Роман Давыдов - 110 (4)
(Продолжение)
В 1973 году Роман Давыдов работал почти одновременно над тремя фильмами. Помимо перемонтажа «Маугли», он с художником-постановщиком Александром Винокуровым снимал небольшой заказной фильм «Кто меня толкнул?». Это была последняя работа Давыдова познавательного характера, снятая по заказу ГАИ. Создавая типаж Инерции, Давыдов с Винокуровым вновь использовали нетрадиционный, эффектный контур. Этот фильм был завершён почти одновременно с полнометражным вариантом «Маугли», летом 1973 года.
«Кто меня толкнул?», 1973
Третья работа 1973 года была этапной для Давыдова, знаменуя его переход к фильмам на историческую тематику. Интерес Давыдова к истории подпитывался, в основном, чтением исторических романов. На его мировоззрение оказало сильное влияние изменение отношения к истории в советской идеологии, произошедшее во второй половине 1930-х годов.
«Понимаете какая штука, я пошёл в школу в девятнадцатом году, когда мне было шесть лет. Проучившись девять лет (тогда у нас была девятилетка), мы не учили историю. Я закончил, когда мне было шестнадцать лет. Да, потому что я один раз, в четвёртом классе, оставался... Хотя учился я очень хорошо, у меня папа с мамой были грамотные люди, они меня заставляли читать и историю, всё равно мы историю не учили. История ведь стала преподаваться в школе после того, как Демьян Бедный написал свой опус «Богатыри» <…> . И эта вещь должна была идти в варьете. Я-то не был на премьере, даже не на премьере, а на показе первом. Когда <пьесу> посмотрели историки, сказали, как я потом слышал уже, что «Вы неправильно трактуете совершенно, потому что Крещение Руси...» - а это вот сейчас будет тысячелетие, а тогда, наверное, было 950-летие <…> , - «...Крещение Руси Вы неправильно трактуете, потому что Русь обернулась к Европе, она взяла многое от Византии, от греков, от болгар...». И тогда схватились за голову: почему же мы не учим это? И стали преподавать историю России, историю Руси. Я-то учил историю, потому что меня папа с мамой заставляли это учить. А сейчас историю «проходят». И вот у меня очень много <...> книг - исторических романов, я её люблю и хочу всё-таки, чтобы люди, особенно ребята, как-то вникли и полюбили историю. Давно известно, что, не зная прошлого своей страны, нельзя думать о будущем».
Одним из произведений художественной литературы, привлекших внимание Давыдова, стал роман Валентина Иванова «Русь изначальная». Давыдова, как любителя истории, не беспокоили проблемы научной достоверности описываемого в литературе, он готов был принять на веру художественный вымысел, несмотря на претензии профессиональных историков и откровенные фактографические несоответствия, которых отмечалось немало в романах Иванова.
«Помню ещё такой смешной случай, это был я ещё мальчишкой... Не мальчишкой, юношей или молодым человеком - сейчас очень трудно определить, кто кто. Где-то я около букинистического магазина смотрел какие-то книги, и <рядом> смотрел какой-то, [мне казавшийся уже пожилым], человек. И мы разговорились с ним - кто чего покупает. Он говорит: я собираю исторические романы. Я так подумал и сказал: «А «Войну и мир» Вы сюда внесли?». Он говорит: «Нет». - <…> «Ну а как же: разве это не история? Это же тоже исторический роман!»».
По мотивам «Руси изначальной» был создан оригинальный сценарий «Детство Ратибора». По замыслу Давыдова, фильм должен был стать началом серии, где Ратибор, меняя одежду и психологию, проходил сквозь разные века и исторические этапы становления Руси. Давыдов видел его и на стенах Пскова, и в более поздних битвах, готов был довести повествование до ХХ века и времён Великой Отечественной войны.
Давыдов признавался: «У меня были художники-постановщики, которых я любил как художников». На «Детство Ратибора» он неожиданно пригласил Виктора Никитина - одного из лучших живописцев студии, художника с оригинальным мышлением и привычкой отстаивать свою точку зрения.
Виктор Александрович вспоминал: «Роман Давыдов - сам художник, и неплохой, делал плакаты, иллюстрации. Старше меня намного. Надоели ему художники, даже талантливые, такие как Саша Винокуров и Пётр Репкин, с которыми он делал фильмы о Маугли. «Всё, хочу другого художника». Кто уж ему сказал, не знаю - указали пальцем на меня. Выбрал меня: «Хочу с тобой делать фильм «Детство Ратибора». История языческой Руси глазами мальчика, по роману «Русь изначальная». Сценарий написала дочь автора романа Валентина Иванова. Для себя я выделяю этот фильм. Меня увлекла тема становления русского государства: молодая Русь глазами ребёнка. Никаких изобразительных материалов по тому времени нет - простор для фантазии. Меня спрашивали: «Откуда ты взял этих идолов? Их же не уцелело, ни единого». На полотнах Рериха, которого я считаю очень крупным художником, есть идолы, но у него они ближе к болванам. И я отвечал правду: «Они мне приснились - я их нарисовал».
Роман Давыдов написал режиссёрский сценарий. И вот худсовет. Поднимается детский писатель Юрий Яковлев. Берёт сценарий и говорит: «Прочитал, понимаете ли, этот гроссбух и был сильно разочарован - настолько это скучно и неинтересно. Но когда я увидел вот это… - и показывает на стену, где на планшетах я расположил свою раскадровку к фильму <…> , - я кардинально изменил своё мнение»».
Некоторые эскизы Никитина представляли собой поэтические «фантазии на историческую тему», весьма вольные и никак не связанные со сценарием. Когда нужно было изобрести типаж лешего, который появлялся в фильме только в одном кадре, всего на несколько секунд, и режиссёр затруднялся объяснить задачу, Никитин экспромтом набросал на двух сторонах бумажного листа множество самых разнообразных типажей леших, из которых и был выбран один. Однако две ярких индивидуальности - Виктор Александрович и Роман Владимирович - притирались друг к другу не без проблем. Никитин рассказывал:
«К сожалению, сценарии нередко пишут, не представляя себе, как это будет выглядеть на экране. Для «Детства Ратибора» я нарисовал коня очень условно. А Роман Давыдов везде рисовал «кавалерийскую лошадь» - суставы, коленки, копыта и так далее. Я ему говорю: «Нельзя здесь рисовать будёновскую лошадь с чёлкой и белыми копытами!» Он: «А как же?» Я говорю: «Здесь сказка, конь должен быть условный»».
Давыдов, говоря о Никитине, тоже отмечал: «Я его люблю очень, художника этого, он и сейчас работает, он очень хороший художник, очень красивый художник... Но мне пришлось с ним спорить, потому что его рисунок типажа не всегда меня устраивал как реалиста, что ли».
В процессе производства Давыдов планировал привлечь в группу Владимира Зарубина, но этому воспротивился Никитин: «Мне [Давыдов] не изменял, я с ним сделал два фильма, хоть и не без конфликтов, когда он без моего ведома после сдачи на «отлично» сделанного мною подготовительного периода «Детства Ратибора» пригласил в качестве второго художника-постановщика мультипликатора, Володю Зарубина. Я ему: «Подготовительный период принят. Принята моя раскадровка и персонажи. Если ты хочешь работать с Володей Зарубиным, выбирай: или я, или он. Но пусть он тогда весь подготовительный период делает сам, снова, а я всё, что сделал, заберу». Он пошёл на попятный, оставил меня и оставил Зарубина просто как мультипликатора».
На этом фильме Давыдов впервые работает и с композитором Владимиром Кривцовым, который будет писать музыку к большинству его поздних лент.
В «Детстве Ратибора» меньше выразительных экспериментальных находок, чем в «Маугли», хотя и они присутствуют - в эпизодах болезни Мстиславушки, прощания Ратибора с отцом и др. Очень экспрессивные батальные массовки созданы мультипликатором Олегом Сафроновым. По словам Никитина, «Любимая сцена Романа Давыдова в «Детстве Ратибора» - последняя, финал: души погибших в бою, словно облачка, возносятся в небо на конях».
«Детство Ратибора», 1973
«Детством Ратибора» Давыдов остался очень доволен. Уже было готово либретто сценария второго фильма серии - «Слобода», но в то время идея исторического цикла поддержки у руководства «Союзмультфильма» не нашла. Давыдову пришлось сделать паузу в обращении к историческому материалу...
Следующим фильмом Романа Давыдова, сделанным также в содружестве с Виктором Никитиным, стала экранизация былины «Василиса Микулишна». В исходном сюжете Василиса - дородная женщина, дочь Микулы Селяниновича, которую легко было спутать с мужчиной, молодым королевичем. Однако сценарист Виктория Токарева создала совсем другой образ - героини, одерживающей верх над мужчинами, не изменяя своей женской природе. Ради этого пришлось пойти на историческую неточность - в былине Василиса принимает облик богатыря - сына короля Ляховицкого, а в сценарии - посла Золотой Орды, которой при Владимире ещё не существовало.
Виктор Никитин вспоминал: «Василиса Микулишна - образ русской женщины, отважной, примерной жены Ставра Годиновича, который попал в беду, и ради него жена не пощадила свои роскошные волосы. Я сделал эскиз Василисы. Она понравилась сценаристу Виктории Токаревой. Режиссёра устроила. Аркадий Снесарев, наш редактор на фильме, тоже доволен. А я: «Нет, сделаю ещё вариант». Они мне: «Зачем? Её уже утвердили». Я: «Она красивая, она русская, но она городская. Ей нужно бы добавить немножко кустодиевского, провинциального». И я добавил.
Прототип Ставра Годиновича - Игорь Ильинский, мой однокурсник по ВГИКу. Я его использовал как эталон красоты».
«Василиса Микулишна» стала одной из самых ярких работ Романа Давыдова, объединившей остроту и рельефность характеристик, использование излюбленных Давыдовым приёмов в мультипликате, монтаже и мизансценировке кадра. Некоторые пластические решения были смелыми даже для Давыдова-анималиста: например, лошадь Василисы, скачущая с неподвижным корпусом. Очень выразительны эпизоды скачек, борьбы с братьями Хапиловыми. Картина богата на вкрапления типично «давыдовских» юмористических деталей: тост на пиру («Полтора ведра зелена вина - одним махом...»), танцы скоморохов, «поведение» шахматных фигур и многое другое. Вновь используются композиции со статичными персонажами и «массовками», ярко работающие движущиеся детали: глаза Василисы, когда она «ловит» на ошибке Владимира, прежде чем поставить ему «детский мат», или её лицо при виде Ставра. Фильм можно рассматривать как одну из наиболее характерных режиссёрских работ Романа Давыдова.
«Василиса Микулишна», 1975
Следующие две работы Давыдова были сказками, созданными в содружестве с художником-постановщиком Александром Трусовым и сценаристом Владимиром Даниловым. Они тоже отличаются мастерством в создании непростых и достоверных характеров.
В фильме «Храбрец-удалец» две главные удачи - образы Марьюшки и колдуна. Тщательная разработка и речевых характеристик, и мультипликата позволила создать характеры девушки, скрывающей свою симпатию к главному герою, и её отца, притворяющегося жестоким и коварным. Кроме того, много остроумных нюансов можно найти в поведении животных в доме колдуна.
«Храбрец-удалец», 1976
В сказке «Мальчик с пальчик» интересны образы старика и старухи, наличие сатирического элемента, применение аппликации в фоновой части. Есть в фильме и юмористические детали, и любопытные монтажные приёмы, хотя их уже и немного.
«Мальчик с пальчик», 1977
Следующий фильм, «Последняя невеста Змея Горыныча», был поставлен уже по оригинальному сценарию Владимира Данилова. При запуске картины Госкино предостерегало студию: «Точнее должен быть выявлен гуманистический смысл поступков солдата Ивана. Солдат должен помогать молодым влюблённым, а не исполнять волю царя». Также Госкино рекомендовало изменить род занятий жениха царевны Алексея, а также «исключить эпизоды, в которых змей Горыныч и Солдат играют в карты и пьют «горькую»» - все эти замечания при разработке режиссёрского сценария были учтены. Художником на картине был на сей раз Владимир Морозов, его уровень был ниже, чем у прежних соавторов Давыдова. И всё же в ленте найдены интересные и оригинальные конструкции отрицательных персонажей, в первую очередь - самого Змея. Кроме того, фильм, основанный на фольклорных мотивах, насыщен современными для конца 1970-х годов деталями, что характерно скорее для почерка Роберта Саакянца, чем Романа Давыдова. Многие любопытные находки в мультипликате явно наследуют прежним картинам режиссёра - например, очень эффектная галерея портретов жён Змея отсылает к череде роботов-секретарей из «Акционеров».
«Последняя невеста Змея Горыныча», 1978
Наконец, после долгой паузы, Давыдов получил возможность вернуться к исторической тематике...
(Окончание следует)
В 1973 году Роман Давыдов работал почти одновременно над тремя фильмами. Помимо перемонтажа «Маугли», он с художником-постановщиком Александром Винокуровым снимал небольшой заказной фильм «Кто меня толкнул?». Это была последняя работа Давыдова познавательного характера, снятая по заказу ГАИ. Создавая типаж Инерции, Давыдов с Винокуровым вновь использовали нетрадиционный, эффектный контур. Этот фильм был завершён почти одновременно с полнометражным вариантом «Маугли», летом 1973 года.
«Кто меня толкнул?», 1973
Третья работа 1973 года была этапной для Давыдова, знаменуя его переход к фильмам на историческую тематику. Интерес Давыдова к истории подпитывался, в основном, чтением исторических романов. На его мировоззрение оказало сильное влияние изменение отношения к истории в советской идеологии, произошедшее во второй половине 1930-х годов.
«Понимаете какая штука, я пошёл в школу в девятнадцатом году, когда мне было шесть лет. Проучившись девять лет (тогда у нас была девятилетка), мы не учили историю. Я закончил, когда мне было шестнадцать лет. Да, потому что я один раз, в четвёртом классе, оставался... Хотя учился я очень хорошо, у меня папа с мамой были грамотные люди, они меня заставляли читать и историю, всё равно мы историю не учили. История ведь стала преподаваться в школе после того, как Демьян Бедный написал свой опус «Богатыри» <…> . И эта вещь должна была идти в варьете. Я-то не был на премьере, даже не на премьере, а на показе первом. Когда <пьесу> посмотрели историки, сказали, как я потом слышал уже, что «Вы неправильно трактуете совершенно, потому что Крещение Руси...» - а это вот сейчас будет тысячелетие, а тогда, наверное, было 950-летие <…> , - «...Крещение Руси Вы неправильно трактуете, потому что Русь обернулась к Европе, она взяла многое от Византии, от греков, от болгар...». И тогда схватились за голову: почему же мы не учим это? И стали преподавать историю России, историю Руси. Я-то учил историю, потому что меня папа с мамой заставляли это учить. А сейчас историю «проходят». И вот у меня очень много <...> книг - исторических романов, я её люблю и хочу всё-таки, чтобы люди, особенно ребята, как-то вникли и полюбили историю. Давно известно, что, не зная прошлого своей страны, нельзя думать о будущем».
Одним из произведений художественной литературы, привлекших внимание Давыдова, стал роман Валентина Иванова «Русь изначальная». Давыдова, как любителя истории, не беспокоили проблемы научной достоверности описываемого в литературе, он готов был принять на веру художественный вымысел, несмотря на претензии профессиональных историков и откровенные фактографические несоответствия, которых отмечалось немало в романах Иванова.
«Помню ещё такой смешной случай, это был я ещё мальчишкой... Не мальчишкой, юношей или молодым человеком - сейчас очень трудно определить, кто кто. Где-то я около букинистического магазина смотрел какие-то книги, и <рядом> смотрел какой-то, [мне казавшийся уже пожилым], человек. И мы разговорились с ним - кто чего покупает. Он говорит: я собираю исторические романы. Я так подумал и сказал: «А «Войну и мир» Вы сюда внесли?». Он говорит: «Нет». - <…> «Ну а как же: разве это не история? Это же тоже исторический роман!»».
По мотивам «Руси изначальной» был создан оригинальный сценарий «Детство Ратибора». По замыслу Давыдова, фильм должен был стать началом серии, где Ратибор, меняя одежду и психологию, проходил сквозь разные века и исторические этапы становления Руси. Давыдов видел его и на стенах Пскова, и в более поздних битвах, готов был довести повествование до ХХ века и времён Великой Отечественной войны.
Давыдов признавался: «У меня были художники-постановщики, которых я любил как художников». На «Детство Ратибора» он неожиданно пригласил Виктора Никитина - одного из лучших живописцев студии, художника с оригинальным мышлением и привычкой отстаивать свою точку зрения.
Виктор Александрович вспоминал: «Роман Давыдов - сам художник, и неплохой, делал плакаты, иллюстрации. Старше меня намного. Надоели ему художники, даже талантливые, такие как Саша Винокуров и Пётр Репкин, с которыми он делал фильмы о Маугли. «Всё, хочу другого художника». Кто уж ему сказал, не знаю - указали пальцем на меня. Выбрал меня: «Хочу с тобой делать фильм «Детство Ратибора». История языческой Руси глазами мальчика, по роману «Русь изначальная». Сценарий написала дочь автора романа Валентина Иванова. Для себя я выделяю этот фильм. Меня увлекла тема становления русского государства: молодая Русь глазами ребёнка. Никаких изобразительных материалов по тому времени нет - простор для фантазии. Меня спрашивали: «Откуда ты взял этих идолов? Их же не уцелело, ни единого». На полотнах Рериха, которого я считаю очень крупным художником, есть идолы, но у него они ближе к болванам. И я отвечал правду: «Они мне приснились - я их нарисовал».
Роман Давыдов написал режиссёрский сценарий. И вот худсовет. Поднимается детский писатель Юрий Яковлев. Берёт сценарий и говорит: «Прочитал, понимаете ли, этот гроссбух и был сильно разочарован - настолько это скучно и неинтересно. Но когда я увидел вот это… - и показывает на стену, где на планшетах я расположил свою раскадровку к фильму <…> , - я кардинально изменил своё мнение»».
Некоторые эскизы Никитина представляли собой поэтические «фантазии на историческую тему», весьма вольные и никак не связанные со сценарием. Когда нужно было изобрести типаж лешего, который появлялся в фильме только в одном кадре, всего на несколько секунд, и режиссёр затруднялся объяснить задачу, Никитин экспромтом набросал на двух сторонах бумажного листа множество самых разнообразных типажей леших, из которых и был выбран один. Однако две ярких индивидуальности - Виктор Александрович и Роман Владимирович - притирались друг к другу не без проблем. Никитин рассказывал:
«К сожалению, сценарии нередко пишут, не представляя себе, как это будет выглядеть на экране. Для «Детства Ратибора» я нарисовал коня очень условно. А Роман Давыдов везде рисовал «кавалерийскую лошадь» - суставы, коленки, копыта и так далее. Я ему говорю: «Нельзя здесь рисовать будёновскую лошадь с чёлкой и белыми копытами!» Он: «А как же?» Я говорю: «Здесь сказка, конь должен быть условный»».
Давыдов, говоря о Никитине, тоже отмечал: «Я его люблю очень, художника этого, он и сейчас работает, он очень хороший художник, очень красивый художник... Но мне пришлось с ним спорить, потому что его рисунок типажа не всегда меня устраивал как реалиста, что ли».
В процессе производства Давыдов планировал привлечь в группу Владимира Зарубина, но этому воспротивился Никитин: «Мне [Давыдов] не изменял, я с ним сделал два фильма, хоть и не без конфликтов, когда он без моего ведома после сдачи на «отлично» сделанного мною подготовительного периода «Детства Ратибора» пригласил в качестве второго художника-постановщика мультипликатора, Володю Зарубина. Я ему: «Подготовительный период принят. Принята моя раскадровка и персонажи. Если ты хочешь работать с Володей Зарубиным, выбирай: или я, или он. Но пусть он тогда весь подготовительный период делает сам, снова, а я всё, что сделал, заберу». Он пошёл на попятный, оставил меня и оставил Зарубина просто как мультипликатора».
На этом фильме Давыдов впервые работает и с композитором Владимиром Кривцовым, который будет писать музыку к большинству его поздних лент.
В «Детстве Ратибора» меньше выразительных экспериментальных находок, чем в «Маугли», хотя и они присутствуют - в эпизодах болезни Мстиславушки, прощания Ратибора с отцом и др. Очень экспрессивные батальные массовки созданы мультипликатором Олегом Сафроновым. По словам Никитина, «Любимая сцена Романа Давыдова в «Детстве Ратибора» - последняя, финал: души погибших в бою, словно облачка, возносятся в небо на конях».
«Детство Ратибора», 1973
«Детством Ратибора» Давыдов остался очень доволен. Уже было готово либретто сценария второго фильма серии - «Слобода», но в то время идея исторического цикла поддержки у руководства «Союзмультфильма» не нашла. Давыдову пришлось сделать паузу в обращении к историческому материалу...
Следующим фильмом Романа Давыдова, сделанным также в содружестве с Виктором Никитиным, стала экранизация былины «Василиса Микулишна». В исходном сюжете Василиса - дородная женщина, дочь Микулы Селяниновича, которую легко было спутать с мужчиной, молодым королевичем. Однако сценарист Виктория Токарева создала совсем другой образ - героини, одерживающей верх над мужчинами, не изменяя своей женской природе. Ради этого пришлось пойти на историческую неточность - в былине Василиса принимает облик богатыря - сына короля Ляховицкого, а в сценарии - посла Золотой Орды, которой при Владимире ещё не существовало.
Виктор Никитин вспоминал: «Василиса Микулишна - образ русской женщины, отважной, примерной жены Ставра Годиновича, который попал в беду, и ради него жена не пощадила свои роскошные волосы. Я сделал эскиз Василисы. Она понравилась сценаристу Виктории Токаревой. Режиссёра устроила. Аркадий Снесарев, наш редактор на фильме, тоже доволен. А я: «Нет, сделаю ещё вариант». Они мне: «Зачем? Её уже утвердили». Я: «Она красивая, она русская, но она городская. Ей нужно бы добавить немножко кустодиевского, провинциального». И я добавил.
Прототип Ставра Годиновича - Игорь Ильинский, мой однокурсник по ВГИКу. Я его использовал как эталон красоты».
«Василиса Микулишна» стала одной из самых ярких работ Романа Давыдова, объединившей остроту и рельефность характеристик, использование излюбленных Давыдовым приёмов в мультипликате, монтаже и мизансценировке кадра. Некоторые пластические решения были смелыми даже для Давыдова-анималиста: например, лошадь Василисы, скачущая с неподвижным корпусом. Очень выразительны эпизоды скачек, борьбы с братьями Хапиловыми. Картина богата на вкрапления типично «давыдовских» юмористических деталей: тост на пиру («Полтора ведра зелена вина - одним махом...»), танцы скоморохов, «поведение» шахматных фигур и многое другое. Вновь используются композиции со статичными персонажами и «массовками», ярко работающие движущиеся детали: глаза Василисы, когда она «ловит» на ошибке Владимира, прежде чем поставить ему «детский мат», или её лицо при виде Ставра. Фильм можно рассматривать как одну из наиболее характерных режиссёрских работ Романа Давыдова.
«Василиса Микулишна», 1975
Следующие две работы Давыдова были сказками, созданными в содружестве с художником-постановщиком Александром Трусовым и сценаристом Владимиром Даниловым. Они тоже отличаются мастерством в создании непростых и достоверных характеров.
В фильме «Храбрец-удалец» две главные удачи - образы Марьюшки и колдуна. Тщательная разработка и речевых характеристик, и мультипликата позволила создать характеры девушки, скрывающей свою симпатию к главному герою, и её отца, притворяющегося жестоким и коварным. Кроме того, много остроумных нюансов можно найти в поведении животных в доме колдуна.
«Храбрец-удалец», 1976
В сказке «Мальчик с пальчик» интересны образы старика и старухи, наличие сатирического элемента, применение аппликации в фоновой части. Есть в фильме и юмористические детали, и любопытные монтажные приёмы, хотя их уже и немного.
«Мальчик с пальчик», 1977
Следующий фильм, «Последняя невеста Змея Горыныча», был поставлен уже по оригинальному сценарию Владимира Данилова. При запуске картины Госкино предостерегало студию: «Точнее должен быть выявлен гуманистический смысл поступков солдата Ивана. Солдат должен помогать молодым влюблённым, а не исполнять волю царя». Также Госкино рекомендовало изменить род занятий жениха царевны Алексея, а также «исключить эпизоды, в которых змей Горыныч и Солдат играют в карты и пьют «горькую»» - все эти замечания при разработке режиссёрского сценария были учтены. Художником на картине был на сей раз Владимир Морозов, его уровень был ниже, чем у прежних соавторов Давыдова. И всё же в ленте найдены интересные и оригинальные конструкции отрицательных персонажей, в первую очередь - самого Змея. Кроме того, фильм, основанный на фольклорных мотивах, насыщен современными для конца 1970-х годов деталями, что характерно скорее для почерка Роберта Саакянца, чем Романа Давыдова. Многие любопытные находки в мультипликате явно наследуют прежним картинам режиссёра - например, очень эффектная галерея портретов жён Змея отсылает к череде роботов-секретарей из «Акционеров».
«Последняя невеста Змея Горыныча», 1978
Наконец, после долгой паузы, Давыдов получил возможность вернуться к исторической тематике...
(Окончание следует)