассекает лишь пустоту. Оно НЕЗАВИСИМО и ни с чем не взаимодействует, не сталкивается и ничем не тормозится. То есть никаких тебе ускорений, а значит сил и совершаемой работы, и в конечном счёте затрат энергии. Вольность необыкновеннейшая. И плывёт оно во времени и по пространству, и действует как заблагорассудится, и никак при этом не изменяет своего статуса вседозволенности и безнаказанности. Никакого ущерба ни себе, ни окружающему, ни сейчас, ни для будущего.
Ну а теперь спустимся на грешную землю. Разумеется абсолютность здесь никак не приживается, другой это мир, и бал правит относительность. Поговорим об искажениях. Рассмотрим для простоты отдельно взятого человека. И определим граничные условия, при которых его можно объявить свободным. Пусть пока не важно сам о себе или кто со стороны об этом судит. Ведь совершенно точно то, что в ходу оно это словечко - свобода. Чего-то же оно такое да означает.
Разумеется все привычные отягощения и связанности мы выводим за скобки. Для начала вес собственного тела и естественные нужды. Это с детства. Пообвыклись. Видим что он не в кандалах и не в клетке. Ошейника и надзирателя поблизости не наблюдается. Покумекали и резонно признали его свободным. Это и взяли за точку отсчёта. К сему добавим то, как он сам оценивает своё положение. Совесть конечно погладывает, но в общем чиста, в пределах нормы. Заботы тоже есть, но обычные и знакомые. Возможности ограничены, желаний больше, но баланс опять же привычный. Права вроде тоже имеются, но всё как-то не реализуются, ну да и пёс с ними. Ведь говорят же, уж что-что, а право имеешь. Туда же за скобки.
В итоге признаём этого отдельного человека свободным. Помня о том, что приняли много каких допущений. Всё, что вынесено за скобки и мешало чувству свободы я называю ГНЁТОМ и ОГРАНИЧЕНИЯМИ. За скобками они оказались в силу относительности. К ним привыкаешь и таковыми уже остро не ощущаешь. Хотя это не абстрактные, субъективные ощущения. За ними потраченная физическая и психическая энергия. И всё оттого, что надо преодолевать силы противодействия. А это суть - связи. Но есть связи, которые начинаешь ощущать своими, родными, привычными.
Но даже с учётом всего сказанного это касалось только состояния покоя, статики. Вся цепочка, весь процесс, как я в первой части говорил, это чувство свободы до делания, непосредственно при делании, и после по результатам делания. То что я назвал ПОЛНОТОЙ свободы, в динамике, в развитии. Я пока описал первый. И разумеется свобода в статике это также частичка свободы, когда предаёшься мечтам и фантазируешь как то, другое сделал бы. И здесь есть немалая ущербность. И потому дополнением является свобода в процессе делания. На этом этапе добавляются ЗАВИСИМОСТИ. Если гнёт и ограничения в статике, до всякого делания, человек ВСЁ РАВНО, УЖЕ ощущает. Вес тела, голод, холод, муки совести, чувство одиночества и безысходности и пр. То зависимости дают о себе знать только в процессе делания. Например пока сидишь на склоне это одно, но как только полез в гору, так сразу и ощутил дополнительную нагрузку. И т.п. Но если и эти зависимости вынести за скобки, как привычные. То можно говорить о свободе до и в процессе. Это новый ноль, и начала отсчёта. Все дополнительные ограничения и зависимости будут поначалу восприниматься ущемлением этой относительной свободы.
Теперь коль что-то сделано, то должны быть результаты, они же последствия. На этом этапе заковыки назвал РИСКАМИ. Но не те риски, от риска - чёрточка, царапина, а от риск, рисковать. Извините, это я занудствую. И характеризуют они завершающую часть полноты свободы. И эти риски надо было просчитывать и учитывать до и в процессе делания. Опасны они тем, и тем связаны с предыдущей относительной свободой, что могут запросто её уменьшить. Обратно к разбитому корыту отшвырнуть. Например свобода слова. Если попался на эту лживую либеральную удочку, да слетело с языка то, что было на уме. И не подумал о риске, да задел власть имущего. Так и получишь за покушение на его честь и достоинство. Пусть их там и в помине не было. Но если уж всё было более менее учтено и всё окончилось без особых потерь, хотя по результатам издержки конечно были, их не могло не быть. Но они опять же за скобками. Вот это и есть полная свобода. Но помним что хоть и полная, но относительная.
Вот такого отдельно взятого человека, со всеми оговорками, языковая практика смело величает свободным.
Часть III. 12.01.2014
Таким образом говоря о свободе, скорее говорим о её ИЗМЕНЕНИИ относительно привычного уровня. К примеру человек, покинувший места лишения свободы, с полным основанием может заявить: - я свободен. Он только что избавился от чрезмерно докучной опеки, с безднами специфических зависимостей и ограничений. Поэтически это звучит как: «Темницы рухнут - и свобода\ Вас примет радостно у входа». И напротив только что ввергнутый туда индивид с горечью отметит: - не свободен, весьма. И здесь тональность такая: «Сижу за решеткой в темнице сырой». То есть разговор идёт о разности между тем что стало привычным и тем, что заимел на данный момент. Привычка, она на то и привычка, что приедается даже тот уровень свободы, в котором долго находишься. И свобода теряет вторую составную часть - «свою волю», то есть хотение как-то действовать. Даже при наличии первой - некоторого простора. Совсем другое дело вот такое резкое за короткий промежуток времени приращение или убывание свободы. Тогда то особо остро и отмечаешь для себя тот факт, что существует это нечто - свобода с её приливами отливами.
Таким образом окончательно ОТМЕТАЮ СТОРОННЕЕ суждение о свободе некоего человека. Здесь полнейшая относительность и произвол. Потому как на примере всякого распупырышного царька-тирана ясно видно, что он будет высокого мнения о мере свободы, оставленной им своим подданным. И остановлюсь на суждении человека о себе самом.
Почему и всплывает на поверхность из всего сказанного первым делом то, что для человека суть свободы - это ЧУВСТВОВАНИЕ себя и ВПЕЧАТЛЕНИЕ о себе. И коль скоро СВОБОДА становится НАЗВАНИЕМ субъективного МИРООЩУЩЕНИЯ, то и следует сначала посмотреть на крайности из этого вытекающие. Например. Когда при всё равно каких стеснённых обстоятельствах, пусть и полной связанности и оцепенелости, человек чувствует себя комфортно и производит сам же на себя впечатление человека всемогущего. И это конечно один из крайних случаев. Он о том, что будучи практически уже в «деревянном макинтоше», в состоянии грандиозного паралича, человек тем не менее много о себе думает и мнит, и хоть все тресните, но он - свободен. Как говориться с чувствами не поспоришь.
И другой вариант, противоположный первому тот, при котором человек настолько апатичен и безволен, что в обычных для себя обстоятельствах без видимых причин не чувствует себя свободным. Это о таких «супчиках» А.С.Пушкин рубанул: «К чему стадам дары свободы?».
И чтоб свобода не превращалась в фикцию из-за произвола суждений субъекта, необходимы какие-то объективные признаки. И вот я о чём. О том, что для нормального человека свобода находится где-то между этими крайностями. И складывается это чувство СВОБОДЫ из двух частей. Из наличия хоть какой-то воли, то есть желания и возможности действовать. Плюс имеющего место быть пусть даже крохотного простора, то есть незанятого поля деятельности и крох времени на эту деятельность. То, что называется: «Пока свободою горим,\Пока сердца для чести живы». И всё это должно время от времени реализовываться. Потому что существенной и объективной проверкой свободы на её наличие и её прочность может быть только процесс её реализации. И главной в этом процессе является обратная связь. Отрицательная или положительная. Если человек не просто мнит себя свободным, но и объективно свободен, то проверить это он может только действиями или бездействиями. В зависимости от обстоятельств. И тогда он фиксирует уровень наличной свободы, затем совершает поступок или проступок (или воздерживается от совершения), и получает результат. А по приращению или убыванию зафиксированного прежде уровня свободы понимает так ли уж был он свободен, как это о себе полагал прежде действия или бездействия.
Например некий субъект возомнил себя таким свободным, что восчувствовал себя невесомым и независимым от сил гравитации, почему и сиганул с высоченного обрыва. Надо полагать что на какое-то непродолжительное время он действительно вкусил этого рода свободы. Но обычно чудес не бывает и результат предсказуем. Хотя в некотором смысле этот субъект действительно стал окончательно и бесповоротно свободным. Но жаль, что на деле в какой-то уже иной реальности. А в нашей с прискорбием можно констатировать, что крохи свободы, возможно бывшие до полёта, по окончанию такового развеялись прахом. Вывод ясен, впечатление свободы в виде независимости от действия сил гравитации было обманчиво. И налицо отрицательная обратная связь, говорящая не только о том, что свободы убыло, но и о мнимости первоначального чувствования свободы, которое было неадекватно реальности.
Или обратный случай. Человек при кочевой жизни засомневался в фатальности своей зависимости от прихотей и неверности охотничьего успеха. От того и решил прирастить свободу. Стал оседлым скотоводом и земледельцем. И о чудо. Уровень его свободы вырос. И если не прибавилось досуга, то качество жизни улучшилось. И результат труда стал более прогнозируем и зависим от собственных усилий. Налицо положительная обратная связь, прирост свободы. А главное первоначальное чувство свободы было не миражом, и действительно был этот самый некий достаточный простор. Чему свидетельство приложенная своя воля, да так что силы направленные на действия не были полностью блокированы внешним противодействием. Это и есть она самая возможность действовать по-своему. Он самый простор - неотъемлемая черта свободы. И простора этого стало больше, а своей силы воли теперь надо прилагать меньше.
И вот здесь важная граница, рубеж. Здесь выявляется феномен ПЕРЕСЕЧЕНИЯ свобод. И вырастает громадная проблема. Не заедаешь ли ты своей свободой чью-то ещё свободу. Возможно свободу флоры, фауны или вообще биосферы земли, или чью ещё. А в конечном итоге был ли простор простором, или ты просто-напросто не заметил того, что место было уже занято, и время ты украл. Например бряц и срубил деревья, занялся так сказать подсечным земледелием. Тебе свобода, а природа между тем потратила не год и не два на выращивание этих деревьев. И надо полагать природе они зачем-то были нужны.
Впечатление о себе свободном вроде и верным осталось, и в краткосрочной перспективе повтор тех же действий вроде бы и подтверждает пусть не прирост, но прежний уровень твоей свободы. Ан нет, в долгосрочной перспективе маячит исчезновение лесов и все сопутствующие этому неприятности, которые с некоторого времени начнут явно уменьшать твою свободу, подбрасывая ворох нежданных и серьёзных проблем, а с ними зависимостей, связанностей, ограничений. Хочешь не хочешь, а по-новому будешь всё чувствовать и скорректируешь своё восприятие свободы.
Так вот и получаем целый веер разных видов свобод. И это притом, что я ограничился рассмотрением свободы только с точки зрения самого индивида, и свободу только в качестве своего чувствования, самовосприятия. И говоря о большей или меньшей свободе по-прежнему имею в виду количество и качество СВОЕГО простора. До и после действия или бездействия.
Одно дело такая свобода при которой многие связанности, ограничения, тяжести и пр. можно выводить за скобки. И за основу свободы принимать уже не простор как таковой, а привычку не воспринимать остро многие сорта рисков, зависимостей и гнётов. Когда свыкаешься с грузами, выжимаешь из обстоятельств все крохи возможностей, ищешь отдушины - ростки простора: незанятое пространство, урывки времени и продолжаешь существование-влачение. Но при этом по-прежнему чувствуешь себя свободным и имеешь хорошее о себе впечатление. Одним словом при таком виде свободы свою волю напрягаешь в направлении санации простора на предмет, а не будут ли ущемлены чьи-то интересы, а каким образом реализация свободы скажется на всём остальном, да ещё в упреждающем порядке. И только потом действуешь так, чтобы не уменьшить свой простор, а значит свободу.
Другой край это такой вид свободы при которой с простором не церемонишься. Главное была бы своя воля, да воля посильней. Всё дело тут в способности человека расширять свой кругозор и наращивать мощь. В первую очередь используя свой разум и рациональность в поведении. Опять же в ход пойдут и хитрость, и коварство, и грубая сила, и вообще всякое природой данное превосходство. Всё это позволяет человеку с такой разновидностью свободы не ждать и не примеряться, а вырывать возможность действовать по своему. И противодействовать, тому что мешает и соответственно сметать препятствия со своего пути. Коль скоро невозможно быть вне ограничений, зависимостей и связанностей, то и выползает на первое место в свободе, своя воля и доморощенная возможность действовать по-своему. То есть приходится пересиливать и перебарывать. Одно дело, когда простор - это нечто со слабым противодействием, и совсем другое кем-то уже обжитый простор. Вроде того, когда лезешь в чужую нору, зная, что воли и сил у тебя достаточно для того, чтобы сломить сопротивление и вытолкать хозяина из норы. И при этом превосходство этого человека таково, что он с лёгкостью достигает задуманного. Что и позволяет по-прежнему с позиции этого человека простор полагать простором, а не чем-то другим.
При всём при этом главный признак свободы во всех случаях остаётся тем же. Это не уменьшение своей первоначальной свободы при её реализации, а то и увеличение, пусть и непродолжительно. А не уменьшение свободы однозначно определяется своим возросшим простором, прибывшими возможностями и неослабностью своей воли.
И справедливости ради надо заметить, что кроме двух вышеозначенных видов свобод, имеются ещё два. Потому что при двух определяющих критериях, комбинаций естественно четыре. Получаем вершины квадрата, для красоты.
И так. Первый критерий показывает отношение человека к реальному простору. И два варианта: приноравливаешься к нему, привыкая к ограничениям, или пересиливаешь его, снимая ограничения. И второй критерий показывает то, как человек влияет на простор. И то же два варианта: улучшаешь его качество, как говорится из того самого делаешь конфетку, или напротив низводишь имеющееся качество до беспредела. Слон в посудной лавке.
И эдаким манером получаем четыре граничные вершины квадрата свободы. Активно воздействуешь на простор и облагораживаешь его. Активно воздействуешь на простор и обгаживаешь его. Равно как пассивно подстраиваешься под простор, но облагораживаешь его. Или же пассивно подстраиваешься под простор и его же обгаживаешь.
И родничок пока что иссяк.