Сюр Америка. Глава 24. Нелегкий треккинг в Андах. Продолжение.
День 3. Laguna Mitacocha - laguna Carhuacocha.
Дождь не прекращался. Спальники были неизменно сырыми. Особенно было жаль настоящий пуховой - его я выпросила для блондинки у Кости для полного опасностей высокогорного треккинга.
- Хорошо, дам, только чур в спальник не ссаться, пух не любит влаги, - неохотно отвечал Костя.
И теперь меня беспокоило две проблемы - откуда в палатке конденсат и как отдавать спальник, вероятно он безнадежно испорчен влагой и отсутствием возможности просушить.
Наташка сидела в палатке и ела шоколад.
- За день должно случиться хоть что-то приятное, - назидательно сказала она, шурша фольгой.
Снаружи ходил Назарио и шумел с намеком. Мол война-войной, а завтрак по расписанию. Я закусила губу и натянула мокрые носки, мокрые штаны и вывалилась из палатки. Наташка продолжала шуршать фольгой и заворачивать ноги в целлофановые пакетики для завтраков. Она считала, что так носки промокнут не сразу.
- Ну что, Эухения, - печально спросил Назарио, облизывая ложку из-под овсянки.
- Бамос, - не менее печально отвечала я.
Треккинг в кордильере Уайуаш устроен следующим образом - каждый день перевал. Иногда два. Перевала. Еще почти каждый день лагуна, это такой бонус в конце дня. Горы вокруг около шести тысяч, и стоя на четырех, ты можешь разглядеть каждую трещину в их ледниках и дотянуться рукой. Это Гималайские вершины своими восьмитысячами приводят в благоговейный восторг, а здесь с толпой шеститысячников ты общаешься по свойски, по соседски, без желания упасть ниц и размахивать молитвенными флагами.
На сегодня нам уготован перевал в 4 650, туман, дождь со снегом и иногда открывающаяся полынья голубого неба. Перевал не крут, скорее уныло медитативен, я перебираю виртуальные четки в озябших руках и думаю про Сережу.
Сережа - это serebr с форума винского, опубликовавший отчет о треккинге в этой кордильере. От его фотографий леденела кровь, от этих драматических видов, и все, что я сделала потом - уволилась, прошла Колумбию, Эквадор и Боливию - все это была дорога сюда, в кордильеру Уайуаш. Я отодвинула в сторону ужас перед преступниками, карманниками, вероятностью оказаться посреди Южной Америки ограбленной и без паспорта, одна или, что еще хуже, с блондинкой. Я вспоминала Сережин отчет снова и снова, но блин, там нигде не говорилось про дождь, вот уже третий день полощущий мое терпение.
Когда ты мокр, мерзл и устал, развивается апатия. Я апатично передвигаю ноги, изредка оглядываясь на Наташку. Наташка плетется сзади, в ее рюкзачке - термос, шоколадка и мандаринка, на ногах - пакетики для завтраков. Пакетиков для завтрака не видно, но я знаю, что они там есть.
Ставим лагерь над лагуной. Ее должны окружать Ерупаха, Ерупаха Чико и Ширишанка, но из-под завесы тумана выглядывают только их подножья.
Готовлю ужин, кашу из киноа с луком и морковкой. Назарио сидит рядом и зачем-то рассказывает, какой вкусный сыр делает сеньора неподалеку.
- Назарио, если мы купим сыр, то я не смогу оплатить все пермиты по маршруту, - печально отвечаю, помешивая кашу. При слове сыр Наташка высовывается из палатки с воплем Где. И мы принимаем суровое решение в пользу сыра, потому что где те пермиты, и не отправят же они нас обратно, а сыр будет здесь и сейчас.
- Знаешь, Женя, я наверно больше не могу, - просто говорит Наташка, дрожа в мокром спальнике. Она лежит там в пуховике, шапке и пенополиуритановой сидушке. Я лежу рядом, в шапке, пуховике и варежках на ногах. Мокрые носки разложены на бедрах - я слышала, что так, на своем горячем теле, сушат вещи альпинисты. Понимаю, что Наташка права - это уже наслаждение за гранью, ходить на высоте в мокрых вещах и спать в сырых спальниках.
- Давай подумаем об этом завтра, - предлагаю я. И, чтобы отвлечься от холода, начинаю читать:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф…
Читаю я, если честно, распечатки из путеводителя с описанием маршрута. Вначале обычную страничку, поднялись на 500 м, спустились на 200, перевал 4600. Потом перелистнула и вслух прочитала заголовок «Альтернативная высокая тропа». Подъем 700м, спуск 400, перевал 4800.
- Ну-ка - ну-ка, с этого места поподробнее, - оживилась Наташка, и я продолжила «этот тяжелый путь приведет вас очень близко к ледникам, но потребует великолепных навыков ориентирования на местности, умения читать карту, опыт или гида. Это наиболее вероятный участок для печальных инцидентов. Но, если погода хороша, здесь будут одни из лучших видов за поход».
-Ура, опасность, - оживилась блондинка.
Я промолчала и глубже зарылась в спальник.
День 4. Laguna Carhuacocha - Laguna Carnicero.
Я просыпаюсь и прислушиваюсь тревожно. Неужели, неужели не слышно этого постылого звука шуршания дождя о купол палатки, неужели.. Осторожно расстегиваю молнию палатки, выпрыгиваю босиком, с воплем и фотоаппаратом - дождя нет, а две вершины Ерупахи мерцают в тумане розоватым отблеском, как глаза ягуара. Туман оседает ниже, и теперь вершины Ерупахи как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями…
- Женя, скажи ему, мы пойдем альтернативной тропой, ну, про которую ты вчера читала, - суетится блондинка. Я давлюсь чаем, кашляю, и думаю что это опасно.
- Нет, я альтернативной тропой не ходок, там ослы не пройдут, - радостно говорит Назарио. - Опасно, опасно, конечно - довольно добавляет он.
- Ну что, - капризно притоптывает блондинка, - так и будем за ослами плестись, или как?
Я вспоминаю строки из путеводителя, и фраза «виды одни из лучших за весь трек» вспыхивает в голове красным.
- Иэх, крошки мои, - качает головой Назарио.- Может хоть аванс дадите, а то мало ли…
Аванс я не дала. Тогда Назарио засуетился и сказал что нам непременно нужно догнать идущую впереди группу, мол это наш шанс остаться в живых.
- Скорей, скорей, - подгонял он меня и вздохнул с облегчением, когда до группы было уже подать рукой.
- Встретимся у лагуны, - вежливо попрощалась я, - как она будет называться на этот раз? А, Карнисеро, как я могла забыть…..
Минут через десять мы нагнали группу итальянцев. Вернее, вначале нас догнал их гид, широкоскулый улыбчивый малый. Две девушки без единого гида и осла его позабавили, потому что он сурово зыркнул и сказал держаться за ним.
Так мы обрели свою судьбу и развлечение на следующую неделю - Наташка об этом еще не знала, а я уже увидела итальянского Алессандро с огромным штативом на плечах. Алессандро был сед, высок, силен и оператор итальянского телевидения. Он то взбегал наверх для лучшего ракурса, то припадал к земле.
Здесь, в этих местах, я поняла значение выражения «драматический пейзаж». Когда обжигающая просинь неба, облака, живущие насыщенной небесной жизнью, рыжее, охряное подложье, из которого на глазах вырастают горы. Горы растут как бамбук, два сантиметра в час, они пронзают тебя изощренной китайской пыткой, и ты корчишься от невыносимости этой муки красотой и сглатываешь слезы. Осторожно обходишь лагуну, ломкое зеркало, где отражается огромная снежная стена. Идешь по краю лагуны, как по краю жизни, и сердце бьётся часто-часто, потому что эта пейзажная драма невыносима, Господи!
Окончательно я теряю рассудок, сидя на краю морены. Морена круто обрывается в немыслимый аквамарин ледникового озера. В озере плавают льдины, отколовшиеся от ледника Сьюла Гранде. Одна за одной, с грохотом сходят лавины.
Я раньше думала, что у Высоцкого, Здесь вам не равнина, здесь климат иной, Идут лавины одна за одной - это образно. Что лавины не могут идти непрерывно, что неальпинисту раз в жизни услышать этот гулкий грохот уже необыкновенное везение. И вот я сижу, свесив ноги в обрыв, снизу стылым холодом обдает голубая лагуна Сьюла, а по восточному склону Сьюла Гранде ежеминутно с грохотом курьерского поезда проносятся лавины, обрушиваясь в лагуну.
Мы поднимаемся все выше по крутой тропе. Вернее, поднимаюсь я, потому что Наташка давно скрылась впереди. Тяжело дыша, отхожу в сторону и пропускаю Алессандро, он ободряюще улыбается и поудобнее пристраивает штатив на плече.
На сам перевал, последние метров 200, тропа не явно выражена, идет по ручейку. Да какая к черту тропа, это просто ручей, по которому нужно ступать вверх. Я благодарю свое туловище, что, несмотря на некоторую замедленность движений и факта, что его давно обогнала блондинка, группа израильтян и группа итальянцев - туловище, то есть я, невозмутимо переставляет ноги, не учиняет истерик и знает, что пусть несколько позже остальных, но обязательно заберется наверх.
Перевал присыпан снегом, словно капуччино ванильным сахаром. Группы уже начали спуск вниз, только Наташка, оранжевым снегирём в пуховике, нахохлившись, ждет меня.
- Иди, прогуляйся по гребню, - советует она, пока я пытаюсь обрести дыхание. И я осторожно бреду по узкой крыше мира, и заглядываю вниз, в распахнутые окна лагун.
Когда мы приплелись, Назарио уже поставил лагерь, просушил спальники, набрал воды в котелок и, потирая руки, ждал ужин.
- Как ты можешь готовить на таком холоде, - вскользь спросила блондинка и удалилась в палатку. Я осталась снаружи, наедине с закатом, морковкой и чечевицей.
- Кстати, когда мы проходили мимо итальянского лагеря, они ели суп, - высунулась из палатки головка блондинки. Я пошарила рукой в поисках камня поувестистей.
Я многому научилась в ходе великого южноамериканского путешествия - не класть деньги в карман на коленке, не спать с неграми, не стоять на пути у игуан, и сегодня обрела новое знание - перуанская чечевица отличается от московской и ее надо обязательно замачивать, минимум на сутки. Часа через два, когда солнце село, а холод сковал руки и окрестности, я сняла недоваренный горшочек с огня, и, густо покраснев, пригласила к ужину. Двухразовое питание в походе притупляет чувства, и полусырая чечевица была съедена без нареканий.
Ночи проходили бурно. Я металась в спальнике, то натягивая на уши шапку, то на попу пуховик. Рядом крупно дрожала Наташка.
День 5. Laguna Carnicero - Laguna Viconda и Rio Pumarinri hot springs.
Мы распрощались с Назарио на узкой тропинке, отправив его вперед занимать места и сушить спальники - явление конденсата приходило к нам каждую ночь, а его природа оставалась неизвестной.
Я шла и любовалась прекрасной Трапецией (5 653 м), ее идеальными формами и пропорциями. Трапеция скромно рисовалась по правому боку, прятала глаза и стеснительно отводила в сторону облака.
- О боже мой, кто это прекрасный скачет верхом, - голосом тающего мороженого пролепетала блондинка и уставилась вдаль. Вдали, из клубов пыли, нарисовался бронзовоскулый верховой в яростной скачке. Он приник к холке, почти слившись с лошадью, копыта выбивали барабанную дробь. Как гвоздь в девичье сердце, на голове у медноглазого верхового была ковбойская шляпа. Наташка, держась за сердце, осела на тропу.
Всадник, поравнявшись с нами, придержал коня.
- Как дела, девчонки, - спросил он, и мы узнали вчерашнего гида итальянцев. На щеке у него был шрамик крестиком, а в глазах искры.
- У меня тут того…осел убежал, - пояснил он и пришпорил лошадь.
- Женя, подай пожалуйста мое сердце, оно кажется укатилось под ноги лошади, - слабым голосом попросила Наташка. Теперь развлечение на следующую неделю обрела и она.
Очередной перевал 4 750, из под него манит немыслимой синью лагуна Виконга. Спускаемся к ней зигзагом, выставив ладони. От лагуны веет ледяным холодом, на мысу стоит хижина, у порога играют дети. Я пытаюсь примерить на себя эту жизнь и не могу. Да, наверно это лишь пастбище и семья постоянно живет в городе, а не в окруженье этой стылой бесприютной красоты, но здесь и сейчас румяная девочка у порога смотрит на нас во все глаза, засунув в рот холодный палец. Навстречу нам едут верховые с жеребенком в поводу, это мужчина и женщина. Женщина улыбается потрескавшимися губами и кокетливо придерживает шляпку. К шляпке прикреплена красочная фруктово-ягодная гирлянда. Я тоже улыбаюсь, мои губы трескаются немедленно и больно, но улыбка лишь самое малое, чем я могу выразить восхищение.
Подходим к развилке, одна тропинка бежит верхом лагуны, на другой написано «no passa, проход запрещен». Наташка вспоминает, что накануне я читала про эту развилку, и что « выбирай любую, дорогой треккер, все равно они минут через пятнадцать соединятся».
- Ну мы же не дуры, пойдем нижней, - и Наташка устремляется в надпись «no passa».
Я дура. Я вишу (а может правильно - висю, хотя тьфу, мне не до этого сейчас, пусть будет нависаю) над лагуной Виконга, леденящей мне ноги обжигающей синью. Под ногами небольшой каменный карнизик, радостно осыпающийся в лагуну. Очень мешает треккинговая палка, рюкзак, а еще ноги.
- Наташка, а ведь та надпись, не ходить - она была неспроста, - дрожащим голосом кричу я очевидное.
- Подумаешь, слегка ошиблась, - передергивает плечом блондинка и балетными шагами идет по карнизу. Я всхлипываю и неуклюже карабкаюсь за ней.
Мы спускаемся в идиллическую долину, щедро политую солнечным светом как блинчик - кленовым сиропом. В долине есть водопад, звонкая река Пумаринри и горячие источники.
Нет, я не ошиблась - Горячие Источники, правда-правда, большой бассейн на открытом воздухе, наполненный горячей термальной водой. Здесь мы с Наташкой и проводим остаток дня, то сидя в горячей воде, то выползая на бортик и тараща глаза на выход итальянской группы в настоящих купальных халатах, откуда они взяли эти махровые халаты карамельных цветов на высоте 4 300, они что, охренели?
- Зачем ты сказала мне не брать купальник, - укоризненно произнесла блондинка, отжимая футболку. - Я бы непременно взяла бикини, и не позорилась бы здесь в черных трусах.
Я не нашлась, что ответить и потупилась, печально уставившись в черный лифчик.
- Человек может без устали смотреть на три вещи, - рассуждала я вечером - как сходят лавины в лагуну, как плывут розовые облака, как скачет верхом прекрасный гид итальянцев. А вместо всего я смотрю в котелок и жду, когда закипит вода…..
Дождь не прекращался. Спальники были неизменно сырыми. Особенно было жаль настоящий пуховой - его я выпросила для блондинки у Кости для полного опасностей высокогорного треккинга.
- Хорошо, дам, только чур в спальник не ссаться, пух не любит влаги, - неохотно отвечал Костя.
И теперь меня беспокоило две проблемы - откуда в палатке конденсат и как отдавать спальник, вероятно он безнадежно испорчен влагой и отсутствием возможности просушить.
Наташка сидела в палатке и ела шоколад.
- За день должно случиться хоть что-то приятное, - назидательно сказала она, шурша фольгой.
Снаружи ходил Назарио и шумел с намеком. Мол война-войной, а завтрак по расписанию. Я закусила губу и натянула мокрые носки, мокрые штаны и вывалилась из палатки. Наташка продолжала шуршать фольгой и заворачивать ноги в целлофановые пакетики для завтраков. Она считала, что так носки промокнут не сразу.
- Ну что, Эухения, - печально спросил Назарио, облизывая ложку из-под овсянки.
- Бамос, - не менее печально отвечала я.
Треккинг в кордильере Уайуаш устроен следующим образом - каждый день перевал. Иногда два. Перевала. Еще почти каждый день лагуна, это такой бонус в конце дня. Горы вокруг около шести тысяч, и стоя на четырех, ты можешь разглядеть каждую трещину в их ледниках и дотянуться рукой. Это Гималайские вершины своими восьмитысячами приводят в благоговейный восторг, а здесь с толпой шеститысячников ты общаешься по свойски, по соседски, без желания упасть ниц и размахивать молитвенными флагами.
На сегодня нам уготован перевал в 4 650, туман, дождь со снегом и иногда открывающаяся полынья голубого неба. Перевал не крут, скорее уныло медитативен, я перебираю виртуальные четки в озябших руках и думаю про Сережу.
Сережа - это serebr с форума винского, опубликовавший отчет о треккинге в этой кордильере. От его фотографий леденела кровь, от этих драматических видов, и все, что я сделала потом - уволилась, прошла Колумбию, Эквадор и Боливию - все это была дорога сюда, в кордильеру Уайуаш. Я отодвинула в сторону ужас перед преступниками, карманниками, вероятностью оказаться посреди Южной Америки ограбленной и без паспорта, одна или, что еще хуже, с блондинкой. Я вспоминала Сережин отчет снова и снова, но блин, там нигде не говорилось про дождь, вот уже третий день полощущий мое терпение.
Когда ты мокр, мерзл и устал, развивается апатия. Я апатично передвигаю ноги, изредка оглядываясь на Наташку. Наташка плетется сзади, в ее рюкзачке - термос, шоколадка и мандаринка, на ногах - пакетики для завтраков. Пакетиков для завтрака не видно, но я знаю, что они там есть.
Ставим лагерь над лагуной. Ее должны окружать Ерупаха, Ерупаха Чико и Ширишанка, но из-под завесы тумана выглядывают только их подножья.
Готовлю ужин, кашу из киноа с луком и морковкой. Назарио сидит рядом и зачем-то рассказывает, какой вкусный сыр делает сеньора неподалеку.
- Назарио, если мы купим сыр, то я не смогу оплатить все пермиты по маршруту, - печально отвечаю, помешивая кашу. При слове сыр Наташка высовывается из палатки с воплем Где. И мы принимаем суровое решение в пользу сыра, потому что где те пермиты, и не отправят же они нас обратно, а сыр будет здесь и сейчас.
- Знаешь, Женя, я наверно больше не могу, - просто говорит Наташка, дрожа в мокром спальнике. Она лежит там в пуховике, шапке и пенополиуритановой сидушке. Я лежу рядом, в шапке, пуховике и варежках на ногах. Мокрые носки разложены на бедрах - я слышала, что так, на своем горячем теле, сушат вещи альпинисты. Понимаю, что Наташка права - это уже наслаждение за гранью, ходить на высоте в мокрых вещах и спать в сырых спальниках.
- Давай подумаем об этом завтра, - предлагаю я. И, чтобы отвлечься от холода, начинаю читать:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф…
Читаю я, если честно, распечатки из путеводителя с описанием маршрута. Вначале обычную страничку, поднялись на 500 м, спустились на 200, перевал 4600. Потом перелистнула и вслух прочитала заголовок «Альтернативная высокая тропа». Подъем 700м, спуск 400, перевал 4800.
- Ну-ка - ну-ка, с этого места поподробнее, - оживилась Наташка, и я продолжила «этот тяжелый путь приведет вас очень близко к ледникам, но потребует великолепных навыков ориентирования на местности, умения читать карту, опыт или гида. Это наиболее вероятный участок для печальных инцидентов. Но, если погода хороша, здесь будут одни из лучших видов за поход».
-Ура, опасность, - оживилась блондинка.
Я промолчала и глубже зарылась в спальник.
День 4. Laguna Carhuacocha - Laguna Carnicero.
Я просыпаюсь и прислушиваюсь тревожно. Неужели, неужели не слышно этого постылого звука шуршания дождя о купол палатки, неужели.. Осторожно расстегиваю молнию палатки, выпрыгиваю босиком, с воплем и фотоаппаратом - дождя нет, а две вершины Ерупахи мерцают в тумане розоватым отблеском, как глаза ягуара. Туман оседает ниже, и теперь вершины Ерупахи как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями…
- Женя, скажи ему, мы пойдем альтернативной тропой, ну, про которую ты вчера читала, - суетится блондинка. Я давлюсь чаем, кашляю, и думаю что это опасно.
- Нет, я альтернативной тропой не ходок, там ослы не пройдут, - радостно говорит Назарио. - Опасно, опасно, конечно - довольно добавляет он.
- Ну что, - капризно притоптывает блондинка, - так и будем за ослами плестись, или как?
Я вспоминаю строки из путеводителя, и фраза «виды одни из лучших за весь трек» вспыхивает в голове красным.
- Иэх, крошки мои, - качает головой Назарио.- Может хоть аванс дадите, а то мало ли…
Аванс я не дала. Тогда Назарио засуетился и сказал что нам непременно нужно догнать идущую впереди группу, мол это наш шанс остаться в живых.
- Скорей, скорей, - подгонял он меня и вздохнул с облегчением, когда до группы было уже подать рукой.
- Встретимся у лагуны, - вежливо попрощалась я, - как она будет называться на этот раз? А, Карнисеро, как я могла забыть…..
Минут через десять мы нагнали группу итальянцев. Вернее, вначале нас догнал их гид, широкоскулый улыбчивый малый. Две девушки без единого гида и осла его позабавили, потому что он сурово зыркнул и сказал держаться за ним.
Так мы обрели свою судьбу и развлечение на следующую неделю - Наташка об этом еще не знала, а я уже увидела итальянского Алессандро с огромным штативом на плечах. Алессандро был сед, высок, силен и оператор итальянского телевидения. Он то взбегал наверх для лучшего ракурса, то припадал к земле.
Здесь, в этих местах, я поняла значение выражения «драматический пейзаж». Когда обжигающая просинь неба, облака, живущие насыщенной небесной жизнью, рыжее, охряное подложье, из которого на глазах вырастают горы. Горы растут как бамбук, два сантиметра в час, они пронзают тебя изощренной китайской пыткой, и ты корчишься от невыносимости этой муки красотой и сглатываешь слезы. Осторожно обходишь лагуну, ломкое зеркало, где отражается огромная снежная стена. Идешь по краю лагуны, как по краю жизни, и сердце бьётся часто-часто, потому что эта пейзажная драма невыносима, Господи!
Окончательно я теряю рассудок, сидя на краю морены. Морена круто обрывается в немыслимый аквамарин ледникового озера. В озере плавают льдины, отколовшиеся от ледника Сьюла Гранде. Одна за одной, с грохотом сходят лавины.
Я раньше думала, что у Высоцкого, Здесь вам не равнина, здесь климат иной, Идут лавины одна за одной - это образно. Что лавины не могут идти непрерывно, что неальпинисту раз в жизни услышать этот гулкий грохот уже необыкновенное везение. И вот я сижу, свесив ноги в обрыв, снизу стылым холодом обдает голубая лагуна Сьюла, а по восточному склону Сьюла Гранде ежеминутно с грохотом курьерского поезда проносятся лавины, обрушиваясь в лагуну.
Мы поднимаемся все выше по крутой тропе. Вернее, поднимаюсь я, потому что Наташка давно скрылась впереди. Тяжело дыша, отхожу в сторону и пропускаю Алессандро, он ободряюще улыбается и поудобнее пристраивает штатив на плече.
На сам перевал, последние метров 200, тропа не явно выражена, идет по ручейку. Да какая к черту тропа, это просто ручей, по которому нужно ступать вверх. Я благодарю свое туловище, что, несмотря на некоторую замедленность движений и факта, что его давно обогнала блондинка, группа израильтян и группа итальянцев - туловище, то есть я, невозмутимо переставляет ноги, не учиняет истерик и знает, что пусть несколько позже остальных, но обязательно заберется наверх.
Перевал присыпан снегом, словно капуччино ванильным сахаром. Группы уже начали спуск вниз, только Наташка, оранжевым снегирём в пуховике, нахохлившись, ждет меня.
- Иди, прогуляйся по гребню, - советует она, пока я пытаюсь обрести дыхание. И я осторожно бреду по узкой крыше мира, и заглядываю вниз, в распахнутые окна лагун.
Когда мы приплелись, Назарио уже поставил лагерь, просушил спальники, набрал воды в котелок и, потирая руки, ждал ужин.
- Как ты можешь готовить на таком холоде, - вскользь спросила блондинка и удалилась в палатку. Я осталась снаружи, наедине с закатом, морковкой и чечевицей.
- Кстати, когда мы проходили мимо итальянского лагеря, они ели суп, - высунулась из палатки головка блондинки. Я пошарила рукой в поисках камня поувестистей.
Я многому научилась в ходе великого южноамериканского путешествия - не класть деньги в карман на коленке, не спать с неграми, не стоять на пути у игуан, и сегодня обрела новое знание - перуанская чечевица отличается от московской и ее надо обязательно замачивать, минимум на сутки. Часа через два, когда солнце село, а холод сковал руки и окрестности, я сняла недоваренный горшочек с огня, и, густо покраснев, пригласила к ужину. Двухразовое питание в походе притупляет чувства, и полусырая чечевица была съедена без нареканий.
Ночи проходили бурно. Я металась в спальнике, то натягивая на уши шапку, то на попу пуховик. Рядом крупно дрожала Наташка.
День 5. Laguna Carnicero - Laguna Viconda и Rio Pumarinri hot springs.
Мы распрощались с Назарио на узкой тропинке, отправив его вперед занимать места и сушить спальники - явление конденсата приходило к нам каждую ночь, а его природа оставалась неизвестной.
Я шла и любовалась прекрасной Трапецией (5 653 м), ее идеальными формами и пропорциями. Трапеция скромно рисовалась по правому боку, прятала глаза и стеснительно отводила в сторону облака.
- О боже мой, кто это прекрасный скачет верхом, - голосом тающего мороженого пролепетала блондинка и уставилась вдаль. Вдали, из клубов пыли, нарисовался бронзовоскулый верховой в яростной скачке. Он приник к холке, почти слившись с лошадью, копыта выбивали барабанную дробь. Как гвоздь в девичье сердце, на голове у медноглазого верхового была ковбойская шляпа. Наташка, держась за сердце, осела на тропу.
Всадник, поравнявшись с нами, придержал коня.
- Как дела, девчонки, - спросил он, и мы узнали вчерашнего гида итальянцев. На щеке у него был шрамик крестиком, а в глазах искры.
- У меня тут того…осел убежал, - пояснил он и пришпорил лошадь.
- Женя, подай пожалуйста мое сердце, оно кажется укатилось под ноги лошади, - слабым голосом попросила Наташка. Теперь развлечение на следующую неделю обрела и она.
Очередной перевал 4 750, из под него манит немыслимой синью лагуна Виконга. Спускаемся к ней зигзагом, выставив ладони. От лагуны веет ледяным холодом, на мысу стоит хижина, у порога играют дети. Я пытаюсь примерить на себя эту жизнь и не могу. Да, наверно это лишь пастбище и семья постоянно живет в городе, а не в окруженье этой стылой бесприютной красоты, но здесь и сейчас румяная девочка у порога смотрит на нас во все глаза, засунув в рот холодный палец. Навстречу нам едут верховые с жеребенком в поводу, это мужчина и женщина. Женщина улыбается потрескавшимися губами и кокетливо придерживает шляпку. К шляпке прикреплена красочная фруктово-ягодная гирлянда. Я тоже улыбаюсь, мои губы трескаются немедленно и больно, но улыбка лишь самое малое, чем я могу выразить восхищение.
Подходим к развилке, одна тропинка бежит верхом лагуны, на другой написано «no passa, проход запрещен». Наташка вспоминает, что накануне я читала про эту развилку, и что « выбирай любую, дорогой треккер, все равно они минут через пятнадцать соединятся».
- Ну мы же не дуры, пойдем нижней, - и Наташка устремляется в надпись «no passa».
Я дура. Я вишу (а может правильно - висю, хотя тьфу, мне не до этого сейчас, пусть будет нависаю) над лагуной Виконга, леденящей мне ноги обжигающей синью. Под ногами небольшой каменный карнизик, радостно осыпающийся в лагуну. Очень мешает треккинговая палка, рюкзак, а еще ноги.
- Наташка, а ведь та надпись, не ходить - она была неспроста, - дрожащим голосом кричу я очевидное.
- Подумаешь, слегка ошиблась, - передергивает плечом блондинка и балетными шагами идет по карнизу. Я всхлипываю и неуклюже карабкаюсь за ней.
Мы спускаемся в идиллическую долину, щедро политую солнечным светом как блинчик - кленовым сиропом. В долине есть водопад, звонкая река Пумаринри и горячие источники.
Нет, я не ошиблась - Горячие Источники, правда-правда, большой бассейн на открытом воздухе, наполненный горячей термальной водой. Здесь мы с Наташкой и проводим остаток дня, то сидя в горячей воде, то выползая на бортик и тараща глаза на выход итальянской группы в настоящих купальных халатах, откуда они взяли эти махровые халаты карамельных цветов на высоте 4 300, они что, охренели?
- Зачем ты сказала мне не брать купальник, - укоризненно произнесла блондинка, отжимая футболку. - Я бы непременно взяла бикини, и не позорилась бы здесь в черных трусах.
Я не нашлась, что ответить и потупилась, печально уставившись в черный лифчик.
- Человек может без устали смотреть на три вещи, - рассуждала я вечером - как сходят лавины в лагуну, как плывут розовые облака, как скачет верхом прекрасный гид итальянцев. А вместо всего я смотрю в котелок и жду, когда закипит вода…..